Все цитаты из книги «Колодезь»
— Ты, Орефа, не греши, — возвысил голос Иванище. — Богоматерь Христа родила от духа святого.
Вскоре народ убедился: когда надо, Разин умеет беречь свой карман так, что и не снилось другим.
— Сабелька сера, а рубит бело, — товом знатока сказал Ус. — И рубке там обучился?
А утром разбудил ранёхонько и, усадивши на телегу, повёз в Бородино, в церковь, договариваться о венчании. Так и там Сёмке весь сговор пришлось под окном просидеть, покуда отец с попом беседовали. По…
Для чего терпел, за что мучился, чашу горькую до дна пил? Одно было в душе свято — вера Христова, и той лишился. Еретиком, вишь, стал, единомысленником сатаниновым… А может, так и должно быть? Слишко…
— Уж и не знаю, как быть… ну да уж что с вами делать, не пропадать же божьему человеку. А уж ты, святой отец, помяни меня в молитве, когда хлеб кушать будешь.
— Пожитки со двора свозить или пусть сами продают? — деловито осведомился Антипа.
Грибов нашли преизобильно. Колосовики торчали чуть не под каждой берёзкой. Лушка брала в платок, Семён в шапку.
К полудню пали первые лошади. Люди покуда все были целы, плетёные кибитки до поры спасали от прямых лучей стариков, слабых, больных и детишек. Но, как известно, Иблис умеет ждать и редко торопит смер…
— Ты чо кобенишься, Сёмка? Почему с женой не живёшь?
Султану турецкому да султану делийскому от тех прегордых оманских мнений ни жарко, ни холодно — индийская торговлишка уж сто лет как морем идёт и всё больше португальским да аглицким торговцам попада…
— Ну, Ряха, теперь на тебя вся надёжа, — скалился Зинка Павлов, когда отставшие чумаки отъезжали в степь под угрюмыми взглядами солеваров.
— Не мучайте тварей Аллаха… — растерянно произнёс уздень, опуская полуослепший взор на лицо страшного гостя.
Семён вскочил, заставил подняться верблюда.
— Избесилась татарва! — ругался Заворуй, вместе с Семёном участвовавший в неудачной вылазке. — Чего им здесь-то защищать? Там же ни домишка нету, ничем не покорыствуешься — по воду шли, а они всем во…
— За что?… — униженно бормотал Семён. — Ни сном, ни духом, ни в чём не виновен…
— Спасибо на добром слове, — отозвался Семён. — И тебе желаю того же.
Но в самое смертное мановение Семён вскинул пустую допрежь руку, и тонко запел, разгибаясь, индийский булат, шкрябнул по летящей стали, ажио искры посеклись.
— Смерть подопрёт — и червяка съешь, — спокойно заметил Семён.
Недоразумение разъяснилось, когда Семёну вручили посох с железным жалом, ржавую саблю и привели трёх преогромных лохматых овчарок, каждая из которых с лёгкостью задавит волка, не говоря уже о пришлом…
Семён уже бежал вверх по бархану, стремясь уйти как можно выше. Там сильнее ветер и будет труднее дышать, но тех, кто останется в низине, засыплет песком, когда двинется по ветру недвижная покуда вол…
Семён оставался при пушках и на татар не ходил. Прежняя ненависть давно была упоена кровью, а искать нового коня не хотелось. Конь что женщина, к нему душой прирастаешь, а казацкая жизнь неспокойна и…
Немудрено, что князю полегчало, когда казачий есаул Иван Хороший, оставленный Василием Усом вместо себя, приказал бить сбор и велел войску строиться, слушать царёв указ.
— Ага!… — неслышно взревел Иванище. — Воззвахом, прахом и чертополохом бусурманское семя!
Боярич, верно, это его звали Георгием, тоже поднялся и, зажав пальцем ноздрю, длинно сморкнулся под ноги Семёну. Семён едва успел отступить в сторону.
Настала тишина. Конечно, собравшиеся оставались в сильном сомнении, но противоречить никто не осмелился. Человек, который так легко примеряет себе слова пророка, сам должен быть пророком, и возражать…
О том, что соляной обоз взяли ногайцы, народу было ведомо — один из полоняников ещё тогда сумел вернуться в родные края. Зинка Павлов — давно уже не Зинка, а Зиновий, жил в родном селе Губареве и с т…
— Здравствуй, Фрося. Не забыла ещё меня? И я не забыл. Навестить пришёл.
— Семён… — изнывал Васька, дрожа от смертного ужаса и не зная, как умолить злого казака. Хотел по отчеству обратиться, так ведь не знал отчества, зачем оно крепостному мужику? И Василий, одурев от ст…
— Да Игнатова. Большая семья была, жили богато, и в один год господь всех прибрал.
Покорный Сеид первым полез в пролом. Возможно, он ещё не вполне проснулся, а может, был от природы неуклюж или Семёновы удары всё же повредили что-то в безмозглой голове, но выбраться наружу Сеид не …
С утра прежним порядком отправились в путь. Только верблюдов не так гнали, и лица у людей были светлее. Надежда — добрый водитель.
Кто-то из ясакчи закричал, указывая на богохульника, однорукий Исмагил, придерживая высоченную шапку-кече, бросился меж рядами, мулла в ужасе вздел руки к небесам. Семёну не было слышно, ни что прола…
— Мы с тобой на пару пятнадцать лет песками бродим, — сказал Семён. — Так почему ни разу допрежь водоношу не видели?
Возрыдали прибрежные городы, ужаснулись народы. Кто мог — отсиживался за стенами, остальные готовились к смерти. Прибрежные городки Фарабад и Астрабад, прежде уцелевшие за казацким недосугом, теперь …
— А хоть редьку. Здешняя редька спорая, на Николу Вешнего вытаскаем.
— Откуда тебе ведомо, чего он требовал? — весело спросил Семён. — Или ты уже и по-русски начал понимать? Это же наш человек, христианин! Не тебе судить, чего он хотел. Я с ним говорил, не ты, кровопи…
— Ты никак снова веру менять решил? — спросил Семён. — А не помнишь, куда Аллах обещал повести тех, которые уверовали, потом отреклись, потом опять уверовали и вновь отреклись, усилив неверие?
— Семён!… — завопил Игнашка. — Откуль ты? Я ж своими глазами видал, как тебя в колодки — и за море!
— Ай, ай!… — скалится Едигейка. — Мы с белым царём живём в мире. Никого не зарезали, никого не стрелили. Это ты, борода, нас стрелил.
Престарелый правитель ни минуты не сомневался, что перед ним пойманный лазутчик. Руис Ферейра д'Андрада видел людей насквозь и готов был немедленно повесить изловленного шпиона. Однако любопытство пе…
— Так-то лучше, — произнёс один из казаков, пряча обратно в рукав освинцованный шар кистеня, — а ты вытащил бы саблю, возись тогда с ним. Да и ускакать мог. Ну-ка, глянем, хлопцы, чего он с собой вез…
Угодьев возле Миян-Кале оказалось куда как меньше, чем по Кызыл-узеню, впрочем, бывшие пленники, освобождённые казаками в Ширване и знающие, как возделывать каменистую иранскую землю, сказали, что и …
Рыцарь Пальмар стоял здесь же, трясясь краще овечьего хвоста и ожидая себе всяческой смертной муки. Однако случилось так, что на атаманов напала добродушная минута, и царское посольство, лишённое дар…
Зарыдал Васька от боли и смертной обиды — ан поздно. Отрезанного назад не пришьёшь.
— Свой я, на Русь еду, — подтвердил Семён. — Чуть не всю жизнь на Востоке отбыл, и вот — привёл господь домой…
Заскрипел ворот, бадья, постукивая о стены, скрылась в глубине. Цепь утекала вниз, оставляя на вороте рыжие пятна ржавчины. Потом в глубине плеснуло, и цепь пошла наверх. Семён, тяжко дыша, крутил рв…
Семён поделился с братом деньгами, выдал ему три рубля арабскими дирхемами, и всем остальным по монетке подарил, поскольку других гостинцев не было. На том праздник и кончился; летнее время на отдых …
Защищать брошенный город предстояло небольшому отряду местных выкрестов, старшим над которыми поставили Семёна. Семён ничуть не обманывался по поводу своей судьбы и отстаивать город не собирался. Не …
— Ну так с богом, хлопцы! Умрём за общее дело! Довольно мы бедовали — шилом из горшка патоки не натаскаешь, пора браться за ложку. Все видали, какие по нашенской Волге-реке персидские расшивы плавают…
Малость пошатавшись по свету, Семён уразумел, что рассказы хоть и не совсем врут, но на деле дальние страны оказываются не такими; как представляется не бывавшему там. Кое-что — больше и удивительней…
— Какой тебе работницы взыскалось, Игнат? Ты об этом кому другому ври, а мне не смей. Покаялся бы!… По всей волости о тебе слух идёт. Не для работницы младеня женишь, а для блуда своего бесовского!
