Все цитаты из книги «Товарищ «Маузер». Братья по оружию из будущего»
– Не гневи судьбу. Le sort – la mademoiselle enjouеe. Один дяденька говаривал – «судьба пристрастна, она любит тех, кого и так все любят». Нас судьба внешностью не обидела, надо думать, все остальные…
– Как, вы сказали, вас зовут? – поручик одним глазом пытался изучать документы, другим подозрительно оглядывал Пашку, между колен которого вызывающе торчал карабин.
Девушка насмешливо улыбнулась. Глаза у нее были шалые, пьяные, с огромными зрачками, и смотрели так бесстыдно, что у Пашки заколотилось сердце.
– Неверно поставленный вопрос. Главное, не куда, а с кем. Мы садимся в поезд, там нас ждет незабываемая встреча. Дальше действуем по обстоятельствам.
На взгляд Кати, складной нож, закрепленный клипсой с внутренней стороны джинсов, и так был недурно укрыт от посторонних глаз. По крайней мере, до сих пор никто инструмент не замечал. Зоркий хряк этот…
– Я чуть-чуть подремал, – объяснил Пашка. – Глаза протер, говорю – «давай карабин, я посторожу». А он – «ты мне голову разнесешь». Сидим, как два дурака. Спрашиваю – «куда монахиня делась?» – «Отошла…
– Во-первых, не в поезде, а в вагоне. Номер нам подсказали не зря. Письмо, по выводам наших специалистов, сочинял один человек. В смысле, письмо – плод индивидуального творчества. Текст отпечатан на …
– Прапор, ты если к железке выбраться намерился, иди через лес. Карту помнишь? Село, Зеленый Гай, лучше обойди. Патроны есть? – она протянула горсть револьверных патронов. – Все, прощай. Я твоих добр…
– Нет, именитым патологоанатомом мне не стать, – с трудом выдавила из себя Катя и тем не менее шагнула ближе к трупу. Стараясь не стать в пятно, натекшее из тела, начала что-то делать над черепом мер…
– А що, мне теряти нечего, – пробормотала Вита. – Говорите, як потребно.
Следующие несколько минут Пашка провел в центре самого настоящего сражения. Трехдюймовка грохотала так, что сотрясался дом. Сыпали, казалось, прямо по чердаку пулеметы. Уши заложило, Пашка инстинктив…
– Мадам, денег за любовь мы не платим прин-принци-ально, – гордо предупредил чернявый шкет, возясь с ключами.
– Я их поубиваю, – сонно прошептала Вита. – Усех. А идишер мессер говяны…
– Как же так?! – вкрадчиво зашипела Катя. – Не желаете цивилизованно, из винтаря врагов бить? Хотите зубами рвать, кадыки ногтями давить, трахеи выдирать?! Ах вы, эстеты, мать вашу! Может, мне вам ше…
Они с Протом сидели на корточках, прислонившись спинами к стволу. Герман упрямо стоял, привалившись к дереву плечом.
– Берите в дом. Там еще одна сисястая корова и девчонка. Пусть сидят смирно. Да, и пацана отоприте, – выпрямляясь, Катя наткнулась на взгляд прапорщика. – Что, ваше благородие, возбраняется из женщин…
– Громодяне, – скомандовали от двери густым басом. – Документы, мандаты и прочие ксивы приготувати. Без мандражу. Никого лишнего не тронемо. А за суету – разом свинцову пломбу прямо в лоб. Бабоньки, …
Десять шагов к лошадям, пятнадцать к старому вязу, потом вдоль кустов и повернуть обратно. Карабин оттягивает плечо, но девять фунтов дерева и металла уже стали частью тела. Сними сейчас карабин – пр…
– Молодец, прапорщик. Надо понимать, они на дрезине подкатили, – сказала Катя. Галифе она испачкать не боялась, опустилась прямо на колени, принюхивалась.
– Вроде петлюровцы, – прошептал Герман, передавая девушке бинокль. – И откуда они здесь взялись?
– Да мне-то откуда знать? Полагаю, – Пашка украдкой оглянулся, – она оттуда, из «чрезвычайки». Из московской, само собой. Лиха девка, а? Но это мои догадки, на веру не бери. Ну, ты же понимаешь…
– М-ммм, – Катя страдальчески замычала. – Спасите! Господа, господа! Да помилосердствуйте же! Вы меня порвете! О, господи!
Герман пытался правильно держать колени, не мешать коню. Как же – одно дело понять, другое – правильно выполнить. Проклятая кобыла летела за мышастым командирши, и прапорщик с огромным трудом сдержив…
– А почему же не здесь? – удивилась Катя. – Здешний лес почти такой же.
– А я уж подумала, от великого ума, – проворчала Катя. – Как там девчонка?
– Возитесь. Вы за четверть самогона друг по другу из трехдюймовок лупить готовы.
– Восьмой десяток ей. Можно и за доктором. Только был уже доктор, – сообщил Прот, поглядывая одним глазом на Катю. С другой стороны на командиршу косился молчаливый Герман. Грозить ложкой Катя не ста…
– Не гони, какой ты офицер? Сука ты, а не чекист. Романтики возжелал на боевом задании? Приятное с полезным совмещаешь, да? Да, я тебе в морду харкнуть и уйти никак не могу. Я вообще с тобой сейчас н…
Герман встал, махнул фуражкой, подзывая маячившую вдали Катю.
– Екатерина Георгиевна, да куда же он побредет? – почтительно сказал Пашка. – Его сейчас свои живее, чем бандиты, в расход пустят. Ну, он же не виноват, что так получилось. Пусть с нами пока едет. Мы…
– Лампу задул, дверь запер, ключ в замке изнутри, – майор сунул булавку в карман. – Пусть спят спокойно, малыши. Очнутся, я им не завидую. Хотя, боюсь, полностью твой чарующий облик из их памяти не и…
– Да, я догадываюсь, – Катя закрутила пергамин фунтиком, закрывая облик несчастного императора. – Только, Прот, говорить «ваш шпион» – невежливо. Во-первых, он не мой, во-вторых, обобщать не нужно. Э…
Катя упала на листья, поспешно добавила в карабин патрон. Щас уйду! Ждите…
– Мудак вы, господин доброволец, – коротко резюмировала девушка, тыльной стороной ладони размазывая кровь, все текущую по щеке. – А где твой ствол, кудрявый?
– Гайдамаки воюют за независимость и туда-сюда ездят. Селяне на месте сидят. У одних винтовки, у других обрезы, – исчерпывающе разъяснил Пашка. – Ничего, мы быстренько проскочим. Лошади у нас отдохну…
– Чего стоим? Пашка, о конях позаботился?
В госпитале Герман провалялся всего двое суток. Привезли прямо с вокзала, практически в беспамятстве. Сотрясение мозга, контузия. Даже странно – чему сотрясаться в окончательно опустевшей и отупевшей…
– Я хочу гайдуков убивать. Усех, до крайнего, – Вита всхлипнула.
– Там твои червоные, Паша, плацдарм захватят. И схлестнутся с друзьями Германа Олеговича в полную силу, – неохотно пояснила Катя.
Катя, не жалея себя, врезалась в дверь. Хрустнули и доски, и кости. За дверью ахнули на два голоса, – рядом с сестрой Ольгой оказалась и верная сестра Евдокия.
В роще выводила свои замысловатые коленца малиновка. Припозднился певун, вон как старается. Да, в Подмосковье такое услышишь редко. Не зря там птицу зарянкой называют. Нет, что бы там справочники ни …
– Вита, – оторопевший прапорщик снял и зачем-то протер очки, – ты что такое несешь? Какие же вы калеченные? Ну, Прота монастырская жизнь слегка подкосила. Но ты-то…
– Какая она тебе барышня? На ней оружия бряцает, больше чем на броневике.
– Я тебе сейчас пендаля дам, – долетишь мигом. Я тебя не в атаку посылаю, а за указаниями. Винтовка тебе сейчас как барану дышло. Жарь быстрей!
– Стол жалко, – меланхолично заметила Катя. – Вот компьютер новый только-только поставили. Да и вообще, резать старших по званию – дурной тон.
Катя передала мобильник шефу и со скучающим видом подперла кулаком щеку.
– Отстал наш Андре, – расстегнутый воин звучно рыгнул, наполнив коридор густым ароматом свекольного самогона. – Я говорил, нельзя его одного отпускать.
– Красноармеец Звиренко, командиров ищу, – Пашка во все глаза смотрел на девушку. Мордашка у нее была помятая, глаза густо обведены синевой, но Пашке казалось, что такого ангельского личика он в жизн…
– Да я бы с превеликим удовольствием, – мальчик стукнул себя в узкую грудь и торжественно перекрестился. – Вот истинный крест, ведать не ведаю. Я ведь даже в вашем штабе, Герман Олегович, не бывал. С…
– Рот закрой, пока мозги в башке, а не на стенке, – процедила Катя. – Не к тебе разговор.
– Ой, не зря мы с тобой, ваше благородие, здесь шляемся. Ума-разума набираемся. Тебя уже послухать приятно. Нет, спасибо Екатерине Георгиевне. А ты не торопись. Ругайся, присматривайся, все одно к Со…
Два раза грохнуло-сверкнуло – прямо в глаза. Ослепленный Герман инстинктивно присел. Впереди рухнул, больно задев каблуком по колену, Федор. Лязгнула упавшая винтовка.
– Шутите? – поручик тихо засмеялся. – Вот уж – дудки! На Красной площади. На фонарях. Не спеша. И сначала обязательно шкуру содрать. Хотя бы с ног. Комиссары, знаете ли, обожают кавалерийские сапоги.…
Они сползли по стене на пол. Над головой грузными, насосавшимися влаги змеями свисали веревки колоколов…
– Притворство, – безапелляционно заявил старший барин и взволнованно поправил пенсне. – Вы не смотрите на его лицо, Вадим. Да, отсталое умственное развитие. Да, дегенерат-с, определенно. Но обратите …
– А знаете, я готов согласиться. Хотя сфера моей обычной деятельности лежит далеко от чудотворства и иных оккультных мероприятий, но идея выслеживать спертое чудо у меня тоже вызвала некоторую отороп…
– Нужен! – отрезал Герман. – Хочу понять, как мир с ума сходит.
