— Тьфу на тебя, Бушен! — и Фёдор сам, невольно подражая Двум Мишеням, перекрестился. Взял винтовку, вжал приклад в плечо; оптика послушно явила перебегающие всё ближе и ближе фигуры, ага, на мостике целая толпа, а это никак офицер, да, размахивает люгером, командует…
— Весьма, верно, — подполковник быстро взглянул на здоровяка. — А если по уставу? Сумеете, господин кадет?
Взялись за дело. Огня не зажигали, и фонари берегли. Приготовили осветительных ракет, завалили дверь, что вела к лесной дорожке, заперли железную калитку, отделявшую парк от хозяйственной дороги.
— Прими, Господи, рабу Свою в месте спасения, на которое она надеется по милосердию Твоему…
— Не знаю. Но я испугалась. Он сердился очень, дядя Сережа. А когда он сердится…всякое может случиться.
— А вы, Константин Сергеевич, что предлагаете? Конкретно?