Все цитаты из книги «Сталин против рептилоидов»
– Захлопнись, сявка, – отозвался великан, и они пошли к аптеке.
«Господи, – с грустью думал Вилько глядя на пришедших, – опять налёт, вот тебе Авдотья и весь Кавказ. Когда уж советская власть с ними разберётся».
– Иссспугать меня решила, шшшваль, – зашипел уполномоченный, увидав пистолетик. – Вот этим вот? Умел бы смеяться – смеялссся бы.
– А тут вам чего надо? У нас тут пролетариат и комсомольцы живут, жиганов нету. – Произнёс Ярохин.
– Ага-ага, пользовать бабу, он говорит: Брей их Ибрагимка, совсем брей. Не любил он волосы… когда они, волосы, на бабах. Даже когда совсем их мала-мала.
– Никого он, вроде, не приводил, – зачем-то начал врать Яшка Спортсмен, а врал он плохо, неуверенно.
– Чего орать-то, – сказал товарищ Тыжных, забрал со стола фуражку и пошёл к выходу.
– What's the matter, young man? I go to my room. – Надменно произнесла Ракель Самуиловна.
– Да давай ты уже, подыхай, чё ты рогатишься-то, подыхай, надоел уже стоять тут. Чё ты долгий такой, я ж тебе до сердца сразу достал.
– Анацефалы вы, – сухо сказал товарищ Толмачёв, вешая шашку обратно на гвоздь, – не придёт он сюда. Дураков в КРО не берут. И уж точно не придёт когда узнает, что вы Эгунда убили. Он после этого вооб…
И из него, поигрывая брелоком на серебряной цепочке, вылез гражданин с жёлтым лицом. Размял затёкшие ноги, потянулся и пошёл не торопясь в здание. Настроение у желтолицего человека было прекрасное. О…
– А я, может, и не сравнивал вас с ней, хотя будь вы коровой, были бы ейной родной сестрой и тоже бы по крышам курятников скакали бы.
– Вася, ну ты ж видел какие они, чисто колчаковцы.
Куйбышев, ещё один деятель, которого Толмачёв не любил. А Ежов врал, Владимир Николаевич знал, что Ежов связался с местными гомосексуалистами, и из ревности одного из них покалечил, способом каким по…
– Да рассказывать особо и нечего, и подробностей особых не было, – Начала вспоминать товарищ Незабудка.
– И как мы эту падлу найдём в этом тумане? Сюртук её мама.
– Что это за дрянь? – Наконец не выдержал товарищ Буханкин.
– Дворником? – Хрущёв осёкся. – Как дворником, я ж партработник? Я ж с вами на Царицынских фронтах…. Я…
Ракель Самуиловну усадили за стол, но чувствовала она себя странно, не то выставочным экземпляром, не то высокородной принцессой.
– Понимаете, товарищ Тыжных, – говорила она, заливаясь краской, – женский туалет, черт его дери, устроен таким образом, что нужно отстегнуть все чулки, чтобы снять панталоны.
Всё вроде прекрасно, и мускулистая широкая грудь, и живот не брюхо, и ноги – столбы, заметьте, без варикозных расширений, но всё не то, всё не то! Что-то непонятное было в нём, другое, да и на груди,…
Товарищ Андреев забрал у Сталина фуражку, и Иосиф Виссарионович отварил дверь, вошёл в комнату без окон, где за маленьким столом, под лампой, сидели три человека. Перед ними стояли стаканы с крепким …
– А я знаю место ещё лучше, прямо здесь, в Москве, в РабФаковской общаге, там мои друзья живут с которыми я учусь. У них там кровати с простынями!
Товарищ Незабудка взяла оружие и, поджав губы, пошла в уборную, переступая через трупы аккуратненько. Свирид пошёл с ней, и встал рядом с дверью.
– Не знаю, товарищи, сейчас я на стороне Зиновьева, он считает меня полезным, а Троцкий меня считает бездарью. В общем, я пока в безопасности. И думаю уйти на государственную службу.
– Товарищ Ибрагим, ответьте, как эта женщина убила нашего товарища?
– Как всегда, они. Так, что оружие нам понадобится много. – Произнёс Сорокин. – Товарищ Сталин, вы должны быть готовы, к этой войне, надрывает жилы, но постройте заводы. Нам нужны тысячи заводов.
– Да хватит уже, – вдруг заорал Буханкин. – Ты чего, Тыжных, рехнулся что ли, чего ты к ней пристал…
– Свирид, вчера уже убили одного мальчика, из-за меня. – Наконец заговорила Ракель Самуиловна, – я терпела, хотя всё время хотелось плакать.
– Да, неужели? – Не поверила красавица. – Будь он таким, он охранял бы меня, ведь вы вроде как мои телохранители, а он вместо моего тела собирается охранять это дряблое авто. Ну что ж, так тому и быт…
– Товарищи, ну какие у неё вши, – уверял нэпман, – говорю же, женщина чистый мармелад. Для форса брила, для красоты.
– Сообщим из безопасного места. Собирайтесь.
Тем временем все МУРовцы уже вошли в комнату.
– Я отойду, – обещал Свирид. – Но не далеко.
Теперь выстрелы звучали по-другому, это брюнет пришёл в себя и, не влезая на перрон два раза выстрелил в конопатого из своей крутой «берреты 1915». Обе пули попали в цель. В бедро и в рёбра справа.
– Жабрей? – Сталин выпустил клуб дыма. – Что за жабрей, это фамилия ящера?
– Ну чё, нэпман, дело крутится, лавёха мутится, а?
– Как выяснилось, он был из семьи Зиновьева, семья решила устроить ей показательную экзекуцию, но товарищ Артузов и Эгунд, предоставили этой проститутке охрану.
– Ракель, Ракель! – Обрадовался Ибрагим. – Точно и по отцу он её звал, по Шамилю. Рахиля дочь Шамиля.
Он положил трубку. Ничего страшного не произошло. На другой результат он особо и не рассчитывал. Все знали, что Григорий Евсеевич очень трепетно относится к своему покою. Недаром его называли красным…
– Я товарищ Толмачёв, – сказал Владимир Николаевич, подходя ближе.
– По поводу проститутки, что замочила Пильтуса.
– Не забудем, – обещал товарищ Эгунд, – и ещё я дам вам мой автомобиль, он старый, но очень надёжный. У вас будет личное авто, товарищ Незабудка, с личной охраной и шофёром. Как у комиссара СовНарКом…
Они отошли с улицы за угол, она вытащила из баула револьвер, и совсем не стесняясь Свирида, задрала подол и спрятала револьвер в свой широкий пояс для чулок. Револьвер, как ни странно, очень удобно л…
Что ж, информация у него была, нужно было теперь организовать осмотр этих гражданок. Для этого ему нужна была оперативная группа и шофёр Ибрагим, который должен был опознать убийцу. Он готов был уже …
– Дайте два до Ярославля. – Сказал он и кассирша выдала ему два билета.
Толмачёв загляну в лист и обнаружил там шесть пунктов. Да, в Москве проживало шесть женщин с Именем Ракель Самуиловна и в нужном возрасте. Шиленгир, Фифель, Ковалёва, Незабудка, Брусис и Верейко.
– Товарищ Ягода, так как мне вас воспринимать, просто как коллегу или… как члена нашего коллектива? Мы с вами единое целое или вы сами по себе? Генрих Григорьевич, я вас не слышу, это проблемы со свя…
– Какого ещё бобра? – не понял Арнольд и нахмурился.
Как нарочно они садятся рядом с открытым окном и что есть мочи просто орут в него. Словно пытаясь досадить человеку, который за двое суток проспал всего пять часов и сейчас хочет ещё поспать.
– Да неее… Какой она! Та была ух какая, огонь, а эта разве огонь, рыба какая то, – отвечал Ибрагим.
Товарищ Тыжных привёз Ракель Самуиловну на пять минут раньше, чем приехал товарищ Жирный со своими людьми.