– Фигня какая-то. Как он мог назначить встречу? Девяносто лет тому назад? Он из наших?
– Спорить не буду. Я тебе говорила, что за нами ходить больше не нужно? Запомнил?
– Бейте чаще, – крикнул в ответ невидимый Пашке офицер. – Сейчас «товарища» к ногтю прижмем.
– А чего ж? Они вообще народ живучий, а девчонки тем более. Если этот день пережила, сто лет жить будет.
– Я из Москвы, – пробурчала Катя, хватая чернявого за шиворот. – Тамошние барышни отличаются бесчувствием и полным отсутствием моральных устоев. Так что я рассчитываю на ménage à trois. Портки спуска…
– Я ничего не говорю, жиды тоже люди. Только если они целым кагалом соберутся, тут уж держись. Тут и татарину худо станет.
Кажется, Герман посмотрел на мальчика с благодарностью. Напористая Витка прапорщика порядком смущала.
– Вижу, – засмеялся доброволец, кивая на очки прапорщика. – Окрестности знаете?
– Значит, так, накрывай на стол. Мы голодные. Самогону не забудь. Сами собирайтесь и навстречу хозяину валите. Знаешь, откуда он едет? Ну вот, скажешь своему козлу, что на переговоры ждем. Дурить пус…
– Естественно. Кому из наших придет в голову заманивать оперативную группу в эту р-р-революционную эпоху, будь она неладна. Не знаю как тебя, товарищ майор, а меня можно с удобством и в Москве ухлопа…
Барышня отмахнулась рукой, как кошка лапой, – метнула нож, длинноусый ухватился за грудь. Уже оседая, бабахнул из «нагана», один из братьев, скорчившийся на скамье напротив, охнул, получив пулю в гру…
– Господин поручик, красных в городе нет. Ушли. Полное безвластие. Докладывал прапорщик Земляков-Голутвин. Разрешите присоединиться к вашему отряду?
– Господа хорошие, – взмолился Пашка. – За что ж вы меня так? Я же целый день в мастерской. Его благородие лично задание давали. Для армии работаем. У меня и документ имеется…
Загибал Папаха обнадеживающе. И морда холеная, с совсем не разбойничьими, а ухоженными, скорее гусарскими усиками.
– Да пошел ты со своим обществом в три норы с приплодом, чтоб ваши ноги по всей мировой революции…
Зашуршало. Догадливый мальчик сразу направился обратно к костру. Ну, индейским следопытом ему не стать – хромота мешает. Наверное, в иной области свои удивительные таланты проявит. Проклятые таланты,…
Золото поделили быстро. Катя посоветовала брать в основном монеты. Прот и Вита забрали свою долю – показалось, что империалов в ящике почти не уменьшилось. Золото действительно тяжелый металл. Больше…
Катя кивнула, барабаня пальцами по прикладу карабина. Все вроде верно: слабость здоровья налицо, ехал с монашками, которые, судя по идиотским поступкам, были самими неподдельными святыми сестрами. По…
– Вы, Виктор Михайлович, расслабьтесь. Просчитайте наши завтрашние действия, поразмышляйте над теорией хроноперемещений, и баиньки. А от сексуальных мыслей в вашем возрасте давление поднимается.
– Так господь подсказал. Церковь наша от лжепрорицателей и колдунов-обманщиков излишне претерпела. Скверна и смущение от речей подобных бесноватых безумцев ныне плодится безмерно.
Катя озадаченно наблюдала, как напарник ныряет в двери заведения под вывеской с устрашающе намалеванными ножницами. Сквозь мутные окна ничего разобрать не удалось, но выскочил на улицу Виктор Михайло…
– Да я бы с вами хоть куда, – Пашка вздохнул. – Но меня маманя ждет. Как же я уйду? Да и охота лично глянуть, как революция на ноги встанет. Ты, Герман, шо не говори, а коммунизм крепкий мир построит…
– Следуешь без суеты, как основная ударная сила. – Катя взлетела в седло. – После реки нам без тарантаса не обойтись. Да помоги ты господину прапорщику!
– Да иди ты в… Надоели, уроды совдеповские, – рыжая сунула голову в подушки, потянула на себя одеяло.
– Обходим, – приказала Катя. – Давайте-давайте. Или наглядеться не можете? Нет, прапор, не туда. Подальше обойдем. Совершенно незачем следовать сомнительным указаниям.
– Здесь земля Российской империи, – рявкнула Катя. – Была и будет. Хоть усрись, бандера рахитичный.
– Под защитой милосердного царя небесного наша обитель. На все Его воля. Со смирением любую судьбу примем.
– Не трожь! Слышишь меня? Витюш, ты слышишь?
– Ну, а это… – Катя неопределенно повертела пальцами, – к свинкам ходить – оно как? Не очень напрягает?
В папаху оказался завернут «маузер», и даже с запасной обоймой. Катя лихорадочно проверила затвор.
– Нет уж, прапор. Теперь уже смысл не в задании и не в личной выгоде. Принципиально и идейно меня зацепило. Идейность – страшная вещь. Пашка может подтвердить. Не буду я прогибаться под какого-то уро…
– Ешь. Богословскую дискуссию позже продолжим. Сейчас дохлебаем, пойдем к колодцу. Ты по малолетству, полагаю, мне нормально воды слить сможешь. А товарищ Павел нам пока харчей соберет. И на долю пра…
– Под дубом – желуди. Прошлогодние. А он здесь стоял, смотрел. Может, запоминал, может, думал здесь спрятать. В общем, сворачивать нужно, – задумчиво объяснил Прот и начал перебираться через канаву.
– По сторонам смотри, напоремся, – прохрипел Герман.
– Короче, я рано выпрыгнула? – мрачно поинтересовалась Катя.
– Да що о вас болтать? – удивилась девчонка. – О городских делах размовляете, оно и понятно. Времена трудны. Вы только глядите, лишнего ей не бовкните. Сестры говорят, Ольга скоро благословение на ме…
– А Прот где? – поинтересовалась Катя, осторожно потираясь носом о плечо. Нос здорово чесался.
– Вы до утра подумайте. Сейчас что врозь, что вместе, выскользнуть будет проблематично. Я завтра в Мерефу смотаюсь. Больничку навещу. Одной у меня пошустрее получится.
– Да отпустите же, негодяи! Сволочь, сволочь! Мерзавец! Отстаньте! Быдло! Отпустите, мерзавцы!
– Мерзавец, – взвизгнула Катя. – Не лезь!
Второй хлопец с некоторым смущением подхватил монашку под другую руку. Широкое лицо девушки исказилось, она хотела закричать, но ладонь высокого хлопца ловко запечатала ей рот.
– По коммунячьим конвульсиям, пли! – приказал офицер.
– Это кто такая? Та, что глазастая? – заинтересовался Пашка. – Вся такая… разэтакая?
Люди, захваченные похотью, мечутся, как заяц в западне.
Герман кивнул. Лицо у командирши было на удивление унылое, даже дерзости, что обычно в глазах сияла, что-то не заметно. Вокруг бледно зеленющих глаз легли глубокие тени. Неужели из-за мальчика так пе…
– Что-то не хочется. Я лучше с тыла прикрою, – пробормотал Пашка.
Терпение Кати окончательно лопнуло. Звякнула упавшая на пол шашка, в дальнейшем особого шума не последовало. Била Катя жестоко, но благоразумно. Высокий, получив в пах и горло, отключился сразу. Черн…
Домик угловой, одноэтажный, заросший зеленью, имел совершенно сельский вид. Наверное, в дворике куры кудахчут и петух разгуливает.
– Увы, боюсь, духовой оркестр доконает мой несчастный череп.
– Я буду экономен, – пообещал Прот и принялся, кряхтя, увязывать колбаски монет в узелки.
– Это уж точно. Валяй, кожу расправь, еще раз промой и забинтуй. По возможности, аккуратнее.
– Ну, не совсем бюрократическое. Вы вынули бумаги и… э-э, выругались. Я помню, вам на нос капало.
– Ага, – парень разобрал вожжи. – Куда направляемся-то?
Катя пятерней поправила растрепавшуюся отросшую челку. На прапорщика больше не смотрела. Герман с облегчением ухватился за луку седла, попытался передохнуть. Филейная часть ощутимо болела.
Пашка навалился на просевшую створку ворот. Улица была пуста. Даже собаки не лаяли. От реки, сквозь привычный запах тины, несло гарью. Сразу стало не по себе.
– Да что вы, Екатерина Георгиевна. Мы сразу отошли. Я предупредить пришел. Там прогалина, с лошадями вдруг пойдете. Уже темнеет. Мало ли…
– Пашка, остановитесь за рощей. Дурить вздумаешь – сама мозги вышибу. Прот, сидите смирно, пока ясность не наступит. Прапор, выпрыгнешь, уйдешь вправо, вдоль плетня. Прикроешь. Сам не высовывайся. Яс…
– Ладно. Будь счастлив, Прот Павлович, – Катя шагнула за ствол дуба.
– С норовом аристократия, – Пашка махнул ложкой. – По мне, так хозяева сами нарвались. Нечего было нас запирать. Чего хотели, на то и налетели. Но я зла не держу, как говорится, царство им небесное, …
– Извини, тебя карабином запросто придавить может. А потом лежачего комары всмерть заклюют, – сказал бессердечный Пашка. – Ты, Прот, лучше честно признайся – что на тебя беляки взъелись? И бандиты то…
– Себе оставь, – пробурчала Катя. – Мозги подкрутишь.
