Худо-бедно, но за неделю недостаточную соль выбрали. Только к тому времени караван вместе со всей воинской силой к самому Царицину подошёл, не стали чумаки ожидать пропойцу.
— Чему я тебя учил? Окоп роешь — в яме стоишь! Хоть до колен, а ноги прикрыты. Я вон без руки воюю, а без ноги ты никуда не годен будешь! Храбрость — храбростью, а глупость — сама по себе.
— Ничего, мы тебя развяжем, — ласково пообещал Муса, — и на ноги тоже поставим. Эй, бездельники, ставьте его на гяурскую молитву!
Небеса дрогнули, взмахнув перед глазами прутьём. В ответ родилась боль, тяжёлым колуном вломилась в затылок, вырвав из стеснённой груди невольный стон.
Старик подошёл к Сеиду, ничуть не церемонясь, хлёстко ударил по щеке. Глаза, закатившиеся под выпуклые надбровья, вернулись на законное место, взгляд стал осмысленным.
Один из казаков молча кивнул на кошму. По длинным, свисающим на грудь усам и багровым пятнам лишаев, уродующих лицо, Семён признал атамана. Лицо батьки казалось непроницаемым, но в глазах под густыми бровями насмешничали искры.