– Попробуй, комод ты говорящий, – не испугался Чапа, и в руке его сверкнул нож, финский, заточки бритвенной, – давай, рискни, я ливер тебе прямо тут на бордюр выпущу.
В пустом, из-за раннего утра, холле шикарной гостиницы «Метрополь» их не ждали.
Слова и тон товарища Артузова безусловно польстили красавице, но говорить, что за ней числилось не три, а пять терактов, она не стала. Скромно промолчав, только вздохнула, товарищ Незабудка устала, к…
Ракель Самуиловна Незабудка была подстать своей фамилии. Уж если какой мужчина поэтического склада характера её видел, так не забывал долго.
– Посмотри по книгам регистрации, прописку в городе, Ракель Самуиловна, возраст двадцать пять – тридцать пять лет. Фамилия неизвестна. Я знаю, что без фамилии будет долго, ищите.
– Вы чего бедокурите, товарищ? – Спросил Андрей Кондратович раненого. – Чего к женщине пристали, чего вам надо от неё?
Телефон, это мерзкое изобретение, просто не затыкался. Дребезжал и дребезжал. Товарищ Толмачёв наглухо закрыл уши перепонкой, но звон этого адского агрегата проникал в мозг, через стол, через пол, че…
– Вайнер Леонид Яковлевич. – Сказал Фрунзе и замолчал.
А его напарник Свирид Тыжных из села Пищалкино, Тверской губернии был младше Арнольда на год, и дедуктивного метода не знал вовсе, зато вовсю поучаствовал в войне. Ушёл в Красную армию ещё в шестнадц…
«Господи, – вспомнила Бога марксистка Ракель Самуиловна, – что со мной, неужто отравили меня, но чем? Но когда?»
Они прошли по коридору мимо горой лежащего Жирного и привалившегося на стену Мадьяра.
– Да накалякаю что-нибудь, всё равно он читать не будет.
И они пошли в дом, хотя товарищу Незабудке вовсе не хотелось заходить в него.
– А этих, что, оставим? – Спросил старший милиционер.
Он снял фуражку, стоял хмурый и серьёзный. В заношенной кожанке сбитых до белизны на сгибах сапогах. В одной руке фуражка в другой «наган». Он старался не смотреть на тело Ракель Самуиловны, которое …
– А с неё спроса нет, она женщина, а ты? Ты партиец, боец Перовой конной, КРОковец, а послушаешь тебя, и разве о тебе сейчас такое скажешь? Нет, не скажешь. Ведёшь себя как деклассированный элемент. …
– Может и лучше, да вот только сидеть я должен возле вас. – Бурчал Свирид. – И дёготь это ваш пить, даже не зная почём его хлебаю.
– Обожаю политически грамотных женщин, – произнёс товарищ Пильтус, улыбаясь, – это добавляет остроты в половой полемике. И, кстати, каковы у вас расценки, почём, как говорится, просите за кило?
– Говорю вам, открывайте, запираться бессмысленно, мы выломаем дверь. – Товарищ Аджания был готов на всё. Выломал бы.
– Ничего, потерпишшшшь, терпеть недолго осталосссс.
– Не так уж в городе много машин, приметно.
– Товарищи, – крикнул в коридор Эгунд. – Идите сюда.
– Сыновья – это хорошо, а вот дочек тоже надо парочку. Да будут ещё у тебя девки-то, какие твои годы, молодая ещё. А мальцов двое – это хорошо, главное, чтобы войны какой опять не случилось, тогда и …
– Кстати, как начнёте очищать страну, очищайте сразу во всех направлениях, начинайте с армии и партии, но и госаппарат не забывайте. – Сказал Бердяев.
– Ах, вот как, понятно… Хорошее определение, верное, но вот в одном вы не правы, товарищ…
– Уже не так и рано. – Говорила красавица. – Итак: деньги у нас есть. Оружие есть. Нам нужно сменить одежду. И документы. Особенно вам нужна новая одежда.
– Сейчас напишу. Не забуду, никогда не забуду, – клялся Хрущёв.
При каждом его слове, снова и снова, из пасти вырывался чёрный, тонкий жгут, раздвоенный на конце, и тут же нырял в пасть обратно. Он поднял руку, и рука его была уже не рука, а лапа, с четырьмя паль…
– Дверь товарищу Ракель Самуиловне открой, – напомнил ему уполномоченный, но товарищ Незабудка уже сама открыла дверь, и вышла в кромешную темноту.
– А вы знаете, товарищ Тыжных, что вы нравитесь Валентине.
– Хорошо. Хорошо, что татарин с этими дураками не поехал, а то кто бы убийцу потом опознавал бы.
– Ты держись, Иосиф, наверное, ты скоро один останешься, из ленинской гвардии, из людей, я имею ввиду, остальные старики будут жабреи. Так что вся надежда на тебя. Только на тебя. – Дзержинский крепк…
– Вот была у нас такая корова одна в деревне, дура однорогая, хозяин её Падлой звал, вот всё она упрямствовать любила, вот что б всегда всё по её было. – Назидательно отвечал Тыжных. – Так её паровоз…
– Чапа, пёс, не вздумай покупать морфий, – не успокаивался в своём авто Ефрем.
– Пилькус, уполномоченный по закупкам табака Мосгорторга.
– Да выдавать то выдавал, да мы их ещё в зиму на портянки извели, так что спи так.
Раньше, когда царствовала золотая семья, таким, как Эфраим Маркович, приходилось жить за чертой оседлости, в нищете, и довольствоваться тем, что ему разрешали просто жить, без какого либо права размн…
– Она говорила, что не в мягком за восемь дней с ума сойдёт.
– Член ВКПб с шестнадцатого года, билет у меня дома. – Отвечала товарищ Незабудка.
А её задело, и в самом деле, мальчишка был прав, она совсем позабыла искусство конспирации. Мальчишка?! Да он сейчас и выглядел как противный, конопатый мальчишка, улыбался во весь рот, вот-вот дразн…
– Рассказали мне кое-что о гидравлических прессах. А что вы знаете о гидравлических прессах, товарищ Андреев?
– Товарищи, я уже довёл до сведения товарищей Артузова и Эгунда, что их действия были ошибочными. Но они объясняли это тем, что хотели выяснить, из какой семьи был жабрей. И для этого им нужна была э…
– Непонятно, – Тыжных смотрел на неё и хмурился даже, – зачем с поезда тогда слезали?
– Поедемте ко мне, вы не пожалеете, у меня есть водка и кокаин, – продолжал штурм товарищ уполномоченный, доставая и ставя на стол перед красавицей не маленькую склянку из жёлтого стекла с белым поро…
«Что ты несёшь, глупец, скажи честно, что не справился, и мы поможем, возьмём на себя ритуал возмездия».
– Толмачёв. – Он, честно говоря, обрадовался, услышав в трубке голос Жирного, а не какого-то разгневанного соратника по борьбе. – Ну? Есть результаты? Так. Говори, записываю. Незабудка. Незабудка, хо…
– Товарищ, Арнольд, скажите этому… чтобы остановил авто, я выйду. Сама доберусь, и что он хам, и с таким хамством ему лучше в хлеву у себя сидеть, а не в органах работать. «Нехай»! Ну, вы слышали! – …
– Какой ещё лысый монгол, – совсем запутался молодой оперативник, – товарищи, гражданка Незабудка никакими бобрами не торгует, она вообще к мехам никакого отношения не имеет. И к монголам тоже.
– И вам не кашлять, – произнёс Васька, подозрительно оглядывая пришедших.
– Извините, что заставил ждать, товарищи, – сказал Сталин, здороваясь за руку со всеми присутствующими и садясь на свободный стул.
– Товарищ Арнольд, передайте этому, как его там… шофёру, что мне домой, пока, не нужно, а нужно мне в Бобров переулок, к модистке.