– Може вы меня до город возьмете? Що ж я в православном монастыре делати буду? Меня же сгнобят в неделю.
Словно по сигналу «разделительную» проспекта нагло пересекла белая «Тойота», мигая фарами, подкатила к тротуару. Ого, сие ухоженное средство передвижения принадлежало аж самому командиру расчетной гр…
Свернули от дороги. Кони двигались вдоль крошечного ручья. По коленям всадников хлестал тростник. Герман было обрадовался – скорость движения резко снизилась. Но радость оказалась преждевременной – ш…
– Помогу, не бойся, – Пашка выбрался на карниз первым. Рыжая попятилась было к лестнице наверх, но парень ухватил за плечо: – Да бежим же, дурища ты этакая!
– Скоро на ночь остановимся, тогда и переведете, – миролюбиво сказала Катя. – Алга, комсомол.
– Что молчите, господин прапор? – поинтересовалась Катя. – Вы горизонт обозревайте повнимательнее, но ведь и собственную точку зрения высказать вам никто не препятствует. Если она, точка зрения, не и…
Дед подслеповато уставился на подъехавшую бричку.
Катя шлепнула ладонью по крупу мерина, и бричка бодро покатила по направлению к селу. Раненый покачивался на сиденье, готовый лишиться чувств. Ну, до людей как-нибудь доберется.
– Все мы взрослые дети. Так и помираем детьми, – командирша побрела обратно к могиле.
– Если все равно, то уж лучше подальше от меня. Я тетка злая, да и вечно всякий шухер вокруг меня приключается. Совершенно незачем за мной ходить, приключений себе на задницу искать.
– Совсем мы с вами завонялись, господин прапорщик, – пробормотала Катя. – Сейчас бы какую-нибудь баню штурмом взять.
– А агента ликвидировать? Чтобы лишнего больше никому не болтал?
Кто она? Кто она такая, черт бы ее взял? Лилит с нежной поцарапанной шеей? Откуда дьявол вытолкнул ее тебе навстречу?
Герман посидел во дворе. Здесь царила обычная штабная суета, бегали посыльные, возился с накладными хозяйственный унтер, ходили щеголеватые многочисленные офицеры. Часовой отгонял от кованой ограды л…
– Ну, ты уж извини, помянуть по вашему обычаю не умеем, – Катя плеснула на донышко помятой кружки. – Давай, девушка Вита, вспомни семью, родных. Жаль, что ушли они безвременно. Война, чтоб ей… Пожела…
– С этих самых, – ухмыльнулся Виктор Михайлович. – Иди, моя драгоценная, только перед зеркалом долго не вертись. Нас отель ждет. Гостиница «Национальная», между прочим.
– У меня отвертка есть, – сказал Пашка. – Может, ею попробовать?
– Да пошел ты со своими извинениями! – Катя с яростью двинула одного поручика по почкам, вспрыгнула на грудь другому и коротким движением каблука сломала офицеру нос.
– Да и хрен с ними. До утра осталось недолго. Пойдем гулять, пусть они здесь с портье разбираются.
– Не двигаться! – господин в пенсне воинственно взмахнул револьверчиком. – Патруль разберется! Шагом марш!
– Там тоже сурово. Все, уходим, – плешивый сунул девушке «маузер». – Окно – вот то. Щас трофей прихвачу… – мужчина исчез в соседнем купе.
– Просто я старый внутри, – мальчик крепче прижал к узкой груди карабин. – Я, Екатерина Георгиевна, должно быть, помру скоро. Совсем себя стариком чувствую.
– Здорово! – искренне сказал Герман. – Так вы там рыболовством занимаетесь? Ну и есть успехи?
– Так що – они грабить не будут? Вот погодьте, обдерут как липку, – мосластая баба сунула острый локоть под ребра одному из своих братьев. – Я вам казала – подождать потребно? От диаволы. Що Козел, щ…
– Меня какая-то кухарка засветила, – прошептала Катя и проскользнула в калитку.
Опомнился Пашка на чердаке трехэтажного дома, на углу Старомосковской. Дом попался удачный – на верхнем этаже никто не жил, двери квартиры распахнуты, валялись загаженные бумаги, сквознячок кружил по…
– Прот, а насчет меня как? – неуверенно спросил Герман. – Что во мне? Или там и заглянуть некуда?
Значит, не заметили. Герман смотрел сквозь плетень. Просторный двор. Двое, в широких театрально-народных шароварах, стояли у распахнутых ворот, сворачивали самокрутки. У одного на плече стволом вниз …
Думать о подобном совершенно излишне. Герман принялся разглядывать дорогу – в одну сторону проселок уползал в рощу, в другой стороне, за мостом, была хорошо видна развилка дорог. Еще дальше, над поле…
Никакого ажиотажа в отделе «К» не наблюдалось. Программисты в комнате маршрутных вычислений бормотали на своем «птичьем» языке. Кабинет Полевого отдела был заперт. От лестницы, ведущей в полуподвал, …
– Ты, Вита, извини, но не могла бы ты ответить на два вопроса? Ты почему меня по имени-отчеству зовешь? Я тебе не командир, не начальник. И не такой я уж старый.
Чугунок с трещиной, заново замазанной глиной, уже побулькивал на огне. Пашка осторожно опускал в воду кривобокие клецки.
– Подлечился, – осмелевший Пашка растирал запястье. – Ты, ваше благородие, из нежных да…
Прапорщик вытер вздрагивающей рукой лицо, примерился – двор как на ладони. И окно недалеко, вполне можно добросить. Гранаты послушно встали на боевой взвод. Главное, не волноваться. Хотя Екатерина Ге…
– Так, оделась. Встала. Пошла, – рядом возникла Катя, швырнула под ноги девочке какие-то тряпки. – Твои шмотки?
– Ничего. Я уже пережила. Он был хороший человек. Надежный. Ну, ладно, – Катя протянула прапорщику лопату, – расширяйте раскоп. Потом снова я.
Сидели в темной трапезной. Мимо сновала худенькая, прозрачная, как летучая мышь, сестрица. Скоблила столы.
Два дня промелькнули как миг. Катя дрыхла, ела, блудила. Если не блудила, то думала о блуде. Как этакий судорожно-порочный режим выдерживала Ольга, вынужденная еще и с раннего утра до полуночи занима…
Впереди горланили лягушки. В просвете ветвей блеснула темная вода, качнулись глянцевитые листья кувшинок, потянуло свежестью. Герман понял, что перед тем как застрелиться, обязательно нужно рухнуть в…
Герман взял под козырек и пошел большим кругом. Поеживаясь, нырнул под листву лещины. Кто бы ни написал те строки, явно не салонный рифмоплет. О любви и окопах, надо же. Прапорщик сам в атаку не ходи…
– Уходить бы нужно поскорее, – сквозь зубы прошипела Катя. Маленькая женщина, пятнистая от копоти, порезов и синяков, висела на ее плече как марионетка. – Гера, воды принеси. Ведро.
– Смотри-смотри! Опять! – толкнул локтем Пашка.
Герман перевел бинокль, снова посмотрел на несколько строений, торчащих в отдалении у рощи. От тракта туда уводила прилично наезженная дорога. Рассмотреть, что у строений происходит, не удавалось. Вр…
Бабахнуло за спиной. Герман чуть не выронил от неожиданности карабин.
– Ну что вы за хилое племя? – заворчала Катя.
– Ти, москалья стерво, мене ще в союзники поклич, – заорали с той стороны дороги. – Я з вами, с кацапами, поруч и серіти не сяду. Це моя країна, духу московського тут більше не буде.
Руки Герман стер довольно быстро. Черенок у лопаты оказался хуже терки. У Кати на руках остались лишь обрывки черного шелка. Пришлось сделать паузу, обернуть ладони разодранным платком. О вони прапор…
Тяпка срубила половину носа, – мужчина завизжал. Девчонка громче заскрипела зубами, била наотмашь, так что трещала легкая ручка тяпки. Гайдамак попытался заползти в угол, спрятаться у крыльца. Девочк…
Катя стянула с майора пиджак, разодрала ворот рубашки. С силой похлопывала по шершавым щекам. Плеснула коньяка из полупустой бутылки.
– У них пулемет заклинило, – непонятно зачем сказал Пашка. – С «Льюисами» всегда так, если диск не чистить.
– Дура ты! Извини, но Катька прямо так бы тебе и сказала. И по лбу бы дала.
– В сортир схожу. После тебя, майор, хочется чего-то чистого, свежего.
– Вот, Вадим, извольте видеть, – солидный господин в светлом костюме ткнул тростью в сторону Пашки. – Очередной беглый пролетарий. Наверняка из тех краснопузых, что из винтовочек в спину доблестным д…
– Городок симпатичный. Народ ненадоедливый.
– Кого бог послал спозаранку? Смиренно воззвать не можете? – немедленно поинтересовались изнутри надтреснутым старческим голосом.
– Вам, Павел, виднее, – Прот пошевелил прутиком угасающие угли. – Я в политике не силен. Только в тех местах сел и хуторов мало. Да и Муравельский шлях тот нехороший Тимчинский лес издревле стороной …
Впрочем, слабость вскоре прошла. Осталась боль в ушибленной скуле и жжение по всему лицу. Герман сидел, смотрел на реку и пытался осмыслить услышанное. Довольно сложно припомнить нюансы бурной перебр…
– Я уже догадался, – насмешливо сказал прапорщик. – Сотрясения мозга у пролетариата в принципе не бывает.
– Эй, – сказал Герман, глядя в перекошенные лопатки. – Я тебя утешать и не думал. Просто нелепо, когда мальчик берет на себя вину за смерть взрослых людей. Мы-то все вокруг, выходит, совершенно безум…
– Не слишком. Не успели. Рабочий отряд с завода как ушел в восемнадцатом году, так и пропал. Комиссарики, что остались, красную тряпку над крыльцом поднимут и приказы строчат. А как немцы или еще кто…
– А разговор зачем? Что мне с тобой болтать? Стреляй сразу.