— Пальмовое масло, — спокойно ответил лекарь. — Мудрейший аз-Захрави советует подобные глубокие раны присыпать золой от сожжённой тыквы и иными вяжущими средствами, а затем лечить пальмовым маслом и …
И Семён, отложив прочие дела на завтра, повёл Лушку на могилу к деду Богдану.
— Одного не тронут, — Семён усмехнулся мрачновато, — у меня к ним ключик есть. А, впрочем, и сам завтра увидишь.
— Батюшка, милостивец! Христом-богом прошу: не держи! Душа по дому плачет. Семья у меня под Тулой осталась. Дозволь родителев посмотреть, с братом повидаться. Жена тоже… Пожалуй, государь, заставь бо…
Не таков, однако, оказался Разин. Атаман прекрасно понимал, что сражаться с многотысячным отрядом, даже если в нём половина больных, дело непростое, решиться на него трудно, а это значит, что прежде …
— Эфенди, — сказал Семён, — тебе ли не знать, как верую я?
Семён взметнул Воронка на дыбы и сквозь щетину штыков рванулся к офицеру. Барон хрипло закричал, выбросив навстречу всаднику руку с зажатой шпагой. Сабля против боевой шпаги — детская игрушка, шпага …
— Вот ты и умолк, — тихо произнёс Меджмун.
— А зачем один степью ходил? Степь большая, много людей бродит. Русский царь в нашу степь калмыцкого нойона пустил. Русский царь в нашу степь башкирских тарханов пустил. Много в степи плохих людей ст…
— Да никак это Васька Герасимов?! Ишь куда заполз, сукин кот! Ну, тогда с тебя все пятьсот золотых.
— Ну тебя!… — плюнул Семён. — Меня озолоти всего, я к такому чудищу не подойду.
— Батюшка, — робко позвал Семён, — что здесь за места?
Вскоре Семён привык и уже не мучился совестью. Спокойно ложился, спокойно вставал. С Дунькой был ласков — зачем обижать девку? — но за жену не считал. Так поблядовать — Христос простит, а двоежёнство…
— Мудрейший из мудрых, сияющий повелитель ведает всё, что происходит в его владениях, но в душах людей читает один Аллах. Пусть купец, о котором помянул великий хан, едет, куда пожелают шайтаны, таск…
— Да, и подруги нет, косу переплести некому. Но это ничего, я сама переплету.
— Чур меня, — забормотал Семён, пятясь от призрака. — Сгинь, нечистый…
Строй не шелохнулся, и вообще Георгия в первых рядах было не видать.
Семён послушно взялся за ендовушку, всклень налитую Иваном.
Взгляд старика метнулся на звук, глаза испуганно расширились. И то диво — человека нет, на земле одна голова стоит, словно в сказке про Еруслана Лазаревича.
— Я не чту ни бога, ни его образ, — сказал он, — хотя и не терзаю себя ненужными мучениями. Мне просто нет дела до плотской жизни. Моя вера иная.
— Погоди, — вновь остановил приятеля Семён. — Мне ещё с него за старое спросить надо, и не только за то, что он нас татарам сдал, за ним долгий список тянется.
Как был, в богатом парчовом халате, зелёной чалме с золотым пером — знаком высшей воинской власти, с богато убранной саблей на поясе, Семён пересёк реку. Арабский скакун, непривычный к горным рекам, …
— А что в грамотке? — посмела спросить она.
«Никак те, о которых дед Богдан рассказывал, — вспомнил он. — Говорил ещё; что был бы помоложе — знал бы, куда девать… А ведь, поди, и так знал, что здесь девчоночка появится, а то зачем берёг?»
— Слушаю посланца великого султана, — пробормотал он по-турецки.
Так-то незаметно добрались к солёным водам. На берегу острожек стоит, стрельцы живут, не для корысти, а для сбережения промыслового люда. Мыту имать будут в Царицине либо в Астрахани, с того, кто с п…
— Не Дарьей, а Дарьей. Дарья-баба значит — водяной старик, по-персидски. У них половина слов этак-то перевёрнуты.
Семён набрал полешков потоньше и поспешил в избу.
Семёну и самому невесело. Рад бы в рай, да грехи не пускают.
— Так он уехал сегодня, с самого утра! — воскликнул смотритель. — Он торговал здесь целую неделю. Привёз благовония, франкское сукно, индийскую сурьму, хлопчатую серпянку и что-то ещё. Здесь покупал …
Освободить верблюдов от ноши Семён не успел. Сзади чуть слышно шелохнул песок под спешащей ногой, и двое дюжих караванщиков насели на не ожидающего такого поворота Семёна. Семён рванулся было, но пог…
Теперь немного о нравах. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный» всегда оборачивался межнациональной резнёй. Движение Богдана Хмельницкого сопровождалось небывалыми еврейскими погромами, Разин це…
Там же в Ляпе прослышал Семён и о судьбе патриарха Парфения, который понудил его покориться войсковому мулле. Как ни вертелся первосвященник, как ни угождал, но всё же не миновал новой опалы, оказавш…
Семён уже и не молился сам, а зорко прислушивался к старикову молитвословшо. И «Верую» дед читает не так: «…иже от Отца рождённого прежде всех век…» Каких «век»? «…и вочеловечшася…» Может, старик про…
То же самое можно сказать и о слове «жид». В ту пору оно обозначало всего лишь национальную принадлежность и не имело ни малейшего признака недоброжелательства. Автор книги — русский, хотя, как почти…
Семён повернулся, разглядывая недоброжелателя. Говоривший был совсем молод, но снаряжён добротно. Видать, из боярских детей или малороссийской шляхты. Пороху ещё не нюхал, но говорить умеет красно. Т…
Не весело думалось и Семёну. Вновь, в который уже раз, вышло так, что мечтал об одном, а получил вовсе иное. С отеческим благословением муки принимать сладко, а на миру и смерть красна. Тем более что…
Габитулла пожал плечами: мол, Аллах наверняка знает.
«Неужто он и впрямь собрался в паломничество? — подумал хан. — Это столь удивительно, что может оказаться правдой. Надо будет как следует проследить, что он станет делать перед отъездом. Но в любом с…
— А из тех же ворот, что и весь народ, — ничуть не удивившись, ответствовал старик.
— Я и сам вижу, что не красны девицы. Откуда прибыли?
— Да у них же назад отнимем, — подсказал Игнашка. — Вот как теперя.
Бывало, во младенчестве мать Сёмушку стращала: «Гляди, баловник, баб-яга придёт — отдам тебя. Она таких, как ты, любит — враз к себе утащит». И вот явилась бука наяву, оборотившись сухопарым турком в…
— Как-нибудь сам с божьей помощью справлюсь, — отказался Семён. — Аллах акбар.
Малышей, подлечив немного, раздали на воспитание в турецкие семьи, чтобы там их воспитали в преданности Магометову закону, а заодно приучили терпеливо переносить лишения. Мальчиков запрещалось учить …
Под вечер третьего Игнашка открыл глаза, неожиданно ясным взором обвёл округ себя, потом слабо улыбнулся.
— Мне кажется, — вкрадчиво произнёс хан, — твоя дорога лежит несколько южнее. Нам стало известно, что некий купец, покинув наши владения, направился через Мерв прямиком в Исфахан.
— Алейкум ас-салям, — ответил Разин, не опуская удивлённых бровей. — А ты, брат, часом, не настоящий ли татарин?
Заметить чужую тугу средь собственных бед Семён не мог, и уж верно облегчения ему это не дало бы. Видел лишь, что купил его у абреков знатный грузин с тоскливыми глазами и тут же передал турку в обме…
Выслушав ответ, ван Даммам захохотал, топорща смазанные помадой усы, которые торчали у него, словно две изготовленные к бою пики. Потом он принялся объяснять что-то офицерскому собранию. Семён разобр…
— Счастливого пути, — произнёс старик, — дорога скатертью. — Он помолчал и добавил: — А обо мне, уж будь добр, не сказывай. Я человек маленький, тихий.
— Там мы с войсками в битву вступать не станем. Гяуры друг друга режут, на то воля Аллаха, обещавшего, что одни неверные испытают на себе ярость других. Зато наш след там затеряется, никто не сыщет. …
— Там!… — задыхаясь выговорил он. — Там пришёл янычар. Требует ваше святейшество!