– Есть ехать в Киргизию, – мрачно согласился Ежов.
– Огонь велся отсюда, шесть выстрелов, – продолжал Секачёв, – очень точно стреляли. Мы отсмотрели всё: ни одной дырки в стенах и потолке. Видимо тут кто-то ещё был, уходил к чёрному ходу, на лестнице…
Васька Ярохин и Яшка по прозвищу Спортсмен были удивлены, когда дверь широко распахнулась, и на пороге комнаты появился высокий брюнет с серыми глазами. Был он без фуражки и без знаков различия, но н…
И упал на пол рядом с товарищем Арнольдом.
– Она, шалава. Она товарища Пильтуса хлопнула.
– Да ты чё, Фельдшер, я ж просто так, шуткую, тут все свои. – Объяснял Чапа. – Встретились люди, все друг друга знают, можно ведь пошутить.
– Ну чего ты, чего ждёшь то корова ты однорогая? Уезжай.
– Я просто с тобой хотел пойти, я тоже не сдал. А куда поедете? – Спросил Яшка.
– А зачем вам знать? То дело оперативников, а вы секретарь.
– Толмачёв. Да, Григорий Евсеевич, именно так. Вопрос под контролем. Им занимаюсь я, лично я. Я понимаю, Григорий Евсеевич. Я предпринимаю всё возможное. Нет, дополнительные ресурсы не требуются, это…
– У меня нет больше денег. – Вилько молитвенно сложил руки. – Клянусь мировой революцией!
Он положил трубку и откинулся на спинку стула. Стал тщательно вытирать рукой лысую голову и жмурился, словно получал от этого удовольствие.
– Куда, куда вы попрыгали, мерены вы вислозадые. Стоять, я сказал.
– Никак он не хотел прощаться, – отвечала товарищ Незабудка. – Ему всё было мало.
Шалва Семёнович Аджания приехал из Тифлиса совсем недавно, три месяца назад, чтобы познакомиться со своим руководителем, товарищем Толмачёвым и уже отсюда, из Москвы, поехать с ним на место его новог…
– Троцкий не даст ему, – отвечал Феликс Эдмундович почти беспечно. – Ты, Миша, лучше подумай о том, чтобы Троцкий тебя не съел. Ты ж последний в РВС из наших.
– Идите, и будьте внимательны, товарищи. – Сказал товарищ Артузов.
И не смогли нанести ей серьёзного вреда и двое её сыновей двенадцати и семи лет. В общем, несмотря ни на что грудь товарища Незабудки определённо была её выдающейся частью. Причём выдавалась она не с…
– Моя фамилия Аджания, я и мои люди из МУРа, – он достал удостоверение.
– Ну, попробуй, как говорили испанские рыцари во время реконкисты, чем больше мавров, тем больше добычи. Иди ко мне, мой татарский храбрец, ты уже решил, в какой мечети тебя будут отпевать?
– Говори, Николай Александрович, – поддержал Бердяева Сорокин.
– Самая чистая во всём общежитии, вам будет сладко спать на ней. Сильно только не пачкайте.
– Кошка драная? Змея? А ну пошёл в машину, – уже не шептала Ракель Самуиловна. И указывала на дверь пальцем. – Вон! Вон отсюда! Ждите меня в машине! Товарищ Тыжных!
– Андрей Кондратович, а водки у вас случайно нет?
Четвёртая ударила Жирного в плечо. И он, не дожидаясь, пока ещё пули достанут его, кинулся прочь из комнаты, сметая на своём пути Фельдшера, роняя его на пол и спотыкаясь об него, тоже падая и вывали…
И тут дверь распахнулась, и перед ней во всей своей мужской красоте возник товарищ уполномоченный. Был он абсолютно наг, и на первый взгляд выглядел шикарно. Он вошел, встал в четырех шагах от кроват…
«Что за чертовщина тут происходит, – думала красавица, и место это начинало нравиться ей ещё меньше, – что это за товарищ Пильтус такой, и зачем я ему нужна бритая? Что за пятна на стенах, что за пот…
– На правах самого осведомлённого, позвольте, начну я. Надеюсь, возражений не будет?
Так они и ходили из вагона в вагон. Причём раненый не стеснялся ждать у туалета, если там кто-то был. И начинал колотить в дверь, если в туалете кто-то долго сидел.
Ягода мялся. Он не хотел сообщать секретную информацию. Скорее всего, он не был уверен, что семья товарища Толмачёва сможет прикрыть его в случае возникновения осложнений. И ещё Ягода не знал, какие …
– Снять панталоны? – Он всё ещё протягивал ей папиросы. – А зачем?
– Звали, Владимир Николаевич? – Тяжёлым басом спросил он.
– Какая прелесть. – И после этого уже закричал. – Татьяна, авто мне, немедленно. Какая же это прелесть!
– Мы очень ценим ваше сочувствие, – отвечал Владимир Николаевич.
– Может брехня это? – Продолжал не верить в такое огромный бандит. – Ты сам видел, что там всё побрито?
– Зяма, хватит уже за сукно, мы так не уйдём от вас, и вам придётся поить нас кофэ, давайте за костюмы. Зяма у вас есть готовый костюм, чтобы хорошо сел на моего друга, и ему не пришлось долго подшив…
– Товарищ Сталин, – нараспев заговорил Хрущёв, – сплю и вижу как мне только стать для партии ещё значительно более полезным. Дайте дело, хоть какое, позвольте проявить себя. – Тут он вдруг понизил го…
– Николаша эмоционален, но в принципе он выражает нашу обеспокоенность верно. Понимаете, и мы и Ленин надеялись, что создадим первое в мире государство, где рептилии не будут править и бесчинствовать…
А товарищи милиционеры и татарин Ибрагим покинули туалет.
– Значит, вы выстрелили шесть раз, – продолжил Эгунд.
Этот ублюдок начинал раздражать товарища Толмачёва, Генрих Григорьевич видимо был в курсе произошедшего и очень не хотел влезать в эту кашу. А Владимир Николаевич нервничал, сидел, выпускал и прятал …
– Нет, – твёрдо ответил товарищ Артур, – понимаете, товарищ Катя, наша задача сделать так, чтобы ящеры знали как можно меньше о том, что мы хотим знать о них как можно больше. Сейчас у нас только две…
Она хмыкнула, а он завёл автомобиль, включил фары, и они поехали по Большой Грузинской, а у прудов свернули налево, к улице Спиридоновке, на которой и находилось хоть и старенькое, но светящееся окна…
– Товарищ Эгунд, это товарищ Тыжных. Так точно, живы и я и она. Ранений нет. Нет, Арнольда убили ножом, это не МУРовцы, товарищ Эгунд. Я в кармане у них нашёл пачку денег и кастет и кистень, МУРовцы …
– Зачем тебе, ты что буржуй? – Отзывались ребята из других комнат.
И тут в его уютном кабинете появились двое, да таких, что какой другой коммерсант, не прошедший горнила суровых годов Военного Коммунизма мог бы и оконфузиться или даже помереть. Но месье Анри только…
– Бердяев. Николай. – Протянул руку Сталину.
Товарищ Тыжных чуть выждал, потом подозвал к себе папиросницу, долго выяснял у неё, какие папиросы самые лучшие. Купил самые дорогие и не спеша пошёл в конец перрона.
И тут её белоснежные панталоны упали на землю.
– Так ты из наших? Из партизан? А где воевала?
– Уж я их… Товарищ Сталин… Уж я их… – Хрущёв опять сжимал кулаки. – Они у меня…
– Абсолютно верно, а вы говорите, что неспособный, – смеялся Сорокин. – Конечно, не позволят, они не дураки, да вот только индустриализацию они сами начнут, чтобы Троцкого свалить, и свалят, поверьте…
Всё! Рубикон был перейдён! Нужно было начинать!