Катя вздохнула. Так, приехали. Парень честно признался. Только его явное нездоровье совершенно ничего не объясняет.
– Пойдем Екатерине Георгиевне доложим. Может, разумнее вообще ночи подождать?
Катя, шлепая босыми пятками по чистому полу, пошарила в сундуках. Женского тряпья оказалось уйма – зажиточно жили хуторяне. Ну и жили бы, если бы не заимели привычку на случайных прохожих прыгать.
– Она похоронить просит, – с трудом выговорил Герман.
– Полковника Туркулова ранили! Доктора сюда!
Катя не возражала. Теперь прапорщик прихрамывал впереди, мечтая оказаться подальше от проклятого места.
Немцев лицом к лицу Герман увидел в Изюме.
– Это ты-то меня наставлять будешь? – сестра Ольга нашла в себе силы улыбнуться. – Ты? Меня?! Звереныш дикий. Кошкой бродячей да бездомной живешь. Стреляй, хватит лицедействовать. А если поняла меня …
– Только снисходя к твоему малолетству, – Катя принялась освобождать парню руки, глянула на прапорщика. – Его благородие тоже развяжем. Из уважения к ранее потрясенному разуму. Что с башкой, прапор?
– Ну вот, – кладоискатель вытер взмокшую лысину и принялся раскладывать на столе увесистые свертки. – Это мэне, это опять мэне, это – тэбе.
– Пулей царапнуло, – объяснил Пашка и небрежно добавил: – Это когда мы пулеметчика хлопнули.
– Пойдемте, сударыня. Я вам окрестности покажу. Хотя погода сегодня и не радует, пейзажи у нас дивны в любую пору года.
– Вполне, – твердо заверил Герман, все еще не веря, что полуложь проскочит с легкостью.
В бинокль было видно, как по дороге двигался десяток всадников.
– Пошли вон отсюда! Веди ее, только руками не трогай.
– Этот-то чем плох? Пятизвездочный подбираешь? Ты, пожалуйста, пойми, если так дальше пойдет, подстрелят вас. А так, монахини вас спрячут, все-таки церковь каким-то авторитетом еще пользуется. Потом …
Пашка замотал головой, чувствуя, как загораются щеки. Разве такую забудешь? А начдив – гад. Явно скрытый контрик. Куда ЧК смотрит? Растлился, сволочь, развел притон с вином и марафетом. А как бой, та…
– Усих порешим! Скильки хлопцев положили!
– Торопиться не будем. Раз она сказала, что место подходящее, можно не сомневаться, – так и есть. Они одного поля ягоды.
– Да пустяки. Мы теперь в одной обойме, – Виктор Михайлович озабоченно оглядел узкую улицу. – Может, ты минуточку здесь в теньке подождешь?
– Нефиг было на козлах торчать, как цирковая мартышка на барабане, – бурчала Катя. – Ты их преследовать, как Ахилл, на колеснице собрался? Или сверху виднее?
– Да пошел он на х…, ваш товарищ начдив, – пробормотала девушка. – Бросили меня все. Слушай, к черту эту музыку. Ой, у меня виски сейчас лопнут. Дай вина. Там мадера осталась.
Пашка подхватил девушку за локти, потащил к лестнице. Окно было закрыто, пришлось выдернуть из кармана отвертку, поддеть шпингалет. Пашка рванул раму, за пыльными стеклами открылся короткий, сдавленн…
Сквозь влагу коротко потянуло дымком костра. О, обед – дело хорошее!
– Я не за себя хвилююся. Мне-то що волноваться? – Витка фыркнула и пошлепала дальше к своим свиньям-петлюровцам.
– Нет у них иголок, – мальчик смотрел в страшное, черное от полузапекшейся крови лицо девушки. След сабельного клинка рассекал левую часть лба, разделял бровь надвое, левый глаз был едва виден. – Вы …
Прапорщик криво усмехнулся, остальные промолчали.
Стоило остаться наедине, Ольга-Елена заводилась мгновенно. У Кати, правда, желания препятствовать этим взрывам страсти совершенно не возникало.
– Келарь – это, типа, зам по тылу? Сестра-хозяйка? Выходит, поднялась эта молодая особа. А из тебя, травник, заодно и неплохой шпион получился бы, – заметила Катя.
– Прижми! Какого хрена чудить вздумали? Или просто погреться захотелось?
С косынкой на лице Прот превратился в карикатурную копию налетчика с американского Дикого Запада. Трое разведчиков двинулись дальше.
– То есть как? Вы же, Екатерина Георгиевна, в бою мгновенно ориентируетесь. Я бы сказал, просто с мистической скоростью. Я, э-э… подобного не видел.
– Нет, я ни за кого не выступаю. Мое дело сторона. Пусть умные дяденьки сами разбираются, – Катя прикрыла глаза – теплая ладошка подруги начала вкрадчиво бесчинствовать. – Лена, пойдем с нами. Разве …
– Я здесь ни при чем. У меня алиби, – пробормотал Герман. – Я тут ваши галифе сторожил.
Германа мутило, и он не сразу понял, что именно имеет в виду предводительница. Труп лежал на спине, откинув за обрубок шеи одну руку. В бесформенных пальцах была зажата казачья шашка. Мертвец словно …
– Павлуш, – ласково прохрипела Катя, – ты свою пролетарскую непримиримость пока в задницу засунь. Глубоко-глубоко. При мне что-то подобное ляпнешь – «козлом» свяжу. Знаешь, как это? Вас, товарищ прап…
Катя сумрачно посмотрела на удовлетворенно расслабившегося прапорщика. Вот мудак интеллигентный, все считает, что духовные терзания избавляют от необходимости принимать скучные практические решения. …
Вслед бричке и всаднице тоскливо заскулил забившийся в конуру кобель. Хутор опустел.
Катя уже обустроилась. Сухие ветки сдвинуты, очищен островок светлого песочка. Срубленная штыком ветвь послужила дополнительной маскировкой.
– Я, Герман Олегович, и сам к слову церкви сомнения питаю. Воистину грешен, – Прот вздохнул, перекрестился и неловко присел рядом. – Вы меня простите, я говорю нескладно. Когда жизнь и вправду кончит…
– Та вам портянки вообще грешно носити. Вам шелка да бархат до лица, – пробормотала Вита, складывая свою походную одежду и пододвигая стопку к девушке.
Оглядев в последний раз бузинные плантации, Катя закинула лопату на плечо и направилась к лагерю. Обессиленный народ сгрудился вокруг костерка. На огне уже побулькивал чугунок. Катя пересилила желани…
– Вита, кто варить будет? – дипломатично напомнил Прот. – Меня в монастыре куховарить не обучали.
– Для начала подальше отсюда, – Катя поднялась в седло. – Потом совещание устроим, с обозрением местности и определением личных индивидуальных маршрутов.
– Одного не пойму, – продолжал неунывающий Пашка. – Вот – восемь патронов осталось. Ну на хера нам пулемет? Утопить бы его в ручье, да и дело с концом. «Как у кота яйца», надо же. Ну на кой черт мы е…
– Вот еще, – Герман усмехнулся. – Из карася, конечно, форшмак не приготовишь, но рыбу чистить самое девчачье дело. А я разве что хвост от жабр отличать умею.
В подъезде было прохладно. Пашка с уважением посмотрел на мраморные ступени, на завитушки перил. Буржуи, конечно, эксплуататоры, но художников и архитекторов выучивают на славу. Музыка сверху доносил…
Герман, задыхаясь, пополз по осыпающемуся песку наверх. Ящики возвышались посреди песчаной воронки. Точно насекомые здесь рылись. Руки саднило. Ничего, господин Земляков-Голутвин, теперь не пропадете…
– Кончился я. Катя, уходи. Возьми… – мужчина замолк на полуслове.
– Может, и спутали. Только вот он, портрет, – раненый неловко поковырялся в кармане френча, вытащил сложенный листок.
В сумерках выбрались на дорогу. До монастыря оставалось верст двадцать.
– Там два крупных села, за ними Тимчинский лес, – сказал Прот. – Место глухое. Возможно, нам в ту сторону странствовать? Там людей мало.
Катя действительно пошла к устроившемуся в бричке Проту. Пулемет барышня несла в одной руке без видимого усилия.
Он разбежался, ударив в кирпичную стену носком сапога, метнул тело вверх. Пальцы правой руки дотянулись до гребня стены. Левая, хоть и сорвала ногти, но тоже помогла удержаться. Недаром столько време…
– Вы откуда здесь взялись? – настороженно спросил поручик, трогая каблуками коня и забирая из руки Германа помятое предписание и новенькое воинское удостоверение.
– Это уж как водится. Нет, ты ошибся. Золота я никогда не видела. В смысле, видела, но в умеренных количествах. Не ящиками. Перекреститься?
– Наконец-то! Я уж думала, вы никогда не предложите.
Боялся, пока не появилась Лариса – дочь одного из старинных отцовских знакомых. Полковник погиб еще в 15-м, под Перемышлем. Лара – светлая и веселая, курносая маленькая фея – жила на Болотной. Вместе…
Герман сел и чуть не стукнулся макушкой об ось брички.
– Прот, буди Пашку. Только тихо. Лошадей успокойте, придержите.
– Вот так и живем. Вдали от людей, зато под самым взором божьим.
Герман вглядывался в темный силуэт дерева. Пламя костра уже не так мешало. Чем дольше смотрел, тем понятнее становилось – действительно «он». Может, и не самый высокий, но, пожалуй, самый древний.
– Я могу свести края. Почти незаметно будет.
– Эй, запорожец с запором, чего примолк? Ответить нечем? Давай, гондон, лапы до горы задирай. Жить оставлю.
