– Нет-нет, я подожду снаружи. Все в порядке.
Рука в моей руке дрогнула, пальцы пошевелились.
Краем глаза вижу, как ублюдок стал рядом, облокотился спиной о парапет и затягивается сигаретой. Мне плохо видно в темноте его лицо, я вижу только огонек, то блекнущий, то возгорающийся ярче. Меня напрягает, что он стоит рядом. До трясучки хочется выдрать у него изо рта сигарету, сломать ее, а ему указать на дверь. А еще – сменить у себя дома все замки.
И изнутри захлестывало жаром, огненными искрами сыпало под ребрами, жгло каждое ее касание, не давало забыться в беспамятстве. Как анестезия. Она рядом, и Вадим мог терпеть эту тварь, которая своими когтями впилась в его ногу и раздирала ее на части изнутри, заставляя покрываться холодным потом и стиснув челюсти выгибаться на постели.
Оказывается, я на автомате продолжала жевать пирог и сжимать дрожащими пальцами чашку. Я ее тут же поставила и глотнула кусок теста.
И, да, кто думает, что нам было просто – не было. Вадим очень тяжелый человек и у нас часто находила коса на камень. Иногда мы разносили друг друга в пух и прах. Пока он не заставлял меня замолчать тем самым способом, против которого я не могла устоять...он уже мог подмять меня под себя, мог даже двигаться во мне, сцепив зубы и превозмогая боль. А я смотрела ему в глаза и летела...летела...летела на своих крыльях в наш собственный рай.