— Возьмём! — загомонили казаки. — Любо! Берём янычарина!
Вновь замаячили перед Семёном притопленные дербентские башни, но на этот раз вместо рогатки на шее была пищаль в руках и сабля на поясе. Тогда Сёмка был говорящим товаром, а ныне собирался выйти на б…
Задолго до рассвета охотничья кавалькада была готова в путь. Тупомордые сансуны рвались с поводков, охотничьи гепарды игрались, звеня цепями, в предвкушении минуты, когда им дадут свободу. Доезжачие …
— Я слово петушиное знаю, — серьёзно произнёс Семён, — оно сторожам глаза отведёт. Ты только грамотку в целости отнеси, а то солдаты башкирами перекинутся, снова сюда попадёшь — второй раз не выверне…
Но покамест было только начало. Муса привёл Семёна в караван-сарай и прикрутил к коновязи рядом со всяким вьючным скотом. Сам поднялся на помост, уселся на вышитые подушки и велел принести кальян. Ку…
— Здорово, пастушонок! — звонко крикнула она и, поставив на землю горшок, как ни в чём не бывало принялась за дойку.
Рассеянный взгляд отметил вдали какое-то шевеление. Семён сначала не вник, продолжал думать о своём, но потом встрепенулся, поднял голову, всматриваясь, испуганно перекрестился. Никак накаркал: посыл…
Прощай, Исмагил, сын Рашида. Ты был хорошим воином и справедливым начальником. Такими, как ты, укрепляется слава оттоманского оружия. Ты научил меня всему — биться саблей и голыми руками, владеть руж…
В ужасе бросаются с дороги встречные, не жалея арбы, сворачивают в ухабы и придорожные ямы, а когда вихрь проносится мимо, долго стоят, глядя вслед, благословляя Аллаха за вторично дарованную жизнь и…
Лушка вздохнула, сняла серёжки, положила их перед собой на столе и вернулась к грибам.
— Огурец — парень не промах, я его недаром с собой взял. Он из Астрахани солдат приведёт, и они нас ослобонят.
— Но ведь прежде смоковница приносила урожай.
— Прекрасно, Шамон-ата! Ты учёней улема. Значит, если некая женщина состарилась и стала бесплодна, её следует закидать камнями? А что скажут на это её дети?
— Ишь, тварь, разулыбался… Я тебя отучу улыбаться, — бормотал Муса, споро связывая руки Семёну. — Свободой запахло, да? Рано запахло, сначала неволи понюхай, червь гнойный! Яму, яму давайте! — крикну…
— Ишь ты, как оно… А я-то гадаю, куда меня бес носит… Святым, значит, чтут?… Лестно. А дома — нечестивцем слыву, колдуном проклятым. Ну-ка, повтори, как они меня величают?
Семён перевёл дыхание и мысленно перекрестился. Официальная часть приёма закончилась и, кажется, благополучно. Теперь Ануш-хан поговорит о жизни, а потом можно будет уйти к себе, снять тяжёлый халат,…
Сегодня будущие янычары палили в бегучую мишень. Сколоченную из досок фигуру джелями, в халате и высоком колпаке, ставили на тележку и пускали с пригорка. Надо было, пока тележка катится, пулей сбить…
— А вот поди ж ты, идут — и всё тут, — повторил Семён. — И жилые казаки, и голутва, все вместе.
Лето всё набирало да набирало силу. Жарынь стояла такая, какой в Туле Семёну видывать не приходилось. А дождя не было. Семён сначала думал, что беда подошла, засухой господь посетил, но Дунька разъяс…
— Да ну, тебе уже кто-то сказал!… — обиделся Игнашка.
— Я православный, — поспешно сказал Семён, желая упредить долгие виляния проповедника.
Щи у отшельника оказались с убоиной. Густые щи, жирные. Вместо капусты — какая же капуста летом? — не завязалась ещё — накрошено всякой зелени: крапивы, щавелю, свекольной ботвы, что дёргают, когда р…
— Шёлк в Ыспагани свой получше здешнего, — не согласился Семён. — Шёлк отсюда на Москву идёт и в Веденесию через Трапезун и Ляп-город. А на Ыспагань лесной мёд отправляют, вощину… — Семён помолчал, в…
— Мы скажем казначею, чтобы он увеличил вашу долю добычи вдвое, — добавил хан, усаживаясь на подушки.
Хороших дач под Тулой немного, а настоящий дуб только в Саповом бору найти можно. Но это места заказные, стерегут заповедный лес как зеницу ока, с топором туда лучше не соваться. Лесники могут и до с…
Семён отловил взглядом босоногого мальчишку, спешащего куда-то по неотложным мальчишеским делам, щёлкнул пальцами. Бача немедленно понял знак, подбежал, готовый на посылку и на всякую иную мелкую усл…
— Это с чего же я дурак? — нездорово ощерился Орефа. — Ты же, Онфирий, сам говорил, что бояре Россию вразнос продают.
Семён приподнялся на локте, чтобы наполнить взор видом обречённого хозяина. Муса, окончивший беседу с богом, всё ещё стоял на коленях. Истовое лицо было темно, как у человека, обманутого в ожиданиях.…
Меджмун почесал за ухом, поймал вошь, поднёс к свету, разглядывая, потом раздавил.
Семёну выпало драться в другой части города — в кремле. Кремль тоже был взят без боя, оружные люди с радостью приняли лестницы, приставленные осаждающими, и на раскате пошло братание. Лишь одна из ба…
Третий день Семён лежит в балагане с распухшей ногой, а Дунька рядом — ухаживает. О своём молчит, но и без слов всё ясней ясного. Фатьма тоже Дуньку жалеет, к себе ни разу не позвала. Дунька все дела…
— Что-то я не пойму, — сказал Семён, — по-каковски ты это гуторишь?
Когда на перевал влезли, Семёну уже не до погляденья стало: ноги сбил и озяб не по-летнему. Хвала всевышнему, путь долу повернул, снова теплом запахло. Новый край открылся: грузинские либо же иверийс…
С этой минуты Семёна уже силком было не увести от башни. Но, видно, гнев плохой советчик; казалось бы, на миг потерял Семён осторожность, сунулся вперёд раньше времени, и левый бок ожгло мгновенной б…
— Значит, тебе известно, что господь израильтян ревнив.
Вышли за деревню. Дед Богдан указал торную тропу.
— Так ворота отворяй! — крикнул Разин. — Или ты попа с кадилом и иконами на берег вышлешь?
Разину даже вины выговаривать не стали, словно не пойманного вора привезли, а с почётом встретили знатного боярина. Разинским людям также дали полную свободу ходить по городу, рассказывать о своих по…
— Вставай, гяур! — приказал горбоносый, и у Семёна в душе затеплилась слабая надежда: горбоносый говорил по-арабски, и говор изобличал в нём оманца. А воины Сейфа турок недолюбливают, всё равно что к…
— Одному всегда неладно, — признался Семён. — По себе знаю. В неволе вроде и людей рядом много, а все чужие. Хуже, чем один.
Сами казаки стад не держали — не те места. Потом и не узнаешь, кто твою животину свёл, может, твой же сосед. Даже табунов в войске и то было не слишком, большинство казаков оставалось пешими. Правда,…
— Хлопцы-молодцы! — гаркнул Разин, выйдя наперёд. — А что, сабли у вас не заржавели? Говорят, кое-кто из вас огороды начал на жалованной земле разбивать, репу сеять задумал…
— Если я тебе, скажем, управление домашним хозяйством передам, то сам посуди, каково будет со всеми этими башибузуками управляться?
— Против русских не пойдём, — веско произнёс кто-то из стариков. — Кому охота сражаться, пусть против мишарей выступает. У них и поживиться есть чем, и беды от такой войны не приключится.
Скорбно было пробуждаться. Боль вроде не резкая, как не от ножа, но ломило под брюхом, хоть волком вой! Василий лежал в постели в незнакомой комнате и тихо скулил. Таково-то больно в чужую веру перех…
— Солдат разбить надо, нечего им у нас за спиной делать, — медленно цедя слова сквозь вислые усы, проговорил Габитуляа.
— Виноват, Сёмушка, бес попутал. Прости мой грех… Христос велел… до семижды семьдесят раз… а ты единожды прости, не губи душу… Я всё исправлю, назад окрещусь, в монахи подамся… Вай!…
— Чего ж милостыню-то медными деньгами? Я так золотом нищих дарю.
Сеид, видя согласие хозяина, покорно подошёл.
