– Хорошо. Я напишу. Сделаю выписку из его истории болезни. Подождите. Это не займет много времени.
– Ниче! Ты что – насильник, Игорь? Тебе телки не дают? Не думал, что ты мразь!
И приподняв рукой, начинает осатанело насаживать на себя, а меня накрывает, и я уже сама прыгаю на нем, как сумасшедшая, впиваясь ногтями ему в грудь, извиваясь и с громким криком выгибаясь назад, слыша, как он рычит мне в унисон, сжимая мои бедра до синяков, наклоняя к себе и впиваясь губами в мой сосок, а я чувствую, как внутри брызгает его семя, как он вздрагивает подо мной, сильно сжимая мне спину, а я сокращаюсь вокруг его плоти так хаотично и болезненно, что у меня болит низ живота.
Он победил. Он облил меня грязью не там возле подъезда. А только что... когда приказал моей же дочери поговорить со мной и дал понять, что ни черта я в ее жизни не решаю. Как и в своей. Шах и мат. Пощечина и плевок прямо в душу.
Я изо всех сдерживалась, чтоб не разораться и не начать бить эти тарелки о пол. Я обидела ее Вадима. Я.
А я считала, что у нас все прекрасно и полное взаимопонимание, но на самом деле я жила в каком-то своем мире, в какой-то наивной сказке. Таська повзрослела, а я не заметила.