– Прости, дочка, если словом рану какую твою разбередил, – заговорил сосед и стал своей рукой шершавой и твёрдой словно деревянной, гладить руку Лены, да не гладить, а только прикасаться, едва-едва, …
Товарищи, враг не дремлет. Но мы не сдадимся. Товарищ Эгунд, Буханкин и Панько – герои, которые навсегда будут в нашем сердце.
– Не могу сказать, молодая она. Сиськи у ней молодые, не висят ещё, а поглядишь так и не совсем она молодая. Вроде. Если глядеть не на морду – вроде совсем молодая…
– Товарищ, э-э… – Чуть не захныкал Ибрагим, – как мне знать, что у неё патроны кончились. Проверять такое кому нравится? А?
– Да, был ящером, или жабреем, как тонко подметил товарищ Тыжных, и страшным людоедом к тому же. Страшным. Да они все такие, впрочем. Вам нужно уезжать, и подальше.
– Незабудка!? – Даже обрадовался товарищ Артузов. – Так вы легендарная товарищ Катя! За вами Жандармерия числила три акта. Вас Савинков всем в пример ставил.
– Рахиличка, ну что это вы, сами говорите всё хорошее, а сами не даёте развернуться. Я уже думал предложить товарищу роскошные сатиновые трусы, вместо кальсон, это последний писк советской моды, а вы…
– Ну, тут каждый третий татарин – Ибрагим. – Кичился своей осведомлённостью товарищ Буханкин.
– Чё – чего, чё – чего, лавэ давай дербанить!
Гражданочка сразу прислушалась к разговорам дам и поняла, что тут только что была облава. Кого-то искали, интересно кого. Она прислушалась и поняла, что искали, какую то воровку, и она посчитала за б…
– Глупо их провоцировать, – сказал Киров. – Просто потеряем людей и всё.
– Чего, чего ломаешь? Вот выйду, дубьём тебя нахлобучу, уж отучу людям по ночам двери ломать.
– Чего тихо, чего тихо, – стал повышать голос швейцар, – говорю нельзя! Только для иностранных граждан, интуристов и делегаций, ты кто делегация, или интурист?
– Охота глянуть. Без меня не спрашивай, – продолжал ухмыляться товарищ Тыжных, садясь на пол и что-то там ища. – А пока иди чердак погляди.
– Ещё раз спрашиваю: где убийца? – Спокойно, холодно и не выпуская рук жертвы из своих лап, спрашивал товарищ Аджания.
– Куда вы, куда? – Старый швейцар с бакенбардами и в ливрее кинулся к ним с распростёртыми руками, – вход только для иностранных граждан и интуристов! И делегаций.
– Будь я на три, четыре года постарше, то и могла бы быть вашей маман. – Примирительно говорила Ракель Самуиловна.
– Отходил, – без особой учтивости отвечал секретарь.
– И фамилия у неё удивительная, Незабудка её фамилия.
– Фу, disgustingly, вот ты дурень деревенский, зачем мне эту дрянь сунул, – Буханкин откинул тряпку, стал тщательно вытирать руки, как положено англоману большим платком. – И что думаешь, много ей см…
– Ах, вы про это… товарищи, я всё про неё знаю, – уверял Буханкин, – но она нужна нам для важного дела. Пока она не сможет с вами поехать.
– Прояви себя, начинай чистку рядов. Не миндальничай, установи сразу отношения с местными товарищами из ОГПУ. И проводи мероприятия по очистке рядов. Тебя там уже ждут. Разработай план, систему, доно…
– Брешешь, не спросишь, – Тыжных даже остановился, ухмылялся.
– Прямо ума палата, а ещё меня учит, пустой пистолет она держит в ридикюле своём, а заряженное оружие в бауле. Случись что, так полезет в баул. А враги чего же, они ж, подождут пока она его достанет.
– Не вздумайте торчать под дверью. – Сурово потребовала Ракель Самуиловна.
Он давно занимался ящерами и знал о них больше, чем Сталин, он подумал о том, что вместе с женщиной, скорее всего убьют и охрану. Ящеры никогда не прощали убийства себе подобных. Даже если убитая яще…
А она и не возражала, послушно без слов вышла из машины, и пошла с ним на почту. Стояла рядом с ним тихая, словно побитая.
Начал читать, хмурясь и шевеля губами. Ракель Самуиловна взяла его головной убор, и положила его на стул. И тут её внимание привлекло, что-то в газете, она тоже нахмурилась, пытаясь прочесть небольшу…
– А вот это будет не просто, – сказал оперуполномоченный англоман, – В Москве каждый третий дворник татарин.
– Значит так и решим: охрану с проститутки снимаем, Сергей едет в Ленинград. – Констатировал Фрунзе. – А Коба за это время, должен свалить Троцкого.
А по лестнице подъезда бежал вверх товарищ Тыжных, судорожно пытаясь вспомнить в какой квартире жила товарищ Незабудка. И вспомнить не мог. Он останавливался на каждом этаже и у каждой квартиры, чита…
– У тебя ж есть баба, – с насмешкой отвечал товарищ Пильтус, – свою и пользуй.
А в московских ресторанах вместо сала и самогона стали появляться коньяк, вырезка, свиные отбивные, осетры и играли неплохие диксиленды. В центре к вечеру зажигали электрофонари. А по улицам залихват…
Они оба улыбнулись. Она была в лёгком плаще и шляпке с едва заметной вуалью. Но через вуаль он видел её немного усталые глаза. Ему показалось, что они чуть влажные от слёз.
– Ну, всё как мы и предполагали. – Сказал Вернадский.
Товарищи уполномоченные приехали на рассвете. Честно говоря, их никогда бы не взяли на такое ответственное дело, но сегодня ночью именно они были дежурные КРО ОГПУ по городу Москве. И именно туда при…
– Скидку, как члену профсоюза, вам обязательно сделают на Сухаревском рынке, а у меня скидок не бывает. Товар первосортный! – Отрезала товарищ Незабудка. Она видела, знала, что никуда он уже не денет…
Она была сосредоточена, серьёзна и очень красива.
– Партработник? – Сталин смотрел с прищуром. – А чем же вам, товарищ Хрущёв, ваше место не нравится.
– Товарищ, Катя, – сипел Тыжных приходя в себя после поцелуя, – я ж сказал, я вас не брошу, чего вы? Очередь за билетами была. Я вам и папирос купил.
– А где она в общаге? Комнату знаешь? – И не думал выпускать Ефрема из когтей секретарь.
– Угу, точно, так вот она как то зашла во двор моего соседа, по поленнице залезла на курятник, и проломила крышу, провалилась во внутря. Убила до смерти петуха хорошего, лучшего в деревне запевалу, и…
– Ты баклан, Чапа, живёшь по-баклански и сдохнешь так же. Хорошо, если накроешься сам, так ещё и за собой кого-нибудь заберёшь.
– Коба, завтра в полночь будь на Дворцовой набережной у Дворцового моста. Там тебя будут ждать три человека. Они тебе всё объяснят.
– Так идите и купите мне водки, храбрец, и зовите меня товарищ Катя.
Народа в ресторане почти не было, а те, что были, больше пили и ели, чем интересовались женщинами. Ракель Самуиловна, сидела нога на ногу, белея роскошным бедром между чулком и платьем. Она курила па…
– Товарищи. Вы чё! Жирный, угомони их. Убери швайку, доктор, автомобиль на ухабах шатает, ты чё, совсем? Вы кривым сделаете ценного сотрудника!
– Мне необходим кофе. – Настояла Ракель Самуиловна. – Больше нигде в Москве не делают такого кофе так рано утром.
Потом он расслабил мышцы, растёкся в приятной неге по креслу, свис с него так, что верхние лапы доставали до пола, и стал думать о Татьяне, он выкатил жёлтые глаза и прикрыл их полупрозрачной плёнкой…
– Вы Николашу то нашего послушайте, Иосиф Виссарионович, – Произнёс Вернадский, – он человек хоть и пылкий, но умный, редко ошибается. Очень редко.
