Все цитаты из книги «Бумажные крылья»
– Я хочу тебя, Оля. Я, п***ц, как зверски тебя хочу, меня разрывает, ты понимаешь? На части разрывает от адского желания отыметь тебя.
– Чего ты хочешь? Сдохнуть? Или чтоб ампутировали ногу по самое не хочу? Заражение крови хочешь? Кто я такая? Да никто. Никто, которой не все равно. Представляешь? Мне не все равно, что с тобой проис…
– О, боже! Конечно, я приеду. А... а он где?
Мокрое платье облепило все мое тело и просвечивало такое же мокрое нижнее белье.
В эту секунду стало стыдно, даже кровь к щекам прилила. Не знаю почему.
Все плохое забывается. Так устроены люди – у плохого нет свойства задерживаться внутри нас, потому что мы не любим помнить то, что нарушило наше душевное равновесие. Никто не любит пребывать в когнит…
– Домой иди, помойся, поешь и поспи. Потом поговорим обо всем.
Когда за ними закрылась дверь, врач встал из-за стола и сжал переносицу двумя пальцами, не глядя на меня и наливая себе в стакан воду.
– Ну откуда ж я знать могла? Нечего пустыми иллюзиями детей кормить, я им только правду говорю.
Я уже не могла сдержаться, знала, что все не то говорю, что не так надо, а меня несет по течению и сорвало все паруса. В глазах дочери заблестели слезы.
«Ты никогда меня не любила! Ты бесчувственная стерва, Оля!»
– Как домой? Почему? Я этот день ждал. Минуты считал. Ты вчера тоже не смогла. Я соскучился.
– Прости, что разбудила. Я возвращаюсь обратно – столица отменяется. Подбери меня в пригороде на станции ***. Сможешь?
– Тася не твоя девушка и твоей девушкой никогда не станет. Ясно? Просто забудь о ней и все. Дай пройти.
– А мне насрать, что ему плохо! Если он со мной быть не хочет, чего я и моя мама должны с ним возиться?
Я уходила на кухню и заваривала себе кофе, потом ехала на работу. Несколько раз звонил Вовка. Я даже позволила ему приехать к себе домой в одну из тоскливых душных пятниц, но наутро мне хотелось снят…
– Как вам не стыдно. Такое... вот. Вслух. Как только вот таких вот земля носит? По мужикам шляться по разным, то один у нее, то другой, как только не выгорела вся и не износилась. Бесстыжая. И дочка …
– У меня сейчас на работе полнейший аврал, Вов. И у дочери выпускной на носу и госы. Поэтому с поездками ну совсем никак.
– Тасяяя, сейчас разговор совсем не об этом. Просто скажи – где вы тогда были с мотами? Мне кажется, с ним случилось что-то плохое.
Перестал меня за волосы от себя оттягивать, застыл, в глаза смотрит совершенно обезумевшим больным взглядом, а я губами к его пересохшим губам прижалась.
– Я не маленький. Я уже вырос на целых три сантиметра. Нас сегодня измеряли и взвешивали.
– Я через две недели думаю ехать. Вот. Если что, мой номер у вас есть.
Усмехнулся одним уголком рта и аккуратно высвободил руку.
Я раскладывала вещи, привезенные из больницы, и из-за слез не видела – куда и что положила. Руки механически разглаживают складки на кофте, сворачивая аккуратно, чтобы положить на полку, и я вдруг по…
Я вырулила с главной дороги на нашу улочку, где еще ничего не успели выстроить кроме единственного супермаркета и сплошного недостроя, а посередине красовался наш десятиэтажный дом. На квартиру в нов…
– Сомневаюсь. Не расскажете. Вы подавитесь каждым словом. Да и честность не ваш конек.
Увидела его... у самого края... встал с коляски и держится за ее поручни.
Особенно в день рождения любимой и единственной дочери думать о плохом не хотелось совершенно. В воздухе уже не просто пахло весной, а она вовсю бушевала цветущими садами и пением птиц, гремела гроза…
Вскочила на ноги и уселась к нему на колени.
Наверное, когда любишь, перестает иметь значение – где любить и как любить и даже кого любить, потому что мы ничего не выбираем. Нет никакой закономерности и правил, просто вдруг твое сердце пробивае…
– Я-то загуглю, если мне станет интересно, а вот ему его паркур дороже, чем твой день рождения. Ну и пошли его сама знаешь куда, и садимся за стол.
И я знала, что она права. Во всем, кроме денег. Вадим слишком гордый, и он бы до копейки все вернул, я точно знаю. А в остальном – все правда. Только легче не стало. И в груди саднит и дерет, выкручи…
Молчит, продолжает меня игнорировать всем своим видом. Хорошо, ты хочешь войну, я устрою ее тебе и здесь. Но ты не сдохнешь, или я буду не я.
«А куда я денусь? Если ты в МОЕМ доме торчишь».
И все... не могу, весь стыд испарился, меня просто трясет от желания почувствовать его в себе, сползаю вниз, жадно впиваясь в его губы, слизывая с них свой вкус и запах, лихорадочно развязывая тесемк…
И.. растерялась. И что теперь? Подойти к нему и начать тыкать ложкой в рот? Я нервничала так, словно меня сейчас могут сожрать с потрохами, и не зря. Когда снова бросила на него опасливый взгляд, мне…
И понес вверх по лестнице, я за ним пошла. И вот умом понимаю, что со мной флиртует известный врач, молодой, симпатичный, старше меня на несколько лет и подходящий мне по всем параметрам... а сердце,…
– Мы друзья, понимаешь? Я не могу его послать, так как я не его девушка. Он мне ничего не обещал. Получается, я даже злиться не могу, предъявить не могу.
Он смотрел на меня снизу вверх диким взглядом, как никогда раньше до этого. Взглядом, от которого бешено колотилось о ребра сердце, и казалось, что еще ни один мужчина никогда так не смотрел на меня.…
Долго мне в глаза смотрел, а потом разжал пальцы, но продолжил держать мои руки.
– Ну, ты знаешь, золото правит миром и никак не что-то другое. В конвертик положишь сколько не жалко на нужды детдома и вручишь заведующей, взамен ходи туда хоть каждый день, им начхать. Только конве…
Она же мне сказала, что, если Вадим уже хорошо сидит, значит, скоро можно начать учиться стоять, а там, может быть, и начнет на костылях ходить. Но для начала ждем снятия гипса.
– Инвалид парень. С постели может не встать. Если б только перелом позвоночника, я, может быть, еще и дала неплохие прогнозы в силу молодости, но есть еще множественный перелом берцовой кости. В трух…
– Вы смеяться не будете? Я ужасно рисую. Учитель по рисованию говорит «как курица лапой».
– Сядь на меня, – языком ведет по груди, и я вижу этот наглый язык... этот влажный след от него на коже. О божеее, я сумасшедшее порочное животное, и меня простреливает разрядами электричества от вид…
Не смотрит на меня, на скулах играют желваки.
Смотрел на бледное лицо с аккуратно очерченными скулами, маленьким носом и этими ее всегда широко распахнутыми глазами с тяжелым глубоким взглядом. Красивая до боли в каждом суставе и скрежете стисну…
Но я уже успела его выучить, успела запомнить наизусть все его реакции, взгляды, мимику и выражение лица. Он волновался. Все эти несколько часов не выпускал из объятий. Спать не дал. Он жадно требова…
Говорит не истерически, нет. Говорит тихо, но отрывисто, в приказном тоне. В оскорбительном тоне, чтоб задеть побольнее, заставить сбежать. Заставить бросить все это. Но я не собиралась сдаваться. Не…
– Тась, так не поступают, слышишь? У него ведь никого.
– Да, простите. Добрый день. Забыл поздороваться, болван.
Несмотря на бедность в доме (хотя эту одну комнату с кухней трудно вообще назвать домом), здесь было чисто, и даже стоял запах легкий, едва уловимый. Сигарет и его парфюма. И с этим запахом совсем др…
Он подавал мне разлетевшуюся на части ручку и несколько тетрадных листов с набросками переводов. И у меня вся кровь к щекам прилила, когда увидела, как он смотрит на мои колени, а потом в вырез блузк…
Для него никто и никогда ничего не делал. Реально никто и никогда. Поэтому было так адски сложно принять то, что делала она. И он не знал, зачем ей это все. Какого черта она тратит свое время.
– Неправильно это все. Не должно так быть. Зачем? Ты на ноги встанешь, девушку себе найдешь хорошую или с Тасей и...
Он кивнул, а глаза странные – не обжигают больше, не греют, не плавят, а замораживают каким-то отчуждением. Может быть, он переживает, что один останется?
– Давай, облегчи мне задачу и просто молчи, пока не доешь.
– А вы не усвоили урок, Ольга Михайловна, продолжаете ходить в темноте. Кстати, добрый вечер.
