Дочь села на край стула и смотрит на меня непривычным для меня взглядом. Чужим и колючим. Словно я вдруг врагом номер один стала за какие-то считанные минуты. И она знает, о чем я буду с ней говорить, а точнее, о ком. Она готова к атаке.
– Нет-нет, я подожду снаружи. Все в порядке.
Рука в моей руке дрогнула, пальцы пошевелились.
Краем глаза вижу, как ублюдок стал рядом, облокотился спиной о парапет и затягивается сигаретой. Мне плохо видно в темноте его лицо, я вижу только огонек, то блекнущий, то возгорающийся ярче. Меня напрягает, что он стоит рядом. До трясучки хочется выдрать у него изо рта сигарету, сломать ее, а ему указать на дверь. А еще – сменить у себя дома все замки.
И изнутри захлестывало жаром, огненными искрами сыпало под ребрами, жгло каждое ее касание, не давало забыться в беспамятстве. Как анестезия. Она рядом, и Вадим мог терпеть эту тварь, которая своими когтями впилась в его ногу и раздирала ее на части изнутри, заставляя покрываться холодным потом и стиснув челюсти выгибаться на постели.