– Ишь ты, чёрт плюгавый, напугал, зараза такая. Ты кто? – Приходила в себя гражданка Коновалова, хватаясь рукой за сердце. – Ты кто такой, ты, видать, к Юрке пришёл? Так он на работе, вечером придёт.…
– Ты, дядя, пригляди за ней, она, вроде как, не в себе. Если вдруг биться начнёт или орать – ты за мной беги.
– Нужен, конечно, нужен, но у меня нет больше людей с опытом, которым мы сможем доверять. – Соглашался Сталин.
Была уже ночь. В условленном месте на Маросейке, Иосиф Виссарионович увидел высокую фигуру в плаще и шляпе – его ждали. Он приказал остановить машину. Ожидающий открыл ему дверь. Сталин вышел и протя…
Так они и стояли втроём в комнате, где тяжело пахло смертью. Милиционеры боялись пошевелиться, видя как по лицу и шее Толмачёва, плавают серые пятна. Как меняется форма его головы. Но товарищ Толмачё…
– Ах вот как, ну тогда с милым сердцем, товарищ, – распахнул руки как родному швейцар, – товарищам из ОГПУ всегда рады. Прошу вас товарищ.
А на улице, когда они с Незабудкой уже шли к автомобилю, из подвального окна, выскочила и пробежала перед ними чёрная кошка.
– Товарищ Незабудка, а какой был автомобиль у товарища Пильтуса, что за шофёр у него был, может, вы знаете, кем работал вот этот вот товарищ, – он глядел на ящера что лежал на гнилых досках. – Вы раз…
– Юродствуешь, Чапа? Ты бы бросил свои каторжные привычки, – холодно сказал человек за столом, – я ведь забуду, что мы вместе с тобой чалились, я заберу у тебя удостоверение, и отправлю тебя в ДОПРЗа…
Он так и сделал. Но пока они одевались, собирались и выходили на перрон, почти все пять минут прошли. Дежурный по станции уже подошёл к колоколу. Взялся за верёвку.
– Ещё раз говорю, – продолжил Бердяев. – Социализм в отдельно взятой стране. Эта мысль Троцкому поперёк горла сразу встанет, этому гению России уже мало, он всем миром верховодить желает.
Человек вошел, кланяясь и кланяясь на каждом шагу. О том, чтобы протянуть руку и речи не было. Эфраим Маркович даже сесть ему не предложил, таких как этот у него был десяток, и из этого десятка этот …
– Не каждый день обо мне в газетах печатают.
Свирид, глянул на эти чуть приспущенные чулки на длинных ногах, шикарные бёдра, на красивую спину, и уговаривать его нужды не было. Он подошёл к ней, погладил ей попу совсем немного, словно кобылку м…
– Несчастного, может и пожалею, если сильно выпью, всякое бывало, но сейчас я трезвая, а вы похожи на несчастного, как казак на раввина. Вы уполномоченный по закупке табака Мосгосторга, а у нас вся М…
– Ибрагимка, уволю я тебя, ты что ж подлец делаешь, у дамы зубы клацают и туфля слетела от твоей езды, не гони так, балда, пойдёшь у меня снова улицы мести.
– Его звали Ибрагим, – вспомнила красавица.
Он только усмехнулся. И стал представлять, как найдёт тихое местечко, приволочёт её туда, а там поломает ей все кости в руках и ногах, чтобы не шевелилась сильно, а затем распорет её кожу, от темени …
– А шофёром у него был татарин, он ему тут помогал, он из бывших дворников, а этот, – она кивнула на ящера, – грозился его обратно в дворники отправить.
– Сделаем, товарищ Толмачёв, – обещал Жирный и повторил задание. – Значит, Ракель Самуиловну ищем и вам сообщаем.
– Вот дураки сермяжные, – огорчался Свирид, – ну как так можно, учат вас культуре, учат, простыни государство даёт, а они их на портяны пускают, эх вы, вам дуракам и в хлеву очень прекрасно будет.
– Да нет, Серёжа, не тот политический момент, – ответил Сталин. – Сейчас им не до того, тогда они были монолитны, едины, а сейчас они готовы уже друг друга рвать. Террора не будет.
Во-первых: Он недооценил серьёзности момента. И остался на телефоне – делать пафосные заявления и принимать соболезнования. А ему нужно было ехать с группой экзекуторов. И самому лично провести ритуа…
– А вы, что, боитесь пьяных женщин? – Ракель Самуиловна глядела на него с усмешкой.
Напоминание о товарище Толмачёве подействовало на МУРовцев благостно, Чапа спрятал нож в рукав, а Жирный нехотя и вздыхая полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда пачку ассигнаций и не счита…
– Ну конечно, кто ж её не знает. Она часто ко мне заходит. Очень приличная дама, не чета всем остальным, как вы изволили выразиться, шкурам, видать, она из старорежимных.
В приёмной его уже ждали, там был сам Толмачёв и перепуганный редактор, мятый товарищ в пенсне.
– А чё, есть ещё, фраерок? Или у тебя тут токма купюры. А рыжье-то где?
Ибрагимка услужливо распахнул им двери, и они с уполномоченным сели на огромный задний диван. Товарищ Пильтус по-хозяйски положил руку на ногу товарища Незабудки, намного выше колена, а товарищ Незаб…
И они стали призывно махать руками, пытаясь привлечь внимание товарища Ефрема, который ждал их в автомобиле. И товарищ Ефрем их увидел. И что-то он им не обрадовался. Товарищ Ефрем имел желтое лицо, …
– Ну, так договаривайте! Давайте! Так кто я?
– Пришлось в кармане штанов дырку проковырять, а то наган из кармана торчал, малость. А так, ничего себе костюм, приличный, но вот не знаю, даже, уж слишком он буржуйский, меня бы в деревне в нём не …
– Завтра поедешь в Киргизский ОбКом ВКПб. Заведующим орготделом, и только попробуй там не сработаться.
– Так, товарищ Тыжных, погодите чуть-чуть, сейчас сядем в поезд и будете делать со мной, всё что захотите, а пока найдите мне мои панталоны.
– Уведите его, – сказал товарищ за столом и добавил, – Чапу и Жирного ко мне.
– Мне нужно принять ванну. – Она показал руки, запачканные кровью товарища Арнольда.
– Держитесь, – передразнил его Чапа и собрался, было, прилечь.
– Так, товарищ Буханкин, – читал тот громко, – КРО ОГПУ по городу Москве. Товарищ оперуполномоченный Буханкин, а что вы тут делаете?
– А впрочем не нужно, держите меня крепче, мне это нравится, ну а синяки… Пусть будут. Попа в синяках, это пикантно!
Столовая, что в Грановитой палате, уже работала с половины седьмого утра. Товарищ Сталин, просидевший всю ночь за работой, ходил туда выпить чая и съесть что-нибудь. Он готовился к важному заседанию.…
– Дурень, – беззлобно сказала красавица и закурила.
– Так делайте Зяма, делайте, иначе свой кофэ вы будете пить в обед.
– Вот товарищ, Артур, – немного волнуясь, показал на кучи Буханкин. – Обнаружили вот это.
– Мы очень огорчены гибелью вашего товарища. – Начал Эфраим Маркович.
– Что? Две минуты? – Удивилась красавица. – Да что можно помыть за две минуты?
– Пойдёмте, покажу, где что, – говорил Тыжных, – хорошо, что рано встали, а то народ на работу когда встанет – так тут очередь. Вот уборная.
– Возьмёте Ефрема, езжайте на малую Якиманку, к нэпману в ресторан «У Анри», узнайте, поспрошайте фамилию и где живёт проститутка Ракель Самуиловна. Как узнаете – позвоните мне. И без фокусов там, нэ…
– А, это, на котором Христос въехал в Иерусалим?
