Полыхнул ослепительно-белый разряд, словно во мрак подвала ворвалась небесная молния, так, что Федор на миг ослеп; а, когда вновь открыл глаза, вокруг было очень-очень тихо. Темно тоже было, но это была уже совсем другая темнота, привычная. Где-то рядом капала вода. Пахло кошками и сыростью.
— Спеле… чем? — выпучил глаза второгодник Воротников.
И всё это, всё, что удавалось перехватить, зацепить, поймать — ему чем дальше, тем больше не нравилось.
— Я… нет, не вернуть… я… поговорить… — кое-как выдавил Федор. — Поговорить, Илья Андреевич…
Дочитав послание, Федя понял, что улыбается до ушей.
Шубников обвёл собрание злым взглядом, кадык его дёрнулся, словно он хотел что-то сказать; однако потом явно передумал, резко дёрнул головой, словно пытаясь изобразить поклон и пулей вылетел из буфетной.