Все цитаты из книги «Александровскiе кадеты»
Мешкать нельзя. Несколько десятков кадет-александровцев не спасут огромный город, если станут гоняться за каждым грабителем.
— Ой, не ври старой бабке! — погрозила хозяйка пальцем.
В общем, «всё хорошо», но — разве может быть хорошо, что вообще такое случилось? Что в корпус ворвалась вооружённая толпа? Откуда у неё вообще взялось оружие? Кто ими командовал? Зачем им потребовалс…
— Эй, Нитка! — вновь подступил к их столу Воротников. — Продул драку твой дружок, так что булку с маком ты того, сюда гони.
— Зачэм замэсто? Уговор дороже дэнэг. Только глупо это, Солонов, из-за тихони в драку лэзть.
Пересказ обсуждавшегося на сходке Илья Андреевич аж записал в большой кожаный журнал.
Нельзя сказать, что внутри у Феди всё заледенело от ужаса, нет. Дрался он немало и не боялся ни чужих кулаков, ни боли, привычно врал привычно равнодушным учителям в прошлой гимназии, красуясь с вели…
Выяснилось, что одеваться быстро, согласно уставам, Петя Ниткин категорически не умеет. Он всё делал тщательно, со старанием, но ужасно, непредставимо медленно. В зал, где уже строилась рота, они с Ф…
Она встретила их в фартуке — хлопотала на кухне.
…В общем, на вечернюю поверку он еле успел. И слава Богу, ибо в седьмой роте народу осталось совсем мало.
— Вот видите, — остановил её хозяин. — Вот и отличие. Но при этом вы шли через город, видели его, хоть и немного — Петропавловка на месте? Киров… то есть Троицкий мост — на месте? Зимний дворец? Рост…
— Продержаться до чего? — аккуратно спросил Две Мишени. — Чего будем ждать, Семён Ильич? Чья возьмёт? Кто одолеет?
— В общем, расспросил он меня и сразу ушёл, хотя никогда так не делал раньше. Уж если приходил, то приходил. А тут подхватился и бежать!.. Маме сказал, мол, не жди. Срочное дело. Вот я и подумала… чт…
Федор смотрел, как госпожа учительница улыбнулась, подошла к доске и быстро, но очень аккуратно написала три английские буквы — «с», «k» и «q».
— И не говорите, Анна Степановна! — тотчас согласилась гостья. — И вообще, не сыграть ли нам, дорогая хозяюшка, в четыре руки? С листа, так сказать?
К счастью, Йоська устроился на другой стороны ската; и Федор, распластавшись, благополучно его миновал. Увы, тут не до геройства — сестру надо спасать!..
— У меня есть мысль, — ответил Петя не слишком понятно. — Не бывает ничего бессмысленного, Федь. Вот честное слово, не бывает. Смысл есть, всегда есть, просто мы его не видим пока.
— Да они почти всю страну переименовали, — засмеялась вдруг хозяйка. — Царицын теперь Волгоград, Самара — Куйбышев, Симбирск — Ульяновск. Вятка — Киров. Екатеринбург — Свердловск. Николай Михайлович …
— Нет-нет, Ирина Ивановна, — поспешно сказал Две Мишени. Двинулся было к двери, но передумал. — Седьмой роты первое отделение! Не… не посрамите.
— Мария Владимировна, в девичестве — Пеленкина. Выпускница гимназии княгини Александры Алексеевны Оболенской, тысяча девятьсот семнадцатый год. Последний…
— Только у меня ещё одно дело к тебе есть, — выдавил наконец Федя.
— А не могла бы мадемуазель Елизавета, так сказать, явить сие в действии?
— От нас тоже ушёл, — вдруг сказал Петя Ниткин. — У меня тоже дядя есть и тоже Сережа! Представляете?
Люк, через который они проникли в потерну в самый первый раз, тоже оказался наглухо заперт; крест-накрест положены две железных полосы на больших висячих замках.
— Конечно, — Зина зарделась ещё сильнее. — Всё, как договорились!.. С чего бы тут чему-то меняться?
— Я непременно сообщу господину Подпорожному о ваших успехах, кадет. Думаю, он вас похвалит. Но вы совершенно правы. Три слова, три разных буквы, а звуки одинаковые! Хотя, казалось бы, зачем это англ…
Две Мишени тоже вышел на узкий решетчатый парапет, опоясывавший носовую орудийную башню броневагона.
— Рад, что вы спросили, моя дорогая. Мы долго пытались решить этот вопрос, что называется, «на кончике пера»; и всякий раз приходили к парадоксальному выводу — что пришельцы из иного временного поток…
— Радостно иду я исполнять волю Твою и положить жизнь свою за Царя и Отечество…
— Так попросить Лизу? — он уже сам чувствовал, что зря, что не надо бы, но вовремя не остановился.
— Пока там никого нет, — сдержанно ответил Две Мишени.
— Не заради того, — отвернулся Степанов. — Ну, прощай, Константин Сергеевич! Ты своё слово исполнил, а мы — своё. Дальше уж, не обессудь, твой бой начинается.
— О, Петя! Как хорошо с твоей стороны читать раненому товарищу!.. — Ирина Ивановна пододвинула табурет. — Мы так и знали, что тебя тут найдём.
— Если бы да кабы, Иван, — перебил Чистяков, — то во рту б росли бобы. И был бы не рот, а целый огород. Постыдился бы кадета Солонова. Они противника на сутки задержали.
На столах пыхтели пара огромных самоваров, в которых Ерофеич поддерживал угли горячими. Чайная разделена была короткими перегородками, так, что можно сесть компанией.
Мало-помалу пальба, однако стала стихать. Вот последние раз пролаяли винтовки— и наступила тишина.
Это было так близко, как он только мог подойти к вопросу «вы ведь из будущего?»
Мама, конечно же, переживала: всё ли уложено, ничего ли не забыто? Сестры закатывали глаза — но так, чтобы не видели взрослые.
Ночь с 25-го на 26-ое октября 1914 года, дворец «Северный Палас» князя императорской крови Сергея Константиновича Младшего, окрестности Гатчино
— Немец, небось, — услыхал Федор за спиной голос Кости Нифонтова, развязный и с издевочкой. — Немец-перец-колбаса, кислая капуста!..
Няня — она же по совместительству и кухарка — Марья Фоминична, крепкая и загорелая, несмотря на годы, улыбалась, морщиня весёлые глаза.
С мраморных и паркетных полов смыли кровь.
— Ну, нельзя сказать, что не хватает, — качала головой Мария Владимировна. — Никто не голодает. Как у нас говорят — «на прилавках пусто, а в холодильниках у всех всё есть». Конечно, с детством моим н…
— Что вы говорите, господин Ниткин! Как же могла это быть нечистая сила, если государю жизнь спасли и всем, то с ним был?..
Загнанный, но живой — и сейчас выпрямляющийся, расправляющий плечи, по-прежнему широкие, несмотря на годы.
— Лев… Левка… давай выбираться… Пока не вернулись…
Бывший ученик 3-ей Елисаветинской военной гимназии Фёдор Солонов, одиннадцати лет от роду, был совершенно счастлив.
— Раз они добрались до Гатчино, вице-кадет-фельдфебель, очевидно, что никто! — сердито бросил полковник. И замолчал.
— Вот именно, седьмая рота. На сегодня всё. Седьмая рота, смир-р-на! Вольно, разойдись по комнатам. В девять вечера — обход начальников отделений, в половине десятого — выключается общий свет в комна…
— Наш полк отступал. Японцы старались сесть нам на фланги, разбили свою дивизию на несколько колонн; нам требовалось соединиться с главными силами армии под Ляояном, а для этого — задержать рвущегося…
Дверь тут были высокие, филенчатые, солидные. Правда, без бронзовых табличек с именами жильцов или хозяев.
Уроки в тот день казались сущим мученьем. Даже Ирина Ивановна смотрела на Федю неодобрительно, а зловредный Кантор потащил к доске решать задачу «на построение»; Федя запутался в углах и отрезках, по…
— Идём, Солонов. Чего напрягаться-то. Проиграли мы. А вы сами давайте, чего вылупились? — напустился он на троицу неудачников.
— Совершенно верно. «Подобный подобному радуется», или, выражаясь по-русски, «рыбак рыбака видит издалека». И, уж коль у нас пошли в ход латинские изречения, позволю себе и я вспомнить одно подходяще…
Был на нём пиджак, явно с чужого плеча, но добротный. Под ним — алая рубаха, словно у таборного цыгана. Волосы курчавые, нос с горбинкой, а на ногах — настоящие сапоги. Взгляд наглый, уверенный, оцен…
— Вы, товарищи, совершенно неправильно оцениваете ситуацию, — продолжал этот голос. — Царский режим сумел стабилизировать ситуацию после неудачных и разрозненных народных выступлений 1905 года, котор…
И сразу же — часто-часто захлопали совсем рядом выстрелы, нестройные, но во множестве. И было их куда больше, чем в сентябрьских беспорядках. А ещё после сквозь толстые стены корпуса пробился многого…
…Как и все, он подал прошение об отпуске. Две Мишени, почти не глядя, подписал — и вскоре Федя уже держал в руках отпускной билет с размашистым «Разрѣшаю. Генералъ-майоръ Дмитрій Павловичъ Немировскі…
— Мадам, — очень вежливо сказал вдруг Петя Ниткин, — а, может, вы нам просто дадите какой-нибудь ваш учебник? Вот пусть бы Игорь и дал. Мы б и узнали всё, что случилось, всё, что нам надо знать.
