Недоразумение разъяснилось, когда Семёну вручили посох с железным жалом, ржавую саблю и привели трёх преогромных лохматых овчарок, каждая из которых с лёгкостью задавит волка, не говоря уже о пришлом человечишке. Оказывается, Семён был должен не столько пасти овец, сколько хранить их от набегов кюрали. В горных аулах довольно всякого сброду живёт, и чужие овцы всем пригодятся.
Бывало, во младенчестве мать Сёмушку стращала: «Гляди, баловник, баб-яга придёт — отдам тебя. Она таких, как ты, любит — враз к себе утащит». И вот явилась бука наяву, оборотившись сухопарым турком в красной феске с кисточкой. Прибыл в ленный край страшный бааб-ага: отбирать христианских мальцов для султанской службы. Хватали отроков с восьми до осьмнадцати лет, хотя не брезговали и малолетком, а порой загребали и старших. От Абхазии до Кахетии стон стоял в православных домах. Кто только мог, старался откупиться чужими душами, и потому молодой парень и часа на невольничьем рынке не простоял.
— Прекрасно, Шамон-ата! Ты учёней улема. Значит, если некая женщина состарилась и стала бесплодна, её следует закидать камнями? А что скажут на это её дети?
— Здорово, пастушонок! — звонко крикнула она и, поставив на землю горшок, как ни в чём не бывало принялась за дойку.
Вновь замаячили перед Семёном притопленные дербентские башни, но на этот раз вместо рогатки на шее была пищаль в руках и сабля на поясе. Тогда Сёмка был говорящим товаром, а ныне собирался выйти на базар набольшим хозяином.