В штабе долго мучиться не пришлось. Герман получил новенькое удостоверение личности, жалованье и отпускные. Штабс-капитан, распоряжавшийся бухгалтерией полка, любезно пожелал скорейшего выздоровления…
Девочка по локоть окунала руки, терла лицо. Взгляд стал чуть менее безумным, зато сильнее начали вздрагивать ноги.
– Хорошо-хорошо. Возьму. На посту «К» сколько телефонов?
– Замечательные, правильные слова! – восхитился гость. – Вы, Катюша, очаровательная девушка, я своего восхищения скрыть и не надеюсь, – Виктор Иванович уселся, взвизгнул ножками стула, поудобнее подв…
Бричка выехала на развилку, здесь левая дорога уводила к корчме. Прямо посреди дороги лежали два тела. Мужчину, должно быть, волокли – рубаха задралась, худая спина обильно припудрилась пылью. Разруб…
Хрен его знает, что происходит. Катя пребывала в редком для себя состоянии легкой паники.
– Та ні, вони проїздом, – сказал Пашка и тронул лошадей. – Кіз не розгуби, дідусь.
– Давайте-давайте, устраивайтесь, – одобрила командирша. – Завтра день будет ударный. А может, и не будет. Как, Прот?
– Да ты, майор, романтик, – гость усмехнулся. – Нет, не княжна, и вообще отнюдь не прелестная невинная девица. Человечка этого вы не знаете. Он персона внеисторическая. Его в нашей линии вообще не су…
– Не знаю, как насчет татар, а пока нам и без Давидова племени не сильно комфортно. В большое село соваться незачем. Обойти бы вокруг, через корчму, в самый бы раз. Да только я ни малейшей тяги к мит…
«Не меняется. Ведьма изумрудная», – со смесью обиды и облегчения подумал Герман.
– Лежите спокойно, – довольно робко подал голос прапорщик.
Герман сделал глоток. Сейчас самогон обычного желания судорожно передернуться не вызвал, вероятно, оттого, что прапорщика отвлекло природное совершенство окружающего рельефа. Черт знает, почему ремен…
В тишине Пашка сделал несколько бодрых шагов, разглядел блеск на вешалке. Ого, шашка! Мудреная какая-то, на мушкетерскую шпагу похожа. Рукоять на ощупь показалась прохладной и богатой. Может, позолоч…
– Насчет оружия – не возражаю. Насчет свободы – придется маленько подождать.
Досье на старшего сержанта Мезину, какие бы специалисты его ни собирали, все равно содержало массу пробелов. Полную правду знала только сама Катя. Ну, был и еще один человек. Собственно, ради него Ка…
Загрохотало, ожил бандитский пулемет. Пашка упал на четвереньки и вжался в землю. Над головой опять свистело и звенело, и пережить подобное еще раз было совершенно невозможно. Пинок в задницу Пашка п…
– Надо же так отвыкнуть. Вы, Герман Олегович, не поверите, я когда-то месяцами с седла не спускалась. Чудесное время было. А сейчас несколько часов, и, пожалуйста, полуинвалидность. Прав наш товарищ …
На ладони шевелил хвостиком карасик размером с указательный палец.
– По огню нынче каждый бандит заимел привычку палить. А то и налетят верхами, вещи растрясут, постреляют, кого попало. Сейчас это очень даже просто.
Честно говоря, руки совершенно не слушались. Впервые за эту скоропалительную и несуразную командировку сверкнуло мгновение, которое и забыть не удастся, и вспоминать будет сладко. Давно так хорошо не…
После Змиёва пробирались древними дремучими борами. Германа порядком изумляли вековые сосны необхватной толщины. Прот и Вита смотрели подавленно, даже юный неукротимый большевик честно признал, что е…
– Та разве я спокою хочу?! Мне за вас обидно.
– Если ошиблись, подождем Пашку. Сообща решим, что дальше делать. Вы, Герман Олегович, идите, освежитесь. Там дальше спуск к воде имеется. Видно, плотвичку ходят удить. Можно и переодеться. Листья по…
Катя удержалась от искушения плюнуть вниз, – под мостом как раз проплывал прогулочный теплоходик. Вот тебе и выходной. Опять неудобное кресло задницей шлифовать. Хотя, раз срочно вызывают… Что, собст…
– Понятно. Значит, началась пальба. А что Писклявый? Вы его действительно видели?
– Не все я видел, – пробормотал Герман, – но, похоже, она с «маузером» в ручонке из колыбели вывалилась.
– Есть я в ваших планах, – пробормотал Прот и ехидно добавил: – Только вы еще этого сами не поняли, потому как каша у вас в мозгу. Вы начальство часто ругаете за бестолковость, за то, что вам толком …
Не устоял прикомандированный к ремкоманде боец Звиренко. Заворожил-околдовал бойца девичий гладкий животик да лобочек с аккуратным рыжим островком. И хоть познал Пашка радости плотские еще дома, под …
Бегущий первым бандит, почти настигший неловкую монашку, вдруг рухнул на пол. У прохода стояла барышня. Вскинула руку, почти ткнула кулаком в висок следующему налетчику. Что-то негромко хлопнуло, Паш…
– Стоило весь геморрой затевать, чтобы получить свободу передвижения? Хм, принудительно-добровольную свободу. Судя по «Анне Карениной», при проклятом царском режиме на «железках» было уютнее. Экое гр…
– А ЭТА где? Уже копает? – мрачно спросил прапорщик.
– Вот здесь, Катюша, я не уверен. Агент сам вышел к нам на связь. Довольно экзотическим методом. Сведения, которые он желает передать, настолько ценны, что нас с тобой поспешно сунули в самый, извиня…
– Панику… Дал бог сопляков в команду. Учить меня еще будешь. Или не слышишь, беляки уже в городе.
– А ты? Катя, у тебя какие-то серьезные обязательства? Молчишь? Что тебе эти самцы? Один мальчишка, другой хворостина очкастая, сутулая. Что ты их не бросишь? Зачем тебе по разбойному миру бродить? Д…
– Да не хочу я себя хоронить, – прошептала сестра-хозяйка, прижимаясь теснее. – Ты, Катюша, ошибаешься, в бога я верю. Только забыл он меня здесь. Свободу забрал, всех средств к существованию лишил. …
– Яка страшнюча, – с брезгливостью сказал басовитый. – А ісподнє шовкове. Ізвозюкалася уся, куди його тепер? Добити би треба, та заховати.
Курица не птица, баба не человек, прапорщик не офицер. Теперь у Германа имелся отличный германский бинокль. В госпитале сохранили футляр вместе с позорной шинелью и тощим вещмешком. Не сперли, не ина…
У самого Пашки оружия не имелось. Сволочь Коваль по своей старорежимной подлости не соизволил выдать. «Несовершеннолетний, не положено, в штате не состоишь». Подумаешь, в штате. Приписанным при масте…
– Что смотрите? – несколько озадаченно поинтересовалась предводительница. – Пошли, пока дождь не начался.
– Что, прапор, смотреть на меня не очень хочется?
Катя озадаченно высморкалась. Черт, когда эта гадость из носа окончательно вылезет? Что здесь вообще происходит? Сопли черные, под юбку листья набились, за убогими пацанами гайдамаки целыми сотнями г…
Неприличных звуков больше не слышалось. Катя посмотрела на трофейные часы – четверть третьего. По какому времени, непонятно. Тут вроде каждая власть стрелки по своему переводит, и детали сего идеолог…
– Пора спать ложиться, – Катя с сомнением посмотрела на девочку. – Правда, шестнадцатый год? Выглядит она шибко юно.
Стрелять Герман стал исключительно с перепугу, ничего не видя, в глазах еще плавали радужные круги после слепящих вспышек выстрелов. «Наган» в руке коротко дергался, рассылая пули в углы тесной комна…
С дороги донеслись воинственные вопли, – всадники погнали лошадей в лес. Самое милое дело – атаковать снайпера в конном строю. Девушка без спешки загнала в ствол патрон. Ой, лихие хлопцы – с гиком, с…
– А руки? Дверь лбом, что ли, вышибать? Ну, попробуй, у тебя башка образованная, может, и для полезного дела сгодится.
– Ты успокойся, – пробормотал Герман. – Всё кончилось.
– Та, боже ж ти мій, які чужі? Заходьте, будь ласка. Зараз лампу запалю…
– Вера Холодная в феврале этого, в смысле девятнадцатого, года умерла. А Моника на съемках занята. Я, Катенька, в свободное время кино смотрю. Фильмотеку неплохую собрал. Пойдемте, что ли?
– Господа офицеры, спасите! Там большевик прячется!
– Понятно, – гость без стеснения продолжал разглядывать девушку. – Предупреждали, да и твое личное дело я полистал. Впечатляет. Но это не беда, познакомимся, так сказать, в процессе. Кстати, если теб…
Герман поднял «наган», начал бездумно выбивать гильзы. Прот оперся о плечо прапорщика, с трудом поднялся.
– Нос давно унялся, Екатерина Георгиевна. Мы вас ждем, ужинать не начинаем.
И в конце: «Гера, не могу передать, как мне жаль твою маму. Я едва успела на похороны. Ужасно! Боюсь, ты даже не отыщешь могилу. Хоронили в Нескучном, там за зиму выросло преогромное кладбище».
– Идите на фиг, товарищ майор, – в сырости сарая Катя присела и задумчиво потрогала покойного за ногу. – А сапоги-то – почти мой размер.
– Ах, Венедикт Соломонович, пойдемте, – господин помоложе с опаской глянул на Пашку. – Этот бродяга, кажется, совсем юн. Вряд ли господа большевики успели совратить всех оборванцев города.
– Пойдемте, Герман Олегович, нужно с лошадьми помочь. Павел один может и не справиться.
Глаза у Витки были здоровенные, семитски-черные. Слезы катились, смешивались с дождевыми каплями.
– Сопрет, – заметила Катя, устраиваясь на жестком сиденье. – У парня глаза жиганские, блудливые.