— Эксплуататорские классы ни за что не расстанутся со своими привилегиями! — повысил голос Благоев — он же «товарищ Бывалый». — Их сопротивление можно сокрушить только беспощадным революционным терро…
— Так точно, Константин Сергеевич, да токмо никакой особой премудрости-то и не было. Япошка горяч, храбр, да уж больно красивую смерть любит. И терпеть не может, когда у него позицья наша, значит, пр…
Всё кончилось, как мы знаем, хорошо, — улыбнулся подполковник и мальчишки тоже задвигались, выдыхая. — Бомба взорвалась, не причинив никому вреда, спустя всего три минуты, как её выбросили из поезда.…
Перед ним пританцовывал на носках всё тот же Йоська Бешеный. Форсистый, сапоги гармошкой, блестят, рубаха навыпуск, кепка сдвинута набекрень, а губы расшелепил, чтоб блестел бы золотой зуб, и пялился…
…Две гранаты тем удалось забросить на первый этаж — невесть зачем, может, думали, там пополнение? Федя расстрелял все четыре магазина «фёдоровки», и думал уже, что всё — но цепи сломались вновь, внов…
Машина шипела всё громче, неведомая сила точно вдавливала их каменные плиты; и тут за дверьми вдруг раздались выстрелы, длинная очередь, словно там заработал настоящий пулемёт. Крики, проклятия — вно…
— Кадет Воротников! Весьма хорошо! — преподаватель, худой, с рокошными усами Михаил Васильевич Швейцер, склонился над исполненным Севкой «объёмным шаром с теневой штриховкой». — Весьма хорошо! А позв…
— Mère, il n'y a aucune raison de s'inquiéter, — снисходительно говорила старшая — Вера — по-французски, поправляя и без того идеально сидящую шляпку. — Мамá, нет никаких причин волноваться. Мы ничег…
— Ты и так человек! — горячо заспорил Фёдор. Петя Ниткин, неуклюжий и потешный, ему отчего-то нравился. Видно было, что не соврёт, не сфискалит и не предаст. Вот не предаст, и всё тут. Такое, бывает,…
— Отчего же «скучно»? — возразил Петя. — Тайна эта волнует умы уже два десятка лет! Да и то сказать, предупредивший-то — взял, да и исчез, как растворился, словно в небо улетел! А ведь мог бы награду…
— Пгостите, но кулак-мигоед это несколько иное! — опять перебил Старик. — Это не пгосто мелкие хозяйчики, это сельские гостовщики, обирающие односельчан посгедством непомегных пгоцентов; поэтому ошиб…
— Все видят мишени? — гремел подполковник за спинами седьмой роты. — Мушку под центр! Японцы сумели незаметно приблизиться, укрываясь в гаоляне!.. Дистанция прямого выстрела, целимся в середину фигур…
— Да ни в чём вы, кадет, не виноваты. Ну-ка, ну-ка, расскажите, почему же мой коллега в вашей прошлой военгимназии выдал вам столь нелестную характеристику?
— Как там у вас говорится? — притворно задумался человек. — Изволите ли видеть, имею честь знать, кто вы такие. Зачем вы здесь, тоже знаю. Знаю, что вам этот старик предложил. Что наплел. У него идея…
— Не ходил. А во двор ходил. С другими мальчиками говорил. Книжки читал.
— Да остаться-то можно, дед бы придумал… и документы тебе бы справили, Костька…
— А вы так торопитесь? — вдруг спросил Игорёк. — Вам тут, у нас, так не нравится? Потому что царя убили, да?
— Не выдаст, — решительно сказал Федор. — Это ж, Левка… это ж настоящее. Настоящая тайна. Может, и впрямь твои Белые Стрелы…
Фёдору ужасно хотелось гаркнуть Бобровскому «да говори ты нормально, не можешь, что ли?!», однако он заметил пристальный взгляд Константина Сергеевича и поскорее уткнулся в собственную тарелку. В кон…
Справа и слева — сплошная масса серых шинелей, торчат штыки. И на набережной канала, справа и слева от вокзала — тоже солдаты, правда, вперёд они не лезут.
Святки. Обычно весёлые, сытые, обильные, с непременным катанием с горок и на коньках, ходят ряженые, водят медведей, устраивают гадания — всего не перечислишь. И на сей раз в Гатчино, казалось, всё с…
— Вольно, кадет, — подполковник смотрел строго. — Помнится, в самый первый день поручил я кадета Ниткина вашему попечительству. Верно?
— Дорогая, ну дай уж мне рассказать! — укорил супругу профессор. — Мы поняли, что есть возможность перехода в ваше время. Сперва мы установили одностороннюю связь… смогли наблюдать вашу жизнь. Потом …
— Сейчас не тридцать седьмой, — двустволка дрогнула, стволы недвусмысленно поднялись. — Прошло ваше время, заразы, срока давать!
Подполковник Аристов носил на груди, как и папа, значок Академии Генерального Штаба — двуглавого серебряного орла на правой стороне кителя, пара орденов, медаль и — вгляделся Фёдор — знак окончания в…
Богатые, наверное, подумал Фёдор. Семья полковника Генерального Штаба Солонова домашних учителей позволить себе не могла.
— Вольно, садитесь, — махнул рукой Аристов. Вздохнул, поправил траурную повязку. — Садитесь, господа кадеты. Жизнь продолжается, Господь даровал нам дни наши, чтобы прошли они с пользой.
— Осмелюсь доложить, ваше высокоблагородие, «дивиргенцией», — с невесть откуда взявшейся смелостью доложил Петя Ниткин. — Дивиргецией по замкнутому контуру.
— Сядьте, господин подполковник, — вздохнул Николай Михайлович. — От Государя все отвернулись. Кто-то винил его во всём случившемся; кому-то было всё равно, кто-то и впрямь надеялся на лучшую жизнь. …
Федор свесился через оградку. Петя Ниткин стоял возле своей постели, глядя на неё со всё тем же ужасом, который в книгах о приключениях в дикой Африке назвали бы «первобытным».
Но прейс-курант изучал очень внимательно. И даже что-то купил на следующий день. Что-то явно недешёвое, потому что и Евграф, и Феофил Феофилыч стали с Федором весьма любезны, привечали, давали смотре…
Вдоль железнодорожных путей тянулись высаженные на равных промежутках друг от друга тополя. Донёсся паровозный гудок — со стороны Петербурга приближался поезд. На ближайшем углу маячил городовой в бе…
— Фаддей Лукич знал уже тогда, что пулемет того страшнее, коль бьёт не впрямь, а вбок, вкось, с фланга, чтобы на пути у пули оказалось бы как можно больше целей. И потому на сопочке засел сам с четыр…
Нет, здесь не было пусто и тихо — у Николаевского вокзала горели костры, стояли караулы и даже зачем-то два броневика; но жизнь отсюда ушла. Вот угловой дом на Знаменской площади, 41/83, невиннейшая …
Школа № 185 в Санкт-Петербурге по адресу ул. Шпалерная, 33 (в 70-ые и 80-ые — ул. Войнова). Игорёк прописан на ул. Моховая, не на Петроградской стороне.
Чуть в стороне от остальные, на ступенях стоял высокий худощавый подполковник, с острым лицом и впалыми щеками. Вот он на мгновение снял фуражку, открылись короткие густые волосы, совершенно седые, о…
— Мура! Ну не встретился он уже тебе, не встретился! — раздражённо заметил профессор. — Я знаю, я знаю, ты бы не промахнулась, у тебя и значок «За отличную стрѣльбу» имеется, ещё с того времени!
— Ничего я не спятил! — обозлился Костя. — Тебе-то, Нитка, хорошо! У тебя дядя — генерал! Дом — полная чаша! На автомоторе, видел, тебя забирают! Про Слона и говорить нечего — отце-полковник гвардии,…
— Ступай, гражданин кадет, ступай. Завтра у вас трудный день, борьба за свободу продолжается, хорошо бы, чтоб все, засевшие в центре города и в министерствах, одумались бы, перешли бы на нашу сторону…
— Заладила сорока Якова одно про всякого! Я что, дурак, чертежи — вот так запросто просить?! Я описания просил, что было на месте корпуса, да как это выбирали, да почему именно здесь…
— Фу! Фу! Стыдно прикидываться, Monsieur! — Лиза погрозила пальчиком, обтянутом шелком тонкой серой перчатки. — Петя что-то скрывает, какую-то тайну. И я её должна узнать! — она аж притопнула ножкой.
— Фиванский полководец Эпаминонд в битве при Левктрах собрал лучших бойцов в так называемый «священный отряд», усилив один фланг, прорвал строй спартанцев, считавшихся дотоле непобедимыми, и выиграл …
Причём возобновились они с самого долгожданного предмета — «военного дела», которое как и раз и вёл Две Мишени.
…А вот после войны, говорил Игорёк, он уже не так хорошо знал. Жизнь наладилась. Разрушенные города отстроили. Люди квартиры получали, бесплатно. Новые заводы открывались, в космос спутник запустили …
— Разрешите пригласить на тур вальса, мадемуазель, — он по всей форме щёлкнул каблуками.
— И будет расстрелян самой справедливой и гуманной народной властью, — опустил голову профессор. — Расстрелян по обвинению в «контрреволюционном заговоре». Это просто два примера; оппоненты, коих я с…
Сквозь стену и двери шкапа доносились голоса из гостиной. Вот звякнул дверной звонок; вот раздались первые аккорды несложного вальса.
Полковник шёл очень медленно, высоко подняв обе руки, так, что винтовка плыла, как показалось Фёдору, почти что в самом небе. Белая тряпка бессильно свисала, такая же лживая, как и всё это «Временное…
— Виноват! — немедля вытянулся Фёдор, являя собой сейчас полное соответствие знаменитому указу Петра Великого о том, что «подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый…
— Мне тоже, — Ирина Ивановна встала рядом с подполковником, положила руку тому на предплечье. — Нам все надо возвращаться. У мальчиков там семьи, родные… судьба.
