Все цитаты из книги «Бумажные крылья»
В эту секунду стало стыдно, даже кровь к щекам прилила. Не знаю почему.
И все... не могу, весь стыд испарился, меня просто трясет от желания почувствовать его в себе, сползаю вниз, жадно впиваясь в его губы, слизывая с них свой вкус и запах, лихорадочно развязывая тесемк…
Она заторопилась уйти, банку с собой прихватила.
– А мне насрать, что ему плохо! Если он со мной быть не хочет, чего я и моя мама должны с ним возиться?
– Сменит. Она обещала после обеда приехать.
– Вы смеяться не будете? Я ужасно рисую. Учитель по рисованию говорит «как курица лапой».
Она же мне сказала, что, если Вадим уже хорошо сидит, значит, скоро можно начать учиться стоять, а там, может быть, и начнет на костылях ходить. Но для начала ждем снятия гипса.
Последние приготовления на кухне, уже подтянулись первые гости – одноклассницы Таськи, с которыми она расстанется в этом году. Черт, как моей дочери может быть семнадцать, если мне самой недавно было…
– Конечно, зря. Я знаю, что зря, и вот это все тоже зря. Пожалели меня, да? Кинули подачку? Оттолкнуть не смогли? Но ведь понравилось, а? Я же видел, что понравилось. Чувствовал! Пальцами тебя чувств…
Долго мне в глаза смотрел, а потом разжал пальцы, но продолжил держать мои руки.
– Ты не радуйся, Тася. Делать, и правда, будешь то, что я скажу.
Засмеялась, стараясь подбодрить себя и его.
– Что смотрите? Нет ее. Выгнал. И вы давайте уматывайте! Слышите? Валите отсюда!
Я усмехнулась, от этого нахальства злость перерастала в нервный припадок, и бесит, что рядом идет, спиной пятится, чтоб на меня смотреть, сверлить, жрать этими своими волчьими глазами.
Я отключила звонок. Если человек задумывается о том – выбрать вас или нет, то он уже давно сделал свой выбор. Как и я в свое время. Сотовый еще трещал звонками от Леши, потом он прислал штук десять с…
– Поговори с матерью, мелкая. Давай. Вечно от нее не спрячешься. Иди, я сказал!
Я глубоко втянула воздух... чуть приоткрыла дверь – медсестричка наша на краю его постели сидит. Глаза в пол опустила.
– Еще не всяяя, – нагло так, прямо в губы, – но будешь. Обязательно будешь.
– Тась. Тасенька моя, давай поговорим, а?
– Глупости. Пусть это кто-то другой делает. У него семья есть, и вообще, почему ты должна здесь сидеть?
Руку мою подбил, и конфеты в траву высыпались.
Я даже не обернулась, набрала код на домофоне и вошла в подъезд.
– И что?... Теперь ты сиделкой должна быть? Хорошо он устроился!
Я встала, и она опустила взгляд на мой сверток.
Отворачивается, вырывая руку у него, а он на нее даже не смотрит, курит и щурясь на меня через забор глядит, стоя на верхней ступеньке крыльца возле открытой поскрипывающей на ветру двери. Я даже дум…
– Ненавижу тебя! Я к отцу уеду! Завтра же!
– Вы живете в другом измерении. Едите, пьете, болтаете с подружками. Трахаетесь с богатыми мужиками, а мы можем только облизываться на таких и мастурбировать по ночам. Вы провоцируете голодных своим …
Зашла в лифт, нажала на семерку. Ноготь сломан до мяса.
– Угу, – и с трудом проглотила очередную ложку.
А его слова снова и снова воспроизводились у меня в голове. Я всем своим существом противилась им и в то же время понимала, что он прав. Есть что-то во всем этом совершенно нездоровое. В том, что я ч…
– Нет... нет-нет-нет. Она мне их дала, сказала, что это лучше, чем трансформер... лучше игрушки.
Я отвела от нее взгляд и посмотрела на Вадима с сигаретой в зубах. Стоит в той же белой футболке, с завязанной толстовкой на бедрах поверх спортивных штанов и с взъерошенными ветром волосами. Смотрит…
Она кивнула и вдруг действительно расплакалась.
– Давай, облегчи мне задачу и просто молчи, пока не доешь.
Я не отвечала, продолжая ставить пластиковые контейнеры с обедом и ужином в тумбочку.
Вечером я снова вышла, когда пришла медсестра с санитаркой проводить свои манипуляции. Накануне я дала им денег, чтоб они это делали лучше. Меня он к себе не подпустит. Да и они выскочили из палаты с…
– Домой иди, помойся, поешь и поспи. Потом поговорим обо всем.
– Вадим говорил, что все женщины красивые.
– А мне нравится! Мне нравится, понимаешь? Я, может, люблю его.
– Вот это обезболивающее сильное. У нас его выдают строго по часам и то пытаются экономить, и больной терпит, пока уже совсем криком не кричит. Капельницы начнем ставить уже завтра, курс у него долже…
С этого дня он начал занятия с физиотерапевтом и потребовал установить для него тренажер над постелью, чтобы постепенно начать подтягиваться на руках и вставать. Пока Ольги не было, он это сделал аж …
– С каких пор я должна отчитываться перед тобой – где я была?
«Лёка», и глаза обожгло очень сильно, так что зажмуриться пришлось.
– Я не маленький. Я уже вырос на целых три сантиметра. Нас сегодня измеряли и взвешивали.
– Ну, ты знаешь, золото правит миром и никак не что-то другое. В конвертик положишь сколько не жалко на нужды детдома и вручишь заведующей, взамен ходи туда хоть каждый день, им начхать. Только конве…
– Я люблю его, Лена. Люблю как сумасшедшая, до безумия люблю, понимаешь?
– Хорошего вам дня, Альбина Леопольдовна, – вечно забывала ее отчество. Игнор всегда самый лучший метод борьбы вот с такими вот «троллями», как сказала б моя Таська.
– С этим, мама. С этим. Он мне давно нравится. Ужасно нравится. Он всем нравится. На него вечно вешаются всякие. Он обещал, что на мой день рождения приедет, а сейчас вот позвонил, что не получается,…
И в этот момент Вадим вдруг заметался во сне.
Я медленно опустила сотовый, чувствуя, как от напряжения свело все тело судорогой. Несколько секунд тишины вместе с секундной стрелкой настенных часов, а потом так же медленно поднесла сотовый к уху.
Я усмехнулась сквозь слезы – ее ремни как раз прекрасно помогли мне в шестнадцать забеременеть. И одной из причин выйти за Лешу было дичайшее желание вырваться из-под их опеки.
– Знаю. Обещал. Не вышло. Прости. Я работаю над этим.
– Трачу. А зачем они мне еще нужны? Чтоб, если что, тратить. Вот и трачу.
– Тшшшш... тихо. Не кричи. Давай еще раз попробуем.
Краска тут же залила щеки, а он засмеялся.
– Тася! – она бьет. Намеренно больно, туда, где все перед ней раскрыто, туда, где знает, что скрутит невыносимо. – С каких пор ты так считаешь? Это... это он тебе все говорит? Он, да?
Перестал меня за волосы от себя оттягивать, застыл, в глаза смотрит совершенно обезумевшим больным взглядом, а я губами к его пересохшим губам прижалась.
