…Две гранаты тем удалось забросить на первый этаж — невесть зачем, может, думали, там пополнение? Федя расстрелял все четыре магазина «фёдоровки», и думал уже, что всё — но цепи сломались вновь, вновь откатились, оставляя неподвижные тела. Кричали раненые, однако их уже никто не вытаскивал.
— И Пушкин был спасён… — прошептала Ирина Ивановна, закрывая лицо руками. — То есть это были вы…
— А где твой папка служит сейчас? Тоже ведь в столице?
За ужином по корпусу поползли слухи один страшнее другого — «семеновцев подвзорвали», «Семеновский полк уполовинили», «одна бомба под паровозом, другая — под офицерским вагоном», «рвануло, когда все на перрон вышли, и курить разрешили», «сто человек в клочья», «нет, двести», «не, полтысячи и в госпиталях столько же»…
— Опаздываем, Солонов! — сделал замечание стоявший за спиной Коссарт. Чего пристал, вообще не его отделение!
Фёдор только ухмыльнулся. Сам бы он перечислил их зажмурившись, наощупь; 3-я Елисаветниская военная гимназия была жутковатым местом, где постоянно ходишь с фингалами, но зато военное дело там учил старый одноногий штабс-капитан Максимович, заставлявший воспитанников и впрямь распознавать оружие, завязав глаза.