Ничего тут страшного нет, твердил себе Фёдор. Галерея старая, может, и впрямь потерна, ещё времён государя Павла Петровича? И нет тут ничего особенного, а просто дойдём сейчас до железной решетки — н…
— Верно, кадет Солонов, — улыбнулся Илья Андреевич. — Маузер К-96, от немецкого «Конструкция — 96», то есть 1896 года. Не пистолет — зверь! Увы, увы, господа кадеты, в Петербурге, куда я сейчас напра…
Феде новое место сразу понравилась. Во-первых, простор, места много. Семь комнат, как-никак: гостиная, папин кабинет, он же его спальня, столовая, мамин boudoir, комната Веры с Надей, комната нянюшки…
Сумел. Не разрыдался. Марш завершился, весь личный состав корпуса выстроился перед младшей, седьмой ротой, застывшей прямо посреди плаца. Смолк оркестр; настала тишина.
Взводные при непосредственной поддержке мадемуазель Шульц и дядек-фельдфебелей споро разогнали кадет по комнатам; Федор, задержавшись у дверей, слышал, как офицеры и Ирина Ивановна вышагивали туда-сю…
В казарме можно, в конце концов, с головой накрыться тощим армейским одеялом, для верности накинуть сверху ещё и шинель и полежать так в темноте, стараясь ничего не видеть, не слышать и, конечно, не …
— Это ты-то, товагищ Лев — пгактик?! — возмутился Старик. — Зовешь всех на баггикады, а что дальше, куда, какими силами — ни звука! Думаешь, что главное — захватить двогец и цагя; а это агхиневегно!.…
Федя аж вздрогнул. Нет-нет-нет! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Какие-такие «фанты»?! Какие такие поцелуи?! И вообще, откуда у Веры (которая, конечно, та ещё язва и ехидна) это…
— Верно, кадет, — одобрительно кивнул Две Мишени, однако Феде показалось, что на Бобровского подполковник взглянул с некоторым подозрением. — Беотарх Эпаминонд считается изобретателем принципа неравн…
— Настоящий агент никому не мог в этом признаваться, — сумрачно проговорил Положинцев. — Даже в таких обстоятельствах. Вера должна была всё отрицать, в крайнем случае — ссылаться на этого, как его «к…
— Как вам будет благоугодно, сударыня, — холодно сказал папа.
Бобровский коротко икнул и вдруг с немыслимой быстрой, словно пиратская обезьянка в книгах о «Кракене», полез вверх по стене колодца.
И всё бы закончилось, как заканчивалось, однако вмешалась всемогущая судьба.
— М-м, Всеволод! Очень рада, что вы наконец перестали на моих уроках играть в молчанку, — усмехнулась госпожа Шульц. — А кто же это вам говорил — про комиссию?
— Так Илья Андреевич… а делать-то теперь что? Смутьянов-то повязали уже!
— Побег им устроить, — Федя вдруг вспомнил «Странствие «Кракена»». — Посредством Веры. Пусть скажет, что, дескать, кадеты готовы помочь…
И, пока остальные хлопали глазами, а Федор безуспешно толкал приятеля, Воротников преспокойно протянул руку, забрав себе маковую плюшку прямо с тарелки Ниткина — никто и глазом моргнуть не успел.
— Ну, я пойду?.. — Костя поднялся. — Не бойтесь, никому не скажу. А насчёт папки моего… Коль и вправду, Слон — вот честное кадетское, век за тебя Бога молить буду. И мамка, и сеструха… Все станем. И …
Федя немедленно расправил плечи, ощущая в себе силы сразить десяток подобных йосек.
— Ничего особенного, господа, трое убитых. Остальные, если и были, разбежались. Отличительный знак — красная лента наискосок на головном уборе, — Две Мишени говорил нарочито-отрывисто, и ни словом не…
— Готовы? Готовы? — подпрыгивала Лиза. — Ну, слушайте! Вот это вот — поезд. Это — кусты. Это — кипятильня…
— Пушкин! — не удержался Ниткин. — Александр Сергеевич!.. — и вновь покраснел, хоть не сошла ещё и прошлая краска.
Но и Воротников тоже дрался немало. Третий раз он уже не лез вперёд, махал кулаками осторожнее, чтобы наверняка. Федор же, на волне успеха, сам рванулся, пытаясь обмануть противника ложным замахом; и…
— Как «откуда»? — удивился папа. — Вот мы же есть, да? Видим, думаем, чувствуем, живём? Что это такое?
— Они нас обойдут. Ночью едва ли сунутся, а утром снимутся и или к северу двинут, или к югу. Времени они с нами потеряли изрядно, — он обернулся, бросил взгляд на белеющую под луной дамбу. — эх, взор…
Да и сами парты были другими — шире, выше, так, что удобно что-то делать, стоя возле них, а не только сидя.
— Мне так, так неловко! Боже!.. Простите меня, но мы откланиваемся. Лизавета! Идём. Не сомневайтесь, с Валерианом я проведу самую строгую беседу!..
Судя по тому, что на губах у Севки не перекатывалась обычная его полупрезрительная ухмылочка, отделать его старый фельдфебель и впрямь мог. Может, даже и отделывал уже — хотя учились они все тут без …
Вдоль ограды сверкали трамвайные рельсы и как раз по ним катил желто-синий вагон — такой же зализанный, округловатый, как и автомоторы на дороге.
— Потом расскажу, дорогой. Ну, бегите, да возвращайтесь поскорее. Игорь! Если что — ты знаешь, кому звонить. Две копейки у тебя есть?
— Очень их там много. И орудия. И пулемёты. И на той стороне они с флангов. Пока добежим, всех положат…
— У тебя, Нитка, не голова, а Дума Государева! — неуклюже попытался польстить Бобровский. — Если кто и придумает, так это ты!
— Ах, ах, Марьюшка моя милая, что б я без тебя делала, — ударялась чуть не в слёзы мама, обнимая старую няню.
— Загадок загадали нам много, — согласился Илья Андреевич. — Вот надеюсь, что если не в «Странствии», то уж наверняка в «Одиночестве» мы получим ответы!.. Ну, счастливо оставаться, кадет. Нет, нет, п…
У Аничкова моста, когда три грузовика с первой ротой подлетели к нему, бой уже стих. Немцы сноровисто заняли оставленную «первым красногвардейским» баррикаду, но иных лавров не снискали: один «мариен…
Супруга и дочь были представлены. На папу жена Павла Николаевича смотрела робко, дочка же — с непонятной Фёдору сердитостью и льдом в глазах. Мальчишка, оказавшийся Константином, старательно попыталс…
И с этими странными словами быстрым шагом вышел, мало что не вылетел в коридор.
Сам я, господа кадеты, начинал с шагистики. И приходили к нам в корпус, к совсем молодым кадетам тогда заслуженные старики-ветераны роты дворцовых гренадер, которых ещё до Восточной войны в рекруты в…
— Уж если просить станешь да в ногах валяться — проси, чтобы их тоже сюда б забрали, — пожал плечами Федор. — Сейчас, не откладывая. Всего-то и надо — машину у нас построить. Это, мне кажется, попрощ…
Почему мама решила вдруг уйти, да ещё и захватив с собой не только Веру, но и старую нянюшку? Которой едва ли улыбалось тащиться на какой-то там «обед» в пользу таких, как она, слуг. Зачем всё это — …
Тянулись к городу гладкими зимниками обозы — везли товар к мясоеду. Ух, и чего там только не было! Туши и свиные, и телячьи, и битая птица — куры, гуси, индейки, утки; лесная дичина — глухари с тетер…
От ворот начиналась широкая и прямая аллея, обсаженная вековыми липами. Впереди, в её конце, виднелось трёхэтажное широкое здание, классического лимонного цвета с белыми колоннами и фронтонами, высок…
Мостик не перехвачен, не перегорожен. Рота александровцев перешла по нему, как положено, «сбив ногу», но ни от кого не прячась, под развернутыми красными знаменами.
— Посекло очень многих! — возвысил голос Две Мишени. — Число погибших перевалило за две сотни, число раненых — более тысячи. Весьма велико число задавленных обвалившейся крышей. Среди них — женщины и…
Немного подумав, Федор решил, что сестру он остановит чуть подальше, не на самом вокзале. Не надо ей знать, что ему понятно, откуда она явилась.
Что-то сестра не договаривала. О чём-то по-прежнему умалчивала, и кадет самой младшей роты не мог, понятное дело, в этом разобраться. Всё что мог — это понять, что не понимает.
— Браво, кадет Вяземский, браво! Ну просто дословно из «Общего описания войны на суше», издание Генерального штаба. Садитесь. Весьма хорошо.
— Короче, Нитка! — зашипел Лев. — Что за план? Откуда взялся?
— Нет-нет, — поспешил Ниткин, — мадемуазель Лизавета, я с превеликой радостью освобожу вас от необходимости…
— Федя! Хватит уже пялиться в книжку, иди погуляй! — заглядывала к нему мама. Слишком долгое чтение она не одобряла, особенно — «всяческих бандитских историй».
— Мама! Это Федя Солонов, он приехал только что!
— Всё разговоры разговариваете, а чай сам себя не выпьет! И варенье само себя не съест!
— Ты, Нитка, никшни, — вдруг вмешался и Бобровский. — Что мы там со Слоном делали — не твоя забота. И вообще ничья. Тебя никто не трогает, колбасу тебе оставили — а ты всё недоволен!