– Черта с два! Дочечка упросила? Только смысла в этом нет. Я не встану на ноги. Рано или поздно вы это поймете и умотаете. Поэтому валите сейчас.
Почесала по очереди котов за ушами, а Ленка фыркнула и отпила коньяк. Сунула кусочек шоколадки в рот и закатила глаза от удовольствия.
– Затем. Садись, я хочу с тобой поговорить.
Меня аж подкинуло, и я резко вскинула на него взгляд – снял капюшон, и волосы торчат в разные стороны, половина на лоб неровно упала. Такой юный, растрепанный и... и красивый.
– Я понимаю, принять такое известие тяжело. Это ответственность и... нужно что-то решать с ногой. Я пока не говорила с самим пациентом, надеюсь, что это сделаете вы. На контакт он не идет. У него явн…
От Вадима, который смотрел на меня с голодом и вожделением, не осталось и следа. Между нами выросла стена такой толщины и величины, что я не могла через нее пробиться. Он не ел то, что я приносила – …
Побежала за ним и увидела, как он остановился. Догнала, споткнулась, упала одним коленом на асфальт. Больно. Точно содрала коленку и колготки порвала. Ну и плевать.
– Нет. Ко мне приехал родственник, требующий серьезный уход.
– Света, мне нужна твоя помощь. Меня какое-то время не будет по семейным обстоятельствам. Я хочу, чтоб ты взяла на себя руководство компанией. В отдел кадров поставьте Ларочку.
Я кивнула сама себе, и вдруг дверь на балкон открылась, резко обернулась, и рука стиснула корпус сотового с такой силой, что, казалось, он затрещал.
– Раз вам так страшно – водите с собой своего любовника. Пусть не только трахает, а еще и охраняет вас от насильников.
– Сомневаюсь. Не расскажете. Вы подавитесь каждым словом. Да и честность не ваш конек.
– Не ходи к нему! Мы не обязаны за ним ухаживать... он никто нам! Пошли отсюда!
Я резко обернулась и посмотрела в глаза темноволосой женщине с аккуратной стрижкой, в темно-синем платье и каким-то ожерельем, завязанным узлом на шее.
– Немедленно выйдите из кабинета! Вы что себе позволяете?!
Я сама себе не поверила, когда сняла туфли и села позади него на мотоцикл.
– Мою маму очень сложно в чем-то переубедить. Она свое мнение почти никогда не меняет.
– Ну что ты привязалась к этому слову, Тась? Я от злости сказала. Но мы с папой...
– Ты вообще в любви что-то понимаешь? Нашла, о чем судить! Ты мужиков в глаза не видела после отца! Рассуждает она!
– Я буду тебе звонить и писать. Держи телефон возле себя. Иначе я просто спрыгну с поезда и вернусь обратно.
– Пустите, мальчики. Пошутили – и хватит.
Странно, но я все равно не переставала приезжать к нему и сидеть с ним рядом. Вот так в полной тишине, без единого слова или взгляда. Он даже смотреть на меня не хотел. Иногда, бывало, демонстративно…
Мне придется это есть вместе с ним. Я даже попросила еще одну ложку и героически вытерпела уничижительный взгляд работника столовой на раздаче. Наверное, по их мнению, я была тварью, которая будет по…
Наверное, он ожидал какой-то реакции с моей стороны, но я не испытала ничего, кроме дикого разочарования. Вся надежда оставалась на него. Но и она только что разбилась вдребезги. Но еще больше стало …
Он ее ненавидел, и в то же время рядом с ней его трясло от эмоций. От самых разных, начиная с дичайшего раздражения и заканчивая совершенно неуместной нежностью. Да, она умела пробудить в нем нежност…
А сейчас смотрел, как она свой пирог жует, и снова накрывало дикой смесью, адской, можно сказать. Он все помнил... когда маревом боли и тумана накрывало, только ее и видел. И честно? Больше никого и …
– Тогда вон пошла отсюда! Собрала все свои банки-склянки и быстро умотала! Ходит тут... или на одного больше не помешает? Коллекционируешь кобелей?
– Полежи вот так на мне. – тихо попросил.
– Да. Он хотел к тебе зайти, а я не позволила. Все, зайди в дом. Он уже уходит.
– Я говорила с врачом. С Антоном Юрьевичем.
– Угу. Только ты тут двадцать четыре часа, а она на часик, да? Кто кого подменяет?
– Эй... вы! Э-э-э-эй? Вам плохо? Ольга Михайловна! – как сквозь рваную вату и дремоту его голос, – Оля!
– Ну что, милая? Поехали отужинаем и ко мне? – в глазах надежда и нечто жалкое, умоляющее. Я вдруг поняла, что вот она их общая черта с Лешей – раболепие какое-то, навязчивость. И уйдя от мужа, я наш…
– С ним была весь день, да? Вот почему так долго! Он тебя оттрахал, потом сюда привез? По дороге в супермаркет заехали, убогому бананов привезти?
– Выйди ко мне. Я поговорить хочу, доченька. Я же не обижу тебя, я...
Вскочила на ноги и уселась к нему на колени.
Резко распахнула глаза и тут же потерла виски, щурясь и глядя на парня, который чуть приподнялся над подушкой. Ему явно было больно, потому что лицо побледнело, и он стиснул челюсти.
– Теперь будете знать. Что-то еще принесли ему?
– Ладно, чокнутая, я выезжаю. Но шампанским ты уже не отделаешься.
– Мне плевать, что ты скажешь. Я отсюда не уйду. Ясно? Тебе придется меня терпеть – считай это местью.
– Инвалид парень. С постели может не встать. Если б только перелом позвоночника, я, может быть, еще и дала неплохие прогнозы в силу молодости, но есть еще множественный перелом берцовой кости. В трух…
Отвернулась и пошла прочь. Дочь еще что-то кричала мне вслед, но я ее не слышала. Уже не имело ни малейшего значения, что она говорит. Все, что хотела, она сказала. И я больше не плакала, шла по зага…
Я даже не успела возразить, как она вышла из палаты, и мне пришлось идти следом за ней. Мне хотелось, чтобы это все быстрее закончилось, пусть кто-то другой ухаживает за ним до выписки. Я скажу об эт…
Повернулся к ней, один взгляд исподлобья, и я вижу, как Таська словно ростом меньше становится, руку выдернула и поправила кофту, которую мы с ней купили на распродаже всего лишь пару недель назад, и…
– Станешь! – зашипела ей в лицо, – станешь, потому что я тебя содержу, ты живешь у меня в доме. Не работаешь.
– Вам идет бордовый цвет, Ольга Михайловна.
Медленно поднял голову – на грязном худом лице ссадина и синяк под глазом.
Это было ведро холодной воды. Нужное, невероятно ледяное, отрезвляющее до боли в груди. Ударила по щеке так звонко и сильно, что ладонь вспыхнула пожаром, а он продолжает ухмыляться и даже с места не…
В кабинке, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, продолжаю ее набирать упрямо и до бесконечности. Ответь, давай же. Ну моя хорошая. Включи телефон. Умоляюююю.
– А если я все оплачу и достану все, что нужно, кто-то может прооперировать?
Раздражение поднялось моментально едкой волной. Так что захотелось нагрубить, но я медленно выдохнула.
– Тасенька моя, я же люблю тебя, я все для тебя. Я не хочу, чтоб ты за такого замуж вышла, или вот с таким...
