Фёдору показалось, что правый взирает на него и испытующе, а вот левый, напротив, чуть ли не улыбается лукаво, подмигивая при этом ему, Фёдору, каменным глазом.
Лева так увлёкся, что, казалось, совершенно забыл об этой малости.
… «Домой», то есть к Онуфриевым, вернулись в молчании.
— Тут ещё малец какой-то мелькал, — вдруг заметили наверху.
— Про пушки и пулемёты учить, конечно же, необходимо, — кивнула госпожа преподаватель. — Но представьте себе, кадет Бобровский, что вы — в рядах того же 11-го пехотного полка, по вашим цепям режут японские пулемёты, их артиллерия засыпает вас шрапнелью, командир смертельно ранен, и сам отец Стефан падает, обливаясь кровью, сражённый случайным осколком. Что тогда, кадет Бобровский? Что вы сделаете? Подхватите из рук убитого знаменосца стяг, найдёте — или постараетесь найти — те слова, что поведут ваших солдат за вами? Или решите, что, поскольку нет ни пушек, ни конницы, вы в кольце и положение безвыходно — что нужно сдаться?
— Какой ещё «ваш офицер»?! Федя, это ловушка!