Хотя и разница тоже была. По ту сторону стен за Семёновой душой надзирал толстый и ленивый молла Халиль, а здесь этим же делом занимался остроносый патер Мануэл Эаниш.
Казацкая орда переполнила город, выплеснувшись во все три слободы. Донские челны, мельничные струги и морские лодки-эмбенки были вытащены на берег, рядом поставлена вседневная стража. Купеческое и го…
— Ложь! Всем ведомо, что Христос делил трапезу с мытарями и блудницами!
— А расскажи-ка ты, Сёмка, какое оно, море Хвалынское? — попытал дьяк.
— А я думала, это они идут, — шёпотом повторила девчонка. — Набольший у них, Ханжа, говорят, больно страшный — сущий душегуб. Как подумаю, что меня ему отдадут, так и плачу. Маточки мои, ведь он таки…
Всадник в богатом халате и зелёной чалме, гарцующий не на мохноногой низкорослой башкирке, а на смоляной масти дончаке, был виден всем: тянулись к нему и свои, и враги; свои падали убитые, врагов при…
— Никак из своих кто, из голицинских? — спросил Никита.
Семён пожал плечами. Ему было всё равно. Если всевышнему угодно, чтобы он попал в разбойничью шайку, он господу не перетчик.
— Гест и Иеремия — разбойники, распятые вместе с Христом. Один из них, если верить словам сына божия, вошёл в рай первым из людей. А ведь вся его жизнь — сплошное злодейство. Каково тем, кого он заму…
— Она твоя жена венчаная, значит, на тебе греха нет. Лот-праведник родных дочерей поял, а праведником остался.
— Не горюй! — Разин сильно хлопнул Семёна по плечу. — Не на век продался. Перезимуем, а там и поглядим, откуда ветер подует. Зато здесь зимовать будет сытно, а на острову нас сам чёрт не возьмёт.
— Там разберутся, — пообщал сотский, — а пока велено тебя волочь на съезжую, писать сыскную сказку.
Отец, неузнаваемый, обрюзгший, лежал на топчане, прикрытый серой ветошкой. Когда заскрипела дверь, он завозился, глядя мутными глазами на вошедших.
— Я православный, — ничуть не удивившись, повторил Семён.
Семён послушно встал, хоть и не знал, куда идти. Стоит колодезь, пятачок травы под ногами, огрызок тропинки, а дальше нет ничего. Ни тьма не разливается, ни туман не клубится, не-громоздится каменной…
— Не пойму, — сказал Семён, — на Русь я вернулся или в Индию попал? Там, что ни деревня, то своя вера.
Да пустите же!… Ну хоть одну руку, на единый волос свободы! Мучители, креста на вас нет!…
Свой дом Семён увидел сразу, он с пригорка хорошо заметен, хотя брёвна, когда-то новые, потемнели и не так бросались в глаза. Но центовая труба стоит высоко, и дымок над ней вьётся — значит, не поруш…
— Не помню… — Карим-бек пожал пухлыми плечами. — В Мерв или Герат. Выезжал через ворота Шемухахмет-Ата.
Этого обыденного разговора Семён восприять не мог.
Можно, конечно, заколоть верблюда, достать пузырь… Но животина два дня не поена и пыльную бурю под песком отлежала; не найдётся в пузыре воды, одна горькая слизь.
Семён молча ожидал разрешающего кивка и как бы не видел многозначительного касания ханской руки. Однако и он понял, что хану больше доверять нельзя.
— Но и патриарх над каждым священником благочинного поставил, — напомнил Семён.
Уходя, Семён оглянулся. Щегол снова сидел на перекладине и, нахохлившись, смотрел вслед путнику.
Семён сидел, привалясь к верблюжьему боку, смурно глядел на урезанный барханом окоём. От верблюда тянуло густым смрадом, но Семён не отодвигался — принюхался давно, за столько-то лет.
— Вот мы им дом и оставим, пусть не завидуют. Старики говорили: зависть — грех смертный.
— Куда такую малую посылать? — попенял Семён невестке. — Я сам схожу.
— Полоняничные по две деньги со двора мытали, а Сёмку не выкупили, своим ходом пришёл!
— У каждого человека своё добро и своя правда.
— Тебе, Семён, и впрямь не казаковать, а гостевать с руки. Нажился бы торговлей…
Но даже такой удар не свалил Сеида, он по-прежнему желал драки.
— Не было! — убеждённо заявил Семён. — У мужеложцев не бывает детей.
Деревня Хворостино если и изменилась, то не шибко. Для стороннего глаза всё осталось как прежде. Лишь шатровая церковь, прежде запертая, обрела священника, о чём и сообщила издали прилежным колокольн…
Семён швырнул горбуна обратно в кучу подушек и поспешил дальше.
На дощаниках у Царицы-реки перегребли Волгу, а там уж, за Бакалдой, — пустая степь. Там, на полдень поворотя, и лежит великий маныч — солёное озеро Баскунчак.
Хан принял своего везира в одной из внутренних комнат, той, где хранилась единственная книга, которую читал и перечитывал владыка Хивы. То было сочинение его отца, учёнейшего Абулгази, да не умрёт ег…
— Как же, приведёт!… — чуть не плакал Игнашка. — Держи карман шире! Сам сбежал — и довольно. Всем вместе тикать надо было!
— Что делать, говоришь? Ты солдатский стан знаешь, куда солдаты давеча пришли?
— Ой, деда, какой вы кудной! Я уж давно свиньи не боюсь, пусть она меня боится. Я её и зарезать умею, и колбасы коптить, и ветчинки насолить — всё могу.
Таким порядком торговцы прошли Палестину и Сирию, месяц торговали в Ляп-городе, где иезуиты консисторию держат и, бывает, выкупают рабов, если они пожелают в папёжную веру перейти. Семён со святыми о…
— Смейся, смейся, харя! — рычит Гришка. — Куда ты тут денешься? К хивинцам не уйдёшь, они тебя на кол посадят, а к кумыкам тебя не пустят — Волга на пути, там остроги стоят, не пройдёшь с грабленым. …
— Есть среди божьих угодников один, имя которому Аль-Биркер, — начал Ибрагим. — Персы называют его Дарья-баба, что значит — водяной старик. Вид его странен, а житьё неведомо. Никто не знает, где он п…
Однако при любом раскладе до Яика на конях не дойдёшь. Ну, перевезут тебя через Волгу, а дальше что? Обиженная набегами степь поднялась и грозила выплеснуться не только на злое казачество, но и на го…
Казаки стояли табором возле самой деревни, хоть второе бревно у Антипы воруй. Народу в таборах теснилось уже не пятьсот человек, а кабы не вдвое больше. Набежало гостей со всех волостей, старосты и п…
В такую великую удачу никто поверить не мог, в стане упорно говорили, что просто Будан-хан побоялся нового боя и теперь всего лишь усыпляет бдительность казаков сладкими обещаниями, а сам намерен под…
Габитулла коротко кивнул и побежал, придерживая рукой саблю.
До Волги-реки ехали не опасно — дорога хоженная, народ живёт смирный. В Царицине стали сбиваться с другими чумаками и подряжать ратных людей для обороны от калмык и юртовых татар. Смета вышла по пяти…
Зверь лютый, о котором на Руси всего и памяти осталось, что в скоморошинах! А тут, значит, схоронился зверь, рыщет по прохожую душу, искайяй, кого поглотити. Семён глянул в жёлтые с прорезью глаза и …
Семён вздохнул согласно. Теперь, когда они возвращались к родному берегу, он всё чаще думал, как быть дальше. Не выйдет прощения от государя — в Яицкий городок не покажешься, да и с прощением ничего …
Парфений замолчал, глядя на склонённую голову оглана. Ох, непроста задача наставлять на путь истинный этаких упрямцев! Уж если прилучилось тебе стать янычаром, раз попал в турецкие руки и обрезан по …
— Молчи, сатана! — испугался поп. — Поеретичел вконец! Все вы таковы, единомысленники сатаниновы: от бога далече устранишася, к неверию и зложитию припрагше, егда на мирскую мудрость себя полакомили.…
Впрочем, недаром говорится, что только из могилы тропка не натоптана, а во всяком другом месте выход есть. Нашёлся он и на этот раз. Никто уж и упомнить не мог, откуда взялся при казаках астраханский…
И был ещё один человек, которого Васаят не то что вслух, но и в душе ненавидеть боялся. Да и как злобствовать на благодетеля своего, из-за которого жить стал сладко, хоть и не так, как хотелось. Чуть…
На третий день разъезды принесли вести: от Назвина подходит шахское войско, а в Новошехре мастера под началом голландских корабелов мастерят галеры. Видать, крепко допекло шаха казацкое самоуправство…
А в остальном датчанин был парень как парень — волосы льняные и нос в веснушках на манер кукушиного яйца. По деревне такой пройдёт — никто на него и не оглянется. Зато своей веры Мартын держался проч…
После такого поворота промысл над ворами пошёл иначе, и князь Юрий Никитич сумел оттягать у казаков всего человек семь беглых, которые оказались такими растяпами, что не смогли отбояриться и сами при…
— Скорей уж дыба, — поправил Семён, — и длинник без пощады. Персы народ безжалостный.