– Шуфрич, чего ждем? – вполголоса спросили с бронеплощадки. – Рассвет скоро.
– Я раскаиваюсь, – сказал Виктор Михайлович, пряча «кольт» за пояс брюк. – Честно. Послушал, как ты с ними разговариваешь, и стыдно стало.
Закупаясь съестным, Пашка старался себя сдерживать. Горло аж перехватывало – так слюни текли. Спокойнее, Павел, два дня продержался, и еще час протерпишь. Мешок за спиной все тяжелел. Чуть ли не пинк…
– Врагов нашли, да?! Выродков? Ублюдков-христопродавцев?! Страну просрали, себя просрали. Детей нерожденных в дерьме топить будете? Хрен с ним, что в кальсонах вшивость развели, – кто у вас в мозгах …
– Я вялая. Два года назад я бы тебе уже горло перегрызла. Точно, стареем мы, товарищ майор. Можно я встану?
– Сперли, значит. Обычное дело при эвакуации. Нам-то что? Что-то не верится, чтобы наша контора, да и ваша тоже, за презренным металлом по «калькам» гонялась. На стол, под мудрые очи начальства, золо…
– Смеетесь, – мальчик попытался неловкими пальцами левой руки убрать падающие на глаза волосы. – Я понимаю, мерзко это выглядит. Сопливый калека бегает, жизнь свою спасает. Вокруг люди понапрасну гиб…
– Да отстань ты с этими поповскими штучками! Ненавижу!
Пашку снова шумно вывернуло. Командирша взяла его за плечо, пихнула к двери. Герман попытался поднять женщину. Маленькое тело выскальзывало из шинели.
– Та меня вже грабили. Каждый раз неможно, – огрызнулась тетка, яростно пробираясь к двери.
– Я сказала – вообще без политики! Не ясно?
– Нет, Герман Олегович, счастье ей куда как сложнее найти. Вот хотя бы рост Екатерины Георгиевны взять…
Мимо промелькнула Катя. Крепко хлопнула девчонку по лицу, задавила визг. Раз – хрипящая девчонка оказалась лежащей животом на колене девушки. Два – на разлохмаченную голову была напялена широченная р…
– Я думаю – какие олухи здесь болтаются, лясы точат? – злобно прошептала тень с весьма узнаваемыми интонациями. – Как пить дать, кто-нибудь из вас от меня дырку во лбу заработает. Я что приказывала?
– Эй, хозяева! Извините, здесь продается славянский шкаф?
Бандит отвернулся от Пашки, вскинул обрез. И тут беглый красноармеец Звиренко совершенно непроизвольно двинул гада чемоданом по затылку. Обрез выпалил, пуля пронизала перегородку, едва не задев боров…
– Заткнулись все! – рявкнула Катя. – Кто пикнет – застрелю не задумываясь. Тетка, кобеля утихомирь! Я животных люблю, пока они тихие. А ну, пошла!
Катя наблюдала с интересом. Оказывается, Витка свой жгучий глаз на прапора положила. Ну и правильно. Олегович у нас с придурью, но человек честный и надежный. Вот если бы он еще собачьи взгляды в спи…
– Не пыльные. Просто древности. Так что ныне потею почти профессионально.
– Я потерплю. Вообще, большое тебе спасибо. Повязку ты наложил просто замечательную. Талант. На доктора тебе нужно выучиться. Ну а пока ты мне о себе расскажи. Краткую биографию, так сказать. Знаешь,…
– Чего вздрагиваешь? Она нас с тобой и без пулемета, того – в бараний рог. В поезде-то, видел? – Пашка многозначительно прищелкнул языком.
– Екатерина Георгиевна, надо бы лошадям дать передохнуть, – нерешительно сказал Пашка. – Да и нам бы дух перевести. Перекурим и по холодку двинем. В темноте, оно даже надежнее будет.
– Грехов на нас, что той пыли, – ласково объяснила Катя. – Уж не обессудь, сестра, что сможем, то с себя ототрем. Одежду принесли, благодарствуем. А теперь посидела бы ты на свежем воздухе. Или за со…
Может, и дойдут. Но не по-товарищески вот так…
Пашка не торопясь, с чувством, поужинал. Сало нарезал тоненько, колбаску шинковал ровненькими кружочками. С наслаждением хрустел луком. Нет, жить можно. Выберемся.
– Я те дам, «попахивает»! Сейчас раздену и одежду отниму, все равно завтра в лагере будешь загорать. Вот мразота гоблинская, а не раскопки. Вы хоть догадались воды принести? Я бы сейчас за горячий ду…
Вита не шевелилась. Коснуться дерева было страшно.
Опять днем отсиживались в зарослях у обширного болота, в котором растворялась крошечная речушка. Герман бродил с винтовкой у заросшей тропки, присматривал за единственным подходом от дороги. Остальны…
– Оставьте ребенка, – прапорщик начал выпрямляться.
– Усатый со своим хлопцем. К дому. Лопаты несут.
– Вместе с гайдамаками пришел. В городе пропадал, на связи, видать. Пронырливый такой, он вашего вроде пацана в лицо знал. Вчера этому проныре ухо отшибли. Встать не мог, а все визжал, чтобы сопляка …
Фольга сама собой скаталась в шарик. Катя шла по бесконечному мосту, катая крошечный мячик между ладонями. Зачем все это было? Зачем мы друг друга убивали? Великий эксперимент. Мороженое «Советское»,…
– Значит, непременно встретимся, – Катя пыталась повязать платок.
– От, заворушилась, – удивился шепелявый.
«Неужто за мной? – ужаснулся Пашка. – Проследили и поезд задержали? Да не генерала же я стрельнул?»
– Ночи ждать глупо. Здесь роща насквозь проплевывается, – решительно сказала Катя. – Лучше рискнуть. Оружие спрячем, я платочек повяжу. Мы же мирные люди. Ты, Герман Олегович, фуражку нацепи. Зря я е…
– Что ж не стрелял, пролетарий? В штаны наложил, железный кулак революции?
– Вот черт, экий этот Пискля неуловимый. Хорошо бы его за жабры взять.
– О, кавалерия целым эскадроном нам прямо в лоб, – прошептал Пашка.
– Ничего, малая. И мы туда рано или поздно попадем. Наших там, Наверху, много. У всех у нас отцы уже там. У Прота вообще все давно ушли. А нам пока время здесь повозиться. О родных будешь вспоминать,…
– Угу, прекрасное, уединенное местечко. Навек в душу западает. Пошли, под какое-нибудь укрытие забьемся и обсудим впечатления.
Герман побежал к коновязи. Ведер оказалось даже два. Лошади фыркали, натягивали поводья, – запах дыма их пугал.
Пока принесли чай, Катя успела слопать полкруга колбасы с хлебом и огурцами. Чай оказался жиденьким и попахивающим веником, зато стаканы были в шикарных серебряных подстаканниках. Витюшу в «Националь…
Катя сидела, закутавшись в шинель. Кое-как выстиранную одежду развесили у костра. Кушала предводительница на редкость вяло, хотя грибной бульон вышел густым и ароматным.
– Да вы не извольте беспокоиться, – вполголоса сказал Федор. – Красные ныне пуганые. Меньше чем батальоном в засаду не садятся. А батальон мы за пять верст учуем. Краснопузые-то у вас в городе шибко …
На следующий день в щель парень уже не забивался. Сидел в зарослях, жевал травинки, вышелушивал в ладонях колоски. Под забором нашелся разросшийся ревень. Пашка налопался мясистых стеблей, желудок на…
– Нужно было травой натереться, – прошипел Герман.
– Да, английские боеприпасы едва ли на проселке попадутся, – согласился Герман. – Павел, а кто она вообще такая?
Сейчас, медленно шагая по улице, носящей истинно малорусское название «Пушкинска», Герман догадывался, что тогда, в сторожке, со всей дури приложился черепом о сложенные в углу ломы и кувалды. Правы …
– Не грусти. Раз мы толком ничего не знаем, значит, надлежит следовать логике. В смысле – выполнить приказ. Прот, ты не обижайся, но я еще раз спрошу: ты точнее не знаешь, зачем я сюда приходила?
– Ты весьма догадливый юноша, – Катя села рядом, кончиками пальцев потрогала лоб.
– Бог милостив, не размокнем. Недосуг сидеть. Отрок Прот, сестра Евдокия тебе плащ принесла. Ступайте-ка за лекарственной травою тотчас же. Матушка-настоятельница опять дышит трудно. К ночи настой до…
– Доступнее изложи, пожалуйста. Не возьмут или лучше, чтобы не взяли?
– Паша прав, – тихо сказала Катя. – Война, потом еще чистки будут. Новое общество себя заново выстраивать начнет, четко на своих и чужих делить. Не впишетесь вы, Герман Олегович.
Виктор Михайлович бесшумно, чтобы не разбудить, прошел к столу, налил себе еще водички. Отправился обратно к окну. Баб высматривает или на звезды любуется? Внизу все еще скрипел граммофон, неразборчи…
– Это пустяки, ложная память. Известный научный факт. Если бы мы в Москве были, я бы тебе весьма обстоятельную книгу на эту тему подарил. У меня есть. В смысле – была, – Герман безнадежно махнул руко…
На тропинке стояли двое господ. У ног их вертелась, возбужденно колотила хвостом приплюснутая собака такса.
– Вы пацана случаем не спутали? Он к Галиции никакого отношения вроде не имеет.
– Что пристал? Быдло, тварь мастеровая. Пальцы с заусенцами, кобель тупой.
– Ему, конечно, спасибо, а как это вообще вышло, что явка накрылась? Ведь насколько я понимаю…
Первое время я думал, что «сундук мертвеца» – это тот самый сундук, который стоит наверху, в комнате капитана.
– Да дед уже у себя в хате в подполе сидит. Старый пень, мать его, революционный подпольщик.