В этот момент открылась дверь одной из палат, и в коридор вышла светловолосая полная женщина лет пятидесяти в очках с высокой гулькой на макушке.
Губы его как-то неловко нашла, ткнулась в них, а он мои в ответ целует и в волосы зарывается обеими руками.
– Вадим! Ты меня слышишь? Где болит? Может, скорую вызвать?
Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути.
Решительно вошла обратно и села рядом с ним на стул.
Увидела его... у самого края... встал с коляски и держится за ее поручни.
Нам нужно поговорить. Обязательно, непременно поговорить с ней после того, как закончится эпопея с опекунством. Потому что за это время мне казалось, что ей нет ни конца, ни края.
Перекинула ногу через его бедра и осторожно опустилась на него, почти не касаясь его тела, и в ту же секунду он сдавил мою талию и рывком усадил на себя. Почувствовала его эрекцию промокшими трусикам…
Обрадовала. На седьмой в темноте пешком. На каблуках.
– Я курю обычно по две. Не возражаете? – и прикурил от зажигалки, огонек вспыхнул на несколько секунд и осветил его длинные девчоночьи ресницы, ровный нос и краешек длинной челки, а так же красивые н…
Он не смотрел на меня. Хотя понял, что я пришла. Уверена, что понял. Отвернул голову к окну, как это и делал обычно. Ни одной эмоции на лице, смотрит куда-то в стекло или в стену. Только пальцы судор…
Пусть он меня бросил. Пусть. Я хотела найти его и услышать это лично. Она сказала мне, где проходят соревнования те самые, после которых он больше не встал на ноги. И мы мчались на другой конец город…
Дверцу в машине открыл и пытается впихнуть меня на заднее сиденье. И в этот момент его вдруг кто-то словно отшвырнул от меня. Я только и успела вскрикнуть, когда парень в черной короткой кожанке удар…
– В темноте сами не ходите больше. Телефон в сумку положил. Простите их. Не хотели они. Всё, пацаны! Валим отсюда!
– Вадька красивый. Он на маму похож. Правда ведь, красивый?
– Возражаю. Я вообще хочу, чтоб ты убрался из моего дома, и не понимаю, как у тебя хватает наглости здесь находиться.
В нем так странно сочетался цинизм и в то же время какое-то мягкое простодушие. И даже смущение. А еще... еще я знала, что нравлюсь ему. Женщины такое чувствуют всегда, особенно если не испытывают ни…
– Я Тасе звонил, она сказала, что ты себе приемного сына нашла... или это не материнские чувства, а, Оль? Трахаешься с молоденьким, с инвалидом? Ты извращенка?
– А вы все еще здесь? Я думала, вы давно уже ушли.
– Зачем вы сюда ходите? Посмотреть, как ему без вас плохо? Вот бросите и приходите. Пусть социальные службы этим занимаются. Не надо ко мне ходить и носить ваше просроченное варенье. Вы б лучше водку…
– Сама доедешь. Такси вызови, как утром. Спасибо за радушную встречу, Оля.
Зазвонил мой сотовый, и я включила громкую связь.
– Остальное ваше, – посмотрел исподлобья, пока вытирала его лицо и руки, наклоняясь все ближе... я совсем не заметила, как затекла моя рука у него под шеей. Пришлось давиться ненавистной манной кашей…
Я ехала вначале в его ту самую лачугу. Может, там что-то найду. Мне все же казалось, что это не имя собаки или кошки. Это имя кого-то очень близкого. Лицо Вадима в эту минуту исказилось словно страда…
– Пусть идет! Кто вам сказал, что я этого не хочу?! Что вы везде лезете? Что вы вообще вмешиваетесь в мою жизнь и что-то решаете? Вы кто такая? Вы кем себя возомнили? А? Убирайтесь отсюда. Мне не нуж…
– Это, наверное, нельзя, – так же тихо ответила я.
– Тась, так не поступают, слышишь? У него ведь никого.
– Красивая... И пустая. Крылья есть, но не летает. Лживая птичка.
Вадим натянул капюшон на глаза, пиная лужи носком кроссовки, а на душе, как там наверху – пасмурно и беспросветно. Дерьмовый мир, и люди в нем дерьмовые. Надо было вышвырнуть ее, едва она переступила…
– Хватит! Хватиииит! Вы совсем сдурели! Воваааа, это же мальчик совсем. Посмотри. Он же юный, глупый. Ты убьешь его!
– А я здесь пока. Надо лекарства купить, у них не все есть.
– Я прошу прощения, что на ваш личный телефон звоню, но именно он был указан в карточке Войтова.
Я отпрянула от окна, а она на кухню вошла, тарелками гремит, напряженная до предела, сжатая в комок нервов.
– А кому надо? Кому это все должно быть надо?
– Лека. Я приеду... Лека. Нет... не бросил... приеду!
– Здесь на ремонт немного, но хоть какая-то помощь.
– Не надо мне ваших уколов, один хрен ни черта не поможет!
– Садитесь или все еще хотите пешочком и на автобусе?
Он закрыл глаза и процедил сквозь стиснутые зубы.
– Ваша медицинская справка у вас? Вы должны были принести мне новую. Трехмесячной давности уже не актуально.
– По чему? – название похоже на курение, я, конечно, не «динозавр», но не в курсе всех новомодных увлечений подростков.
– Немного, но он очень старался, – сказал мальчик и, спрыгнув со скамейки, принялся расковыривать землю палкой, выкапывая ямки.
Я подчёркнуто равнодушно пожала плечами и отвернулась, делая вид, что меня совершенно не волнует его присутствие.
– Вот и давай. Туалетная бумага у выхода на тумбочке. Вытрись и уходи.
– Вы меня подождете, я сейчас что-то принесу?
Вцепилась в руку врача изо всех сил. Он вдруг резко повернулся ко мне.
– Твой Коля у тебя еще со щенячьего возраста. Вы оба были идиотами, и вам повезло. Не хочу я никого. Напробовалась.
– Я через две недели думаю ехать. Вот. Если что, мой номер у вас есть.
– В травматологии он, в хирургическом отделении. На втором этаже. Двадцать шестая палата. Обход сегодня позже будет, его врач задерживается. Посещения, – она посмотрела на свой сотовый, – а посещения…
Рассеянно посмотрела на Антона Юрьевича. Он постоянно что-то спрашивал и невыносимо меня раздражал.