Вид оружия, упавшего между драчунами, лишь подстегнул дважды битого Сеида. С быстротой молнии он метнулся к ножу и даже успел наложить на него лапу, но вслед за тем босая пятка Семёна впечаталась в б…
Тележка помчала вниз… Пора! Грохнул выстрел. Джелями, кивая головой, беспрепятственно катил по склону, а круглый свинец, пролетев едва ли не четверть акче, ударил в грудь ещё дышащему Мартыну. Послед…
Очнулся оттого, что со всех сторон разом хлынула вода, словно упал в иордань перед губернаторским дворцом, над которой в былое время плескал фонтан. Семён закашлялся, хотел руки в защиту вскинуть, да…
Полковник Кравков Матвей наклонился к воеводе, шепнул что-то в волосатое ухо.
— Откуда они у вас? — Ван Даммам скривил губы.
— Отойди, окаянный, а то зашибу, неловко будет.
— Я в этом не понимаю. Меня малолетком женили, никто и не спросил.
— Тутошний, — ответил Семён. — Из Долговки. — Сам пришёл или кто за тебя слово говорит?
— Ну, смотри, — смилостивился дьяк, — на сей раз спущу вину. Иди домой. Но ежели что, я тебя, шпыня ненадобного, под шелепами умучаю!
Семён навалился на тяжёлые створки. Бойкий Родька кинулся было наперерез, но осёкся при виде блеснувшей в глаза изогнутой индийской стали.
Семён перегнулся через борт, зачерпнул сладкой волжской водицы, но, не получив облегчения встал, прошёл к гребцам, остановился напротив потного попа Ивана.
Муса ярился, размахивая плетью, а Семён лежал, будто бы избитый до полусмерти и надеялся, что от злобы Мусу кондрашка хватит.
Семён бесперечь кланялся, словно китайский болванчик, какого довелось видеть в Кашгаре. Слов не было.
Казалось бы, всего делов — лишнюю неделю в узилище посидеть… Когда обоз в Ыспагань приходил, то Муса Семёна весь срок в тюрьме продержал, даже домой не заходя, передал раба аскерам. Тогда Семён остав…
— Вот ещё! — фыркнула Дунька. — Сама отпросилась. Надоело в доме, хуже горькой редьки. Куда ни ткнись — всюду Васька, заединщик твой. Ходит гоголем, надутый, что рыбий пузырь. Проходу от него нет. Я-…
Война тем временем тянулась медленно и неуспешно. Лишившись командира, турецкий булук воевал лениво, однако взял одну из дозорных башен и занял укреплённое предместье Содоф, отрезав город от озера с …
Что было потом — достойно удивления. Поверил князь ложному целованию, словно и не вешал Стенька его посланцев за рёбра, не сажал в воду, будто не предал тем же манером персидских воевод. Сказано: «Ед…
— Вот и славно! — пророкотал атаман, усаживаясь. — Я ведь тебя зачем позвал… Приглянулся ты мне. И как воевал — помню, и как торговал. Что пуля тебя достала — не горюй, среди вас один я от пули загов…
Ушёл Муса, и приведёт ли случай вновь столкнуться — человеку знать не дано. А ведь совсем рядом был, только руку протяни. Он и сейчас рядом, может быть, вон с того холма острый глаз степняка сумеет р…
Думая так, Семён кривил душой. Как и многие домы в Царьграде, убогой церковка казалась только снаружи, а внутри была убрана изрядно, оклады на иконах серебряные с цветным каменьем, пол мраморами выло…
Вдалеке на дороге заклубилась пыль, как бывает, если отара овечья идёт. Но сейчас из пыльного облака вместо меканья доносились людские голоса. Семён приставил руку ко лбу, всматриваясь. К перекрёстку…
«Не дойду, — отвлечённо, как не о себе подумал Семён. — Тут мне и лежать…»
— Потом вместе сходим, а одной — не надо. Давай лучше в борок заглянем, может, грибов найдём.
Эта беда была Семёну хорошо знакома. Антипа Ловцов, прослышав, что у Семёна в мошне звякает, заявился вдругорядь и стал требовать подушный налог за всё время Семёнова отсутствия, грозясь доправить не…
Любопытный вольноотпущенник мешал сладким мыслям о близящейся расправе, к тому же Семён вообще недолюбливал мавлу. Ибрагимка рассказывал, будто прежде он тоже был христианской веры, но после того, ка…
— Замучают тебя, — тревожно сказал Семён. — До смерти замучают.
С бусы лодку спустили, приняли соль. Пленников татаре погнали за останними мешками. Шли потные и злые, облепленные слепнями. По черням бродить — это не блины на Масленую отведывать. Устали мужики, ус…
— Вот тебе жена. Живите счастливо, Аллах вас не оставит, — и ушёл, прикрыв дверь пастушьего балагана.
Однако вторая встреча случилась в тот же день, то есть прежде, чем слухи могли коснуться чужих ушей.
Семён, опустив голову, присел на отдельно валяющийся камень. Мальчишка потоптался немного, но поняв, что больше монеток не будет, молча ушёл, оставив Семёна наедине с невесёлыми мыслями.
К марту месяцу раздался по казачьим городкам долгожданный клич; безо всякого указу в Паншине городке начали сбираться охотники пошалить на большой дороге. А шире дороги, чем Волга-матушка, в России н…
Между деревьями показалась одинокая фигура Старик в киндячном халате и убогой чалме, накрученной на лысой макушке словно кукиш. В руках мотыга — видать, садовник. Не обращая на Семёна внимания, стари…
Лица казаков переменились, люди вдруг поняли, что непригожая перебранка, начавшись смехами, кончится кровью. И не вмешаться уже, и не помешать: не выручить забавного дядю, возомнившего себя бывалым к…
— Какое — много… В пустыне за ведро воды можно и золотой мискаль отвалить.
— Прошу прощения, эта, но у меня не было иного времени, чтобы обратиться к вам. Я не турок, я славянин, из России. Турки взяли меня в своё войско, насильно обрезали, но я остался православным…
Знатнейшие из знатных мечтают об индийском булате, а достался он ыспаганскому невольнику, русскому мужику Семёну Косорукому. Хотя и мужику кой-что ведомо: недаром пять лет обучался военным премудрост…
Семён бросил целовальнику серебряный динар, которые по случаю удачного похода принимались по всей Астрахани, и вышел под пустое небо. Куда идти, что делать? Раскатал губу на семейное житьё… поживи сп…
— Уходим через стену. Ты лезешь первый, вот здесь.
«Меня ищет…» — с трудом подумал Семён и, не имея сил крикнуть, натужно захрипел, раздирая горло.
Первыми прибыло посольство домовитых казаков с войсковым есаулом Левонтием Терентьевым во главе. Узнав о посольстве, Разин немедля собрал круг. Послы зачитали царскую грамоту и войсковой наказ: гулящ…
Стараясь держаться кустов, Семён прокрался к мечети, отворил украшенную арабесками дверь, проскользнул внутрь. Мечеть, как обычно, была не заперта, хоть и пуста, лишь в притворе теплились толстые сал…
Казалось бы, чего не жить? — а Семёну тошнёхонь-ко, хоть на Дон беги вслед за Ондрюшкой.
— Хозяин! — закричал он. — Разбойники овец переняли, на корабли уводят!
Семён достал серёжки, прищурив глаз, посмотрел сквозь красный камень.
Толком ещё не рассветлелось, когда всадники были готовы к атаке. В деревне по-прежнему было слишком тихо, не засветилось ни одного огня, хотя мужикам, пожалуй, тоже пора подыматься, чтобы с рассветом…
По-арабски в ту пору Семён почитай что и не говорил, знатоков турецкого в крепости тоже было не густо. А вот когда Семён с горя попытался объясниться по-датски, то неожиданно услышал ответ.
И хотя босые ноги ступали по скоблёным половицам как есть бесшумно, дед Богдан, всхрапнув, заворочался на печи и, проснувшись, свесил вниз кудлатую голову.