— Ну, смотри, Солонов, — наконец выдал Севка. — Коль махаться хочешь — это можно устроить! Только не здесь. — Он широко ухмыльнулся и отправился к своему столу, тем более что к ним уже начинали пригл…
Сверху что-то зашипел Бобровский — тот уже выбрался сквозь горловину колодца.
— Ох, ты ж!.. Бежим, бежим скорее — бунтовщиков тесним, доктор Иван Семенович развернул перевязочный пункт наверху!..
— Ну, не нужно, так не нужно, — пожал плечами Севка. — Бывай, Слон. Нитку свою стереги.
— Господа кадеты, капитан Коссарт и капитан Ромашкевич остались на станции. Там — там сейчас весьма тяжело. Весь гарнизон на ногах. Очень много раненых… — Две Мишени машинально провёл ладонью по жёст…
Нет, с мальчишками куда лучше, тут и подраться можно, если что. Ну, заругают потом, конечно, но это ничего. А девчонку даже пальцем не тронь!
«Иные вещи, Пушкин, положено знать лишь Мне, во избежание беспокойства нравов. Ныне же ступай. Завтра тебе доставят указ: поедешь по ряду губернских городов с именным Моим повелением. Много творится …
В-третьих, стены были густо завешены топографическими картами. Карты все исчёрканы красными и синими стрелами; стрелы сталкивались, переплетались, словно змеи и Фёдор знал, что каждое такое столкнове…
— Куда ж ещё, как не в обход этих, — мотнул головой Степанов. — Ваши-то на вокзале так и сидят, прорвалось недавно сколько-то грузовиков, а я там рядом был, наблюдал, значит! И… видел, что государя в…
Конечно, в грузовиках ехали сейчас и многие офицеры корпуса: казак-подъесаул Евграф Силантьев, начальники отделений третьей роты капитаны Бужинский и фон Кнорринг, преподаватель тактики подполковник …
Федя ничего не слышал, но на всякий случай кивнул.
— Именно! Место глухое. Парк. Можно на юг уходить, там железнодорожные пути — на Ревель, на Псков, на Лугу, на Тосно — а там на Москву.
Это было совсем уже не из той эпохи. Но среди александровских кадет вспомнить совсем другие фотографии и из совсем других лет могли сейчас только Фёдор да Две Мишение. Ну, и Петя Ниткин с Костей Нифо…
Загнали разоруженную охрану внутрь. Сапоги кадет затопали по кафельным полам; захлопали распахиваемые, а кое-где и выбиваемые двери; миновали первый двор, административный, ворвались во флигель, отде…
— Сейчас на корпусном гектографе печатается большой план этой местности. Знаю, господа кадеты, что топографию вы ещё даже не начинали, но… нам в Маньчжурии тоже приходилось очень многому учиться с ли…
— Кость, — Федя приподнялся. — Ты никому только не говори, что с нами сталось. А то ведь в дом для умом скорбных отправят.
— Не всегда, — хитро сощурился Левка, — но почитываю. Так вот, восстание на «Очакове» было, там и офицеры присоединились!
Подполковник их действительно ждал. Первое отделение дружно затопало следом за ним на второй этаж, где были классы.
Ох, и было же визгу!.. Девчонки аж сумки с книжками побросали, улепётывая. Разговоры о призраках и мертвецах потом несколько месяцев ходили, а старшие сёстры наотрез отказывались возвращаться домой с…
— Тихо ты! — зашипел на неё Федя. — А кузен Валера, он… он…
Фёдор искоса взглянул на верзилу Воротникова; тот стоял, растерянно мигая.
Пришёл, фыркнул, со вздохом облегчения отстегнул распиравший его форменный сюртук здоровенную кобуру маузера, положил рядом.
— Куда же идти, m-mle Елизавета? — очень рассудительно сказал он. — Тут такие расстегаи!.. Правду ты, Федя, говорил, няня у тебя восхитительно печёт…
— Виноват, — зло отвернулся Котляревский. — Других солдат не имею, господин полковник. И знаете, что они мне кричали, когда разбегались? — что германец придет, порядок наведет.
Хрестоматия была хорошая, новая, красивая. Никаких старых, потёртых, а во многих местах и разрисованных учебников, доставшихся от старших классов, как в старой гимназии.
Шагали рядом, но — молчали. Не до разговоров было сейчас. Потому что — не сомневался Федор — думает Петя о том, что и он сам: что с родными, что с семьёй, что с Зиной. С той самой Зиной Рябчиковой.
— Понимаю, понимаю, вы уже все там. Трудно думать о чём-то, кроме поисков, верно? Но давайте подумаем, как физика может помочь нам в этом?..
— Звонил. Но так, чтобы мы с мамой не слышали. Мама даже обиделась. Чего от нас прячешься, сказала, звони своей Татьяне, я не вмешиваюсь… а он — я по делу, какие сейчас Татьяны? Вот не бывало такого!…
Это Пашка Бушен, щурится, словно уже ловя в прицеле вражеский силуэт.
— И что ж ты думаешь, что филерить теперь можно, да, Солонов? — чуть ли не с укоризной сказал вихрастый. — Не по-нашему это, не по-кадетски. Пусть вот он к Воротникову идёт, скажет, что после уроков …
— Здравия желаем, ваше высокоблагородие! — дружно гаркнула седьмая рота. За прошедшее время она добилась изрядных успехов — как в «лихости», так и в «молодцеватости», несмотря на вечные споры Ирины И…
— Ну в самом деле, дорогой, — проворковала мама, — Вера правду говорит, monsieur Гумилев и в самом деле подаёт очень большие надежды. Его сам Валерий Яковлевич Брюсов удостоил рецензии, в «Весах», а …
…И точно. Ирину Ивановну они заметили ещё на лестнице. За высокими, белой краской крашенными дверьми гудел рекреационный зал седьмой роты; а каблучки m-mle Шульц вовсю стучали по ступеням последнего …
— Всё будет хорошо, — шепнул Две Мишени. — Верные войска должны вот-вот подойти. Капитан Ромашкевич выведет седьмую роту. Всё будет хо…
Тут Феде стало не по себе, уж больно мрачный и решительный вид имел весёлый и жизнерадостный обычно физик.
— Глупые вы, — вздохнул. — Одно слово — «контра», как отец мне рассказывал. Ну да ладно. Предложение моё остаётся в силе: забирайте ребят и поедемте. Я вас всех немедля верну домой, в ваше время. Не …
Взревел мотор передней машины, она приближалась к баррикаде. Федя включил передачу, двинулся следом.
Внутри было низко, тесно, темно, сыро и холодно. И плохо пахло. Землёй, гнилью, словно в погребе, который давно не открывали.
— Рассказывай, Фаддей Лукич, — улыбнулся подполковник. — И впрямь, чего ж такую историю без конца оставлять?
— Слышэл я тут краэм уха… что ты с Севкой Воротниковым дрэтсэ собрэлсэ?
Зина с совершенно невинным видом предложила окончить пари «боевой ничьёй» с тем, чтобы «обе стороны в знак дружбы обменялись бы выигрышами» — и Лизавета с Петей немедленно залились краской.
Федор мельком взглянул на колонку имен с адресами, дождался, пока отъехал отец и скрылась сестра — и рысью помчался к вокзалу.
Вместо ответа полковник только ткнул Шляпникову куда-то в горло стволом, и мигом добавил — ребром свободной ладони. Комиссар вхрапнул и стал валиться.
— Конечно, должен был. На то ведь они друзья и есть, — с убийственной серьёзностью подтвердил Петя. — А ты молчал.
Федор ощущал, что голова у него вот-вот вскипит безо всякого пламени, словно тот самый электрический самовар. Костя Нифонтов имел вид совершенно обалдевший, и только Петя Ниткин слушал профессора Ону…
«Встрѣча Пушкина и Государя Императора Николая Павловича въ Чудовомъ монастырѣ, 8 сентября 1826 года, съ картины И.Н.Крамского».
— Нет-нет, господа! Вы меня не так поняли! Германцы — неприятель, с ним должно сражаться до последнего издыхания, как присяга велит; я лишь к тому, что неприятель это культурный, знакомый — вчера дра…
— Прислуги у нас нет, сами, всё сами, — улыбнулась.
Рейхсхеер (нем. Reichsheer) — название сухопутных войск Германской империи. Не следует путать с Reichswehr — вооруженными силами Веймарской республики.
— В Гатчино его не было, вот всё, что известно.
— Точно! — сразу же поддакнул и Нифонтов. — Начальство, оно такое… уж я-то знаю, Лёва. Моего папку…
— Нет. Сказали, что надо следить… надо «внедриться»… надо сообщать обо всех их действиях…
Мальчишка замер на миг, уставившись на незнакомцев; а потом вдруг сломя голову бросился к ним.
— А ты что тут делаешь?! Марш домой, немедля! Мать небось с ума сходит! Ты как вообще здесь очутилась?!
— Погодите, не спорьте! Игорь, дальше рассказывай!
Ну ничего, молча посулил Федя. Дайте только до стрельбища добраться…
— А что… — дернулся было Аристов, однако разом и Чернявин, и Яковлев разом на него зашикали. Спора не случилось, депутация «Треугольника» благополучно вернулась к себе.
Несмотря на воскресный день, на Балтийском вокзале вовсю стучали топоры. Станция очень пострадала, особенно Царский павильон. Петя с трудом оторвался от созерцания электрической монорельсовой дороги …
— Понимаю, — вздохнул учитель, едва Федор закончил. — Сейчас чай поставлю. Нет, у меня не самовар — чайник на электричестве.
Улица была свободна. Очевидно, «солдаты свободы» удерживали только Новокаменный мост, а дальше до самого вокзала постов уже не было. По правую сторону Лиговской уже начинались здания завода Сан-Галли…
Федя, само собой, притворился, что ничего не знает.