И пусть... пусть. Говорила я себе, запираясь в туалете и обхватывая голову руками, закрывая рот ладонью, чтоб не было слышно, как реву там, как всхлипываю, кусая губы. Я должна вытерпеть, помочь ему …
И правда, что могло случиться хуже этого? Я получила удар под дых такой силы от самого родного человека. Что, мне казалось, больнее она мне уже сделать не сможет. Больнее только, если ее не станет. Я…
Говорит не истерически, нет. Говорит тихо, но отрывисто, в приказном тоне. В оскорбительном тоне, чтоб задеть побольнее, заставить сбежать. Заставить бросить все это. Но я не собиралась сдаваться. Не…
«Не знаю, Ольга Михайловна, она с ним где-то познакомилась без нас... Мы его не видели раньше... он старше – моя дочь с такими не общается, смотрели б за своей лучше... Правда, тетя Оля, я его только…
Он вообще не знал, какого черта она делает в его грязной берлоге, и на хрен он ее сюда впустил. Точнее, все он прекрасно знал, только все это неправильно. Захотелось той, другой, насолить, а соль у с…
«Не трогай мальчика». Ему хотелось это слово «мальчик» вбивать в ее тело толчками бешеной похоти, и в то же время именно оно и тормозило, как и понимание, что вот такая вышвырнет его из своей жизни р…
Он приходил сюда и понимал, что каждый из этих детишек не мечтает о новых игрушках, о подарках, о модных гаджетах, о деньгах. У них желания намного проще, намного скоромнее и в то же время самые несб…
И вдруг захотелось... захотелось, чтоб она замолчала. Чтоб перестала мне орать весь этот бред. Ярость вспыхнула и тут же потухла. Сменяемая усталостью и обреченностью, и я поняла, что не хочу ее возв…
А сам взгляд вниз на шею мою опустил, на грудь под влажной заляпанной мылом футболкой и на ноги голые. Сглатывает, и я вижу, как дергается кадык и рот приоткрывается, словно выбивает его из реальност…
Набрав в легкие побольше воздуха, я все же спокойно... (деланно спокойно) открыла дверь палаты и вошла. Выдохнуть так и не смогла, потому что, когда увидела его, к горлу подступил ком. Не знаю, может…
– Вы что – поссорились? – как-то разочарованно и грустно спросила она.
В дверь негромко постучали, и у меня душа ушла в пятки, она со скрипом приоткрылась, в кабинет заглянула моложавая женщина с рыже-красными волосами.
Я несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Его пальцы нервно сжимались и разжимались. Мы оба старались успокоиться. Я, чтоб не сказать лишнего и ненужного, а он... он, наверное, чтоб не з…
– Вы целовались, зажимались в этом клубе, ты мне сама рассказывала, но ты не его девушка. Очень хитро и удобно, я б сказала, прям гуру пикапа без обязательств. Тебе оно точно надо?
Он смотрел на меня снизу вверх диким взглядом, как никогда раньше до этого. Взглядом, от которого бешено колотилось о ребра сердце, и казалось, что еще ни один мужчина никогда так не смотрел на меня.…
– Борис Анатольевич, это Антон. Да. Простите, что беспокою. У меня здесь срочный и особый случай, я хочу попросить вас ассистировать мне при очень сложной операции. Да. Именно. Знаю, что не делаем...…
А когда вернулась в больницу... меня ждал удар под дых. Ничего подобного я еще никогда в жизни не испытывала. Из палаты Вадима голоса доносились. Его голос и женский.
– Вы сейчас нарочно делаете вид, что меня здесь нет, или это воспитательные приемчики?
– Они сказали, что никто меня не заберет, что я никому не нужен, и что отец с матерью алкаши были, а ты наркоман, и меня тебе поэтому не отдают.
Вадим сам не знал, какого хрена ей дорогу преградил. А в лицо ее посмотрел, и все, и больше уже ничего не видел. Его током ударило от этого презрительного холода в ее глазах. Очень красивых глазах.
– Да, ладно. Что я позволяю, м? Это я ко мне хожу и в свою смену, и в чужую? Булочки таскаю по утрам и книги приношу?
Молчит, продолжает меня игнорировать всем своим видом. Хорошо, ты хочешь войну, я устрою ее тебе и здесь. Но ты не сдохнешь, или я буду не я.
– Ну и дура. Он видный, при деньгах и очень семейный, добрый. Любви она хочет. Книжек почитай, будет тебе любовь.
– Её парень, – заявил тот, фальшиво растянул очень полные губы в усмешке и обнял мою дочь за талию. Прикоснулся, а меня аж передернуло. – Пришел поздравить ее с днем рождения и заодно ее маму, такую …
– Мальчик сильно обиделся? – выпалила в отместку за свою дрожь, за свои грязные мысли, от которых краска приливает к щекам и становится стыдно... потому что передо мной парализованный человек.
– Только что вы отпугнули родителей пациента с очень тяжелой патологией, которому показана немедленная операция. Думаете, они теперь на нее решатся? После того, что вы здесь устроили?
Я вспомнила рассказ дочери о гонках за деньги и даже не представляла отчаяние Вадима от его нынешнего положения. Все его надежды просто сгорели в пепел. Я наклонилась и поправила шапку на голове маль…
И такое родное лицо исказилось истеричной злостью.
– Здрасьте. Вы кто такая? Как в дом вошли?
– Ну вы говорили о мужских функциях, потом спросили об отношениях и...
– Я бы выздоровел только от того, что обо мне волнуется такая женщина, как вы.
– Оль, я с тобой. Куда ты одна в таком состоянии?
– Нет, мне так становится страшнее. Каждый день идти и бояться, что такая мразь, как ты, может запросто искалечить или убить.
– Мам, я тут постою с ним, пожалуйста. Пять минут.
– Красивая... И пустая. Крылья есть, но не летает. Лживая птичка.
Поднял голову и посмотрел на девчонку. Очнулся от мыслей, не смог сдержать раздражения, руки между собой ладонями потер и отвернулся от нее, щелкая в своем смартфоне ответ на сообщение Никона. Ворова…
– Я не знаю, чего он хочет, мам. Он то звонит и пишет каждый день, то его нет по несколько суток. Не говорит никому, что я его девушка, фотки в инсте не выкладывает наши, – на этом моменте мне хотело…
Но от Леки я отказываться не собиралась. Здесь было что-то ужасно личное, ужасно сильное и непреодолимое. Я безумно жаждала быть рядом с этим ребенком и готова была идти напролом и по головам, чтобы …
Конечно, я скучала по ней... но больше тосковала по той дочери, с которой мы были близки и счастливы, по той, что была ребенком. А с этой... с этой мы обязательно попытаемся еще раз. Я обязательно по…
Он горько рассмеялся, продолжая смотреть в потолок.
– Без духов ты пахнешь в тысячу раз лучше, – другой рукой нырнул ко мне в трусики, проталкиваясь насильно глубже и потирая влажные складки, – тццц, когда мокрой стала? До того, как футболку попросил …
Я уходила на кухню и заваривала себе кофе, потом ехала на работу. Несколько раз звонил Вовка. Я даже позволила ему приехать к себе домой в одну из тоскливых душных пятниц, но наутро мне хотелось снят…
Главное, что у нее все хорошо. Насколько вообще может быть хорошо рядом с этим ублюдком.
– Иногда можно взлететь и на бумажных крыльях, – тихо сказала я, снова коснулась его губ.
Нагло ответила и поправила растрепанные волосы и платье сморщенное на коленях. Я думала, он удивится, но нет, для него этот ответ оказался более чем нормальным. Проследил взглядом за моими руками и т…
– Что ты сделаешь, а? Мужика своего позовешь? Охрану? Так че они тебя одну отпускают?
Она разрыдалась еще сильнее, а я в бессилии зашла к себе и сползла по стене на пол, закрыла лицо руками, меня трясло и, казалось, даже внутри все ходуном ходит. Никогда раньше так не конфликтовала с …
Таська прям запылала от его слов, глаза счастьем горят. Улыбка в уголках рта подрагивает, и рука на его руке дрожит. Я снова на него взгляд перевела. Ублюдок, и хватает же наглости ко мне в дом прийт…
– Я реалист и знаю, чем это все закончится.