– Счёт принесут, и узнаем, – с философским спокойствием отвечал Арнольд Буханкин. – Наслаждаясь завтраком.
– А ну-ка тихо, дядя, ты тут своими бакенбардами не тряси. Авось не старый режим.
Он поднялся в здание Большого Кремлёвского дворца на третий этаж и шёл в полном одиночестве вдоль бесконечных огромных окон, ещё раз обдумывая доводы для прений, если прения конечно случатся. Он раск…
– Да зачем это вы? – Удивлённо спросил он. – Я ж с вами не из-за этого.
– К Юрке, к Юрке, – кивал Чапа, – ты бабка скажи, гражданка Незабудка где? Дома она?
И это был самый спокойный и рассудительный товарищ из всех тех, кто сегодня будет ему звонить. Конечно, Владимир Николаевич знал, что сегодняшний день простым не будет, он так же знал, что от результ…
– Вставай, – сухо сказал товарищ с забинтованной рукой, его едва ли не трясло от возбуждения. Это была она, та, что ему так нужна, та, что определит всё его будущее.
«Совпадение? – Сам у себя спросил молодой оперуполномоченный Контрразведывательного Отдела и сам себе ответил. – Не думаю!»
– Спокойно, товарищи женщины, – громогласно объявил Шалва Семёнович. – Это облава.
– У него был огромный, чёрный «Паккард» с откидным верхом, роскошное авто. – Сказал красавица.
– К товарищу Кумачу, нэпману. Новую одежду вам купить, ну и мне кое-что по мелочи. Пустой извозчик, ловите!
– Знаете, не так уж они и непобедимы. Между прочим, Иван Третий и Иван Четвёртый Великий были людьми. – Сказал Вернадский.
Ракель Самуиловна положила руку на его волосы, нежно гладила их, а по щекам её катились крупные слёзы. А она не всхлипывала, ничего не говорила, просто стояла, грустно улыбаясь, гладила его по волоса…
– Ну, я говорю, мол: дайте фронт работ. Я на всё согласен. А он мне: на Украине скоро будут перемены, а ты мне, мол, пиши, как там ситуация, как партийцы. Я говорю: конечно, напишу.
– Да. Были непредвиденные обстоятельства. Выяснилось, что дело не такое простое, как мы полагали, – В.Н.
– У, – Васька замахнулся кулаком, – сам ты колчаковец, подкулачник чёртов, дать бы тебе в морду, чтобы сопли – вон!
– Кто орёт-то? – Высунулась голова из окна.
– Знаю. Свирид. Они вас убьют. Если вы останетесь со мной.
– Ну и куда вы меня повезёте, товарищ Тыжных, раз в ваши апартаменты нам нельзя.
И ещё один трупп в милицейской форме валяется на перроне.
– Нет не тут, вечером на занятиях будет. – Отвечал Васька. – А зачем он вам?
Милиционер снова положил руку на плечо шофёра, тот съёжился и встал.
– Я не могу вам ответить, товарищи, – говорил Арнольд, – но я здесь на задании.
– Да чего мне их жалеть, нет, не жалко, я в кармане у бандита полтора годовых оклада нашёл, я могу тут у них всю водку купить. Просто боюсь, что налакаетесь вы допьяна.
– Как кукушата, – понимал Хрущёв, кивая головой.
Он исчез в двери, тут же послышался звук падающего на пол таза и быстрые шаги. Но Ракель Самуиловна не поверила, что шофёр сбежал, он, наверное, притаился где-нибудь в темноте, и ждёт её с бритвой в …
Третья пуля ударила в косяк двери, выбив длинную щепу.
– Хочу чтобы мой сын, Булатик, жил тут, в Москве. Тут он станет великим.
– Товарищ Эгунд, никто ничего не видел, и не слышал, да и говорить никто не хочет, что не удивительно, здесь в Марьиной Роще элемент проживает не пролетарский, а вовсе даже асоциальный.
– Ну, придумаю, что написать, – бубнил пришедший беззаботно. – Авось, напишу чего-то там.
– Получайте, мерзавцы, – кричала Ракель Самуиловна стреляя, – получайте!
– Посвящать новых сотрудников в это дело, полагаю излишним, думаю, что товарищи Буханкин и Тыжных подойдут для такой работы. – Отвечал товарищ Эгунд.
– Ну, раз так, значит буду у Дворцового моста вовремя. – Отвечал Сталин.
Особенную радость товарищу Буханкину доставляли случаи, когда наивные граждане города Москвы путали его с иностранцем. С каким-нибудь американским инженером или корреспондентом. И тогда Арнольд, расп…
– Слышь, гражданин нэпман, ты так не говори больше, – загремел великан и поднёс к носу ресторатора кулак величиной с половину его лица, – не погань своим нэпманским языком святое. Люди за революцию о…
– Кто вы такой, и с чего это я должна вставать? – Вдруг нагло ему ответила эта тварь.
Сначала ничего, словно она заснула. Только сыро было лежать, и страшно болели ноги, даже сквозь этот сон. И ещё что-то больно упиралось в живот. Она открыла глаза. И сквозь туман увидела огни.
– Э-э, ты чего? Убила его что ли? Зачем убила, а?
И его радость продолжалась ровно до того момента пока он не увидел в дверях своего заведения товарища Свирида Тыжных. Если товарищ Незабудка и товарищ Буханкин в заведении месье Роже смотрелись вполн…
– It’s impossible, Madame. – Попытался смягчить ситуацию Арнольд Буханкин. – Мой коллега, Свирид Тыжных, самый смелый человек из всех кого я знаю.
А я сама как-нибудь справлюсь, не впервой.
– Может и дурень, а вот знаю, что табак натощак курить вредно. – Ухмылялся Тыжных. – Не то, что некоторое умные.
«Сборище идиотов, вы хоть напали на след?»
– Пьёшь? – Обрадовался дядя. – Так сейчас организуем.
– Лет двадцать семь, – захныкал шофёр, – или тридцать. Или двадцать пять. Я ж говорю, вот когда баба из деревни она всегда ясная, а городские разве узнаешь возраст, э! Накрасятся вроде и не старые… А…
– Надо уходить с этой должности, очень она хлопотная.
– Может мне нужно подготовиться, к каким-нибудь милым, пикантным, мужским чудачествам из тех, о которых стыдно просить жену?
– Сталин. Знаю вас, Владимир Иванович, но ведь вы должны быть за границей.
Проводник вагона, в котором ехала Ракель Самуиловна знал, что у неё билет только до Ярославля. Но то ли забыл её высадить, то ли не хотел лишний раз с ней общаться. А на место её никто не претендовал…
– Да ну хватит уже вам, как малая девица. Чего реветь-то?
И сейчас он смог взять себя в руки и заглянуть, наконец, в листок, что с такой непочтительностью подал ему секретарь. И там он не нашёл лживых успокаивающих слов об удовольствии с которым все товарищ…
Что остужало пыл многих и заставляло говорить о ней, что она: «И не так уж она… чтобы очень»…
– Да это все знают, вся Москва об этом говорит, ну товарищи! – Вилько развёл руками. Даже улыбнулся от их некомпетентности.
– Да понял я, понял, чё ты забурлил-то? Шутки понимать нужно. Чё ты сразу-то бычишься, как Ленин на буржуазию.
– Дурак ты, Буханкин, чтобы просто уяснить, сколько тут уже баб пожрали. Ежели раздевали, то куда их тряпьё девали, продавали или сжигали, или прятали?
Она слышала их шаги, хоть расслышать их в тумане было непросто. Ракель Самуиловна хотела лечь поудобней, перевернутся на бок чтобы хотя бы живот так не болел. Сделав усилие, она чуть приподнялась и з…
Он остановился, ожидая похвалы, наверное.
– У меня есть отличный лапсердак, может ему будет как раз, может ему надо? Он немного ношен, но отдал бы недорого.