— Здорово! — искренне восхитился Федя. Лизавета выпалила всё это с такой убеждённостью, что он почему-то ни на миг не усомнился. И ещё подумал — «а она интересная! Нашенская!»
И они, стоя перед самой гимназией, не обращая внимания на крайне, крайне заинтересованные взгляды других учениц, принялись обсуждать Лизин план. Ужасно рискованный, да; но гениальный. Просто гениальн…
— Брать, — выдохнул Аристов. Чернявин молча кивнул, шёпотом принялся отдавать распоряжения.
— Правильно ли я понял, — сумрачно сказал подполковник, — что у власти сейчас — наследники тех, кто свершил цареубийство?
А на следующий день, самый обычный день, в среду — Федю Солонова внезапно вызвали с урока.
Лизу Федор заметил сразу. Зеленые глазищи горели словно прожектора; вот она шагнула навстречу, вроде как смело, а вот заколебалась, так что и не поймёшь, от чего алы её щёки — от мороза, иль от смуще…
В исторической, нашей России орденские планки в виде колодки, обтянутой лентой соответствующих наградных цветов появились только в 1943 году.
«Досто́йно есть я́ко вои́стину блажи́ти Тя, Богоро́дицу, Присноблаже́нную и Пренепоро́чную и Ма́терь Бо́га на́шего…»
— Тихо ты! — зашикал на сестру Федор. — Мало ли! То когда было! А теперь время другое, сама знаешь! Эвон, мятеж на мятеже!
— Ложимся на бейдевиндъ лѣваго галса. Всѣ бомъ-брамсели взять на гитовы и гордени, гафъ-топсель убрать!.. Стаксели между гротами спустить! Шевелитесь же, черти!
— Уже тогда жечь начали, — признался Степанов. — Мы-то с того и встали дружиной!.. Думали, погуляет народишко чуток, да и лады, ан нет — всё разносят! Ночью той, покуда дежурили — своего недосчиталис…
— Да-а, всё понятно! — снисходительно изрекла она наконец. — Влюбилась твоя Надя в моего кузена, вот и всё. Для того и устраивают танцевальный вечер, чтобы без помех побыть вместе. Чего ж тут удивите…
— А ничо! Идти надо, когда я тебя зову! Бегом бежать! Понял?
А потом в дверь осторожно поскреблись. Ногтями.
Господа кадеты зашумели, затолкались — каждый хотел как можно лучше разглядеть и стол, и макет, и бегунки с захватами, и свисающие с потолка опускные лампы, и даже указку в руках находящегося в бесср…
— Там нет холодильников, поэтому только и исключительно продукты длительного хранения, — Яковлев свирепо зыркнул на капитана. — Консервы, крупы, сахар, соль, мука. Можно продержаться.
— Какие, какие! Ты что, газет не читаешь? — похоже, Петя даже оторопел. Очевидно, в его представлении «не читать газет» равнялось «добровольно не есть мороженое».
— Погодите! — вмешался Фёдор. — Петь, Бобёр прав. Что мы Ирине Ивановне скажем? Что уже лазали в саму потерну? За это по головке не погладят. Что, не видел, как она недовольна была? Бомбисты уйдут, п…
Капитан Ромашкевич застыл соляным столпом, изумлённо глядя на невозмутимого Ниткина; капитан Коссарт начал было разводить руками, словно пытаясь выразить невыразимое удивление, да так и замер; Ирина …
Пока Йоськина свита не успела перекрыть Феде все пути к отступлению, ещё можно было бежать, но «Солоновы не бегают». Вот почему-то Федя твёрдо знал, что нет, бежать нельзя.
Вылетели на Литейный, помчались дальше по Шпалерной, завернули на Гагаринскую, потом — Пантелеймоновская, мрачная кирпично-алая громада Михайловского замка по левую руку, облетевший Летний сад по пра…
— Э! Кузен Валера у нас вольтерьянец, как бабушка говорит. В народной школе учит; там этого Йоську и встретил. Дескать, «очень одарённый подросток», — загнусавила Лизавета, зажав себе нос. — «Но прог…
— Здравствуйте, господа кадеты, — голос у Ирины Ивановны был спокойный и ровный, только щёки чуть-чуть румяны. — Так кто из вас должен мне доложить о наличии на уроке?..
— Вы, господин Бобровский, только тогда помогаете, когда вам от этого непосредственная польза есть? — Госпожа Шульц возникла рядом, словно фея из сказки.
— А как же с хлебом-то сейчас в городе? С провизией? Поезда не ходят…
— А зачем? Зачем, Илья Андреевич? Зачем мне вспоминать-то? Наверное, и господин подполковник, и госпожа Шульц — они-то лучше смогут рассказать! Их-то не ранило!
Получив отпор и лишившись миномётчиков, германцы принялись отступать. Федор их понимал — здесь, на мосту, оборона слишком крепка, потери чересчур велики; значит, надо сдвигать острие удара, искать уя…
Тот рассказ Костьки Нифонтова. От которого осталось такое мрачное послевкусие, словно чего-то дурного наелся — и голову кружит и в живот неприятно.
— Ну только вы не начинайте, милочка! Не сравнивайте меня с большевиками. Они строили свою злую утопию, а мы хотим вернуть всё к нормальности.
Полыхнул ослепительно-белый разряд, словно во мрак подвала ворвалась небесная молния, так, что Федор на миг ослеп; а, когда вновь открыл глаза, вокруг было очень-очень тихо. Темно тоже было, но это б…
Опустился на колено в «своём» окне, примерился к бойнице, устроил себе лежбище. Пока враг не подошёл совсем близко, стрелять он станет лёжа.
Над Гатчино сеял мягкий снежок, стоял лёгкий морозец — в общем, погода как раз для зимних приключений. Облачившись в шинель, накинув башлык (прямо на фуражку, что, в общем-то, являлось нарушением) и …
У Феди на счёт Ирины Ивановны Шульц имелись более чем серьёзные сомнения, но Бобровский говорил с такой страстью, что трудно было не поддаться.
— Потому что ты нам мешать будешь! — вспыхнула сестра. — Я должна буду думать, что там с тобой и как вместо того, чтобы вести вечер! Я же хозяйка!.. Все кушанья заказать, проследить, чтобы доставили,…
Сразу несколько рук взлетели над кадетскими макушками — и одна из них Федора.
…Голова у Феди и впрямь шла кругом. Они все забились в дальнюю и узкую спальню-пенал, куда следом проник и Игорёк. Петя Ниткин стребовал с него самые разные книжки, и немедля в них уткнулся, время от…
— Поклянись! — торжественно проговорила Лиза, соскакивая с качелей и глядя Федору в глаза. — Крест целуй!
И ничегошеньки, кроме этого, разглядеть не удалось.
— Здорово, — выдохнул Федя. Нет, нельзя, нельзя никому ничего говорить. Пете — тем более.
— Вот только от кого? И были ли мы… там? В их 1917-ом?
Но даже это получалось у него как-то… музыкально, что ли. Шрррр-шр! Шрррр-шр!
Федя ощутил, как земля уходит у него из-под ног.
— Интересно, — согласилась Ирина Ивановна. — Но нам надо торопиться. Бог весть, что сейчас творится в Гатчино; и Бог весь, что переживают сейчас ваши родители!..
— Что Государь бежал, скрылся — не верю. Не верю, Федор, не могу поверить! Не таков Он. С гвардией бы пошёл, на баррикады бы поднялся. Перед войсками бы появился. Нет, не всё тут так просто…
— А начнёт язык распускать — и себя погубит, и нас, — заметил Две Мишени.
— Ещё раз, — недовольно сказал Положинцев.
— Наш, — кивнул полковник. — Храни вас Господь, люди добрые. Пер-рвая рота! В цепь — развернись!..
«Федра», трагедия французского драматурга Жана Расина (1677)
Госпожа Шульц покачала головой, вздохнула, но ничего не сказала.
Командиры отделений первой роты подбежали к Аристову, тот, склонившись, что-то быстро шепнул им обоим. Те вновь откозыряли — и по отточенности их движений, по резкости взброшенных к козырькам ладоней…
— Всё, седьмая рота. Построение — и отбой, — махнул рукой подполковник. — И чтоб никаких чтений! Кадет Ниткин! Вас это в особенности касается.
— Ох, военная косточка, — вздохнул гражданин комиссар. — Ступайте, кадет, ступайте…
— Физику, — мрачно сказал Коссарт. — Или арифметику. Кадет Ниткин в качестве оружия выбрал эти два предмета.
— Федя!.. — Лиза весело помахала рукой; Федор помахал в ответ. А вот Петя с Зиной вдруг застыли друг перед другом, буйно красней и отводя взгляды.
В узкое оконце пробивался слабый свет. А за спинами…
— Спокойно, говорю! — Бывалый отнюдь не растерялся. — На чердак, скорее! Дамы вперёд! Если что — будем отстреливаться!
— Подъём, господа кадеты, — заглянул к ним подполковник Аристов. — Подъём и построение!.. Вам следует поспешить, господин Ниткин.
— «Ура» пока кричать рановато, господа кадеты. Однако в ближайшие выходные те из вас, на кого ничего не записано, нет долгов по заданиям и неисправленных плохих отметок, получат отпускной билет. Имею…
— Темнят… — сквозь зубы процедил полковник. — У них нет отречения, Федор. А без отречения они — как без рук. Россия не допустит…
Хоть и в шоке, но господа кадеты приказ выполнили.
Хвольский, Орест Данилович (*1852-†1934) — выдающийся русский физик и педагог, автор фундаментального «Курса физики» в пяти томах, впервые изданного в 1897–1908 годах.
