— Ещё раз, — недовольно сказал Положинцев.
Ежились, плотнее закутываясь в шинели, шагали по несколько притихшим в эти предутренние часы Таврическому дворцу. Две Мишени на виду держал внушительного вида бумагу с разноцветными печатями: мандат, выданный автомоторному отряду «Заря свободы».
Ниткин вдруг покраснел. Он вообще легко краснел, словно девчонка.
Как обычно, от волнения Бобровский забывал о форсистом «э» в речах.
— Погоди, Нитка. Так вот, если Положинцев никому ничего не сказал, то дверь открыта. А если сказал, то…
Сквозь высокие арчатые окна с раскрытыми жалюзи лился мягкий сентябрьский свет. Привычные грифельные доски скрывали катавшиеся на рельсах сдвижные панели, как и в классе самоподготовки, увешанные крупномасштабными штабными картами.