Брюнет выронил пистолет, завизжал не по-человечьи, и спрятался на рельсах. И правильно, иначе ещё и в башку получил бы.
– Ну, шрамы, может зуб выбит, может наколки. Может руки резаные.
– Вашего товарища, принимать в расчёт? – Спросила Ракель Самуиловна, разглядывая чернявого спутника уполномоченного по закупке табака.
Она глянула в сторону двери. Там стоял Ибрагимка с тазом воды в руках. На левой руке у него висела верёвка, в пальцах одной руки он держал ножницы, а в другой руке бритву. Брить значит пришёл.
– Ящер был серый? – Наконец спросил Сталин.
– Ну, так чего там стоишь, подавай сюда баранки. – Кричали им из окна весёлые, молодые голоса.
– Что ж, тогда за всю ночь, со всеми вашими фантазиями, спрошу у вас три белых билетика. По билету за каждый пуд моего обворожительного и политически грамотного тела, полпуда вы получите бесплатно. –…
– Или быть может вы не хотите меня? Да отвечайте же, дурень, или я помру сейчас тут со стыда. Хотите меня?
А товарищ Аджания убрал с него сапог, затем он скинул гимнастёрку, и тщательно вымыл руки под краном. Ефрем его уже не интересовал, секретарь думал о полномочиях, теперь ему были очень-очень нужны по…
– Так эта старая, – пояснял татарин, – а та молодая была.
– Значит, не отдадите её нам? – Ещё раз уточнил Жирный.
– Да захлопнись ты уже, босота, Фельдшер, ты бы в натуре ему язык укоротил бы, уважение всем сделал, – загремел Жирный.
– Три червонца? – Переспросил товарищ Пильтус, которого названная цена настроила на серьёзный лад. – А не круто ли берёте, товарищ Ракель Самуиловна? Может, поговорим о скидке?
– О, господи, какой же вы дурень, Свирид.
– И что вы обо всём этом думаете? – Спрашивал товарищ Артур, внимательно разглядывая кучи.
Лазарь Коганович был твёрдым коммунистом, и пусть звёзд с неба не хватал, но ленинцем он был верным. А ещё он был еврей. Именно еврея нужно было отправить на Украину. Местные националисты, прятавшиес…
– А, вы уже и не только в коровах разберетесь, вы ещё и доктор? – Язвила Ракель Самуиловна, выпуская в Свирида дым.
– Я по делу, я из НарКомФина, хочу узнать, откуда у неё столько денег, – говорил Чапа.
– Купите мне хороших папирос, и жду вас в тех кустах, что у складов за кустами.
Товарищ Пильтус был увлечён собой настолько, что Ракель Самуиловну вовсе не замечал, и она стала двигаться к двери, бочком, бочком, ни платья не надев, ни сумочки с большими деньгами не взяв. Она не …
И так как не могла она унять свой пламенеющий темперамент в свои шестнадцать то лет, девочка стала делать математику знаки, да такие, что вскоре стоик и рахметовец Похлёбкин начинал пылать ушами, мят…
И тут же из соседней подворотни вышли Чапа и Фельдшер. Они шли, поддерживая друг друга, и любой человек, что их видел, подумал бы, что это забулдыги, поднабравшиеся уже к полудню, если бы не их страш…
Документы Жирного и Мадьяра Толмачёв даже и глядеть не стал, а вот документы Буханкина стал изучать внимательно.
– И себе тоже купите. Я одна пить не могу.
– Ешьте, и думайте где нам документы взять новые.
Снова хлопнул выстрел, и люди с перрона стали разбегаться.
– Мы вам ничего сказать не можем, – отвечал Ян Карлович, – мы и так вам много сказали, учитывая ваши заслуги, и надеясь на вашу сознательность и готовность сотрудничать.
– Так у вас эта штука резиновая, с кружевами, в неё и спрячьте. – Советовал оперативник. – Она крепкая выдержит.
– Сопротивление? – Уточнил Толмачёв, и, не сдержавшись, оскалился.
– Нисколько не сомневаюсь, никаких документов мне не нужно. – Верил месье Анри.
– Да, товарищи, – произнёс Сталин, – фракционная борьба в партии принимает бескомпромиссный характер. Товарищ Троцкий решил стать новым Бонапартом. Все остальные ящеры боятся этого, поэтому готовы об…
Хрущёв кланялся, кланялся и пошёл на выход, аж подпрыгивал на ходу, от нетерпения начать работу, и от радости, что удалось втереться в доверие к такому высокопоставленному партийцу.
– Прошлой ночью проститутка из бывших эсеров застрелила одного из ящеров, когда он собирался её ритуально сожрать.
– И говорю тебе, по-русски, не вздумай тут торговаться, не позорь меня, где это слыхано, чтобы сотрудник ОГПУ торговался как последний старорежимный купчина.
А с просьбой жены что-то нужно было делать, и он решил: Позвал жену и велел ей приготовиться к спариванию.
– А ты мне билет на кисловодский поезд не заказал ещё?
– Сталин. Иосиф. Читал «Смысл истории». Сильная вещь. Заставляет подумать.
– А зачем тебе это? – Поинтересовался Буханкин. – Может ты любишь послушать про раздетых дамочек?
Но этот разговор происходил с глазу на глаз. И Склянский, по сути, оскорблял только самого Толмачёва.
– Товарищи, – закончил фразу Ибрагим, покрываясь потом.
– А чего их заводить, они сами заводятся как клопы, вот вроде этого, – товарищ Тыжных кивнул на Арнольда, – поп стоит, бубнит что-нибудь про Бога, а такой вот умный хохмит, да девок, да баб смешит, д…
– Да-а, вас точно нужно нам в штат. Не желаете? Могу составить протекцию.
А эта дура стояла на перроне и вместо того, чтобы прыгать в катящиеся мимо вагоны судорожно искала пистолет в своём ридикюле. Она не собиралась бросать этого мальчишку.
И Владимир Николаевич, даже не зная, что разговор был не приватным, пошёл серыми пятнами, что говорило о потере самообладания. Он медленно сел в своё кресло и, не сдержавшись, когтями располосовал ко…
– Мы дадим вам патроны, товарищ Катя, а лучше дадим вам охрану, найдём автомобиль «паккард», или шофёра, а потом вы уедете отсюда. – Произнёс товарищ Артур. – Ян Карлович, нужно найти товарищу хорошу…
– Что ж, и на том спасибо, – отвечала Ракель Самуиловна.
– А ты чё, выживешь что ли? – Удивлялся Чапа, садясь рядом.
– Товарищ Буханкин, никого мы вызывать не будем, это дело секретное и государственной важности. Будем разбираться сами по мере сил. Хорошо, что эта женщина нам позвонила, а не в МУР. Кстати как вам о…
– Я член ВКПб с шестнадцатого года, у меня дома партбилет лежит, – сказал Ракель Самуиловна, – но в партии эсеров я была.
– То-то, – сказал Свирид пряча удостоверение, – а то ишь, не пускают ещё, пролетария, моду взяли. Делегация – не делегация. Как при Николашке порядки тут у них.
– Не нэпманов и не меня, – холодно говорила красавица, – вы боитесь тех, кто может на меня напасть, думаете, если что случится, в машине отсидитесь. Ну, говорите, вы боитесь? Не стесняйтесь, в этом н…
Обе дамы грустно вздохнули, сожалея, что сами давно таких романов не переживали. И месье Роже тоже вздохнул, глядя из окна как отъезжает старенький «Форд».
– Бесплатно? – Удивился товарищ Тыжных. – Ты погляди на них! Как для интуристов, так и газеты бесплатно, ну давай тогда, раз бесплатно.
– Товарищ Катя, – с упрёком заговорил Тыжных. – Не время шутить, они, между прочим, не за мной приходили, они за вами приходили, и как я понял, я не всех убил. – Он взял из её рук револьвер, достал и…
– Три червонца? – Отказывался верить он. – Да нет, ты не расслышал. Не может быть, чтобы три червонца.