– Вы опять мне лжете? Почему вы такая лживая, а? Я же знаю, что в этой больнице не проводятся подобные операции! ЗНАЮ! Врач мне об этом говорил! Зачем вы меня обманываете? Это тоже месть? Идите на хр…
Я несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Его пальцы нервно сжимались и разжимались. Мы оба старались успокоиться. Я, чтоб не сказать лишнего и ненужного, а он... он, наверное, чтоб не з…
Парень отрицательно покачал головой и протянул ребенку шоколадку. А тот смотрит исподлобья и не берет.
– Что смотрите? Нет ее. Выгнал. И вы давайте уматывайте! Слышите? Валите отсюда!
– Лекарства у нас есть. Конечно, лучше бы хорошие препараты, импортные. А насчет ухода... Больной спинальник – это круглосуточная сиделка. Пока не научится сам выполнять минимальные нагрузки, пока не…
– Просто уйдите, не надо мне помогать и вообще ничего не надо.
– И ему тоже пламенный. Пусть не кормит тебя фасфудом.
Наклонилась, чтоб потянуть за рычаг, удерживаемая его рукой за затылок, и едва облокотился, тут же меня снова к себе рванул, накрывая губы своими, сдирая все пуговицы и лифчик вниз. Оторвался от моег…
– А врать некрасиво, Ольга Михайловна. Это ваш любовник?
– Вам идет бордовый цвет, Ольга Михайловна.
– А я здесь пока. Надо лекарства купить, у них не все есть.
– Я отношусь к нему нормально. Я старше намного и...
Тогда я решила, что мы не поедем на машине, а пойдем пешком до речки. Точнее, он в коляске, а я повезу. Вадим долго упирался, говорил, что это далеко и мне тяжело будет. Но я хотела устроить ему сюрп…
– Сходите со мной поужинать... Я так понимаю, вы теперь свободны?
– Так. Тоже мне адвокатша выискалась, отсутствие ног не оправдывает отсутствие такта и воспитания.
Набрав в легкие побольше воздуха, я все же спокойно... (деланно спокойно) открыла дверь палаты и вошла. Выдохнуть так и не смогла, потому что, когда увидела его, к горлу подступил ком. Не знаю, может…
Вадим обернулся и посмотрел то на меня, то на врача, и брови на переносице сошлись.
Конечно, я скучала по ней... но больше тосковала по той дочери, с которой мы были близки и счастливы, по той, что была ребенком. А с этой... с этой мы обязательно попытаемся еще раз. Я обязательно по…
– Теперь будете знать. Что-то еще принесли ему?
И такое родное лицо исказилось истеричной злостью.
Доктор обернулась, и ее тонкие брови удивленно взметнулись вверх.
– Обеед? Ахахаха...она принесла обееед, – голос срывается, он вздрагивает, но продолжает мерзко смеяться, и мне до ужаса захотелось вывернуть эту тарелку на пол.
– Что ты сказала? – зарычал мне в лицо и сдавил снова мне руки, – что про брата сказала?
– Ты зажравшаяся дрянь, вот ты кто. Я б, бл*дь, сейчас землю жрал и кислоту пил, лишь бы вернуть ее и отца. Она его за собой потянула... на тот свет. Нас с братом сиротами оставила. И я каждый день м…
Я даже не слышала голосов гостей. Не могла успокоиться. Я смотрела, как он ест мои салаты, ковыряясь вилкой, показывая всем татуированные пальцы, и вспоминала, как чьи-то руки тянули меня сзади за ко…
– Ненавижу тебя! Я к отцу уеду! Завтра же!
– Мальчик сильно обиделся? – выпалила в отместку за свою дрожь, за свои грязные мысли, от которых краска приливает к щекам и становится стыдно... потому что передо мной парализованный человек.
– Хорошо. Я напишу. Сделаю выписку из его истории болезни. Подождите. Это не займет много времени.
«Вы такая... такая красиваяяя. С ума сойти».
Вадим думал, она уйдет. Слишком грязно для нее, слишком приземленно. Надоест играть в спасительницу и свалит наконец-то на свою чистенькую работу. С ней рядом он, как назло, вел себя словно мальчишка…
– Я говорила с врачом. С Антоном Юрьевичем.
Зашла в лифт, нажала на семерку. Ноготь сломан до мяса.
К черту. Я не стала удерживать. Ну и пусть уезжает. Вызову такси. Надо было реально ехать домой самой. Господи, что ж за сумасшествие последнее время творится? Притом со всеми!
– Я, может, и стерва, и манипулирую СВОЕЙ дочерью, а ты подонок и мразь, который насилует женщин по подъездам только потому, что они для него недоступны. Просто потому что ты ничтожество.
Меня не волновала свадьба Леши, меня волновало, когда моя дочь наиграется во взрослую жизнь и вернется домой. Потому что шли недели, а этого не происходило. Вначале я ждала, что она со дня на день по…
– Угу. Только ты тут двадцать четыре часа, а она на часик, да? Кто кого подменяет?
– Там есть медсестры, Оля, он там не один. Что ж ты трясешься за него так? Недавно орала, что сама б ему пулю между глаз пустила.
Меня аж подкинуло, и я резко вскинула на него взгляд – снял капюшон, и волосы торчат в разные стороны, половина на лоб неровно упала. Такой юный, растрепанный и... и красивый.
– Зачем вы сюда ходите? Посмотреть, как ему без вас плохо? Вот бросите и приходите. Пусть социальные службы этим занимаются. Не надо ко мне ходить и носить ваше просроченное варенье. Вы б лучше водку…
– Можно теперь я буду к тебе в гости вместо Вадима приходить?
Держит мое запястье и глазами гвозди мне в душу забивает. Каждое слово – удар. И он знает об этом. Он даже испытывает удовольствие. Ужасно захотелось дать ему пощечину, чтоб прекратил вот это все. Пр…
Я отключила звонок. Если человек задумывается о том – выбрать вас или нет, то он уже давно сделал свой выбор. Как и я в свое время. Сотовый еще трещал звонками от Леши, потом он прислал штук десять с…
– Тася! – она бьет. Намеренно больно, туда, где все перед ней раскрыто, туда, где знает, что скрутит невыносимо. – С каких пор ты так считаешь? Это... это он тебе все говорит? Он, да?
– Я курю обычно по две. Не возражаете? – и прикурил от зажигалки, огонек вспыхнул на несколько секунд и осветил его длинные девчоночьи ресницы, ровный нос и краешек длинной челки, а так же красивые н…
Выскочила из палаты, как ошпаренная. А Вадим от разочарования приподнялся вперед и... твою ж мать.... Член под простыней все еще стоял колом, и по белой материи расползлось мокрое пятно. Охеренно, бл…
Руку мою подбил, и конфеты в траву высыпались.
– Красивая... ты не представляешь, насколько ты красивая. Везде, – опускает взгляд вниз, где ритмично двигаются его пальцы, и от них расходятся электрические разряды дичайшего удовольствия. Он ускоря…
– Я понимаю, принять такое известие тяжело. Это ответственность и... нужно что-то решать с ногой. Я пока не говорила с самим пациентом, надеюсь, что это сделаете вы. На контакт он не идет. У него явн…
Я сбегала в аптеку, пока стояла в очереди, позвонила своей заместительнице. Она счастлива будет получить новую должность. Светка ответила сразу. Словно ждала моего звонка.
Медсестра выскочила из палаты с пустым подносом, на меня только взгляд бросила странный какой-то, косой. Тяжело дыша, я вошла обратно – на полу валялись разбитые ампулы с обезболивающим.
– Войтову просто повезло иметь такую женщину, как вы... готовую спать под моим кабинетом.
– Вы понимаете, это... это один парень, я не знаю фамилию. Знаю только имя Вадим. Он попал в аварию. На вид года двадцать два или двадцать три.
В глаза Ленке смотреть не хотелось. Перед ней действительно стыдно было, она ж все знает, и что Вадик с Тасей, и что было в подъезде. Я пока не готова обсуждать этот кошмар, который происходит внутри…
– Я перережу себе горло, если мне ампутируют ногу – ты согласна? Ты принесешь мне бритву, Оля?
– А если я была бы некрасивой, ты бы мне не разрешил?
– Да иди ты, – рассмеялась, и она со мной.
Я глубоко втянула воздух... чуть приоткрыла дверь – медсестричка наша на краю его постели сидит. Глаза в пол опустила.
– И снова ложь. Вам, может, это и надо... чтоб поиграть в благородство. Вы ж у нас правильная.
– Бред какой-то. Мне это на хрен не нужно. Вы меня раздражаете.
– С каких пор я должна отчитываться перед тобой – где я была?
– Твой Коля у тебя еще со щенячьего возраста. Вы оба были идиотами, и вам повезло. Не хочу я никого. Напробовалась.
Краска тут же залила щеки, а он засмеялся.
– А я вас порадовать шел – мы завтра вашего подопечного выписываем. Я вам свой номер оставлю и того врача из столицы. Насчет инвалидной коляски я договорился, и скорая с нами работает, перевезут его …
– Конечно, ведь вы – мать моей девушки, – улыбнулся и сунул руки в карманы.