Мятежно было на душе, томно на сердце, беспокойно. Ныла грудь, и хотелось ещё раз удостовериться, что скитаниям конец. Если не здесь покой обрести, то уж нигде больше.
Семён вскинул руки, и перед взором батыров, развернувшись во всю ширь, засияло зелёное знамя джихада.
— Возможно, я читал испорченные книги, — с сомнением произнёс Меджмун. — Если это так, то поправь меня там, где я ошибусь. Правда ли, что, изгнав из рая согрешивших, бог велел им питаться всяким прои…
— Что разлеглись, свиньи, твари вонючие, божье наказание, дети греха? Живо вставайте! Или вы собрались до скончания веков дрыхнуть?! — Голос у Мусы зычный и, кажется, мёртвого может поднять и застави…
Затаив дыхание, Семён поднёс клинок к глазам. Он не думал о том, где стоит и что недолго ему владеть этой саблей. Сейчас он любовался клинком. Металл был неказист, серовато-жёлт и, где-то за пределам…
— Как замуж? — Семён приподнялся с лавки.
— А-а!… — поднялся над округой сплошной рёв.
Сдерживая хриплую одышку, Семён поднялся на гребень. Река внизу лежит не по-южному широко, кладёт петли каждое с доброе озеро. Небо даже к вечеру — отчаянно синее, словно Лушкины глазёнки, а река сви…
— Нет уж, — отмахивался Семён, — побродил на своём веку с барышниками. Мне эта торговля поперёк глотки стоит. А что с аскерами торгуюсь, так если с ними не торговаться, то они сразу недоброе заподозр…
— Девка одна осталась. Что было животов, Алфёрка со двора свёз, а девку покамест не тронул. Пост на дворе, а Алфёр Яныч вестимый молитвенник. За брата, говорят, отмаливает и в церкви за здравие помин…
Гибитулла, ведя в поводу коня, приблизился к Семёну.
Занавеска дрогнула, и в щели показался любопытный глаз, ослепительно синий, словно самый чистый персидский лазурит. У Никиты в мальчишестве такие же глаза были, а это уже, видать, внука. Покуда Семён…
Ружейная пуля быстрей стрелы, но и ей нужно упреждение, а то, пока пуля летит, цель успеет отъехать с её пути. Теперь — пора. Семён чуть вздёрнул ружейное дуло, и заряд ушёл в небо.
— А вот ещё… — Заворуй, казалось, не слыхал Семёна. — Разъясни, что я скажу: «Декан киндеров атас пахан гирый».
Завтра умирать, а у Семёна на душе спокойно, словно только что жизнь к добру повернула. И, только увидав хозяина, понял Семён, чему радуется. Сегодня отдал Аллах ыспаганина в Семёновы руки, и плевать…
Семён помнил, что Муса где-то неподалёку, любуется на дело своих рук, радостно созерцает мучительные гримасы, но ничего не мог поделать с собой, губы непослушно плясали, голова качалась, окунаясь бор…
Выслушав прелестные рассказы, Семён долго не колебался. Ведь не куда-нибудь, а в шемхальство Тарковское и в Шемаханское царство собрались лихие казаки! Как наяву представилась Семёнову взору сладостн…
— Тоже, Аника-воин! Смотри, как бы растиралку не оторвали! — ответил Семён под дружный хохот казаков. — А без этого дела от тебя одна шапка останется!
— Почему вы стоите, правоверные? Солнце уже низко, пришло время вечерней молитвы.
— Не-е. Дома сидит, паскудник. Расслабило его, третий год не подымается. Хочешь, так погляди.
На этот раз Семён столкнулся с целой ватагой, рыскавшей по степи в поисках добычи. Всадников было больше двух десятков, и они заметили Семёна прежде, чем он их. Семён ехал не торопясь, прикидывая, гд…
Семён вдумался в смысл сказанного, и его продрало жутью.
Семён остановился перед узорным забором, глядя в просвет между деревьями. Нет, ничего не видать. И кругом — как повымерло, словно и охраны нет. На самом-то деле и стража есть, и всякий работный люд, …
— Ой, дяденька, а что же делать? Семён поднялся.
Семён и в этот раз остался на острову. Нечего ему делать средь пустого берега. Мусу в те края занести никоим ветром не может, а всех зипунов всё одно не соберёшь. К тому же не отпускал Игнашка Жарико…
— Чего так? — наливаясь гневом, спросил атаман.
— Сеид-баба, — негромко позвал дервиш, — ты слышал? Почтительный гяур не может поднять руку на белобородого старца. Но ведь твоя борода черна, Сеид!
— Видали?! — не обращая внимания на насмешку, воскликнул постаревший и неузнаваемый Игнашка. — Помнят меня!
Дуньке шёл пятнадцатый год, у неё были серые глаза и нос с конопушками. Татарский наряд дико смотрелся с её русацким видом, казалось, будто Дунька наряжена к святкам и сейчас запоёт коляду.
— Держи бесермена! — вразнобой закричали несколько голосов. — От реки отсекай!… Утечёт!
Семён улыбнулся печально. Вот, его уже с патриархом Моисеем сравняли, в святцы пишут. А может, и Моисей также жидовское племя по пустыне водил, не зная, куда дорога ведёт? И тоже открыл в тяжкую мину…
Недели через две вместо одной из старых татарок на склон заявилась Дунька.
— Да кто ж тебя держит, чудной человек? Я так попросил, спроста, а коли не лежит сердце, я неволить не стану. Хоть завтра с утра иди.
Бежать тоже больше не мечтал. Куда ты из Стамбула убежишь? Турки народ лютый, а греки и иной христианский люд, которого ещё немало оставалось в Анатолии, так Магометом припугнуты, что вперёд ясакчи п…
Тогда Семён решился умыкнуть лесину со двора самого Антипы. Сотский жил в деревне Упов Брод и как раз в ту пору строился. Лес был запасён добрый, бревно к бревну, и не только сосна, но и запретный ду…
В дверь неделикатно громко постучали, на пороге объявился протодьякон Мелетий, управляющий патриаршим подворьем.
— Навет! — вскричал Семён и, понимая, что теперь уж — пан или пропал, дал Воронку шенкелей и во мгновение ока очутился рядом со светлейшим князем. — Облыжно твои доглядчики говорят, князь! А я и сам …
Неудивительно, что ещё среди зимы Дон начал волноваться. Воровские казаки и просто разбойный люд потянулись на Волгу, в Россию и на Уральскую украину, где, сказывали, зима выдалась сытной.
Семён знал, что и после турецкого завоевания в городе сохранился целый греческий квартал. Там, в Фанаре, на берегу Золотого Рога, должно уцелела какая ни на есть церквушка — не всё же поганые в мечет…
Песок плотно облегал тело, не позволяя шевельнуть единым пальцем. Никакие путы и оковы не способны связать пленника столь надёжно. Будь ты равен мощью хоть непобедимому Фингалу — землю пополам не раз…
Ранним утром Семён покинул Астрахань, направляясь по дороге к Кобыльим озёрам. Ехал молча и понуро. Не хотелось ехать никуда, а всего менее — в сторону Яицкого городка. Зарубцевалась рана, зачерствел…
Семён решительно уселся напротив, ухватил вытянутые руки, зацепил ногой ногу противника, и в то же мгновение Игнашка кувырнулся через голову.
— Ладно, — сказал он, — до завтра — живи. Если и впрямь Аль-Биркер выбрал тебя, я против воли Аллаха не выступлю. Но если… — Муса не договорил и, отвернувшись от Семёна, склонился над бурдюками, пр-п…
— Салям алейкум, — произнёс Семён, спрыгивая на землю.
Старикан что-то объяснял сбившимся в угол заключённым. Семён разобрал лишь последние слова: «…они вытащили всех из ямы, побили и прогнали прочь. Больше вы ничего не видели и не знаете!» Бывшие заключ…
— Да ты чо, разумом рехнулся?! Этакую погань пить! Ты бы ещё лягуху предложил или червяка.
— Добро. А грамоты тебе, значит, никакой не надо?
Дьяк читал долго, со вниманием. Потом снизошёл к Семёну.
Всесвятейший кир Парфений, милостию божию архиепископ Константинопольский, Нового Рима и вселенский патриарх, окончил тягостную службу и скрылся во внутренние покои, которые принято было именовать ке…
— Тихо! — прошипел в самое ухо старый разбойник, имени которого Семён до сих пор не слыхал. — Вы оба храпите, как бегемоты, вас слышно в самом Багдаде! — Старик помолчал и добавил: — Поблизости кто-т…
— А сегодня-то поможешь мне воду таскать, ежели придётся?
