Шагали рядом, но — молчали. Не до разговоров было сейчас. Потому что — не сомневался Федор — думает Петя о том, что и он сам: что с родными, что с семьёй, что с Зиной. С той самой Зиной Рябчиковой.
Квартира приобретала жилой вид. Мама с неизбывным упорством расставляла вазы и книги, кружевные салфетки и прочее; Вера строила коварные планы захвата Фединой комнаты, «тебе ведь всё равно она скоро не нужна будет?». Надя была посажена «подтягивать языки» перед началом гимназического года.
— Солонов, Сокольский! Перевязать, быстро!..
В-третьих, стены были густо завешены топографическими картами. Карты все исчёрканы красными и синими стрелами; стрелы сталкивались, переплетались, словно змеи и Фёдор знал, что каждое такое столкновение оборачивалось солдатами, навсегда оставшимися там, на сопках Манчжурии — потому что названия были куда как знакомы: Порт-Артур, Ляоян, Мукден…
— А ты ворон не лови, тогда и колбаска никуда не денется! — поддержал его сосед, вихрастый блондин с бледно-голубыми глазами.
— О! О! — тотчас подхватила мама. — Это, наверное, очень трудно, Валериан, душечка?