– Тогда, – я сжала губы, стараясь успокоиться, чтоб голос не дрожал, – тогда они поступят по обстоятельствам.
– Сменит. Она обещала после обеда приехать.
А тело помнило каждое его прикосновение, каждый голодный поцелуй, каждое движение пальцев на мне и во мне. Жарко становилось в ту же секунду, как и до дикости тоскливо, потому что ни о чем это все. П…
– Ну что ты привязалась к этому слову, Тась? Я от злости сказала. Но мы с папой...
– По чему? – название похоже на курение, я, конечно, не «динозавр», но не в курсе всех новомодных увлечений подростков.
– И что делать? Куда он мог деться на коляске своей?
Последние приготовления на кухне, уже подтянулись первые гости – одноклассницы Таськи, с которыми она расстанется в этом году. Черт, как моей дочери может быть семнадцать, если мне самой недавно было…
– Пусть идет! Кто вам сказал, что я этого не хочу?! Что вы везде лезете? Что вы вообще вмешиваетесь в мою жизнь и что-то решаете? Вы кто такая? Вы кем себя возомнили? А? Убирайтесь отсюда. Мне не нуж…
– Красивая.... Оля, какая же ты красивая, – впивается в другую грудь и беспощадно пальцами входит все быстрее и быстрее и снова наружу, чтобы домучить... додразнить, довести. Сильно за сосок укусил, …
И смотрела на меня с презрением каким-то уничижительно. Словно я вдруг отказалась от родства, узнав о серьезности травм.
– Борис Анатольевич, это Антон. Да. Простите, что беспокою. У меня здесь срочный и особый случай, я хочу попросить вас ассистировать мне при очень сложной операции. Да. Именно. Знаю, что не делаем...…
– Я бы выздоровел только от того, что обо мне волнуется такая женщина, как вы.
Палату я нашла сразу, толкнула дверь, и тут же мне в объятия бросилась Тася. Я стиснула ее так сильно, что, кажется, заломило руки. Моя девочка... все в порядке с ней. Ничего, и правда, не случилось.
Засмеялась, стараясь подбодрить себя и его.
Дверь в дом оказалась запертой. Вспомнилось, как моя баба Лида прятала ключ в почтовый ящик. Ей казалось, что там никто не найдет, а еще, когда я ростом не доставала до почтового ящика, она клала клю…
– Пустите, мальчики. Пошутили – и хватит.
– Света, мне нужна твоя помощь. Меня какое-то время не будет по семейным обстоятельствам. Я хочу, чтоб ты взяла на себя руководство компанией. В отдел кадров поставьте Ларочку.
Я отпрянула от окна, а она на кухню вошла, тарелками гремит, напряженная до предела, сжатая в комок нервов.
– Иногда можно взлететь и на бумажных крыльях, – тихо сказала я, снова коснулась его губ.
– Возражаю. Я вообще хочу, чтоб ты убрался из моего дома, и не понимаю, как у тебя хватает наглости здесь находиться.
– А мне нравится! Мне нравится, понимаешь? Я, может, люблю его.
Почесала по очереди котов за ушами, а Ленка фыркнула и отпила коньяк. Сунула кусочек шоколадки в рот и закатила глаза от удовольствия.
Я вспомнила рассказ дочери о гонках за деньги и даже не представляла отчаяние Вадима от его нынешнего положения. Все его надежды просто сгорели в пепел. Я наклонилась и поправила шапку на голове маль…
«Моя девочка» и теперь коэффициент моего раздражения увеличился вдвое. Я вообще терпеть не могла все эти «моя», «любимая», «единственная». Пафосная ерунда.
Я глотала какой-то ком в горле, но он не глотался. Поперек стал, и от него в глазах жечь начало.
И у меня перед глазами тот дождь на остановке, губы его мокрые в миллиметре от моих и ладони сильные на бедрах, вспоминаю, как властно дернул к себе. Каждый раз от одной мысли об этом все скручивалос…
– Трачу. А зачем они мне еще нужны? Чтоб, если что, тратить. Вот и трачу.
Она заторопилась уйти, банку с собой прихватила.
И вдруг захотелось... захотелось, чтоб она замолчала. Чтоб перестала мне орать весь этот бред. Ярость вспыхнула и тут же потухла. Сменяемая усталостью и обреченностью, и я поняла, что не хочу ее возв…
– Нет-нет, я подожду снаружи. Все в порядке.
– Я устала, я с ног валюсь. А он... некому, понимаешь? Сидеть с ним некому. Все куда-то испарились. Друзья его, всеее.
И снова замахнулся, а я на руке у него повисла.
Рассеянно посмотрела на Антона Юрьевича. Он постоянно что-то спрашивал и невыносимо меня раздражал.
– Вы сейчас нарочно делаете вид, что меня здесь нет, или это воспитательные приемчики?
– В травматологии он, в хирургическом отделении. На втором этаже. Двадцать шестая палата. Обход сегодня позже будет, его врач задерживается. Посещения, – она посмотрела на свой сотовый, – а посещения…
Я усмехнулась, от этого нахальства злость перерастала в нервный припадок, и бесит, что рядом идет, спиной пятится, чтоб на меня смотреть, сверлить, жрать этими своими волчьими глазами.
– Ну вы говорили о мужских функциях, потом спросили об отношениях и...
Он приходил сюда и понимал, что каждый из этих детишек не мечтает о новых игрушках, о подарках, о модных гаджетах, о деньгах. У них желания намного проще, намного скоромнее и в то же время самые несб…
– Ты себя слышишь? Ты ухаживала за ним ради чего-то? Любила только за что-то? Какая это тогда любовь?
– Знаешь, я подозревал, что ты дрянь, но у меня даже в мыслях не было насколько. Я все знаю, Оля!
Какое там воспитание. Улица его воспитывала. И кажется, он ее сделал. Если судить по тому, что я теперь о нем знаю.
Она на шею мне бросилась, поняла, что я остаюсь, а вот обнимать мне ее совсем не хотелось, и я мягко отстранилась.
Он победил. Он облил меня грязью не там возле подъезда. А только что... когда приказал моей же дочери поговорить со мной и дал понять, что ни черта я в ее жизни не решаю. Как и в своей. Шах и мат. По…
Раздражение поднялось моментально едкой волной. Так что захотелось нагрубить, но я медленно выдохнула.
– Вы целовались, зажимались в этом клубе, ты мне сама рассказывала, но ты не его девушка. Очень хитро и удобно, я б сказала, прям гуру пикапа без обязательств. Тебе оно точно надо?
– Что вы, Ольга Михайловна, я ж читать не умею. Образования никакого. Это просто природный талант.
Захлопнула дверь, а я со стоном облокотилась спиной о стену вагона.
«Лёка», и глаза обожгло очень сильно, так что зажмуриться пришлось.
Пиликнул смской сотовый. Машинально взяла со стола и тут же вздрогнула.
– Я всегда думал, что это ты меня стесняешься.
– Отпусти, – хрипло словно голос вообще не мой, вцепилась в его толстовку на сильных плечах, и в горле пересохло от ощущения мышц железных под пальцами. Молодой зверь, пружинистый, гибкий и такой бес…
Я судорожно втянула воздух и так же судорожно выдохнула.
Она кивает и пальцы свои с его пальцами сплетает. На меня взгляд вдруг подняла.
– Поговори с матерью, мелкая. Давай. Вечно от нее не спрячешься. Иди, я сказал!
– Кто там с тобой? – о господи, мне только этих дебильных вопросов не хватало именно сейчас.
Мне придется это есть вместе с ним. Я даже попросила еще одну ложку и героически вытерпела уничижительный взгляд работника столовой на раздаче. Наверное, по их мнению, я была тварью, которая будет по…
– Да, знаю. Но на ужин со мной не пойдете.
– Руки у тебя нежные, Валя, – ладонь ее своей ладонью накрыл, – когда меня касаешься. Ты те булки сама пекла?
Я встала, и она опустила взгляд на мой сверток.
И в этот момент Вадим вдруг заметался во сне.
Вот же подонок, ударил в самое сердце. Но я в броне. Меня так просто не сломать.
Вадим сам не знал, какого хрена ей дорогу преградил. А в лицо ее посмотрел, и все, и больше уже ничего не видел. Его током ударило от этого презрительного холода в ее глазах. Очень красивых глазах.
– Его брат сейчас в больнице после серьезной травмы и... и не может навещать мальчика. Я вот... вот вместо него. Пока. Вот.
– Оооо, вы уже нашли во мне что-то хорошее, чтоб оправдать ваши искренние порывы? А как же биомусор? Как же идея отстреливать тех, кто не похож на ваше высшее общество?