Такого поступка люди не ожидали. После первого вскрика на толпу пала оторопелая тишина, которую неожиданно и нелепо нарушил Игнашка Заворуй.
— Вот, Игнат Савельич, сынок ваш, Семён, с чужих краёв воротились, — нарочито громко произнесла Олёна. — Совсем ополоумел, — добавила она, повернувшись к Семёну, — под себя ходит. Встать не может, а …
— Держи! — крикнул он, швырнув нож вверх.
— Устюрт, — ответил воин и, помолчав, неуверенно добавил: — А может быть, Мангышлак.
Утром застучали в окно. Олёна высунулась в сенцы и ахнула: у ворот, положа руку на резную верею, стоял Антипа Ловцов — волостной сотский, по бокам от него набычились двое служивых людей чином поменьш…
В городе как избавления ждали эскадры из Гоа, и вот однажды поутру на горизонте купно забелели паруса. В городе поднялся трезвон, пушки на уцелевших укреплениях выпалили, салютуя флоту. Корабли двига…
— Ну конечно! — Хан всплеснул руками. — Ступай домой, Шамон, и ложись в постель. Я пришлю Максуда, он умеет делать какое-то особенное питьё, оно тебя укрепит.
— Здорово, манёк! — крикнул он, встретив Семёна. — И ты тут? Клёво! А я, вишь, на тырчке жорево слямзил… — Игнашка добыл из-за пазухи плоскую ха-лявную бутыль с фряжским, — сейчас мы с тобой по таком…
Семён пожал плечами: что ж делать, всяк кулик своё болото хвалит.
— Ну, валяй, — согласился покладистый Игнашка. — Только не долго проклажайся, а то хлопцы всё добро растащат, тебе не останется…
Небеса дрогнули, взмахнув перед глазами прутьём. В ответ родилась боль, тяжёлым колуном вломилась в затылок, вырвав из стеснённой груди невольный стон.
Отворилась дверь, явился лекарь. Расставил на столе всякие банки, мази да притирания. Откинул лёгкое покрывало, велел Василию ноги шире раздвинуть.
Помолились у Успенья и тронулись. Семён светел был, уезжал не оглянувшись, и ничто в душе не холонуло — а придётся ли домой воротиться.
Старик облизал ложку, положил её аккуратно на стол, перекрестился на чёрные образа.
К Четырём Буграм подходили на вёслах, через силу перемогая упорно заладивший сиверко. А хоть бы и вовсе не было встречного ветра — всё одно изнемогшим людям долгая работа казалась непосильна. К тому …
Ничто в Васильевой лице не дрогнуло, лишь взгляд блудливо метнулся, колюче зацепив Семёна, отметив всё разом: драный халатишко, истоптанные сапоги и, главное, — медный ошейник. Как бы не узнавая стар…
К тому времени Семён стал одним из лучших огланов в булуке, так что его не только стрельбе учили и сабельной рубке, но и на коне скакать. А это значит, положило начальство глаз на толкового парня, и,…
Блажен, кому отпущены беззакония и чьи грехи покрыты!
— Не тужи Сёма, всё в руце господней, всяк своей стёжкой к могилке тянется. На вот, выпей. Приобщимся радости печальных.
— Тоже любопытно. Я себя всю жизнь мужиком почитал, а на поверку бабкой Дарьей оказался.
Зачавкала под лаптями солёная вода, сочно затрещал ломаемый камыш, и мигом исчезли из виду и люди, и кони, и повозки. Теперь их ни стрельцы, ни казаки, ни сам царь морской не найдёт. Болотистые черни…
Марьяша вынесла ещё одну ковригу, с поклоном приняла деньги. Дед Богдан упрятал ковригу в полотняную суму, вручил её Семёну.
Худо-бедно, но за неделю недостаточную соль выбрали. Только к тому времени караван вместе со всей воинской силой к самому Царицину подошёл, не стали чумаки ожидать пропойцу.
— Чему я тебя учил? Окоп роешь — в яме стоишь! Хоть до колен, а ноги прикрыты. Я вон без руки воюю, а без ноги ты никуда не годен будешь! Храбрость — храбростью, а глупость — сама по себе.
— Ах, Шемён!… Давно пора, а то шастает где ни попадя. Никита тоже от рук отбилша — надо его в волошть шводить, жопу-то рожгами отполировать, штоп умел отца покоить.
Вращая палаш над головой, Георгий надвигался вперёд.
Один из казаков молча кивнул на кошму. По длинным, свисающим на грудь усам и багровым пятнам лишаев, уродующих лицо, Семён признал атамана. Лицо батьки казалось непроницаемым, но в глазах под густыми…
Семён тоже слышал о Мустафе, который днём был суфием, а ночью бандитом. Вот он какой, знаменитый разбойник, с виду и не подумаешь. Впрочем, бить он умеет хлёстко, это Семён на себе испытал.
Дождавшись нужной минуты, Семён вдавил дымящий фитиль в запальное отверстие. Онфирий замер, вытянув шею и пытаясь разом увидеть и как бабахнет пушка, и куда полетит ядро. Иванище присел, заложив уши …
Казацкие струги безбоязненно вошли в тесную горловину залива, но не успели пристать к берегу, как обнаружили, что попали в заботливо расставленную ловушку. Вместо жирных купцов и беззащитных летних у…
Конь мчался по каменистому склону, меж колючих зарослей, топча жёлтые огни железницы и кустики неопалимой купины. Урони в неё искру — в ответ пыхнет мгновенное пламя, но тут же угаснет, и куст остане…
— Ты, Шамон, никак бредишь или от жары сбесился? Даже если святой Дарьей христианин, то тебе в том что за выгода? Магомет истинно сказал, что лишь немногие из людей писания угодны Аллаху. Все прочие …
На Дону и впрямь оказалась теснота, Не только беглые из России и гулящий украинный люд, но и реестровые казаки, бывало, по полугоду ждали жалованья; барки с хлебом приходили сверху лениво, а угодья и…
— Идём, — сказал старик, — поможешь мне зачуток.
— Из каких он? — заинтересовался Орефа, боевито встопорщив клочковатую бороду.
Лицо Мусы постепенно наливалось рудным цветом, рука слепо шарила за кушаком рукоять садрии. Этого и хотелось Семёну: ему хватило бы мгновения, чтобы вырвать из-под бурнуса изострённый булат.
За прошедшие годы хозяйский дом, казавшийся когда-то бог весть какой хороминой, похилился и впал в ничтожество. Краска на стенах облезла, сад задичал. Но всё же усадьба стояла на холме, видная отовсю…
— Аллах акбар… — пробормотал священнослужитель и поспешно вышел, не глядя ни на кого.
— Не, ближе. Куда Игнашка звал, к казакам, что у Тулы стоят.
Кто-то пожимал плечами, кто-то молча махал рукой, указывая дальше. Толком не ответил ни единый человек. За час Семён обошёл стан кругом, но не отыскал никакого следа знакомых казаков. Тогда Семён пов…
Перед вами странная книга — фантастический роман, в котором автор старался по мере сил соблюсти историческую правду, причём ради самой правды, не обращая внимания на конъюнктуру момента. А ведь давно…
Старик присел на бревенчатую приступку у колодца, снял шапчонку, устало обмахнулся.
Семён скинул бурнус, поверх рубахи и шальвар обогнул саблю, так что наведённый золотом крыж обратился в подобие диковинной пряжки, и намотал сверху полотняный пояс. Вот и скрылась сабля под бедным ру…
— Где? Куда? — Не знаю. От русского князя бежим. Вторую неделю кочуем, ни дня стоянки не было. А куда — никто не знает. Но теперь, волей Аллаха, вы, ходжа, поведёте нас дальше. Хвала всевышнему, Алла…
— То-то и оно: от скуки на все руки. Трудящий себе дело найдёт, а захребетников я к ногтю прижму. На земле — один царь, на небе — один бог, и всё, посредников им не надо.
— Так я, деда, вас помню. Я маленькая была, вы к нам приходили: смешной такой, в платке белом по-бабьи. Обещались меня от свиньи оборонить. Я свиньи соседской пужалась, что ажио заходилась.
— …алла!… — летит над колючими зарослями призыв. — Молитва лучше иных дел!
— Хозяин не пустил, — глухо пророкотал Семён. — Я в ту пору у ыспаганского купчины Мусы в правеже был, сидел на чепи.
— Мужики! — крикнул он. — Не замай! Это моего приятеля овцы, не забирайте последнее. Фархадка хоть и бусурманин, а человек душевный.
