– Ты не радуйся, Тася. Делать, и правда, будешь то, что я скажу.
– Тась. Тасенька моя, давай поговорим, а?
И вдруг захотелось... захотелось, чтоб она замолчала. Чтоб перестала мне орать весь этот бред. Ярость вспыхнула и тут же потухла. Сменяемая усталостью и обреченностью, и я поняла, что не хочу ее возвращать, что я хочу, чтоб она пожила вот так. Вот за этим зеленым облупившимся забором, вот с этим подонком, который непременно толкнет ее мордой в грязь. Пусть. Хочет? Пусть хлебнёт жизни. Я уже здесь ничего не исправлю. Но именно я где-то испортила... а где, уже поздно думать.
А его слова снова и снова воспроизводились у меня в голове. Я всем своим существом противилась им и в то же время понимала, что он прав. Есть что-то во всем этом совершенно нездоровое. В том, что я чувствую к этому мальчику.
– Какими судьбами, Ольга Михайловна, да еще в таком виде?
Все равно даже не посмотрел на меня, только губы скривила горькая усмешка, полная недоверия.