— Не пойму, — сказал Семён, — на Русь я вернулся или в Индию попал? Там, что ни деревня, то своя вера.
Теперь немного о нравах. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный» всегда оборачивался межнациональной резнёй. Движение Богдана Хмельницкого сопровождалось небывалыми еврейскими погромами, Разин целыми аулами вырезал татар и калмыков, те в свою очередь срывали гнев на безоружных русских мужиках. Что делать — такое было время.
— Ай, ай!… — скалится Едигейка. — Мы с белым царём живём в мире. Никого не зарезали, никого не стрелили. Это ты, борода, нас стрелил.
Семён не слушал. Опустив ружьё к ноге, он смотрел вдаль, где янычары суетились вокруг сражённого Исмагила. Странная, неживая улыбка бродила по лицу Семёна.
Да пустите же!… Ну хоть одну руку, на единый волос свободы! Мучители, креста на вас нет!…
За прошедшие годы хозяйский дом, казавшийся когда-то бог весть какой хороминой, похилился и впал в ничтожество. Краска на стенах облезла, сад задичал. Но всё же усадьба стояла на холме, видная отовсюду, и не могла не привлечь опасного внимания рассыпавшихся по округе лихоимцев.