В кратком свирепом рычании Герман с опозданием опознал голос Кати. Лошади дернулись, вороной поручика попятился от брички. Одновременно послышался звук падения человеческого тела. Металлически клацнуло. Пока машинально присевший Герман пытался вспомнить, на что именно похож этот короткий лязг, «Льюис» выдал первую очередь.
– Ах, Венедикт Соломонович, пойдемте, – господин помоложе с опаской глянул на Пашку. – Этот бродяга, кажется, совсем юн. Вряд ли господа большевики успели совратить всех оборванцев города.
– Пойдем Екатерине Георгиевне доложим. Может, разумнее вообще ночи подождать?
– Я пробовала. Не нравится. Мне вообще не нравится, когда меня вяжут.
– Из вагонов не выходить! Проверка документов. Честным громадянам та громадянкам нема чого хвилюватися. Никаких грабежей та насильств допущене не буде.
– Я в иной ипостаси дальше двинусь. Надоело стрелять, – Катя окинула взглядом команду. – Что за уныние? План имеется. Выполнять творчески, но без фантастических завихрений. Справитесь. Паш, я тебя убедительно прошу подумать о мирной жизни. Организация регулярной физзарядки, бега трусцой и иных атлетических развлечений – достойнейшее дело. И пролетариату явная помощь, и загнивающий капитализм не найдет что возразить. Вита – ты, пожалуйста, на себе сосредоточься. Ты девушка деятельная, посему вековые обиды отстрани и займись личными делами. Только и их не форсируй. Чинно, аккуратно…