– Анфиса Николаевна, в каком детдоме брат Вадика, знаете?
– Я сам, – рыкнул, когда я попробовала поднести ложку ко рту, – сам, я сказал!
– Конечно, ведь вы – мать моей девушки, – улыбнулся и сунул руки в карманы.
– Завтра Антон Юрьевич, наш хирург, будет здесь с утра – поговорите с ним, может, он и согласится.
– Да иди ты, – рассмеялась, и она со мной.
– Кто там с тобой? – о господи, мне только этих дебильных вопросов не хватало именно сейчас.
– О, боже! Конечно, я приеду. А... а он где?
Судорожно глотнула, когда поняла, что они трогают мои волосы.
Я усмехнулась, сжимая сотовый дрожащей рукой.
– Значит, это правда, да? Ты с тем сопляком?
Не думала ни о чем, когда к Васильку приезжала. Любовалась им в новом свитерке, джинсах и кроссовках. Какой же он симпатичный, и уши его лопоухие так мило смотрятся. Нежный такой, как девочка, реснич…
– Так. Тоже мне адвокатша выискалась, отсутствие ног не оправдывает отсутствие такта и воспитания.
– Не извиняйтесь. Буду ждать вашего звонка.
Мне захотелось крикнуть ей в лицо – какой, но я вдруг поняла, что она меня сейчас не услышит. Она зациклена на нем, он просто въелся ей в мозги, и, чтоб я сейчас не говорила, она все воспримет в штык…
И меня слегка дёрнуло. Этот голос. Я ведь не могла его спутать, я точно его слышала раньше. Почему у меня от него сердце затрепыхалось и сжалось в тревоге и страхе? И руки слегка задрожали. Я вышла в…
– Тась, так нельзя. Мы не можем взять и отвернуться.
С Тамарой Георгиевной я договорилась заранее, написала расписку и принесла ей очередной конвертик на нужды учреждения. Потом одевала Леку, который постоянно спрашивал – куда мы едем и зачем, а мне бы…
А тело помнило каждое его прикосновение, каждый голодный поцелуй, каждое движение пальцев на мне и во мне. Жарко становилось в ту же секунду, как и до дикости тоскливо, потому что ни о чем это все. П…
Каждая встреча с ней, как личный апокалипсис. Знает, что ни черта не светит, что смотрит на него, как на лоха малолетнего, с презрением вечным в ледяных глазах, а как биомусором назвала, у него что-т…
Усмехнулся, как оскалился. Тряхнул челкой, и в ухе звякнуло пару серег.
– Ты зажравшаяся дрянь, вот ты кто. Я б, бл*дь, сейчас землю жрал и кислоту пил, лишь бы вернуть ее и отца. Она его за собой потянула... на тот свет. Нас с братом сиротами оставила. И я каждый день м…
Доктор, довольно молодой, поднял на меня темные глаза, очень яркие на бледном бородатом лице, и на его лице отразилось нескрываемое удивление от моей наглости.
Тогда я решила, что мы не поедем на машине, а пойдем пешком до речки. Точнее, он в коляске, а я повезу. Вадим долго упирался, говорил, что это далеко и мне тяжело будет. Но я хотела устроить ему сюрп…
Кивнула и сглотнула горький комок в горле, снова присела на корточки, шапку поправила, куртку застегнула, завязала шнурок на ботинке.
Когда на свет родился Войтов младший и посапывал рядом со мной в больничной колыбели, а я отходила от стремительных родов (потому что все Войтовы поступают только так как они решили и никак иначе. Он…
– Василька не брошу! Даже говорить об этом не хочу.
– К отцу поедешь. Сдашь экзамены и все. Нечего тебе тут делать. Пусть он за тебя отвечает!
Приложил палец к ее губам, от глаз оторваться не может, не лжет ведь... взглядом не солжешь. Он плывет, затуманивается. У нее очень мягкая нижняя губа, провел по ней, а потом сам не понял, как со сто…
А дальше, как в трансе. Сама не знаю, как заехала в банк и сняла со счета почти все деньги. Не помню, что говорила своему менеджеру, я вообще мало что помнила. Потом неслась, как сумасшедшая в больни…
А я пуговки с пола собираю и смотреть на него не могу, не знаю, что сказать. Да, мне стыдно. Мне, черт возьми, ужасно стыдно, что я позволила себе, позволила ему. Все это за пределами человеческого п…
Вернулась обратно в здание больницы, прислонилась к стене на лестничном пролете, лихорадочно думая, как теперь правильно поступить. Как на работе сказать, да и сколько часов в день здесь нужно быть.
– Тася не твоя девушка и твоей девушкой никогда не станет. Ясно? Просто забудь о ней и все. Дай пройти.
Рука на какое-то время остановилась на моих волосах и продолжила снова перебирать. Но я без него не ложилась, мне нужно было обязательно рядом, это превратилось в привычку настолько быстро, что я даж…
Брови девушки взлетели вверх, она тут же выключила сотовый и спрятала деньги под журнал.
– Ну сделайте что-нибудь. Ему больно, вы видите?
Щурясь от дыма и выпуская густым облаком в сторону.
Он хотел, чтоб она увидела, что у него получается, но вместо Ольги в палату зашла Тася с пакетом и дурацкой улыбкой на губах. Ее глаза округлились от удивления. А Вадим грязно выругался про себя и, з…
Тася посмотрела на меня, потом на него, и тут же ее взгляд смягчился – она улыбнулась. Ему.
– Я хочу знать какая ты на вкус. Слышишь? Я хочу тебя попробовать, сожрать тебя хочу.
– Пригласи меня на свидание, Вадим? Или ты стесняешься вывести свою женщину в люди?
– Ты не будешь с ним встречаться, Тася. Я не позволю. Я все расскажу отцу.
– Мама всегда говорила, что это к чьему-то отъезду или приезду, – весело сказала и пошла на кухню.
– Ты совсем сдурела? Я туда на машине не заеду.
Оттаскивая от себя на секунду... заставляя опомниться и, тяжело дыша, смотреть ему в глаза, возвращаясь к реальности, в которой его рука дрожит от напряжения.
– Одно дело айфоны тырить, а другое – насильно бабу втроем трахать. Все, забыли.
– Но на данный момент вы беременны, и я так понимаю, что и у этого ребенка нет отца.
– Мне не особо хочется с тобой сейчас говорить, мама.
«А куда я денусь? Если ты в МОЕМ доме торчишь».
«Мама, я ухожу к Вадиму. С ним жить буду. Не ищи меня. Сама позвоню, как захочу. Прости, но я люблю его, и ты не сможешь нам помешать. Не лезь, не то я не знаю, что сделаю».
– Вы понимаете, это... это один парень, я не знаю фамилию. Знаю только имя Вадим. Он попал в аварию. На вид года двадцать два или двадцать три.
Она снова посмотрела на меня из-под очков.
– Смотрите, положение у него крайне тяжелое. Я пока с ним обо всем не говорила, парень не так давно вообще начал разговаривать, перенес вертебропластику почти сразу после поступления. Травмы очень тя…
– Помыться нам надо и тебе, и мне. Рассказывай, как твоя печка включается доисторическая.
Обернулась к Антону Юрьевичу, рассеянно поправляя волосы за уши.
