Тот, кого звали «товарищ Старик» на приснопамятной сходке в их, Солоновых, собственной квартире, сейчас словно обрёл крылья. Никто не замечал смешной его картавости, лысины, неопрятных редких волос. Он не говорил, не выступал, не читал речь — он вещал, с дикой и страстной убеждённостью, какую Федор не встречал ещё ни у одного человека.
— От нас тоже ушёл, — вдруг сказал Петя Ниткин. — У меня тоже дядя есть и тоже Сережа! Представляете?
— Да, «кэт»! — ухо опытного «камчадала» тотчас уловило подсказку. — Э-э-э… «Кинг»? э-э-э… «Квик»?
— Только макаки желтопузые-то на главную позицию полка не пошли, не дураки они, и командиры дельные, не то, что у нас! Все на сопку полезли, на папкин батальон! Одну атаку отбили, другую, третью… а те всё лезут да лезут, ну чисто саранча! Бригаду целую бросили, не меньше! Артиллерия их бьёт, головы не поднять! А приказ — держать сопку! А зачем её держать, если наши всюду отходят? Папка вестового в штаб послал — мол, или подмогу шлите или разрешите отступить ко главным силам полка! И что же? — отказывают! Держаться, дескать, до последней крайности! Что делать — держится батальон! Под шрапнелями да бомбами — держится!
— Это вчера они были из запасных частей. А теперь они — рабочая красная гвардия, — с достоинством вскинул голову комиссар.