Садовник тем временем присел на край дувала, вытащил пенковую трубочку, плотно набил тютюном и раскурил. Такие дела Семёна уже давно не удивляли. На святой Руси табашников немного, да и тех драть вел…
Когда после порки братья, почёсываясь, брели к дому, им вновь повстречались воинские люди. Пятеро пестро разодетых всадников нагнали их на полпути.
Муса, молитвенно сложивший руки у груди, и ухом не повёл в ответ на крик раба, но мавла Ибрагим, чернокожий абиссинец, обернулся и вскочил, нарушив пятничное благолепие.
— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного!
Тоже, напугал ежа голой задницей! Семён ничего говорить не стал, только усмехнулся потаённо и молча поклонился грозному дьяку.
— Сотню — в седло. Только без шума. Остальные пусть отдыхают, а лучшие неприметно соберутся на Хорасанской дороге.
С утра занялись хозяйством. Семён отшоркал полы, набело, с дрествой. Воду таскал с ближнего родника: к колодцу ходить было боязно. Дед Богдан ковырялся в огороде, починял что-то. Потом убрёл на реку …
Семён спешился у одного из добротных домов, кинул поводья баче Мураду, бывшему при Семёне на посылках.
И уже совсем уходя, оглянулся на обнищавшую усадьбу, и вдруг почудилось, что сейчае из женской половины дома выбежит конопатая Дунька, звонко крикнет что-то… Почему-то Дунька представлялась по-прежне…
И укорял народ Моисея и говорил: дайте нам воды пить. И сказал им Моисей: что вы укоряете меня? что искушаете Господа?
— А я и сам не знаю, кто таков. Молитвы, когда придётся, читаю все подряд — и Магометовы, и Христовы, а чаще — никаких не читаю. Зато пост мне за щедрым хозяином — круглый год. А ты на виду-то не тор…
Никто Семёну не поперечил, а вечером оказалось, что и некому перечить, хозяйка объявилась вдовой — муж её сгинул в прошлом году, когда набеглые калмыки грабили учуги. Анюта осталась одна с двумя дети…
Станицы переполнились, люди ютились не только по мазаным балаганам и наскоро выкопанным землянкам, но и в юртах, словно нехристи. Семён с товарищами отогнали коней едва не к самому Крыму, где хотя бы…
В мае месяце, в день Петрова заговенья, ватаги вышли из городков, отправившись в сторону многострадальных едисанских кочевий, добывать лошадей пешим казакам. Бок-мурза и Дувар-мурза успели уйти к Азо…
Огланы шли нарядные и торжественные. Все были чисто вымыты, как велел Магомет. Коврики расстелили, опустились на колени. И тут Семён увидел, что Мартын стоит прямо, единственный среди коленопреклонён…
Семён уже не слишком понимал, что с ним творится. Пытался молитву читать — слова забыл. Только и помнил, как Мартынка, на колу мучась, матушку звал. «Лют, тиль мин клаг…»
Деревня вольно раскинулась под широким, не палящим небом. Избы с жёлтыми соломенными и серыми камышовыми крышами разбрелись под пригорком. Кое-где над крышами подымаются дымы — к вечеру народ с поля …
Кривоногий Шараф — курд родом и бандит по призванию, служивший некогда банщиком в Анкире и примкнувший к Мусе, чтобы не отвечать перед властями за свои прегрешения, коротко хохотнув, ухватил Семёна з…
Семёну такое дело не понравилось, слишком уж по-семейному устраивалась Дунька, словно и впрямь законная супруга. Уют и Семёна затягивал, звал успокоиться. Семён в душе бунтовал, хотя снаружи ничего н…
Семёна в город не отпускали долго, больше года начальство не могло поверить, что новобранец по совести стал мусульманином. Потом вроде поверили, хотя в Коране прямо сказано, что мусульманин по принуж…
Семён не помнил, как и сколько воды вытащил он из тёмной глуби колодца. В душе было черней и бездонней.
Семён в сомнении стоял перед храминой, истинно русским жестом скрёб под тюриком, не зная, как поступить. Такого зеваку на улице увидать всякому приятно, раз человек затылок терзает, значит, его в пар…
Людей под началом у Разина собралось человек с тысячу, а то и больше. Маломестные донские струги взять всех не могли, и отряд наскоро поделился на три части. Одни потащили струги волоком из Дона, а в…
В старые времена слава гурмызская по миру гремела, корабли со всего света сбегались, дорогой товар сюду и онуду перевозя. Но потом пал город перед португальскими пушками, и на сто лет замерла жизнь. …
Семён покачал головой. Ох, силён лукавый, любит душу мутить! Фроська, какая ни есть паршивая, а супруга законная, и второй не бывать…
— Тьфу, пропасть! Да что, у них своих лошкарей нет? Работа грошовая — баклуши бить, с неё и барыш копеечный!
И Муса сдался, простил рабское глуподерзие.
Почему у всякого страдающего существа проявляется человеческий взгляд?
— Бог добр — злы люди, — твёрдо сказал Семён.
С отвлечённым любопытством Семён подумал, кому достанется его дом, когда обнаружится, что из паломничества водитель башкирской конницы не вернётся. Затем в памяти всплыло ласковое движение ханской ру…
Сначала шли обычным путём: отправились из Басры и через три недели были в Даммаме, арабском посаде, что лежит против Бахрейна. Там для идущих сухим путём купцов ярмарка бывает. На торгах по дешёвке п…
Застава на пути. Слыша конский топот, выбегают вооружённые нукеры и падают на лица свои при виде золотой тамги.
Тяжко было, словно чешуйчатый касаль в самое сердце вцепился. И прежде не больно жаловала Семёна подневольная жизнь, но всё же он неосторожно полагал, что одно в рабском звании хорошо — никто тебя си…
Семён открыл рот, чтобы возразить, и промолчал, не найдя слова.
Первое время Семёна смущала мысль, как придётся отвечать перед пославшим его казачьим атаманом за побитых крестьян, за невинную кровь, которой слишком много проливали его люди, но потом дошли вести о…
— Слушай, Ибрагим, а чего это хозяин сегодня намаз не по всегдашнему творил: сребрениками брякал, будто с Аллахом торговался?
Разумеется, бешеная скачка конной сотни от столицы до самых границ ханства не могла остаться незамеченной. Верные слуги разузнали, куда именно скакал воинственный ходжа, что спрашивал на заставах, ра…
Короткий и широкий нож звонко упал на землю. Он был тяжёл и так остр, что им было бы нетрудно побриться. Самый вид его напоминал об убийстве — жестоком ударе, распарывающем человека от лобка до самог…
Семён, горько жалевший, что его не сочли за никчёмного венгра, с товарищами дружбы не водил и во всём орте сошёлся с одним человеком, таким же случайным здесь, как и сам Семён. Звали нового приятеля …
Наконец дошла, очередь Семёна ещёжды идти в отгул. Но в ту самую пятницу, как нарочно, лопнуло терпение у муллы, и он строго приказал в следующий раз на молитве не молчать, и чтобы не просто гудели м…
— Если снова появятся недобрые люди, покажешь шапку и скажешь, что ты мой кунак. А я предупрежу на стругах, чтобы к тебе в дом не вламывались.
— Ишь, как далёко! И чего вас, сердешные, в нашу глухомань занесло? Так по свету лытаете или идёте куда?
От холма новый дымок показался — Лушка печуру затопляет, второй раз на дню, воображает хозяйку. Надо бы ей воды принести, нечего девчонке зря жилу тянуть.
Десять лет назад три сотни измученных воинов и огромный беззащитный обоз вошли в хивинские пределы. Тогда не было ничего легче, как стереть их в пыль, истребив на земле всякую память о башкирах-кирги…
Затемно три конные сотни вышли с дневной стоянки. Шли тихо, чтобы ни единая железяка не брякнула в ночной тишине. Обмотанные тряпками конские копыта неслышно ступали по кремнистой земле. Сухой Лог, з…
Дед Богдан повернулся и, не оглядываясь, заспешил по дороге. Семён долго стоял, глядя ему вслед, и, лишь когда старик исчез за деревьями, пошёл по указанной тропе.
— Потом ещё сбегаем, с корзиной, — сказал Семён, опамятовавшись. — А это повари, сухариков старых накроши, тюрька выйдет — лучше не бывает.
Минуло меньше недели, и от Москвы подошёл царский окольничий и воевода князь Юрий Барятинский со стрельцами, а с ним же солдатского строю полковник Матвей Кравков с подначальными людьми, урядниками и…
Казалось бы, после таковых мытарств ничем уже Муса Семёна принизить не сможет, но человеческая злоба — тварь пронырливая и горазда на всякие ухищрения.