В дом я вбежала, спотыкаясь и подвернув два раза ногу... и его там не оказалось. Ни его, ни коляски. Я выбежала на улицу и обезумевшим взглядом посмотрела на Ленку.
Я кивала и жадно находила снова его губы, сплетала язык с его языком, чувствуя, как тянет трусики в сторону и с треском сдергивает с меня. Сминает мои ягодицы и сзади касается мокрой плоти, проводит …
Взъерошенный весь, смотрит на меня совсем другими глазами.
– А никто и не говорит, что ты встанешь на ноги, – ударила в ответ и увидела, как вспыхнул яростью темно-серый взгляд, – так что мы не обольщаемся. Мы хотим помочь тебе.
И меня прорвало, я расплакалась так по-идиотски, тельце очень худое обнимаю и реву, как дура. И в голове мысли разные ворохом крутятся. С чего начинать и куда обращаться, с кем говорить... об усыновл…
Зазвонил сотовый, и я тут же взяла трубку – Ленка моя. Как чувствует, когда меня всю подбрасывает от эмоций.
Сердце сжалось еще сильнее, теперь мне казалось, что его протыкают отверткой, быстро-быстро вонзают ее в развороченное мясо, и я от боли начинаю задыхаться еще сильнее.
Выронила банку с вареньем и резко обернулась.
– Знаешь, я подозревал, что ты дрянь, но у меня даже в мыслях не было насколько. Я все знаю, Оля!
Вадим снова стиснул челюсти, чувствуя, как та самая бумага становится железным лезвием и погружается все глубже в грудину. Твари мелкие.
Поднялась по лестнице, сжимая в руках пакет из супермаркета с фруктами и еще один из дома с едой. Оказывается, за несколько часов отсутствия я успела соскучиться по этим унылым коридорам и казенному …
Я тяжело выдохнула, чувствуя, как печет от бессилия глаза.
– А как с ней разобраться, Лен? Как? Она меня смертным боем ненавидит, понимаешь? Простить не может, что я от Лешки ушла, что ей столица с деньгами отца и возможностями обломилась, а сейчас и все над…
Девчонки едва пришли – засунули любопытные физиономии на кухню, спросили, чем помочь, и получив по сырному шарику, ушли в комнату дочери. Помогать уже особо было не чем, мы с Тасей всю ночь салаты ре…
– Никакая ты не обуза! У Ленки всегда особое мнение, – я усмехнулась, выглянула из-за угла, глядя, как Вадим прищурился и откинулся на спинку кресла, – не волнуйся, мы не будем говорить с ней в дорог…
Кивнула и опустилась на ковер у его ног, чтобы положить голову на плед, чувствуя, как он перебирает мои волосы под какой-то треш-боевик на компьютере.
– Я не его родственница. Я просто знакомая. Никакого отношения я к этому парню не имею. И никаких решений принимать не буду.
– Она быстро кончится, когда вот это изо дня в день. Когда насточертеет тащить меня на себе, понимаешь? Оля, не надо тебе все это.
Мы вместе не заметили одного, что он больше не держится за коляску, и она покатилась и упала вниз с обрыва. А он... он стоит. САМ!
И взглядом с ног до головы, улыбка куда-то улетучивается, и я вижу, как брови на переносице сходятся.
Когда я бросилась их разнимать, мой любовник уже нанес парню несколько ударов в голову и в живот, метко, отточено в одну точку. Вадим давал сдачи и дрался, как дикий зверь, но против профессионала он…
Разговор плавно перетек в обсуждение мужиков и их недостатков.
– Вот и отлично. Я постараюсь быстро. Вы даже можете посидеть в кресле, пока я сделаю несколько звонков и ...
– Мам, как человек может быть биологическим мусором? Это же человек.
– Неправильно это все. Не должно так быть. Зачем? Ты на ноги встанешь, девушку себе найдешь хорошую или с Тасей и...
Улыбка с его лица пропала, и взгляд уколол почти ощутимо на физическом уровне. Очень «говорящая» у него мимика – то обжигает, то пугает, то... не знаю что. И мне ужасно не нравилось, что не знаю. Неу…
«Ты никогда меня не любила! Ты бесчувственная стерва, Оля!»
Всю дорогу домой я только эти ее слова и слышала «мой», и я рада, что она их сказала. Это отрезвляет, а меня нужно было отрезвить. Я слишком увлеклась этой ролью. Потому что рядом с ним любая роль ст…
– Ваш перерыв начнется в час дня, но я могу уточнить у главврача.
За Лекой мы поехали вместе с Вадимом. И я никогда не забуду этот взгляд полный триумфа, этот восторг в детских глазах. Там читалось «я же говорил...говориииил». Он сжимал мою руку и гордо шел рядом с…
– Мамаааааа! Мам! Обход был! Они хотят Вадика оперировать прямо сейчас, слышишь? Ногу отрезать, мам! Они сказали ему об этом... мамааааааа, что мне делать?
– Нее, Марфа Петровна, не видела. Я в десятую только сейчас иду. Если найду – занесу вам в столовую.
Лекарства я отдала медсестре, а она отправила меня в столовую за обедом. И теперь я стояла под дверью с подносом в руках и чувствовала себя, как школьница у кабинета директора. Мне было очень страшно…
– Ну откуда ж я знать могла? Нечего пустыми иллюзиями детей кормить, я им только правду говорю.
– И меня гнал. Пришлось схитрить. Ты иди, моя хорошая, а я домой поеду, поесть приготовлю, не то здесь такой дрянью кормят, не удивительно, что он не ел.
И он увидел, но никакого чувства триумфа не испытал. Вспомнилась его собственная мать. Всегда красивая, светловолосая. с неземной улыбкой и в неизменном белом платье, развевающемся от ветра. Он часто…
– Я знаю, что можно ногу спасти, мне Евгения Семеновна сказала, что надо об этом с вами говорить, а вы с утра его уже увозите!
– Но не так! Он ее заставил, он взрослее, умнее. Скотина! Ему ведь..., – я лихорадочно вспоминала сколько ему лет, кажется, дочь говорила, что двадцать три, – а если они ее там... ты ж помнишь, я теб…
– Я понимаю, что вы потеряли на этом деньги. Я заплачу сколько надо.
На часы смотрю, а время не двигается с места. Оно замерло. Я даже думала – мои часы стали, но на смартфоне высвечивались те же цифры.
Из кабинета я вышла, как с поля боя, даже на лбу капли пота выступили, но я понимала, что это не самый главный бой. Жестокое побоище меня ждет в палате Вадима. Убедить этого упрямого паршивца согласи…
Потянулся за мокрыми салфетками. Долго вытирался. Стянул с себя простыню. Накрылся покрывалом. В коридоре слышались чьи-то шаги. Успел сунуть салфетки в пакет для мусора. Санитарку будет, чем удивить…
Научится она. Можно подумать, ему от нее что-то нужно. Черт. Вот как можно было влезть во все вот это дерьмо? Она еще что-то говорит, но он ее не слышит, у него перед глазами совсем другое лицо и зап…
– Ты его совсем не знаешь. Может, к друзьям пошел. Может, к родственникам каким-то поехал от тебя подальше.