– Ну что, милая? Поехали отужинаем и ко мне? – в глазах надежда и нечто жалкое, умоляющее. Я вдруг поняла, что вот она их общая черта с Лешей – раболепие какое-то, навязчивость. И уйдя от мужа, я наш…
– И я должен им довериться? Вам довериться? Чтоб они взяли и поступили по обстоятельствам? Вы понимаете, что это значит? Или вы настолько доверчивая идиотка? Думаете, здесь волшебники? Я знаю, какая …
– Ну да, гугл великий и могучий, да? Вы не понимаете, что это все херня?
– Пойду принесу нам чаю. Будешь? С лимоном?
– Это кто сказал? Некрасивые мальчики, наверное? Вракииии. Девочки любят красивых.
– Немного, но он очень старался, – сказал мальчик и, спрыгнув со скамейки, принялся расковыривать землю палкой, выкапывая ямки.
– Твой цирк не сработал, ясно? Детское упрямство. Ты совсем еще мальчишка.
А его слова снова и снова воспроизводились у меня в голове. Я всем своим существом противилась им и в то же время понимала, что он прав. Есть что-то во всем этом совершенно нездоровое. В том, что я ч…
– Уходите. Я вам уже сто раз говорил – просто сваливайте отсюда. Вы проиграли. Смиритесь. Займитесь спасением вашей дочери. Там еще не поздно. Там еще не все потеряно! Станьте наконец-то хорошей мате…
Я б у нее оставила что угодно, лишь бы она позволила забрать малыша из этого места хотя бы на час. Попрощавшись с Васильком, я заехала в очередной раз к дому Вадима, передала соседке Анфисе денег на …
Посмотрела на мои пакеты и вдруг схватилась за них.
– То, что мы оба знаем. Никому он больше, кроме тебя, не нужен! И ты его трусливо бросаешь! Вот что ты делаешь!
– Здесь на ремонт немного, но хоть какая-то помощь.
– Пусть уходит, не хочу с ней разговаривать.
– Я понимаю, что вы потеряли на этом деньги. Я заплачу сколько надо.
– Когда она умерла, я еще очень долго не думал, что захочу когда-нибудь летать. Потом я это сделал для нее.
Наверное, он ожидал какой-то реакции с моей стороны, но я не испытала ничего, кроме дикого разочарования. Вся надежда оставалась на него. Но и она только что разбилась вдребезги. Но еще больше стало …
– Вы с ума сошли? У нас очередь к профессору. Потом только через месяц...
– И что теперь? Остаться без ноги, если ее можно спасти?
– Я прошу прощения, что на ваш личный телефон звоню, но именно он был указан в карточке Войтова.
– Тась. Тасенька моя, давай поговорим, а?
Губами по моим скользит, выдыхая мне в рот.
Он запыхался, шапка съехала на бок, и лопоухое ухо торчит из-под него. Так умилительно торчит и смешно. На гнома похож. Он мне протянул ворох альбомных листов с рисунками. Я очень бережно их взяла и …
А потом начался дождь, неожиданный, поздневесенний, с тяжелыми учащающимися с каждой секундой каплями и взметнувшимся вверх в воздух запахом мокрого асфальта, цветущих деревьев и молодой листвы. Вади…
– Двигайся. Сейчас. Давай! Быстреее... двигайсяяя, Оляя!
– Станешь! – зашипела ей в лицо, – станешь, потому что я тебя содержу, ты живешь у меня в доме. Не работаешь.
Только пальцы его плохо слушались, и ложка выскальзывала из них.
Резко распахнула глаза и тут же потерла виски, щурясь и глядя на парня, который чуть приподнялся над подушкой. Ему явно было больно, потому что лицо побледнело, и он стиснул челюсти.
– Нет... нет-нет-нет. Она мне их дала, сказала, что это лучше, чем трансформер... лучше игрушки.
– Пусть ждет. Ты ее не жалей. Не такая уж она распрекрасная, как тебе кажется.
Нам нужно поговорить. Обязательно, непременно поговорить с ней после того, как закончится эпопея с опекунством. Потому что за это время мне казалось, что ей нет ни конца, ни края.
Поднялась по лестнице, сжимая в руках пакет из супермаркета с фруктами и еще один из дома с едой. Оказывается, за несколько часов отсутствия я успела соскучиться по этим унылым коридорам и казенному …
Тут послышалась возня за дверью моей квартиры, и она распахнулась, на пороге стояла Тася с округлившимися от удивления глазами.
– Конечно, зря. Я знаю, что зря, и вот это все тоже зря. Пожалели меня, да? Кинули подачку? Оттолкнуть не смогли? Но ведь понравилось, а? Я же видел, что понравилось. Чувствовал! Пальцами тебя чувств…
Обрадовала. На седьмой в темноте пешком. На каблуках.
Главное, что у нее все хорошо. Насколько вообще может быть хорошо рядом с этим ублюдком.
На часы смотрю, а время не двигается с места. Оно замерло. Я даже думала – мои часы стали, но на смартфоне высвечивались те же цифры.
– Ладно, чокнутая, я выезжаю. Но шампанским ты уже не отделаешься.
Когда я бросилась их разнимать, мой любовник уже нанес парню несколько ударов в голову и в живот, метко, отточено в одну точку. Вадим давал сдачи и дрался, как дикий зверь, но против профессионала он…
– С меня шампанское, когда все получится.
– Не выйдет! Не надо мне помогать! Не надо, понимаешь?
Она разрыдалась еще сильнее, а я в бессилии зашла к себе и сползла по стене на пол, закрыла лицо руками, меня трясло и, казалось, даже внутри все ходуном ходит. Никогда раньше так не конфликтовала с …
– Вадька красивый. Он на маму похож. Правда ведь, красивый?
– Они сказали, что никто меня не заберет, что я никому не нужен, и что отец с матерью алкаши были, а ты наркоман, и меня тебе поэтому не отдают.
– Эй... вы! Э-э-э-эй? Вам плохо? Ольга Михайловна! – как сквозь рваную вату и дремоту его голос, – Оля!
– Нет! Не с Вадимом. Вы дура, да? Вы чего таскаетесь за ним? Он же для вас этот спектакль устроил, чтоб вы отстали! Вы ему надоели, ясно? Хоть бы постеснялись! Взрослая женщина и за мальчиком бегаете.
– Я понимаю. Наверное, это не имеет значения. Мне просто нужна такая справка.
Даааа. Все работает... но он обкончался как мальчишка от одного поцелуя.
– Без духов ты пахнешь в тысячу раз лучше, – другой рукой нырнул ко мне в трусики, проталкиваясь насильно глубже и потирая влажные складки, – тццц, когда мокрой стала? До того, как футболку попросил …
Странно, но я все равно не переставала приезжать к нему и сидеть с ним рядом. Вот так в полной тишине, без единого слова или взгляда. Он даже смотреть на меня не хотел. Иногда, бывало, демонстративно…
– Мою маму очень сложно в чем-то переубедить. Она свое мнение почти никогда не меняет.
– Еще не всяяя, – нагло так, прямо в губы, – но будешь. Обязательно будешь.
Вечером я снова вышла, когда пришла медсестра с санитаркой проводить свои манипуляции. Накануне я дала им денег, чтоб они это делали лучше. Меня он к себе не подпустит. Да и они выскочили из палаты с…
– С ним была весь день, да? Вот почему так долго! Он тебя оттрахал, потом сюда привез? По дороге в супермаркет заехали, убогому бананов привезти?
Я не отвечала, продолжая ставить пластиковые контейнеры с обедом и ужином в тумбочку.
– Вадим говорил, что все женщины красивые.
Я усмехнулась, сжимая сотовый дрожащей рукой.
– Да, ладно. Что я позволяю, м? Это я ко мне хожу и в свою смену, и в чужую? Булочки таскаю по утрам и книги приношу?
– У меня наступит инсулиновый шок, и я впаду в кому.
Наверное, я задремала вместе с книгой в руках. Тишина и прохлада в палате, ветер мне волосы слегка треплет. От эмоциональной усталости покалывает затылок, и все тело кажется ужасно невесомым. Он так …
А вот теперь я занервничала по-настоящему. Но отступать уже смысла не было.
Несколько часов мы так и лежали молча на его кровати, тяжело дыша. Он – взмокший от усилий, и я – с дрожащими руками, потому что не давал даже поддержать.
Я подчёркнуто равнодушно пожала плечами и отвернулась, делая вид, что меня совершенно не волнует его присутствие.
В машине рисунки его рассматривала. Такие забавные, смазанные, абстрактные, но везде угадываются две фигурки, держащиеся за руки.
Я оставила залог и взяла кресло в аренду. Я была уверена, что Вадим начнет ходить. Он обязательно встанет на ноги. Он может. Он очень сильный и пробивной, у него все получится. Бросила взгляд на часы…
– И чем это отменяет вред фастфуда? Скажи отцу, пусть подлизывается к тебе другим образом.
Нагло ответила и поправила растрепанные волосы и платье сморщенное на коленях. Я думала, он удивится, но нет, для него этот ответ оказался более чем нормальным. Проследил взглядом за моими руками и т…
Что ж вы все такие любопытные. Тебе какое дело.