– Да я верю, – пробормотала Катя. – Предчувствия, пророчества, ясновиденье, предсказания, оракулы, книги перемен, то да се. Я, собственно, раньше сталкивалась с разными чудесами. Только доверять им, …
– Так уж ничего и не помнишь? Например, как меня зовут, ты очень даже запомнил. Хутор не помнишь? Как мы взаперти сидели?
– В следующий раз попробуй, – с уверенностью, непонятно откуда взявшейся, согласился с девочкой Герман.
– Похоже на какую-то чеку. На гранатную, например. Вот вы гранату Миллса поминали…
– Я французский дурно знаю. С английским попроще. Бывала я в Королевстве. А за океаном даже пожить пришлось.
– Одень, пожалуйста, что-нибудь. Нужно уходить.
– Мы уж не чаяли вас увидеть, – заметил прапорщик.
– Желающие могут отвернуться и не кушать, – сказала командирша. – Но червяк съедобный, я гарантирую. В азиатских странах на гадюках даже настойки делают. А у нас ужик, практически деликатес…
– Не упустите! Що встали?! – прикрикнул визгливый.
– Сиди уж, ошибка природы, – буркнул господин, забирая кружку. – Чемодан наш цел? То-то. Жри там потише и не мусори.
– Да какая там бомба? Перестраховывается Катька. Может, там у них, где по-шпионски… – Пашка неопределенно покрутил пальцами, показывая куда-то вверх. – А здесь лес. Здесь по-простому.
– Мы не мародеры, – пробормотал прапорщик. – И вообще, вину преступников должен устанавливать военно-полевой суд.
Пашка не удержался, стукнул кулаком по жести. Ага, не нравится?! Думали, сгинула Красная Армия? Вот подождите, лизоблюды генеральские.
– Нет, я Корнилова с Корчагиным перепутал, – признался Виктор Иванович. – Но «кальку» там действительно подредактировали. Ульянов, который Ленин, был убит. Удачное покушение. Как раз в начале нашего …
С дороги с опозданием затарахтел пулемет. Строчки шли выше – пулеметчик боялся задеть своих. Уцелевшие всадники выскочили на дорогу. Там вдруг захлопали выстрелы. Ага, «засадный полк» в дело вступил.…
– Ох, дивися, задаст тобі Мотя, – усмехнулся старший, поправляя папаху.
Пашка понимал, что нужно драпать, попятился было задом к окну, но больше ничего сделать не успел.
– Суровый какой, – девушка надула и так припухлые губки. – Коммунист, да? Ну иди, раз нравлюсь, – рыжая бесстыдница окончательно повернулась на спину.
– Та бачу, – усатый бандит ловко взмахнул карабином, двинул так и не успевшего выпрямиться прапорщика прикладом в живот.
– Ты сама-то как? – осторожно поинтересовался майор.
– Да, попахивает от вас, – озадаченно признал Пашка.
– Предлагаю до темноты передохнуть тут, укрывшись на опушке. Засветло шастать на виду у селян неблагоразумно. Полагаю, наши вольные стрелки были не последними в здешних миролюбивых местах.
Дверь корчмы распахнулась, на крыльцо высунулся гайдамак. Увидел лежащих у ворот, дернулся назад… Не успел, стукнул выстрел. Гайдамак с простреленной головой сполз по косяку, наличник забрызгала густ…
– Ах, бешанна гадюка, – заорал кто-то из бандитов. Грохнул винтовочный выстрел.
– Она ребенок. Русское православие не слишком пострадает, если девочка поживет какое-то время при обители. Полагаю, я смогу убедить местное начальство. Грошей оставим, на молитвы во здравие и на кашу…
– Доброго дня, дідусь, – заулыбался Пашка. – Це Остроуховка буде, чи ни?
– А что конкретно стряслось? – осторожно поинтересовалась Катя.
– Знаешь, Павел, там осматриваться не очень-то хочется. Там воняет, так что… – пробубнил Герман.
Герман вынул из кармана очки, посмотрел на просвет. Серп луны насмешливо подмигнул сквозь треснувшее стекло. Прапорщик зачем-то протер очки, сунул обратно в карман шинели. Как там Она сказала? «Вы, в…
– В левую часть дома не ходите. Там мертвецы. Много. И поосторожнее. Недобитки гайдамацкие тоже могут засесть.
– Ты только, ваше благородие, не вздумай меня бутылкой по кумполу угостить. Только разозлюсь. Башка у меня крепкая.
Большие горячие руки вдруг легли на плечи, прижали к креслу.
Женщин, соблюдая предосторожности, нагнали у кукурузного поля. Хуторянки поспешно трусили по пыльной дороге, временами испуганно оглядываясь. Катя сразу отвела свою команду поглубже в кукурузу.
– Так, – пробурчала Катя, – давай-ка домываться в темпе.
– Думаете, я золото выковыряла и деру дала? Да пропади пропадом это золото гнойное.
– Ну, уж вы тогда рубаху мою возьмите с документами, – жалобно сказал Пашка. – И дозвольте белье выжать. Нехорошо так идти.
Пашка всхлипнул, подобрал карабин и побрел к лошадям.
– Что ж вы так, ваше благородие? – пробормотал Пашка. – Такой видный господин, образованный, и на́ тебе, помочь барышне не мог.
Герман чуть не свалился в помойную яму. Посмотрел на пожухшие картофельные очистки. Может, тот еврейчик и выносил. Сказал ему отец, мальчик взял ведро с помоями и понес. Уши были, слышал…
– Вот именно, – поддержал Пашка. – Ты сама-то…
– То-то я смотрю – лошади беспокоятся. Витке лучше не ходить?
– Так шустрый попался, – с досадой прошептал Пашка. – Но третьим патроном я бы его точно положил. Вы, Катерина Георгиевна, что хотите, делайте, но не дело меня при лошадях оставлять. Там и наш попови…
Прот смотрел не на дерево. Не сводил взгляда с командирши. На нее действительно стоило смотреть. Катя сияла, даже крошечные морщинки на лбу сейчас разгладились. Лицо стало совсем юным, моложе, чем у …
– При чем здесь умывальники? Я доводом стал, – печально сказал Прот. – Меня все найти хотят. Или убить. Меня теперь от Белгорода до Екатеринослава ищут. Я – аргумент. Используют, потом выбросят. Ваш …
– Понятно, – поручик одобрительно посмотрел на артиллерийские эмблемы. – Батареец?
– Сдохла, чи що? – Голос был озадаченный, шепелявый.
Оконце было в торце галереи. Чудный вид на грязный двор, на распахнутые монастырские ворота. В грязи лежали двое – кажется, инвалид-сторож и еще кто-то незнакомый, в нарядных синих чикчирах. За углов…
– Уж не знаю, как и сказать. Лишними подробностями грузить вас не хочется. Давайте скажем так – нас могут опередить.
Герман вытер потную руку о китель, снова взял гранату. Ну, товарищ Катерина, что же вы?
– Ваше высокоблагородие, уйдите от греха, – орал внизу кто-то из дроздовцев.
С листвы все капало. Катя шла между деревьев, стараясь огибать кустарник, но галифе все равно промокли выше колен. Пахло грибами, осенью и неуютной ночевкой. Нет, нужно в город двигать.
Герман кивнул, полируя масляной тряпочкой затворную раму.
Писем Герман уже не ждал. Неуверенные попытки выбраться в Москву не удались – то дорога была перерезана какими-то невнятными повстанцами, то под Люботином некий таинственный Киквидзе вел бой с немцам…
С сорочкой Катя не мудрствовала, отобрала серую мужскую, вроде бы не слишком просторную. С сапогами пришлось повозиться, – хуторские бабы запаслись обувью впрок, видать по случаю. Катя подобрала пару…
– А ты, Павел, иди. Наверняка где-нибудь поблизости сочувствующие найдутся. Насыпят борща с верхом. Мяса-то награбленного не жалко, самогона реквизированного – хоть залейся. Для того революцию и дела…
– Не сильно-то и ворушилась, – шепелявый цыкнул сквозь широкую щербину в зубах.
– Вот скотина, сейчас меня прямо глазами обрюхатит. И, между прочим, совершенно несимпатичная, прямо сказать, свинячья рожа. Не знаю, как вы, Виктор Михайлович, а я начинаю красным симпатизировать.
– Да ладно тебе, – пробормотал Герман. – Пошли отсюда, пока совсем с ума не сошли.
Герман испугался, что стиснул гранату так, что вот-вот сомнется жестяной корпус. Все тихо. Просто лежат еще два трупа. Чуть взволнованные кони переступают на месте. Катя уже исчезла.
– От добровольцев. Там у них в штабе кто-то из хохлов сидит, стучит. Точно навел. Только забыл шепнуть, что и вы там будете.
– Екатерина Георгиевна, – пробормотал Прот, поднимая голову и прижимая мокрую тряпку, – пожалуйста, не нужно…
– Да то скорее не хутор. Похоже на жидовские выселки. Вон и корчма стоит. Тут так бывает – жида в село не пустят, так те поблизости окопаются. Где один, там, понятно, и еще с десяток. Цепкое племя.
Сориентировавшись по повороту дороги, Катя выставила часового на опушке и объявила привал. День тянулся мрачный и серый, над болотом плыла пелена дождя, но все равно благоразумнее дождаться сумерек. …
– Понимаю, – начальник отдела вертел в пальцах красивый, кем-то подаренный карандаш. – Теперь ты меня послушай. Приказ спущен с самого верху. Идете в начало двадцатых годов. Срочно. С коррекцией даты…
Герман со злорадством увидел на лице амазонки крайнее изумление. Оказывается, наша Катенька тоже глуповато рот умеет разевать.
– Виноват! – Виктор Михайлович поспешно затушил сигару. – Потом додымлю. Может, еще чаю, Катенька?