– Послушайте меня внимательно, Алевтина Ивановна, вы не имеете никакого права отказать мне в опекунстве над ребенком. Я замужем, мой доход выше среднего, у меня имеется своя жилплощадь. Если вы мне о…
– Вам известно, что у мальчика анемия, а в анамнезе пневмония, которая перетекла в плеврит, весенняя аллергия, вызывающая дерматит и слезоточивость?
– Чтооо? Ну так не только ты нянькой быть можешь. Пусть Таська тебя сменит, а то так и скопытиться можно.
Саркастически вздернула бровь и склонила голову к плечу.
– Я все понимаю, Ольга. Не дурак ведь и не слепой. Увы, но вы больны не мной, хоть я ужасно болен вами.
В магазин, оказывается, уже позвонили и предупредили, что я приеду. Мне навстречу вышел очень приятный менеджер и тут же повел показывать лучшие модели. Точнее, он уже знал, что именно мне посоветова…
– Давай, Оль, ты опоздаешь. Тебя ведь ждут. Разве нет?
Дальше это уже точно была не я, потому что та женщина, которая бегала по этажам и искала кабинет главврача, а потом нагло вломилась к нему, проигнорировав сидевших там людей, не могла быть мною, всег…
– Смотри-смотри, Оля, там лошадка. Ой, а там парк. Не такой, как у нас, с качелями цветными. Оляяя, смотри.
Наверное, когда любишь, перестает иметь значение – где любить и как любить и даже кого любить, потому что мы ничего не выбираем. Нет никакой закономерности и правил, просто вдруг твое сердце пробивае…
– Не твое дело. Ты покурил? Все, освободи помещение.
– А ты много понимаешь, да? По себе судишь. Это ты отца никогда не любила. Ты его бросила. Ты вообще кроме себя никого не любишь. Ты думаешь, я стану жить так, как нравится тебе?
Резко обернулась. Долго смотрела мне в глаза.
Доктор обернулась, и ее тонкие брови удивленно взметнулись вверх.
Я медленно выдохнула и посмотрела на тарелку в своих руках, потом на него. Ни одной идеи в голову не пришло.
Что ж вы все такие любопытные. Тебе какое дело.
– А врать некрасиво, Ольга Михайловна. Это ваш любовник?
– Правда. Он сам прийти не смог, у него нога в гипсе и спина очень болит. Но он постоянно думает о тебе.
Это в памяти только, я прошу – не сбейся с пути.
– Когда на меня вот этим своим взглядом посмотрел.
– Да, знаю. Но на ужин со мной не пойдете.
– Неет, не ты с папой, а ты. Все только и всегда ты. Мне надоело делать твой выбор, дружить с теми, кто тебе нравится, носить то, что ты выбрала. Я жить хочу, а не быть твоей куклой, в которые ты не …
Меня не волновала свадьба Леши, меня волновало, когда моя дочь наиграется во взрослую жизнь и вернется домой. Потому что шли недели, а этого не происходило. Вначале я ждала, что она со дня на день по…
– Бред какой-то. Мне это на хрен не нужно. Вы меня раздражаете.
– У вас, кажется, диабет, не? Вам разве можно сладкое?
Он не просил. Он просто брал. А эту не то что не возьмешь, на эту смотреть нельзя. Не позволит. Может, это заводило. Черт его знает, что именно в ней так будоражило. Так по венам кровь подгоняло и вы…
– Ты себя слышишь? Ты ухаживала за ним ради чего-то? Любила только за что-то? Какая это тогда любовь?
Закружила меня и чмокнула в щеку. А я невольно улыбнулась. Влюбилась. Моя малышка явно влюбилась. Глаза сверкают, горят, щеки раскраснелись. А со мной такого не было никогда. Так странно. Нет, я знаю…
– Послушай меня, Вадим. Я не знаю, в какие игры ты со мной и с Тасей играешь. Но моя личная жизнь и ее жизнь тебя совершенно не касается, ясно? И не считай себя вправе в нее вмешиваться и лезть, куда…
Я остановила машину у дома, посмотрела на окна – дочь дома. Свет горит на кухне и в ее комнате. Выдохнула с облегчением и вышла из авто, перекидывая сумочку через плечо. Настроение безнадежно испорче…
– Вы с ума сошли? У нас очередь к профессору. Потом только через месяц...
– Войтов! Других девушек я тебе не прощу. Подожди. Я не долго. Полчаса-час. Оставайся тут.
– Это кто сказал? Некрасивые мальчики, наверное? Вракииии. Девочки любят красивых.
«Моя девочка» и теперь коэффициент моего раздражения увеличился вдвое. Я вообще терпеть не могла все эти «моя», «любимая», «единственная». Пафосная ерунда.
Я и на самом деле не знала. Почему-то всплыло в памяти, что диабетикам нельзя голодать, вот и ляпнула, а если копнет поглубже, то я и не знаю, что ответить. Но ничего, я у Семеновны спрошу, если что.…
В этот раз он посторонился. А я так и не смотрела на него. Не хотела. Знала, что увижу глаза его наглые, и волна протеста захлестывала, как цунами. Волна протеста и понимание, что на меня так никто и…
– Можете... но для меня это определенный риск, вы ж понимаете. Я вас мало знаю. Конечно, рекомендация нашей нянечки, но это не разрешение службы опеки. С меня, если что, три шкуры спустят.
– Чего ты хочешь? Сдохнуть? Или чтоб ампутировали ногу по самое не хочу? Заражение крови хочешь? Кто я такая? Да никто. Никто, которой не все равно. Представляешь? Мне не все равно, что с тобой проис…
Он смотрел мне в глаза своими отрешенными и какими-то спокойными глазами. До отвращения спокойными. А я вдруг представила, что будет с Вадимом после этой операции, и у меня сердце зашлось от боли.
А вот теперь я занервничала по-настоящему. Но отступать уже смысла не было.
– Он не отвечает на звонки! – всхлипнула я.
– Ну не с мамой, а мама у него в трехкомнатной квартире. Вот скажи, что тебе надо? Ты прынца на белом коне ждешь? Сейчас непьющий и небьющий мужик с тачкой и квартирой вообще золотой экземпляр. Вот м…
Она меня за руки схватила и к выходу потянула, но я удержала ее руку.
– Ну не знаю. Я попробую, но, если че не понравится – уезжаю.
– Никогда мне больше не лги... Никогда! Жить хочу, Оля, с тобой жить хочу.
– Иди домой, Тася. Вечером привезешь мне ноутбук, и я скажу, что еще. А сама перезвонишь Антонине Осиповне и возобновишь занятия по истории и по языку.
– Просто уйдите, не надо мне помогать и вообще ничего не надо.
– Скажите, что я буду его ждать целую вечность. Пусть выздоравливает. Я никому не дам себя усыновить. Сбегу. Только его ждать буду.
В дверь палаты постучали, и я тут же подскочила на кровати, хватаясь за блузку с оторванными пуговицами.
Внизу взревел мотоцикл. Просто ревет, но не уезжает.
Но вот сейчас рядом с Вадимом у меня совершенно не возникло ни одной мысли похожей на эту. И я понятия не имею почему. Я знала, что он тяжело болен из-за травмы, но это не вызывало во мне чувство раз…
Но Вадима там никто не видел. На меня вообще смотрели, как на больную. Когда я спрашивала о парне на инвалидной коляске у ребят, которые пауками взбираются по стенам. Потом я звонила Тасе. Да, я звон…
– Какого черта я буду говорить тебе, где он может быть? Ушел от тебя, да?