С Тамарой Георгиевной я договорилась заранее, написала расписку и принесла ей очередной конвертик на нужды учреждения. Потом одевала Леку, который постоянно спрашивал – куда мы едем и зачем, а мне бы…
– А если я все оплачу и достану все, что нужно, кто-то может прооперировать?
– Вы живете в другом измерении. Едите, пьете, болтаете с подружками. Трахаетесь с богатыми мужиками, а мы можем только облизываться на таких и мастурбировать по ночам. Вы провоцируете голодных своим …
– Хватит! Хватиииит! Вы совсем сдурели! Воваааа, это же мальчик совсем. Посмотри. Он же юный, глупый. Ты убьешь его!
Я резко обернулась и посмотрела в глаза темноволосой женщине с аккуратной стрижкой, в темно-синем платье и каким-то ожерельем, завязанным узлом на шее.
Моя хорошая девочка. Такая добрая, такая заботливая. Чем только заслужил такую гаденыш этот бесноватый.
Она кивнула и вдруг действительно расплакалась.
– Да, я помню, тупой биомусор. Но жизнь я знаю получше, чем ты.
– А кому надо? Кому это все должно быть надо?
Резко обернулась. Долго смотрела мне в глаза.
Они заржали, а я медленно выдохнула и бросила взгляд на свой смартфон, в котором садилась зарядка. Нет, я никогда не боялась подростков и общалась с друзьями дочери, но как-то в темном подъезде на уз…
– Василька не брошу! Даже говорить об этом не хочу.
Как же он умеет парой слов заставить чуть ли не взвиться, чуть ли не заорать.
Протянул мне бумагу со свежей печатью и росписью.
Кивнула и сглотнула горький комок в горле, снова присела на корточки, шапку поправила, куртку застегнула, завязала шнурок на ботинке.
– Василёк зовут. В детском доме №8 он. На Садовой.
Повернулся к ней, один взгляд исподлобья, и я вижу, как Таська словно ростом меньше становится, руку выдернула и поправила кофту, которую мы с ней купили на распродаже всего лишь пару недель назад, и…
Уснуть я так и не смогла, всю ночь просидела у окна, сжимая плечи руками и глядя на деревья, покрытые белыми цветами как снегом. А ведь я тоже была подростком, делала глупости. Если, конечно, можно т…
– А вы что себе позволяете? Вы что – боги, решать кому и что отрезать? Взяли проснулись с утра пораньше и решили мальчику ногу отрезать? Потому что вылечить не можете?
– Я поздравляю тебя с изменницей, моя девочка.
– Оль, я с тобой. Куда ты одна в таком состоянии?
Я смотрела в окно, как Тася вышла его проводить. Стоят у его мотоцикла, и она волосы ему поправляет, а он ноги длинные расставил в ботинках бесформенных и за талию ее держит. Не знаю, что говорит ей,…
– Ты зачем? Болит? Не надо нам было... давай я... не знаю, лекарства дам какие-то, уколы там.
– С этим, мама. С этим. Он мне давно нравится. Ужасно нравится. Он всем нравится. На него вечно вешаются всякие. Он обещал, что на мой день рождения приедет, а сейчас вот позвонил, что не получается,…
Он ее ненавидел, и в то же время рядом с ней его трясло от эмоций. От самых разных, начиная с дичайшего раздражения и заканчивая совершенно неуместной нежностью. Да, она умела пробудить в нем нежност…
Медленно поднял голову – на грязном худом лице ссадина и синяк под глазом.
Раздался шум, вскрик медсестры и мучительный стон Вадима.
Снова мне в глаза, так невыносимо больно слышать все, что он говорит, словно он меня изнутри ножом режет.
Он не смотрел на меня. Хотя понял, что я пришла. Уверена, что понял. Отвернул голову к окну, как это и делал обычно. Ни одной эмоции на лице, смотрит куда-то в стекло или в стену. Только пальцы судор…
Зашла в кухню, стоит в дверях, готовая в любой момент сорваться к себе, а я взгляд на ее губы бросила – красные. Целовалась с ним. Ударить теперь хотелось и ее. Нашла – с кем. С козлом этим малолетни…
– А у нас тут КПП. Без обыска не пустим. Откройте сумочку. Вывернете карманы.
Я тяжело выдохнула, чувствуя, как печет от бессилия глаза.
– Уходим, я сказал! Все. Поигрались – и хватит!»
Я ехала вначале в его ту самую лачугу. Может, там что-то найду. Мне все же казалось, что это не имя собаки или кошки. Это имя кого-то очень близкого. Лицо Вадима в эту минуту исказилось словно страда…
Из кабинета я вышла, как с поля боя, даже на лбу капли пота выступили, но я понимала, что это не самый главный бой. Жестокое побоище меня ждет в палате Вадима. Убедить этого упрямого паршивца согласи…
Подниматься по той же лестнице, но уже не к нему, было больно. Еще больнее было осознавать, что меня променяли щелчком пальцев на медсестричку Валечку помоложе, посвежее и посговорчивей. Но ведь это …
Смотрит исподлобья щенком злобным, на самого Вадима ужасно похож и на мамку свою, такой же зеленоглазый, как и она. Больно становится неожиданно, словно под дых дали с носака, Вадим челюсти сжимает д…
Он так и сидит на кровати, стиснув челюсти и дыша шумно через нос. Такой юный, злой, желваки играют на скулах, и в глазах темно-синих не ураган – там апокалипсис мой персональный. Ревнует. И я понима…
В кабинке, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, продолжаю ее набирать упрямо и до бесконечности. Ответь, давай же. Ну моя хорошая. Включи телефон. Умоляюююю.
И меня слегка дёрнуло. Этот голос. Я ведь не могла его спутать, я точно его слышала раньше. Почему у меня от него сердце затрепыхалось и сжалось в тревоге и страхе? И руки слегка задрожали. Я вышла в…
– Да где там, – всплеснула руками воспитательница, – заберут его. Больше месяца уже нет братца твоего, бандюгана, забыл про тебя, по девкам шастает или сидит давно. На фиг ты ему нужен. Смотри, какая…
Я поставила поднос на тумбочку, поставила сумочку на стул. Потом прикрыла окно.
А сейчас смотрел, как она свой пирог жует, и снова накрывало дикой смесью, адской, можно сказать. Он все помнил... когда маревом боли и тумана накрывало, только ее и видел. И честно? Больше никого и …
– Я никакого преступления не совершила, и Вадим не парень Таси. А еще... еще это ты хотел, чтоб она приехала к тебе учиться.
Саркастически вздернула бровь и склонила голову к плечу.
– Вадим, я тут яичницу пожарила... правда, она чуть подгорела.
– Привет, мелкая. Как дела? Не умаялась в клетке?
Включился свет в подъезде, и я опустила взгляд на свои счесанные колени с порванными колготками, на заколку, валяющуюся на лестнице.
– Но не для того, чтоб ты свободно гуляла с молокососами возраста своей дочери!
– Вадим, – склонилась над ним, – это несколько дней. Всего лишь несколько дней, и я вернусь. Это важно для нас. Мы потом вместе туда поедем, тебя прооперируют и все... и мы... у нас все получится, ты…
Вадим натянул капюшон на глаза, пиная лужи носком кроссовки, а на душе, как там наверху – пасмурно и беспросветно. Дерьмовый мир, и люди в нем дерьмовые. Надо было вышвырнуть ее, едва она переступила…
Вцепилась в руку врача изо всех сил. Он вдруг резко повернулся ко мне.
– Я сам, – рыкнул, когда я попробовала поднести ложку ко рту, – сам, я сказал!
– Неет, ради меня надо жить. Жииизнь прекраснаааа.
Я и на самом деле не знала. Почему-то всплыло в памяти, что диабетикам нельзя голодать, вот и ляпнула, а если копнет поглубже, то я и не знаю, что ответить. Но ничего, я у Семеновны спрошу, если что.…
– А вы все еще здесь? Я думала, вы давно уже ушли.
За Лекой мы поехали вместе с Вадимом. И я никогда не забуду этот взгляд полный триумфа, этот восторг в детских глазах. Там читалось «я же говорил...говориииил». Он сжимал мою руку и гордо шел рядом с…
– Я и так гоню. Хочешь на тот свет успеть?
Ничего не изменилось, он по-прежнему полосовал нервы похлеще опасной бритвы. И сердце болезненно сжалось, скрутилось в камень, больно отстукивая о ребра. Нет, он не вызывал жалости, не вызывал даже с…
Хороший вопрос – не в бровь, а в глаз, и мне, конечно же, придется врать.
– Вот и отлично. Я постараюсь быстро. Вы даже можете посидеть в кресле, пока я сделаю несколько звонков и ...
– Ой, что ты там напробовалась? За тридцать четыре года два мужика в постели? Так и будешь одна?