— Дача адмирала Епанчина, — важно сообщила Лиза. — Только они тут зимой не живут. А мама Зинаиды тут экономка. Как мы, зимогоры!
Запасники. Бородатые немолодые мужики, призванные «на сборы» и «предавшиеся бунту». Почему, отчего?..
«…Честне́йшую Херуви́м и сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем…»
— Алексей, — поспешно сказал мальчишка. — Сашка — он на год старше.
Всеволод отвернулся, с самым независимым видом заложив руки в карманы. Воспитателями это не поощрялось, но сейчас Воротников был не в строю и даже не в присутствии старшего по званию воинского началь…
С собой на мельницу Федор взял рыжего Пашку Бушена да долговязого Варлама Сокольского — лучших стрелков из второго отделения их роты. Нагрузились патронами, за неимением пулемётов взяли «фёдоровки», …
— За порядок. А против государя восстали, присяге изменили. Так?
— Срочно переброшенные в центр японской позиции 3-я и 6-ая дивизии из 2-ой армии генерала Оку атаковали запоздавший с переходом в атаку наш 4-ый Сибирский корпус, что привело к тяжёлым потерям в оном…
В коротком, но даже отсюда заметно — щёгольском полушубке, с небрежно повязанном красным шарфом, за дымоходом пристроился не кто иной, как незабвенный Йоська-Бешеный, он же Иосиф Бешанов, подававший …
Федор машинально кивнул; тут же навалился и новый страх — а ну как Ниткин, вернувшись с дополнительных занятий, старательно запер дверь изнутри?! Что тогда делать кадету Солонову, где коротать часы д…
— Да, Хвольский. Так что понимают они, Петь, понимают!
— Гадания… — по-прежнему сверкая глазами и таинственно понижая голос, сообщила Лиза, заговорщически глядя на мальчишек.
Поручение подполковника Аристова новоиспечённый кадет Солонов помнил очень даже крепко.
И — размахнулся финским ножом, появившимся словно бы ниоткуда.
…Лиза и Зина появились вместе, держась за руки, словно сёстры.
— Мне учиться вообще нравится, — вполголоса признался Петя, озираясь по сторонам.
— Варвара Аполлоновна, я вам с радостью продам все двустволки мира, но, ради всего святого, что случилось?..
И только теперь Федя Солонов вдруг понял, что от дверей на них зорко поглядывает Две Мишени. Поглядывает зорко, всё, конечно же, видит, но не вмешивается.
— Молодец Зина, — искренне сказал Федор. Зина ему понравилась — было в неё что-то надёжное, спокойное, уверенное, но непоколебимое, словно у каменной скалы. — Но ты ж не для того меня сюда позвала, п…
Полыхнула магниевая вспышка, комиссар кивнул Аристову.
— Давненько я этакого покроя не видела, и вензеля…
Распустив роту, Коссарт бегло поговорил о чём-то с m-mle Шульц, вполголоса и явно не о приятном, потому что Ирина Ивановна заметно посуровела и несколько раз кивнула, зачем-то сунув руку в полуоткрыт…
«Высшее общество», хоть и не отменило всего полностью, но притихло, государев двор, скуповато отметив Рождество, повестил, что новогодних забав не случится. Волнения, выплеснувшиеся из рабочих кварта…
— Русское слово, — чуть мягче сказала Ирина Ивановна, — способно творить истинные чудеса. Вам предстоит овладеть им, словно оружием, знать так же хорошо, как устройство пулемёта или трёхдюймовой поле…
— Дали! Целый ворох! И вот в воспоминаниях генерала от фортификации…
Проходя мимо, Две Мишени подмигнул Фёдору. Правда, получилось это не слишком весело.
Выстрелы грянули дружно, прошлись, словно коса, над отрядом Жука, собирая обильную жатву. Федор всадил пулю прямо в висок одного из пары, державшей городового; остальные стрелки-отличники тоже не под…
— Я тут такие места знаю, ни в жисть никто не сыщет!
Прелюдии А.Н.Скрябина считаются технически сложными в исполнении, особенно для непрофессионального пианиста.
— А может, кто и постарался, — проговорил Бобровский. — Папа мне рассказывал…
Лев, Севка, и подоспевший Костька Нифонтов, что называется, «отвалили», Федор сел, не чуя ног. Драться вторично с Воротниковым хотелось не слишком. Во-первых, нагореть за это могло куда больше, чем з…
И с решительностью, какой Федор никак от него не ожидал, полез в дыру.
— Ну… договаривались, — Феде хотелось отпереться, но, с другой стороны, не являть же трусость!
Это Федя знал. Цареубийцы — Желябов, Перовская, Гриневицкий, Кибальчич…
…Они брели дальше, почти ничего не видя вокруг. Потому что Игорь рассказывал, рассказывал и рассказывал.
— Думаю я, — честно ответил Федор. — Про… сам знаешь что.
— Молиться надо, — вдруг сказал Алешка Богоявленский. — Молиться.
— Господа… — выдавил наконец Две Мишени. — Простите… но мы всё равно ничего не понимаем…
— Ирина Ивановна, Константин Сергеевич, дорогие мои… поверьте, никто не собирался выдергивать вас из вашей жизни. Это никак не входило в наши намерения.
Кадеты задвигались. Такого в их прежних гимназиях, училищах или корпусах не случалось.
Те, кто преграждал кадетам дорогу, вдруг оказались совсем рядом, нагнуты, наклонены штыки, но в руках александровцев — самозарядные «фёдоровки», и магазины их пустеют сейчас не просто так.
Пятая рота горохом посыпалась с грузовиков. А вот команде «стрелков-отличников» пришлось заниматься, уж как сумели, автомоторами.
В груди сладко запело. Предчувствие победы — сейчас, третий-то раз я ему точно в нос попаду!..
Федя вздохнул, отложил «Кракена», поплёлся к двери. Верно, вид он имел совсем несчастный, потому что мама вдруг расщедрилась, выдав ему двугривенный.
— Со свиданьичком, барчук! — раздалось насмешливое.
Огонь внезапно стих, вновь поднялась густая цепь, защёлкали одиночные выстрелы. Три автоматических винтовки плеснули навстречу пулями, Варлам швырнул ещё одну гранату, но всех накрыть не удалось.
— Спасибо за науку, выше высокоблагородие, Константин Сергеевич! Следующий раз мы лучше справимся, честное слово!
— Буду считать, дорогие мои, — сказал уже с порога. — Отправим вас всех вместе, аккуратно, как следует!
Читала Вера хорошо. Даже очень. Вот только щёки у неё как-то странно разрумянились, и едва ли от мороза.
Наследник Цесаревич Николай Александрович, будущей император Николай Второй уже имеет четверых дочерей, самая старшая, Ольга, всего на год старше его, Федора; а младшему, Алексею, всего три годика…
— Итак, господа кадеты, — возвысил голос Две Мишени, — начнём. За японцев буду играть я сам. Правила игры, для простоты, возьмём уже вам знакомые…
У седьмой роты поистине «в зобу от радости дыханье спёрло».
Две Мишени тоже не давал ни отдыха, ни срока.
— Она не в том подвале, где мы оказались?
Сплюнул и, всё так же шаркая, отправился восвояси.
Что значило «того» и «ого-го», лично Фёдор Солонов не понял, однако Нифонтов захихикал, а Бобровский снисходительно ухмыльнулся.
— А с чего ты, Слон, решил, что я скажу кому-то? — враз ощерился Нифонтов.
Шестая рота, понимая, что дело пахнет керосином для всех, потихоньку, полегоньку отходила, прикрываясь широкими лопатами-скреперами.
— Белая Стрела. Что, не слыхали никогда? Ещё «Загадка Царей» называлось. Неужто никогда?
Коридор за дверью шёл прямо, никуда не сворачивая.
Не снижая скорости, машины миновали выгоревший квартал. Непохоже было, чтобы пожары хоть кто-то пытался бы тушить.
Но нет, лестница оказалась чистой. Поднимавшиеся вверх марши обнимали обрешеченную шахту лифта — очень простого, безо всяких вычурностей.
— Спрашивайте, только быстро, я очень спешу, сейчас продолжится заседание Собрания, и я —
— О, так мы с тобой вместе, значит, — повернулся Фёдор к тащившемуся следом за ним несчастному Пете.
Шестая рота, пользуясь общим — хоть и временным! — забвением корпусных правил, решила, что настало их время.
Голос его разносился над чёрной водой Фонтанки, и, казалось, его слушают сейчас даже застывшие в вечной борьбе бронзовые кони со своими укротителями.
Лев Бобровский таки-посвятил своих приятелей, Нифонтова и Воротникова, во все подробности подземных приключений; Феде это не слишком понравилось, но, в конце концов, именно Бобёр нашёл потерну, так ч…
Спор это, похоже, не вызывал восторга и у Варвары Аполлоновны, метавшей на племянника огненные взгляды, и у мамы, точно так же взиравшей на папу. Лизавета тоже приуныла, сидела, ковыряя пальчиком ска…
— Что это? — услыхал Федор шёпот госпожи Шульц.
И всё это время, пока они шли по Большой Конюшеной — она же Желябова — пока поворачивали на Невский, по которому катил поток «машин», «автобусов» и «троллейбусов», как описал им увиденное Игорь, пока…
Щёлкнул переключатель. Офицеры задвигались, каждый старался протиснуться к смотровым щелям, закрытым толстыми стеклянными блоками.
О недавнем взрыве на станции, о последующем шествии ко дворцу, о выстрелах и жертвах они если и не забыли, то, во всяком случае, отодвинули это куда-то глубоко.
У Феди так и вертелся на языке ехидный вопрос, а знает ли Зина о том, что её подружка должна сделать в случае проигрыша, но, само собой, он остался глух и нем.