– Действительно. Если верить этому приказу, тебя добрая треть Добрармии ловит, – Герман помахал бумагой. – Я одного не понимаю, – меня тебе в сопровождающие определили, потом спохватились и вслед кин…
– Первопрестольная мне всегда нравилась, – прошептала сестра Ольга. – Гуляют у вас ошалело, ни себя, ни других не щадят, – монахиня резко встала, ударившись коленом о грубую опору стола, чуть слышно …
– А это, Катенька, я сказать при всем желании не могу. Не знаю. У нас в структуре, в отличие от вашего демократического «К», каждый оперативник исключительно своим делом занимается.
В кратком свирепом рычании Герман с опозданием опознал голос Кати. Лошади дернулись, вороной поручика попятился от брички. Одновременно послышался звук падения человеческого тела. Металлически клацну…
– Не «фу», а настоящий, полноценный клад. 16 июня здешнего 1919 года из города были эвакуированы ценности госбанка. Вывозились в Полтаву. До места назначения добрались только ящики с ценными бумагами…
Пакет с апельсинами Катя отдала дежурному на КПП.
– Что? – прапорщик от неожиданности отпрянул.
Вита побрела к лошадям. Катя вздохнула и сплюнула на узловатый корень сосны. Не только с противником надлежит быть жесткой и последовательной. О, боги, как же легко, когда одна работаешь. Ведь были ж…
Катя навалилась на другую половину ворот, рядом с сопящим ключарем. Старик все косился на лакированную кобуру «маузера».
Действительно, в последнее время девчонка старалась изъясняться исключительно на замысловатом суржике.
– Пасти позакройте! – скомандовал всадник. – На голос стреляемо! От же свиняче племя. А ну, хлопцы, дивися…
– Всё, будешь жить, – удовлетворенно заявила Катя. – Шинель накинь, смотреть ведь страшно.
– Давай, давай… ох, какой же вы зверь, товарищ Антоний…
– Чулки – вещь нестойкая, по опыту знаю. Помада не подошла? Или принципиально косметикой не пользуемся?
– Дальше все чин-чином. В номера, то есть в гостиницу. Здесь есть одна приличная, рекомендовали обратиться туда.
– Знаешь, ты не прибедняйся. Пальнуть тебе вполне по силам. Тебе бы чуть побольше уверенности да лишних движений перестать бояться. Не сахарный, не развалишься.
Пашка мужественно прошел мимо съестных рядов. Нюхать копченую колбаску да соленые огурчики было рано. Для начала следовало разменять сотню. У подозрительных селян менять деньги было опрометчиво. Выгл…
– Товарищи, я из хозвзвода. Есть тут кто?
– Фен, что ли? У них «нэма». Там у них бедно. Полторы расчески, и помазок облезлый. И самого брадобрея на предмет педикулеза проверить не мешало бы.
– Щас, ваше высокоблагородие, – наводчик припал к прицелу.
– Понятно, хозяина мы порешили и борщ его по-хамски жрем, даже руки не помыв, – Катя придвинула себе миску, кивнула, приглашая мальчика. – Уж как хозяин, видать, мучался, когда мы в погребе прохлажда…
В дверь коротко стукнули и тут же распахнули.
– Пять дней назад пришло к нам одно частное письмецо. Из швейцарской конторы, которая ведет финансово-юридические делишки еще с ветхозаветных времен. Датировано 6 марта 1953 года. Знаменательный тогд…
– Ну и хватит глаза портить, – Катя натянула пиджак на голову, глухо пробурчала: – В нашем случае, что на разъезд напороться, что на нечистого, – один фиг. Пулемет для мебели таскаем, и «маузер» у ме…
– Ясно. С чего академическая дискуссия вспыхнула?
Прот, отрезанный ломоть, пребывал в заботах. То сидел у страдающей матушки Виринеи, то ковылял в село с поручениями, то лечебные отвары готовил. У одной из сестер обострился застарелый бронхит, и мал…
– Не волнуйся, – мягко сказала Катя. – Ему тоже неспокойно. Просто коснись. Я бы коснулась первой, но тогда вы не прочувствуете.
Пашка ухватился за впавший живот и тихонько заныл сквозь зубы. Жрать хотелось невыносимо. Сейчас бы навернуть котелок пшенки. Со шкварками. И с хлебушком свежим. Запить сладким чаем, таким, чтобы лож…
Катя скорчилась на дне. Осторожно подкапывала лезвием штыка, прощупывала пальцами песок. Герман туповато размышлял – почему на такие аристократические ручки перчатки натягивают исключительно для того…
– Ну? – Катя в принципе знала, о чем пойдет разговор.
– Ну, наша-то спокойна, – Пашка тайком кивнул на сидящую в седле предводительницу. – Лесничиха она, что ли? Ты заметил, у нее глаза цветом точь-в-точь как мох, когда на него солнцем брызнет. Ничего, …
– Да я не к тому, – с явной обидой сказал Прот. – Вита без куска не останется. Работа найдется. Мне и по травам, и в свечной мастерской послушание выйдет. Потом или в богадельню при епархии, или… Там…
– Да слишком долго, – с тоской сказал прапорщик. – Вдруг что-то…
– Воистину, золотой был человек хозяин. Во всех смыслах. И пришли какие-то кизюки мизерные, зарезали ни за что ни про что, – майор неодобрительно посмотрел на труп. – Нет, нехорошие люди эти гетманцы…
– Ни, то не Козел, – прошептал дезертир. – Он усех из вагонов выгоняет, а потом трясет.
– Попробуй мне веревку развязать. Или перегрызть. Зубы у тебя для пролетария очень неплохие.
– Екатерина Георгиевна, – Герман старался говорить разборчиво – от Кати шло такое амбре, что глаза слезились, – Екатерина Георгиевна, пойдемте отсюда. К дьяволу это золото. У нас его с таким запахом …
Предводительница сидела на корточках, терла тряпочкой лицо Прота. Мальчик фыркал, морщился – сивухой шибало крепко.
– Так и знал, что без тебя там не обошлось. Ну как, в себя пришла, акклиматизировалась? Здесь уже два шага осталось, дух переведем, переоденемся.
– Крутой, – согласилась девушка. – Грызться будем. Ну, мне ведь вернуться нужно, и ему тоже. Столкуемся как-нибудь.
– Ты считаешь, пора? – Катя осторожно повалилась на бок. При соприкосновении с полом голова не развалилась, что, если судить по ужасающим вчерашним ощущениям, было странно и удивительно. Онемел череп…
– Та ми швидко, – пообещал Пашка. – Суспільство, отже, чекає?
Катя и Александр Александрович сидели в комнате отдыха, пили чай с лимонными вафлями.
– Майор, если ты думаешь, что мне что-то стало понятнее, то фига с два. Не темни.
– Та точно, вид паровоза третий. Хлопцы готовы. Начинать прикажете?
Прапорщик молча кивнул и принялся вдевать сапог в непослушное стремя.
– Куда ехать-то? – поинтересовался Пашка.
Тут по вагону ударил пулемет. Сыпались стекла, безнадежно вопили, не слыша себя, десятки людей.
– Классно, – Катя покачала высыхающей головой. – А я вот рыбами увлекаюсь, да все времени не хватает.
– Уф! – Катя вытерлась чистым рушником и перехватила взгляд мальчика. – Эй, Первый, тебе сколько годков? Сдурел, что ли, так смотреть? Чему вас в монастырях учат? Рожу отверни. Блин, ни на кого понад…
Щелчок револьвера растворился в пулеметном треске. Офицер пошатнулся, на дальнейшее Пашка не смотрел. Скатился к пожарной лестнице, обдирая ладони, заскользил вниз.
В голове вагона вновь застучали выстрелы. Завопил раненый. С другой стороны затопали сапоги, к центру вагона упорно ломились налетчики.
– Бросай оружие! – Герман не раздумывая рывком вскинулся на ноги.
– Ты ему палец отстрелил. Снайпер ты потрясный, факт, – в каждой руке Кати было по револьверу, взгляд напряженно оббегал двор. – С рогаткой бы тренировался на досуге.
– То есть?! – обозлился Герман. – Почему нельзя их снова отыскать? Или хотите сказать, дождь все дело испортил?
Земная твердь знакомо ударила по подошвам, Катя покачнулась и выпрямилась. Товарищ майор на ногах не удержался и сейчас поднимался с четверенек.
– Кто сказал, что идем без легенды и без прикрытия? Все будет: оружие, деньги, документы, свежайшие данные по оперативной обстановке. Придем и возьмем как на блюдечке. И легенда имеется. В общих черт…
– Фигня какая-то. Сериал «Искатели», 286-я серия. Врете, товарищ майор.
– Не нужно, – на погон легла легкая ладонь. А, Прот.
Исчезла, оставив карабин. Герман прилег, потрогал приклад. Пахнет оружием. И другой запах мнился – кожи, пыли, дубовой горечи, пота конского и человеческого, аромат разгоряченной юной женщины. Так па…
– Вот бисова ведьма, – бандит в папахе пытался стряхнуть со своего карабина монахиню.
Плешивый оставил барышню, пошел участвовать в диспуте. Пашка подавил желание высунуться, посмотреть на девушку. Уж очень хотелось еще раз глянуть на редкостные, золотистого оттенка, волосы. Ну и на в…
– Он рядом с тобой спал. Потом драпануть пытался, да его этот куркуль Петро зацапал. За пацана две тысячи «николаевскими» обещали.
Своей долей юный большевик избрал три слитка и теперь примеривался, как будет тащить более чем двухпудовый вес.
– Север-то у карты срезан, – глубокомысленно заметил Пашка, склонившийся над измятым листом.
– Да оставь же меня, бессовестный негодяй!
– Нет, – кратко сказала Катя, швырнула опустевший бидон в глубь корчмы. – Пошли, прапор.
– Стоп! – срываясь на визг, приказал невидимый бандитский предводитель. – Тут они. Чернявок и мальчика – ну из вагона!
– Ой, прибирите тварюку! – мужик попытался отбрыкнуться сапогом.