Побежала за ним и увидела, как он остановился. Догнала, споткнулась, упала одним коленом на асфальт. Больно. Точно содрала коленку и колготки порвала. Ну и плевать.
– Это потому что с мамой живет и до сих пор не женат?
– Послушай меня, Вадим. Я не знаю, в какие игры ты со мной и с Тасей играешь. Но моя личная жизнь и ее жизнь тебя совершенно не касается, ясно? И не считай себя вправе в нее вмешиваться и лезть, куда…
– Ты что творишь? Совсем чокнутый! Я врачу пожалуюсь!
Мы смотрели друг другу в глаза – он злой, как черт, а я... я просто растерялась, потому что и в самом деле не знала, как усадить, вернуть его в эту проклятую кровать.
Я наклонилась к его лицу, но он удержал и потянул меня вверх, подхватывая под руки. Когда поняла, чего он хочет, вцепилась в его пальцы, удерживая, но он подхватил меня за ягодицы и подтолкнул выше, …
– И не надо устраивать здесь истерик и деньгами бросаться. Не вы первая, не вы последняя. Мы лучше знаем, что и как делать. Были б варианты, мы бы предложили их вам.
Я сама себе не поверила, когда сняла туфли и села позади него на мотоцикл.
Но от Леки я отказываться не собиралась. Здесь было что-то ужасно личное, ужасно сильное и непреодолимое. Я безумно жаждала быть рядом с этим ребенком и готова была идти напролом и по головам, чтобы …
– Значит, это правда, да? Ты с тем сопляком?
– Затем. Садись, я хочу с тобой поговорить.
– Хочу смотреть на тебя... хочу смотреть, как ты... кончишь для меня.
Я даже не успела возразить, как она вышла из палаты, и мне пришлось идти следом за ней. Мне хотелось, чтобы это все быстрее закончилось, пусть кто-то другой ухаживает за ним до выписки. Я скажу об эт…
– Я хочу знать какая ты на вкус. Слышишь? Я хочу тебя попробовать, сожрать тебя хочу.
С этого дня он начал занятия с физиотерапевтом и потребовал установить для него тренажер над постелью, чтобы постепенно начать подтягиваться на руках и вставать. Пока Ольги не было, он это сделал аж …
От Вадима, который смотрел на меня с голодом и вожделением, не осталось и следа. Между нами выросла стена такой толщины и величины, что я не могла через нее пробиться. Он не ел то, что я приносила – …
– Уходим, я сказал! Все, Гуня. Поигрались – и хватит!
– Нет. Ко мне приехал родственник, требующий серьезный уход.
Мне захотелось крикнуть ей в лицо – какой, но я вдруг поняла, что она меня сейчас не услышит. Она зациклена на нем, он просто въелся ей в мозги, и, чтоб я сейчас не говорила, она все воспримет в штык…
– Вадим! Ты меня слышишь? Где болит? Может, скорую вызвать?
– И меня гнал. Пришлось схитрить. Ты иди, моя хорошая, а я домой поеду, поесть приготовлю, не то здесь такой дрянью кормят, не удивительно, что он не ел.
Лифт приехал, я двинулась в сторону кабинки, и он вдруг схватил меня за локоть.
В дом я вбежала, спотыкаясь и подвернув два раза ногу... и его там не оказалось. Ни его, ни коляски. Я выбежала на улицу и обезумевшим взглядом посмотрела на Ленку.
Тамара Георгиевна позвала меня в кабинет не сразу. У нее кто-то был и, судя по доносившимся голосам, беседа проходила на повышенных тонах. Иногда я даже слышала целые фразы.
– Я не знаю, чего он хочет, мам. Он то звонит и пишет каждый день, то его нет по несколько суток. Не говорит никому, что я его девушка, фотки в инсте не выкладывает наши, – на этом моменте мне хотело…
Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути.
– Я... я хотела окно открыть. Там так тепло сегодня.
А когда вернулась в больницу... меня ждал удар под дых. Ничего подобного я еще никогда в жизни не испытывала. Из палаты Вадима голоса доносились. Его голос и женский.
Он хотел, чтоб она увидела, что у него получается, но вместо Ольги в палату зашла Тася с пакетом и дурацкой улыбкой на губах. Ее глаза округлились от удивления. А Вадим грязно выругался про себя и, з…
– Тттихо, моя хорошая. Тихо. Я сейчас приеду. Где он?
– Ты не кричи, Вадим. Это обезболивающее, чтоб поспал нормально. Действует намного сильнее тех, что я колола вчера. Твоя сестра сегодня купила.
Не думала ни о чем, когда к Васильку приезжала. Любовалась им в новом свитерке, джинсах и кроссовках. Какой же он симпатичный, и уши его лопоухие так мило смотрятся. Нежный такой, как девочка, реснич…
– Давай хотя бы здесь, Оляяя. Я так хочу тебя, пожалуйста. Разочек. Я всю командировку терпел. Мужики по блядям, а я о тебе думал.
Решительно вошла обратно и села рядом с ним на стул.
Я посмотрела на часы работы и снова назойливо постучала.
– Анфиса Николаевна, в каком детдоме брат Вадика, знаете?
– За правду всегда бьют очень больно, Ольга Михайловна.
Перекинула ногу через его бедра и осторожно опустилась на него, почти не касаясь его тела, и в ту же секунду он сдавил мою талию и рывком усадил на себя. Почувствовала его эрекцию промокшими трусикам…
Меня затошнило. Я вскочила со стула и отошла к окну, оперлась на подоконник. Почему я? Почему мне это все говорится? Я ведь и не знаю его почти... он дочь у меня забрал, он...О, господи!
Таська прям запылала от его слов, глаза счастьем горят. Улыбка в уголках рта подрагивает, и рука на его руке дрожит. Я снова на него взгляд перевела. Ублюдок, и хватает же наглости ко мне в дом прийт…
– Мне плевать, что ты скажешь. Я отсюда не уйду. Ясно? Тебе придется меня терпеть – считай это местью.
Склонился ко мне слишком близко, жует жвачку, и глаза поблескивают в полумраке. Взгляд страшный, дикий и откровенно злой. Молодой, жестокий зверь.
В этот момент открылась дверь одной из палат, и в коридор вышла светловолосая полная женщина лет пятидесяти в очках с высокой гулькой на макушке.
– Ты не радуйся, Тася. Делать, и правда, будешь то, что я скажу.
– Раз вам так страшно – водите с собой своего любовника. Пусть не только трахает, а еще и охраняет вас от насильников.
Я кивнула сама себе, и вдруг дверь на балкон открылась, резко обернулась, и рука стиснула корпус сотового с такой силой, что, казалось, он затрещал.
– Ты вообще в любви что-то понимаешь? Нашла, о чем судить! Ты мужиков в глаза не видела после отца! Рассуждает она!
Дыхание учащается не только его. Но и ее. Грудь вздымается и опадает, а у него вообще под ребрами свистит и ходуном ходит.
Он резко вскинул голову и тут же положил ручку. Его резко очерченный рот растянулся в улыбке, и глаза всегда равнодушно-колючие вдруг заискрились.
– Я буду тебе звонить и писать. Держи телефон возле себя. Иначе я просто спрыгну с поезда и вернусь обратно.
– Какими судьбами, Ольга Михайловна, да еще в таком виде?
Ударил кулаком в стену у подоконника и скривился от боли, от резкого рывка.
Я прошла на кухоньку – в раковине пару тарелок со следами макарон и кетчупа (точно Таська варила, это ее коронное блюдо), холодильник удручающе пуст, и на полке банка собачьего корма. Я на автомате в…
– Красивая... И пустая. Крылья есть, но не летает. Лживая птичка.
– Вы меня подождете, я сейчас что-то принесу?
– Нет, не говорили, потому что я ни с кем до тебя не сидела, а домой я пойду утром. И то ненадолго.
У меня все замораживалось внутри, и отвертку мне теперь хотелось воткнуть в лощенного Антона Юрьевича.
Он закрыл глаза и процедил сквозь стиснутые зубы.
– Знаем мы, какое из нее вырастет. Наподобие матери с ее «заслугами». Ничего, я еще найду на вас управу. Вы не знаете, кто я такая! Вам неизвестно, какой я важный человек, и что я все... все про вас …
– Что ты сделаешь, а? Мужика своего позовешь? Охрану? Так че они тебя одну отпускают?
– Тише, тише, тетя, мы только потрогаем, да, Никош? Мы нежненько.
– Я реалист и знаю, чем это все закончится.
Чееерт, и даже если закричу, ни одна тварь не выйдет ведь. Обещали скоро посадить у нас вахтера в подъезде. Но черт его знает, когда это произойдет. Идти по лестнице не вариант, как и ехать с ним в л…
– Не говори ерунду! – сказала я, а сама смотрю на дочь и плакать хочется, как же я соскучилась по ней. Что это вообще за кошмар такой, их него выбираться надо и забыть обо всем, как о сне дурном.