Федор очень хотел поверить. Поверить до самой глубине собственного сердца, поверить, что старшая сестра и в самом деле пошла на жуткое и опасное дело, встав против смутьянов, тех самых, что в другом …
«Ах, папа, как же ты не знаешь этого поэта!» (фр.)
Тяжело дыша, троица добралась до «Мельничьего домика» — хоть и «потешной», а действующей мельницы, с дамбой, глубоким прудом, водяным колесом и прочим обзаведением. Стояла мельница не на самом берегу…
— А я тебе, деда, всегда говорил — Гитлера убить, и всё! — подал голос Игорёк.
— Несмотря на то, что вы собираетесь решить за всех, кто живёт сейчас в вашем времени? — медленно спросила Ирина Ивановна. — Вас ведь не интересует их мнение, так?
Гимнастика была частично знакома — сокольская без предметов, заканчивавшаяся отжиманиями.
Подходящим оказалась замызганная тужурка, какую в Александровском корпусе не надели бы даже на земляные работы.
— А, понятно, — в тон отозвался Федя, и Лев прикусил язык. — Ну, так и что дальше? Где что искать?
— Федя! Ну Федя же! Ну так же не по-товарищески же! Ну скажи же уже! Обещал же!
— На втором — классы, — небрежно сказал он. — Туда мы сходим чуть позже. А пока…
— Звонко, — согласилась Мария Владимировна. — Мы привыкли.
Фёдору показалось, что правый взирает на него и испытующе, а вот левый, напротив, чуть ли не улыбается лукаво, подмигивая при этом ему, Фёдору, каменным глазом.
— Да. Ты разве не заметил? У него ж мишени на щеках вытатуированы.
Федя был прав. Нагие серые стены с редкими проводами и трубами и больше ничего; однако Бобровского сбить с толку оказалось не так легко.
— Ты такой молодец! И не испугался!.. Я бы со страху умерла, только этого Йоську увидев!..
— Тьфу на тебя, Бушен! — и Фёдор сам, невольно подражая Двум Мишеням, перекрестился. Взял винтовку, вжал приклад в плечо; оптика послушно явила перебегающие всё ближе и ближе фигуры, ага, на мостике …
— Вы… вы доказали это? — вздрогнула Ирина Ивановна, и Феде тоже сделалось не по себе. — Вы математически доказали существование бытия Божьего?
Капитан снова дёрнул лицом, изобразив подобие улыбки.
Рванули дверь на себя, впихнули Левку внутрь и заскочили следом сами.
— Чего? — изумился ещё больше начальник «шестёрки». — Какой ещё «дефергацией»?!
— Ладно, пусть так, — спорить Федору не хотелось. Два рубля приятно грели руку, но вообще ему вдруг стало грустно и как-то не по себе.
И вот оно позади. К тому же о Бог весть какой части этого Приключения они вообще ничего не знают — только вот пуля из плеча Федора только и осталась; и что же теперь, возвращаться к скучным урокам, д…
— Достанется им сейчас, свои ж засмеют, — бросил им вслед Чернявин, узнав об исходе переговоров.
…Офицер в длинной шинели и германском полевом шлеме взмахнул руками, выронил пистолет и с какой-то нелепой картинностью перевалился через узорные перильца, прямо в неглубокую воду парковой протоки.
— Так-так-так! — ещё больше оживился Михаил Васильевич и усы его грозно зашевелились. — Не бойтесь, кадет Воротников, поведайте мне об этом казусе. Я, признаться, их, ученические каверзы, коллекциони…
— Люк, — прошипел Бобровский. — И его открывали! Вишь, какой чистенький!
— Откуда прорвались? Что там происходит, Фаддей Лукич?
— Помню… — буркнул Петя. Ему, похоже, пришли в голову те же мысли, и он с некоторым испугом покосился на ничего не подозревавшую Зину.
По этой лестнице большей частью ходили дядьки-фельдфебели и унтера, солдаты, приданные корпусу, рабочие. Это на парадных маршах всё сверкало и ни единой царапины на стенах — Трофим Митрофанович, ворч…
— В Приорат пойдём. Подвалами. Дорога знакомая, а замки я открою. Там они хлипкие!..
Очевидно, это прекрасно понимал и полковник Аристов.
Протопали все марши, оказались на первом этаже. Ирина Ивановна с Положинцевым осторожно выглянули —
Так называлась в те годы гора Килиманджаро.
— Уж где придется. Артистов у нас все любят.
Беглецы один из другим выбирались через потолочный лаз, быстро скрываясь в темноте чердака. Зазвенело стекло.
— И то верно! — опять хохотнул бывший каторжник Жук. — Перестарались мы вчера маленько, подгуляли ребята! Ну да ничего, сейчас чего потяжелее на шею супчику этому накинем — да и в канал, рыб кормить!…
Студент Валериан шушукался с Верой. Мама с Варварой Аполлоновной, судя по выражениям лиц обсуждали если не саму свадьбу, то, по меньшей мере, помолвку; оставленный в покое папа, кажется, вздохнул сво…
— Заперлись! Изнутри! Есть там кто-то! Точно, есть! Ерохин, давай лом! Петюнин, топор!.. А ну открывай, твари! Открывай, хуже будет!..
— Очень приятно, — ужасно вежливым голосом сказала девочка. — Лиза. Лиза Корабельникова, к вашим услугам, господин Солонов.
— Это твой дед нам уже сказал. Давай теперь подробности. Из-за чего всё началось и чем кончилось? Подробно! — потребовал Две Мишени.
А, когда он закончил, даже в ладоши захлопала.
— На ваш счёт было прямо указание военного министра — двигаться вперёд и занимать уступленные вам без боя позиции, а потому…
Потрескивая и стреляя искрами, здесь высилась невиданная электрическая машина. Опутанная кабелями, усеянная, словно глазами, желтоватыми стеклами циферблатов.
— Ведите, ведите, гражданин! — продолжал внушать хлыщу Аристов.
— Да-да, вы, господин Ниткин, который в курсе, что такое осциллограф! Надеюсь, что вы поможете мне на уроках, ибо, боюсь, большую часть материала вы и так уже знаете.
— Я тебе всё расскажу, — повторил папа. — В твоё первое же увольнение. Обещаю. А теперь смотри, мы уже почти дошли.
— Вопросы без ответов, — вздохнул подполковник. — Во всяком случае надо записать всё полезное, что мы узнали — без указания источников, само собой.
— Они не отсюда, — поморщился Игорь. — Сказал же тебе, Маслакова — не приставай!
— Вот есть у меня в классе мальчик, — вещал студент Валериан. — Иосиф Бешанов. Беспризорник. Считайте, бродяга. Родители неведомо где, отец, по словам его — таборный цыган. Живёт неведомо где, «по до…
Федору показалось или госпожа Шульц при этом едва заметно погрустнела?
Подругу звали Зинаидой, и жила она на задах большого старого дома на Мариинской улице, тихой, обсаженной высокими липами. Сам дом — точнее, дача — напоминал русский сказочный терем, с витыми столбами…
— Как раз граница моего участка. Ну, бывай, барчук. Ещё свидимся, на Рождество да на Пасху светлую…
— Всё равно он, — с уверенностью сказал Федя. — Вот увидишь!
Несмотря на то, что твоего там у тебя одна лишь узкая койка, тумбочка да казённый облупленный табурет.
На золочёной пластинке, привинченной к роскошной резной раме, значилось: «Государь Александръ Третій и урядникъ Собственнаго Его Императорского Величества конвоя Степанъ Егоровъ обнаруживаютъ бомбу в…
— Может, и не завалили, — Две Мишени взялся за перископ наблюдения. — При том бардаке, господа, что сейчас в столице, всё что угодно может быть. Семен Ильич, у вас тут прожектор имеется?
— А вот тут, гляди, ещё древнее, — Петя быстро наложил листок бумаги на кирпичный бок, энергично зашоркал карандашом. — Скопирую клеймо… потом посмотрим… но это как бы не Петра Алексеевича время…
— Этого не может быть… — выдохнул Костя Нифонтов.
Подполковник Аристов взмахнул рукой, легко взбегая по парадным ступеням к широченным дверям корпуса. Следом торопились и новоиспечённые кадеты — безо всякого строя, толпой.
— Да с чего ж они запрут? — возразил Федор. — Подвал не запирается. Там столько всего хранится!.. Которые склады — те закрыты, а двери в сам подвал — замучаешься открывать. А что мы потерну нашли — т…
Петя покраснел. Костик тоже навострил уши и слушал с неослабевающим вниманием.
«Друг»… это от Левки слышать было непривычно. И Федор всей душой хотел бы помочь, но… всё равно сказать он ничего не мог. Пришлось отговариваться какой-то ерундой и Лев ушёл, крайне раздосадованный.
— Что же теперь делать, Илья Андреевич? И как думаете, правду Вера сказала, что она — агент в Охранном отделении?
Борода Клинышком оказался на посту и бдил.
— Можно подумать, ты не знаешь, что у девушки моего возраста уже бывают поклонники!.. Или можно подумать, я не знаю, что ты за Лизаветой Корабельниковой… гм… что с ней дружишь, — поспешно поправилась…
— Цела, цела, — несколько сварливо бросила госпожа Шульц, изрядно удивив этим Федора — она словно и не рада, что Две Мишени вернулся!.. — А вы, господин подполковник?
— У нас потом это место «Лягушатником» зовут, — заметил Игорёк вскользь. — Садитесь, садитесь, я всё знаю, я закажу, и деньги у меня есть!..