– Так! В больничную столовую сходите возьмите мой ужин!
Вот и хорошо, что все закончилось. Иначе я превращаюсь в другого человека и безумно его боюсь. Эту неуправляемую, по-звериному одержимую самку.
Хотела взять его за руку, но он ее одернул.
– Твоя личная жизнь протекает на глазах нашей дочери!
– А вы стерва, Ольга Михайловна, манипулируете дочерью? Давите на нее? Вы никогда не думали, что манипулировать в этой жизни получается далеко не всеми?
О божее! Что же мне делать? Что делать? Вадим понял, что я солгала... вот почему все так изменилось. Вот почему он вдруг стал вести себя иначе и говорить про Лену... а я идиотка безмозглая. Я даже не…
– Там света с утра не было, и лифт не работает.
Уже у кромки воды, расслабленный и отвлеченный мной от взглядов, гуляющих на мостике у самой воды.
– Даваааай! – стонет и сдавливает мне бедра, – Оляяяя! Не могу больше....! Ну давай жеее, сядь на него.
– Ко-г-д-а вы приезжали? – я начала заикаться и чувствовала, как дрожит в моих пальцах бумажная птичка.
Посмотрела на мои пакеты и вдруг схватилась за них.
– Знаем мы, какое из нее вырастет. Наподобие матери с ее «заслугами». Ничего, я еще найду на вас управу. Вы не знаете, кто я такая! Вам неизвестно, какой я важный человек, и что я все... все про вас …
– Никогда, – прошипела ему в лицо, – никогда больше не ходи за мной, никогда не разговаривай и не приближайся ко мне. Иначе...
– Ну а как вы хотели. Мы стараемся. Как можем. На что финансов хватает. За каждым, чтоб вовремя поел, не присмотришь. Тут как маленькая колония, они и отбирают друг у друга, и что-то выменивают на ед…
Вскинулся на подушке, в глазах смертный приговор за «мальчика», и тут же назад со сдавленным стоном.
Оттолкнула в грудь и, захлопнув дверцу дрожащей рукой, сунула ключ в зажигание, взревел мотор, и я нажала на газ, включая фары, сдавая назад и видя, как ловко он отскочил в сторону и, пока я вырулива…
Проснулся от ее запаха. Он реально шибанул в голову, как наркотик. Ударил прямо в виски. Похлеще нашатыря для него. Глаза чуть приоткрыл, а она через постель его переклонилась и что-то там делает с о…
Ленка бы назвала меня идиоткой. Я и есть идиотка. Влюбленная, совершенно ошалевшая идиотка.
Вскочила с сиденья и выбежала из купе в коридор, к проводнице. Сильно постучала в дверь, пока мне не открыла сонная женщина с ярко накрашенными чуть размазанными глазами.
Мы лежали в постели – я голая, а он в одних спортивных штанах, я на животе, а он что-то складывает из бумаги и говорит-говорит, а я молчу, не перебиваю. Потому что еще не был со мной вот так, когда е…
– У вас нет пепельницы, я мог бы бросить на пол, но так, наверное, некультурно. Мое образование мне подсказывает....
– Раньше наш поезд остановку не делает. Так что ждите, и не надо людей ночью будить.
– Не твое дело. Оставь меня в покое. Меня и мою дочь!
– Мне помощь нужна... я все сделаю, как ты хочешь, я и экзамены сдам, и учиться пойду, работать, только помоги мне. Я спать хочу... мне б меняться с кем-то и... я б успевала с репетитором. Мааам, пож…
Он так и сидит на кровати, стиснув челюсти и дыша шумно через нос. Такой юный, злой, желваки играют на скулах, и в глазах темно-синих не ураган – там апокалипсис мой персональный. Ревнует. И я понима…
Потянулась, чтобы поцеловать, а он ткнулся в мои губы и отвернулся.
Они заржали, а у меня вся кровь прилила к щекам. Я толкнула того, что в серой куртке, в грудь.
Раиса Федоровна дернула его за рукав. И мне захотелось ее оттолкнуть, чтоб не лезла и не мешала.
– Ты с ума сошла! Зачем ты так?! Он не ест ничего, не пьет. Ему плохо, мамааа, как ты можешь быть такой черствой, такой... деревянной?! Если б я могла, я б ему ноги свои отдала.
– Ну круто, че. У нас здесь типа КПП. Через нас просто так не пройдет. Обыск, штраф, все дела.
Я извинилась. Сложила книги и словарь в сумочку, упаковала документы в файлики, чтоб поработать ночью, потому что все же не успела сделать важный перевод с китайского для компании по производству эле…
– Нет у него ни друзей больше, ни родственников. Некуда ему идти.
– Красивая.... Оля, какая же ты красивая, – впивается в другую грудь и беспощадно пальцами входит все быстрее и быстрее и снова наружу, чтобы домучить... додразнить, довести. Сильно за сосок укусил, …
– Он мне помогает с переводами по английскому. Ты же знаешь, что твой брат очень умный, и что он хочет заработать денег для вас.
– Ненавижу его! Ноги моей здесь больше не будет! Он подонок, мама! Он просто подонок! Как я раньше этого не видела?
– Мне... мне идти надо. Мне надо работу отдать. Переодеться. Надо.
– И что теперь? Остаться без ноги, если ее можно спасти?
Со злостью опустила руку с книгой. В этот момент пришла медсестра.
А мне нравилось, как он спит. В любимых умиляет и сводит с ума буквально все. Даже недостатки, особенно недостатки. Мы их любим еще больше, чем достоинства, потому что так они делают человека более б…
Он говорил отрывисто и с какой-то непонятной страстностью в голосе, словно сам не мог остановиться, и его будоражили собственные слова.
– Каким? – дышит горячо мне в спину, пробиваясь дальше, глубже, отыскивая затвердевший узелок плоти, уже жаждущий его ласки.
– С меня шампанское, когда все получится.
Я смотрела на нее и ничего понять не могла. Что все это значит. Зачем она мне все это говорит, и почему я внутри ощущаю какую-то сосущую неприятную боль
Да сейчас – завтра. Мне Тасю сейчас нужно забрать. Еще один день я ждать не буду. Я еще ни о чем не думала. Так устроены люди, они либо фантазируют и сводят себя с ума сами, либо находятся в полной п…
– Твой Вадик просто уличная босота. Он ничего из себя не представляет. Я уверена, что он наркоман. И на правду не обижаются.
– Поешь там потихоньку. Чаю хоть попей, на себя не похожа. Бледная, как поганка. Я пирог твой любимый с вишнями испекла. Так что сядь и перекуси.
– Это мальчик моей дочери. Вова, оставь его. Отвезти меня домой, слышишь? Не надооо!
– Оооо, вы уже нашли во мне что-то хорошее, чтоб оправдать ваши искренние порывы? А как же биомусор? Как же идея отстреливать тех, кто не похож на ваше высшее общество?
– Просто убирайся. Я не знаю, что ты делаешь возле моей дочери, но, скорее всего, такое ничтожество, как ты, нашло еще один способ заработать. Так вот, я тебя разочарую – у нас денег нет. Можешь здес…
– У меня сейчас на работе полнейший аврал, Вов. И у дочери выпускной на носу и госы. Поэтому с поездками ну совсем никак.