– Значит так, Вадим. Я никуда отсюда не уйду. И тебе придется с этим смириться. Я собираюсь проводить здесь почти круглые сутки. Не имеет никакого значения, зачем я это делаю – значит, мне это надо. …
– Не ходи к нему! Мы не обязаны за ним ухаживать... он никто нам! Пошли отсюда!
Улыбается. Да, он опять улыбается своей чертовой ухмылочкой безбашенного, отбитого уличного мерзавца, уверенного в своей юношеской неотразимости.
– Бл*дь! Стоп! Остановитесь, мать вашу! Стоп, я сказал!
Положила трубку и снова посмотрела на меня.
– Ма, пока папа не слышит. Я с мальчиком познакомилась. Его Вадимом зовут. Он такой красивый, мама!
– Тасенька моя, я же люблю тебя, я все для тебя. Я не хочу, чтоб ты за такого замуж вышла, или вот с таким...
Отошла от него и села на стул, разворачивая пирог и доставая термос с чаем. Знает Ленка, что приносить надо. Мне так кстати горячее. Желудок аж сводит от голода, и, кажется, живот прилип к спине.
Постоянно? В висках адреналин пульсирует. Вот же ж сукин сын. А Настя всхлипывает и давится словами. Я лбом к двери прислонилась. Надо к отцу ее отправлять, иначе не удержу я ее, не услежу. Пусть еде…
– Обожаю, когда ты краснеешь. С первого раза увидел и испытал непередаваемый кайф.
Едва он это сказал, я подвернула ногу, шпилька застряла в дырке между плитами тротуарной дорожки. Он расхохотался, трогая разбитые губы. А мне захотелось врезать ему сумочкой по башке, но на нем шлем…
– Люблю тебя... люблю, – выцеловывая эти слова на его губах. На верхней, на нижней, на подбородке и скулах, – люблю.
– Мальчики не должны быть красивыми, они должны быть умными и сильными.
– Мне здесь нравится. И ваша дочь, Ольга Михайловна, мне тоже очень нравится... она похожа на вас. Только вы намного красивее. Там... в подъезде. Они все это увидели, как и я. Вы слишком привлекаете …
– Ты охерел! Что такое?! Мать твою! Ты мне губу разбил!
– Оль... скажи, что вернешься ко мне, и я все брошу и...
Пока варился суп, позвонила Тасе и спросила фамилию Вадима. Записала в блокнот вместе с именем Василька. Не узнала только – сколько малышу лет сейчас. Ничего, я все узнаю позже. Коты терлись о мои но…
– Опопа-попа-попа... я бы вдууул. – хлопнули по ягодицам, и я силой толкнула заднего локтем.
– Нет. Конечно же, нет. Лека, посмотри на меня.
К щекам прихлынула вся кровь, я вдруг подумала, что он тоже знает насчет Валечки. И меня обожгло, хлестнуло волной ярости, вскинуло изнутри так, что задрожали кончики пальцев. А почему бы и нет? Да, …
– Бл*****дь... с ума сойти, – снова в глаза, – какая же ты красивая...
– Запретили совершенно несправедливо, позвольте заметить.
– Лгут они, Лёка. Лгут, суки. Я тебя заберу, понял? Скоро заберу. Ты потерпи. А кто тебе такое говорит – завидует, понял? Завидует, что у тебя я есть.
– Я Тасе звонил, она сказала, что ты себе приемного сына нашла... или это не материнские чувства, а, Оль? Трахаешься с молоденьким, с инвалидом? Ты извращенка?
Как-то уснула прямо за столом, а Вадим голову приподнял, заглядывая на экран ноутбука – перевод с английского. Кажется, какая-то статья по психологии. Морщась потянулся к тумбочке, там тетрадь с ручк…
Я не знаю, как осмелилась и обхватила его лицо двумя руками, повернула к себе. Когда прикоснулась, он весь дернулся, как волна дрожи прошла по его телу.
– Полежи вот так на мне. – тихо попросил.
– Да. Он хотел к тебе зайти, а я не позволила. Все, зайди в дом. Он уже уходит.
Доктор толкнул дверь плечом и занес пакеты, я зашла следом.
Я нервно постукивала пальцами по сумке, пока мы стояли на светофорах.
– Да не жалею я тебя... не жалею, идиот несчастный, я тебя люблю... слышишь? Я тебя люблю, Вадим!
Еще никогда в своей жизни я не впадала в такой ступор. Самый настоящий, когда парализовывает все части тела и не можется говорить, ходить, дышать. Меня ударило едкой концентрацией детской боли, тоски…
– Вы серьезно? У него перелом позвоночника. Да, не задет спиной мозг, но есть сильный ушиб, его нога была раздроблена в нескольких местах, и вместо костей поставлены имплантаты, которые неизвестно ка…
Я вытерла руки о его футболку, которая и так была влажная от летящих в разные стороны брызг, и зашла в дом – сидит в кресле инвалидном довольный. Несколько раз вокруг повертелся и улыбается. А у меня…
Поднял голову и посмотрел на девчонку. Очнулся от мыслей, не смог сдержать раздражения, руки между собой ладонями потер и отвернулся от нее, щелкая в своем смартфоне ответ на сообщение Никона. Ворова…
Задумался, что-то на лице моем выискивает, и я даже не знаю что именно.
– Встреча первая будет под наблюдением воспитателя. Поверьте, что так лучше для вас, иногда дети ведут себя совершенно непредсказуемо. Войтов обычно спокойный ребенок, но-но-но...все может быть.
– Леш, а что тебя больше бесит – то, что у меня есть мужчина, или то, что он моложе тебя? Ты бы лучше женой своей занялся и не лез в мою личную жизнь.
В дверь негромко постучали, и у меня душа ушла в пятки, она со скрипом приоткрылась, в кабинет заглянула моложавая женщина с рыже-красными волосами.
Я смотрела на нее и ничего понять не могла. Что все это значит. Зачем она мне все это говорит, и почему я внутри ощущаю какую-то сосущую неприятную боль
Оно ответилось само... шепотом, каким-то совершенно чужим и жалким голосом.
Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути.
Я прищурилась – умный гад. Давит на то, что не понравился мне, потому что нищеброд. И знает, что Таську это заденет. Сволочь подлая и хитрая. Он мне не просто не нравился, меня потряхивало от его сма…
– Ты какая-то напряженная. Что-то случилось?
Но в мозгах ни черта не изменилось за это время. Их распирало от похоти, когда он смотрел на Олю. Да, про себя называл ее Олей. Его возбуждало ее имя. Он повторял его про себя постоянно, иногда вслух…
Леку мы забрали домой только сенью. Несмотря на то, что и денег заплатили, и я обивала пороги социалки, чуть ли не целуя Перепелкину в ее толстый зад. Есть такой тип людей, которые просто любят, чтоб…
– Мамаааааа! Мам! Обход был! Они хотят Вадика оперировать прямо сейчас, слышишь? Ногу отрезать, мам! Они сказали ему об этом... мамааааааа, что мне делать?
Поставила машину у ворот, толкнула калитку, автоматически потрепала между ушами пса и бросилась к двери. Толкнула ее и застыла на пороге – Вадим лежал на полу и пытался ползти. Мне показалось, что ме…
– Я считаю, что без образования человек мало что из себя представляет. А точнее, не представляет вообще. Биологический мусор в большинстве своем, наполняющий улицы бандитизмом, насилием, жестокостью …
Он не просил. Он просто брал. А эту не то что не возьмешь, на эту смотреть нельзя. Не позволит. Может, это заводило. Черт его знает, что именно в ней так будоражило. Так по венам кровь подгоняло и вы…
А сам взгляд вниз на шею мою опустил, на грудь под влажной заляпанной мылом футболкой и на ноги голые. Сглатывает, и я вижу, как дергается кадык и рот приоткрывается, словно выбивает его из реальност…
– Черта с два! Дочечка упросила? Только смысла в этом нет. Я не встану на ноги. Рано или поздно вы это поймете и умотаете. Поэтому валите сейчас.
– Ты че? Трахнули б, не узнал бы никто! И айфон у нее взять могли, и золото на ней!
– Нет, мне так становится страшнее. Каждый день идти и бояться, что такая мразь, как ты, может запросто искалечить или убить.
Отвернулась и пошла прочь. Дочь еще что-то кричала мне вслед, но я ее не слышала. Уже не имело ни малейшего значения, что она говорит. Все, что хотела, она сказала. И я больше не плакала, шла по зага…
Губы его как-то неловко нашла, ткнулась в них, а он мои в ответ целует и в волосы зарывается обеими руками.
«Мама, я ухожу к Вадиму. С ним жить буду. Не ищи меня. Сама позвоню, как захочу. Прости, но я люблю его, и ты не сможешь нам помешать. Не лезь, не то я не знаю, что сделаю».
– Не знаю, я никогда не проверяла и питалась вовремя.