А возле Феди и Пети неожиданно оказались Костя Нифонтов, настороженно зыркающий исподлобья и тот самый кадет по имени Лёва, что ввалился в их комнату раньше в компании, надо понимать, своих новых при…
…Дорога александровцам выпала негладкая, однако, чем дальше от Аничкова моста, тем больше они вновь начинали напоминать автомоторный отряд «Заря свободы», только уже без автомоторов.
— Чего я тебе расскажу? — уныло спросила сестра.
— Сейчас. Сейчас, мои дорогие. Я всё объясню.
— Полковник наш… как там дальше, господин кадет?
— Господин кадет! Да-да, вы! Седьмая рота, так? Шагом марш в расположение! Быстро-быстро!
— Читайте! Тут слово правды! Поднимается рабочий народ!.. — аж захлебываясь от восторга, зачастил он, но Две Мишени сбить себя не дал. Вежливо поклонился, сунул листовки державшемуся рядом Федору, ки…
Вера связалась с нигилистами, смутьянами, мятежниками и бунтовщиками. С теми самыми, что устраивали забастовки в девятьсот пятом, когда из Маньчжурии возвращались наши войска. Может, и не с теми самы…
Остались позади вокзал и пути, скупо освещённая Корпусная — здесь пока ещё никаких фонариков не развесили — и вот они, ворота корпуса.
— Что вам, полковник? — недовольно обернулся Гучков, уже успевший набрать скорость.
Однако Ирина Ивановна неумолима. Сева даже не успевает выдохнуть, что к доске отправился не он, а Костька, как слышит, не веря своим ушам, уже свою собственную фамилию. А? Что? Как так? Двое у доски?!
— Ну так «карланы» — они ещё хуже халдеев, — презрительно скривился Нифонтов.
Свернули на Заротную, достигли Лермонтовского проспекта, свернули по нему налево. Те же тишина и пустота. Им никто не преградил дорогу.
— Руки вверх, подходи по одному для обыска!
Надо же, по фамилиям всех запомнила, хотя меня и не вызывала! — поразился Фёдор. Ох, ну и память! Да, у такой не забалуешь…
Их поглотила чернильная тьма и мальчишки, сами по себе, вдруг взялись за руки, крепко-крепко, словно родные братья.
В подвале было сухо, горела электрическая лампочка, и в углу вздыхала железным нутром здоровенная машина — куда больше той, что Федя Солонов запомнил по корпусу.
Двери ротного зала распахнулись, ввалилась нестройная толпа кадет седьмой роты, безо всяких церемоний загоняемая парой дядек-фельдфебелей.
Так или иначе, кадет Федор Солонов крадучись пробирался следом за Верой, частенько срезая через дворы, чтобы меньше оставаться на виду.
— Отправил, — буркнул тот. — Что за несносная девчонка, просто наказание Господне!
— Есть ли какие-то новости? — в «лаборантской», узкой комнатке с полками до самого потолка, заставленными массивными физическими приборами и механическими устройствами, с Положинцева слетело всё его …
— Мятеж, мальчики… — как-то совсем по-домашнему выдохнула она. — Это мятеж. Попытка. Революция…
— Так и будем по кругу ходить, — наконец махнул рукой Федя. — Эх, была-не была! Снова лезть придется. Петь, а ты замки открывать случайно не умеешь?
— Так ты ж остаться хотел, — напрямик сказал Федор. — Обиделся на нас всех, небось. Ругаешься вот.
— Что ты там делала. Что за люди. Почему их полиция ловила. Я из-за тебя, между прочим, преступником сделался!
— Какой ещё «ваш офицер»?! Федя, это ловушка!
На последних строчках второгодник Всеволод, забывшись, аж потряс сжатым кулаком.
Петя повиновался, и у него даже получилось это несколько лучше, чем у мешка с картошкой.
— На как, господин Ниткин? Согласны меня выслушать? Зина о нашем пари знает, между прочим.
— Да будет тебе! — отмахнулся Лев. — Она уж учителка!
— Господин… госпожа преподаватель… ница? — растерялся и сбился Вяземский.
— Уф… — мерзкий комок страха в животе разжался и сгинул. — А чего ж ты тогда…
— Ты, Варлам, помни, что нам не просто так тут сидеть, — Федор внушительно поглядел на товарища. — Если что, Две Мишени сюда своих желторотиков поведет. Мы им должны плотину удержать. А захватят немц…
Фёдор вытаращил глаза, как и остальные кадеты. Учителей-не мужчин у него ещё не случалось. Особенно в военной гимназии. Как так? Как так? Так разве бывает?
Если кто и поймёт, так это он. «Кракен» тому порукой.
— Под корпусом? — сощурился тот. — Нет, конечно. А почему вы решили, что есть, кадет?
Седьмая рота не оставалась в долгу, но, поскольку бежали они в противоположных направлениях, да ещё и со всеми ротными начальниками, устроить бузу бы никак не получилось.
Огонь? — удивился Фёдор. Из чего же это огонь?
— Федя! Не отвлекай Игоря, — строго сказала Ирина Ивановна. — А ещё дальше?
— Depuis combien de temps êtes-vous arrivé, cher Monsieur Solonov?— наконец выдала девочка.
— «Плавать»?! Купчихи дебелые в купальне «плавают», а корабли ходят!.. И вообще, кончай брехать!.. Что тут немчура с тобой рядом делает, а?!
— Нет, конечно! Надо такое придумать, Нитка!
— Какие ещё уроки! — сердилась мама. — Quel terrible enfant!
— Видите ли, Ирина Ивановна, голубушка. Изначально нас — исследователей парадокса времени — насчитывалось больше. Сергей Сергеевич Никаноров — ученик моего отца, очень талантливый, настоящий самородо…
Насмешки «шестёрок» вдруг показались Федору донельзя обидными. И в самом деле, что это нас классная дама строит?!
При виде колонны грузовиков, сидевшие у костра, принялись неспешно подниматься. Две Мишени остановил головную машину шагов за тридцать до въезда в деревню.
Федор старается думать, как учил полковник — не только лишь о том, как выжить вот прямо сейчас.
Тут Зина глянула на ходики, ахнула и погнала Федю собираться.
Яковлев, коренастый, широкоплечий, похожий скорее на силача-молотобойца, чем на полковника Генерального штата, вздохнул, одёрнул нагольный тулуп, вздохнул.
Федю подбросило, словно пружиной. Бобровский!.. Не уснул, не струсил!.. Теперь точно идти придётся!.. А Ниткина так и нет!
— Не волнуйтесь, товарищ Яцек, — с удивительным спокойствием отвечал Бывалый. — Не родился ещё такой фараон, что меня б заломал.
Папа сел в кресло, поманил Федора. Достал из тубуса карту, расстелил, придавив грузиками.
— Входите, входите же!.. Ба! Деда! Сюда, сюда! Я… я привёл!
— Ты чего на Слона наваливаешься, Нитка? А ещё друг называется!..
— Прости, — виновато сказал Петя, — я тебе не помешаю? Не могу спать, пока не почитаю хоть немного, видишь, какая история…
— Значит, по течению спускаться будет легче, — перебила Ирина Ивановна. — Верно?
Слова он выплевывал глумливо, тоже избоченясь. Свита его, впрочем, притихла, прячась за спиной у главаря.
— Ну да, — снисходительно кивнула Лизавета. — Я Зину еле уговорила. Боялась, понимаешь? Ну, идём теперь, идём же!..
И теперь возглавивший военно-морское министерство.
Буяновский, нескладный и рыжий, один из лучших стрелков класса, тоже вскочил, подражая стройному Вяземскому, но выправкой с тем мог поспорить мало кто.
— Прямо через двор пойдём, — показала Мария Владимировна. — В «Петровский». Магазин так называется. За домиком Петра, значит…
Грузовики опоясало огнём — младший возраст азартно палил во все стороны. Малёк рядом с Фёдором опорожнил три магазина.
— Рано тебе это ещё знать, — сердито сказал профессор. — А потому не приставай, дорогая моя, ничего не скажу.
— Завтра, господа кадеты, строевые занятия сокращаются. Пойдём на стрельбище.
Они стояли втроем против него, верзила Севка Воротников, лощёный, уверенный в себе Бобровский, и насупленный, недовольный и злой Костя Нифонтов.
— Ничуть не спорю, — Две Мишени примирительно поднял руки. — Однако сейчас у нас, гражданин комиссар, есть отличный шанс открыть вашим революционным бойцам дорогу вглубь вражеской обороны. Согласитес…
— Ах, спасибо, Мурочка, а я-то гадал, куда её засунул…
«Это» и впрямь знали все, да и сложно было не знать. «Государь на рыбалке» — широко известная картина молодого, но уже прославившегося художника Павла Рыженко, её Федя видел на страницах «Нивы». Импе…
И потому кадет Солонов не плевался на молебнах бумажными шариками из трубочек.
— И Народный дом государя Александра Третьего! — подхватила Ирина Ивановна.
— Торговцы. Лучше всех шпионов всё вызнают.
— Всё точно. При государе Павле Петровиче строено, — выдохнул Федор.
— Делаем, что можем, гражданин министр. Кадеты наши преданы делу революции, но, как видите, отряд сохраняет твёрдую дисциплину…
— Какой он вам Тихонов, девочки, — неодобрительно сказала старушка в шляпке. — И вообще, что за воспитание? А ещё пионерки!..
— Ну-у… — смутился Федор, — может, познакомит тебя с подругой какой. На рождественский бал-то ты ж пойти хочешь? Знаешь, какие там угощения?.. Не слышал разве — торты наши по всему Гатчино славятся! …
— Поняли, и хорошо. Молодцы, ты, Федя, и ты, Лев, что пошли с товарищем. А твою работу, Петя, я теперь очень жду. Ужасно интересно, как ты туда свои кирпичи вставишь. А теперь идёмте, идёмте, на пове…