«Не знаю, Ольга Михайловна, она с ним где-то познакомилась без нас... Мы его не видели раньше... он старше – моя дочь с такими не общается, смотрели б за своей лучше... Правда, тетя Оля, я его только…
– Её парень, – заявил тот, фальшиво растянул очень полные губы в усмешке и обнял мою дочь за талию. Прикоснулся, а меня аж передернуло. – Пришел поздравить ее с днем рождения и заодно ее маму, такую …
Я отвела от нее взгляд и посмотрела на Вадима с сигаретой в зубах. Стоит в той же белой футболке, с завязанной толстовкой на бедрах поверх спортивных штанов и с взъерошенными ветром волосами. Смотрит…
Теперь меня смерили взглядом полным любопытства. Но, видимо, на этом этапе оно и испарилось.
– Тшшшш... тихо. Не кричи. Давай еще раз попробуем.
Я отошла к окну и посмотрела на двор – дети все еще гуляли на участках, во что-то играли, кто-то дрался, кто-то безучастно стоял у забора. Он привлекал внимание этот мальчик в зеленой куртке с коричн…
Он горько рассмеялся, продолжая смотреть в потолок.
– Мои любые места – это крыши домов, это заборы и стены. Это полет. Но у меня больше нет крыльев! Ты хочешь, чтоб я летал на инвалидной коляске?
Взъерошенный весь, смотрит на меня совсем другими глазами.
Опустила книгу и посмотрела ему в глаза. Какие же они насыщенно синие и живут своей жизнью на его изможденном лице. Сердце сильно сжалось от взгляда на швы на его руке в нескольких местах. Возникло н…
– Никакая ты не обуза! У Ленки всегда особое мнение, – я усмехнулась, выглянула из-за угла, глядя, как Вадим прищурился и откинулся на спинку кресла, – не волнуйся, мы не будем говорить с ней в дорог…
Выронила банку с вареньем и резко обернулась.
– Я не его родственница. Я просто знакомая. Никакого отношения я к этому парню не имею. И никаких решений принимать не буду.
– Здрасьте. Вы кто такая? Как в дом вошли?
– Вадик, это ты вернулся? Тебе счет за электричество приносили? А то у меня нет до сих пор. А я с молочком свеженьким, как ты любишь.
– Обиделись? Садитесь. Сейчас час пик, в автобус не втиснуться.
Когда садилась обратно в машину, зазвонил сотовый – номер незнакомый. Я потянулась за смартфоном и нажала на громкую связь.
Приблизился к забору, выкрашенному в темно-синий цвет, за которым игрались ребятишки. На первый взгляд самые обычные дети. Визжат, смеются, копошатся в песке. Кто-то дерется. Самые обычные, брошенные…
Я медленно опустила сотовый, чувствуя, как от напряжения свело все тело судорогой. Несколько секунд тишины вместе с секундной стрелкой настенных часов, а потом так же медленно поднесла сотовый к уху.
– Остальное ваше, – посмотрел исподлобья, пока вытирала его лицо и руки, наклоняясь все ближе... я совсем не заметила, как затекла моя рука у него под шеей. Пришлось давиться ненавистной манной кашей…
Доктор, довольно молодой, поднял на меня темные глаза, очень яркие на бледном бородатом лице, и на его лице отразилось нескрываемое удивление от моей наглости.
– Сама доедешь. Такси вызови, как утром. Спасибо за радушную встречу, Оля.
– Смотри-смотри, Оля, там лошадка. Ой, а там парк. Не такой, как у нас, с качелями цветными. Оляяя, смотри.
– В темноте сами не ходите больше. Телефон в сумку положил. Простите их. Не хотели они. Всё, пацаны! Валим отсюда!
– Я все понимаю, Ольга. Не дурак ведь и не слепой. Увы, но вы больны не мной, хоть я ужасно болен вами.
– Конечно. Он сам мне говорил, да и ребята все знают.
– Только что вы отпугнули родителей пациента с очень тяжелой патологией, которому показана немедленная операция. Думаете, они теперь на нее решатся? После того, что вы здесь устроили?
– Мам, я тут постою с ним, пожалуйста. Пять минут.
– Какая разница? Мне надо. Я заплачу. Хорошо заплачу, если подождете меня.
– Раиса Федоровна, к Войтову пришла родственница. Да. Хорошая женщина, очень приятная, не то что этот... ну вы поняли. Приведите Васю в коридор, познакомьте с ней. Потом проведите на площадку.
– Домой он вас тоже возит? Или вы его? Ольга... как интересно. И с каких пор вы ему Ольга? Конечно, почему бы и нет. Доктор, солидный, красавчик, звезда и светило, да?
А вот и бессилие, оно навалилось тяжелейшим грузом и придавило меня к полу, как мешком с камнями. В горле начало драть комком рыданий. Словно она меня бьет своими словами в солнечное сплетение. Я вып…
– Знаю. Обещал. Не вышло. Прости. Я работаю над этим.
– У меня своя работа, которая кормит нас обеих, у меня проекты, у меня планы на будущее. Я не могу. Не проси меня об этом. Я ненавижу больницы, ненавижу этот запах и...
Вытащила из сумочки снятые в банке деньги и швырнула на стол.
– Дура ты! А я перестану. Тебе правду слышать не нравится. И к мелкому этому хватит ездить. Я знаю, что ты там каждый день.
– Лека. Я приеду... Лека. Нет... не бросил... приеду!
Он вышел, а я принялась из пакета все доставать и расставлять на столе и в тумбочку.
Судорожно глотнула, когда поняла, что они трогают мои волосы.
– Я люблю его, Лена. Люблю как сумасшедшая, до безумия люблю, понимаешь?
– Войтов, вам тут бонусы к больничному ужину принесли. Вы б приподнялись хоть раз, что ли.
– Ваша медицинская справка у вас? Вы должны были принести мне новую. Трехмесячной давности уже не актуально.
– Не могу! Понимаете? Не проводим мы такие операции в этой больнице! Нет у меня такого разрешения!
Снял со своей головы шлем и спрыгнул с мота. Теперь я видела, как сильно ударил его Вовка – на скуле кожа лопнула до мяса и нос разбил. Я руку протянула и тут же одернула.
Ну вот и все...сейчас она меня сожрет с потрохами... Но вместо этого Перепелкина вдруг поставила свою размашистую подпись на документе и протянула его мне.
– Спасибо, моя хорошая, за информацию, это, и правда, очень важно. Лен... а ты можешь ей позвонить еще раз и сказать, что я приехать хочу к Василию Войтову. Не знаю, как там все принято и заведено...…
– Нельзя так! Человек не совсем понимает, что говорит и делает. Ему плохо!
– Конечно, Олюшка. Все сделаю, ты ж знаешь. На меня всегда можешь рассчитывать... а я хотела спросить.
– Не извиняйтесь. Буду ждать вашего звонка.
А потом это прошло. На каком-то этапе, когда я что-то кричала ему на ухо, спускаясь с горки и задыхаясь от быстрого бега.
И пусть... пусть. Говорила я себе, запираясь в туалете и обхватывая голову руками, закрывая рот ладонью, чтоб не было слышно, как реву там, как всхлипываю, кусая губы. Я должна вытерпеть, помочь ему …
Молчит, только пальцы, кажется, сжались еще сильнее, потянули пододеяльник. Нервные, длинные. Я бы сказала, что у него пальцы музыканта. Красивые, ровные. И эти татуировки на фалангах... они больше м…
– Немедленно выйдите из кабинета! Вы что себе позволяете?!
Потянулся за мокрыми салфетками. Долго вытирался. Стянул с себя простыню. Накрылся покрывалом. В коридоре слышались чьи-то шаги. Успел сунуть салфетки в пакет для мусора. Санитарку будет, чем удивить…
Вот и сейчас подошла, по волосам провела, скулу погладила. Долго на лицо его смотрела – сегодня уже не такой белый, и губы чуть порозовели.
Расхохотались, и она налила мне коньяк в рюмку.
– Давай договоримся, ты просто выйдешь ко мне с вещами, и мы уедем. Нет, даже не надо вещи. Просто выходи, и я заберу тебя. Выходи тихонько, чтоб не разбудила, и он не встал.
Пока дошла до двери и вышла за нее, у меня от нервной дрожи занемели руки-ноги, и я вообще разучилась разговаривать. Взгляд вниз опустила на мальчика в зеленой куртке с мишками, со взглядом маленьког…
Я люблю тебя. Но вслух не сказала, только рот ему поцелуями заткнула, пока о воде не вспомнила.
– Вы что – поссорились? – как-то разочарованно и грустно спросила она.
– Тогда вон пошла отсюда! Собрала все свои банки-склянки и быстро умотала! Ходит тут... или на одного больше не помешает? Коллекционируешь кобелей?
– Вот это обезболивающее сильное. У нас его выдают строго по часам и то пытаются экономить, и больной терпит, пока уже совсем криком не кричит. Капельницы начнем ставить уже завтра, курс у него долже…