– У, гнида, жирная, – злился Чапыга, но больше не заводился.
– Есть уважать и беречь женщин, – сказал Свирид.
– Пошёл вон, я сказала. Вон отсюда. – Говорила товарищ Незабудка, но так, чтобы не привлекать излишнего внимания. Почти шёпотом. Скорее даже шипела. И красными пятнами шла от бешенства.
– Ха-ха, кальсоны. Вы болван, товарищ Тыжных, – смялась Ракель Самуиловна, валяясь на кровати и потягиваясь, – дамы не носят кальсон. Дамы носят кружевные панталончики «ля Руж». Ладно, раз уж вы тако…
– Как говорил Пётр Ильич Чайковский своему концертмейстеру: Вот уж дудки! Шофёр в контракт не вписан! – Холодно сказала она и приготовилась отстаивать свои коммерческие интересы. – За Ибрагима придёт…
– Ладно, поздно уже, спать пора. Давайте разбредайтесь отсюда.
– Товарищ… – Никита Хрущёв и не знал, как отблагодарить товарища Эфраима Марковича. – Вы прямо… Понимаете? Вы не пожалеете, я ему покажу… Я им всем покажу потом, мне бы только в ЦК попасть, а там я и…
Она пришла готовая, встала в позу, и тогда товарищ Аджания навалился на неё сверху, словно страсть обуяла его, обхватил её как следует, чтобы ограничить подвижность и… Перекусил ей шейные позвонки. Л…
Шалва понял, что это и есть его намёк на шанс, его едва уловимый случай. И он вынес в семью весь разговор между Склянским и Толмачёвым. Послав кому следует стенограмму разговора, который он подслушал.
– Нет-нет, Ибрагимку не считайте, предпочитаю исключительно дуэты, – заверил товарищ Пильтус.
– Стойте, – сказала Ракель Самуиловна, хватая Свирида за рукав. – Давайте обойдём вон там.
«Да плевать мы хотели на ваше удивление».
«Вы, биологические отбросы, доведёте своей некомпетентностью этот ритуал до такого состояния, что придётся устраивать показательную бойню, как за Урицкого».
– Свирид, купите мне водки. Тут продается, кажется.
Ежов сейчас ему был не нужен, но вопрос с этим хитрецом нужно было решать и побыстрее.
– Ишь ты, – ехидно заметила Валентина, – сидел-сидел и тут ему спать приспичило. Аж пунцовый весь стал, как спать хочет.
– Хозяин, – обрадовался Ибрагимка, – как долго, с такой бабой разве можно долго, с такой бабой всё будет один минут.
– Вот он, – он стал показывал пистолет всем присутствующим. – Из него она товарища Пильтуса хлопнула. Что, змея, отняли твоё жало. Чем теперь стрелять будешь, а?
Он был не голоден, и совсем не хотел её, но ритуал уважения к матери своего первенца Шалва исполнил, он разгрыз и съел её голову. Остальное есть не стал: старое мясо, почти сухое, без жира. Вывез его…
– Чего? – Ибрагим с ужасом повернулся к нему.
И был этот двадцатилетний негодяй так холоден, вежлив и строг с гимназистками, что все они поголовно были влюблены в него. Не стала исключением и прекрасная Ракель.
– Товарищ Ефрем, завалите вы свою ротовую полость, пожалуйста, и тогда я куплю вам в аптеке очень вкусных пилюль, для вашей бедной печени. – Огрызался мелкий бандит.
– Конечно зря, но расстреливал-то Юровский, ящер из семьи Яшки Свердлова, и ему всё равно кто там, в семье у Романовых был, люди или такие же рептилии.
– Да ладно вам, чё вы забурлили, – он вдруг запел: – Жизнь проста моя, проста, жизнь проста жиганская, пуля швайка и чахотка – доля уркаганская.
Милиционеры понимающе кивали и радовались, что всё закончилось без выговоров и упрёков.
– Что ж, тогда будем разговаривать как партиец с партийцем. Я хочу знать, что вы собираетесь писать в отчёте?
– Вот кто я, – Свирид сунул швейцару в нос развёрнутый лист удостоверения, – читать можешь, контра?
И тут ей в глаза бросилась её рука, вся в потёках крови убитого молодого человека, который её охранял, и она заплакала.
– Распутная? – Едва сдерживалась красавица. – Ах, распутная.
Безмозглая, старая тварь, с этой своей изгрызенной предыдущими мужьями кожей на загривке, со шрамами от их когтей на ребристых боках и тощих бёдрах, как она могла попросить его о таком. Как она не по…
У Ярославского вокзала вечна сутолока, толчея и суета. Едва нашли, где поставить автомобили, пришлось извозчиков погонять.
– Не боишшшьсся? – С каким-то страшным придыханием переспросил уполномоченный. И добавил многообещающе. – Я бы на твоём месте боялссся бы. Кстати, бритость лобка твоего мне импонирует. Ссссвежжжо, ка…
И тут случилось то, что не должно было случиться. В кабинет постучались. И стучались не так, как стучался секретарь. Стучались долго и настойчиво, а иначе Владимир Николаевич и не услышал бы.
– Товарищ, мы сотрудники Московского Уголовного Розыска. Верите, или мне вам документ показать? И нам нужна ваша помощь.
Чапа из-за косяка двери тоже продемонстрировал листок.
Ей страшно хотелось спать, но он уже ходил по студенческой комнате, гремел своими старыми сапогами и вроде как собирался уходить.
– Ой, – ойкнул Свирид, и схватился рукой за нос, а заодно прикрыл ею глаза, потом оторвал руку от лица, посмотрел на товарища Незабудку хмуро и продолжил, – чего драться-то, сами два и два связать не…
Сталин остался один, он шёл по ночной Москве, к своему автомобилю. В домах почти не горели окна, только одинокий электрофонарь бросал жёлтый круг на мостовую, и на улицах никого не было. Было очень т…
На улице затарахтел автомобиль, а потом и призывно погукал гудком.
– Вы двое, – говорил товарищ Аджания двум милиционерам, тем, что взял только что в конторе, – идёте к кассам, вы двое, – говорил он милиционерам, что были с ним в общаге РабФака, – на перрон, ищите п…
Секретарь вышел, а товарищ Толмачёв уставился на телефон, который продолжал трезвонить, и несколько секунд молча его ненавидел. И даже представлял, как достанет пистолет и выстрелит в эту мерзкую маш…
– Это мне что ли? Мне? Нет, мне не надо. Убери, говорю. Я такое не пью. – Бубнил молодой оперуполномоченный официанту и хмурился с ужасом думая о цене такого напитка. – Убирай, говорю.
– Да что вам нужно то, да погодите вы, – пищали из-за двери. – Открываю уже.
– Значит, зря расстреливали всю семью, – задумчиво сказал Сталин.
Месье Роже зря вздыхал. Дела у него шли прекрасно, совсем не так как у другого московского ресторатора и француза у месье Анри, он же Серафим Вилько.
– Язык у вас, товарищ Чапыга, враг ваш, чрезмерно много вы им пользуетесь, и его использование вы никак не увязываете с работой своего скудного мозга? А это может повредить при нашей работе. Всем пов…
– Так с первой минуты как вас увидел, так я вас … – он замолчал.
Два здоровенных мужика в синих гимнастёрках и фуражках уже бежали к ней.
– Я верю вам товарищи, и готов помочь, по мере сил. – Гражданин нэпман думал, что эти товарищи хотят ещё денег. – Если вам кажется, что я вам ещё не помог. Но мне казалось, что я уже оказал помощь ро…
– Ты дурак, Никита, понимаешь? Дурак. Тебе выпал большой шанс, а ты его угробить хочешь. Наш великий вождь товарищ Троцкий называет товарища Сталина выдающейся посредственностью. Это потому что наш в…
– Да какой ты НарКомФин, – не верила старая женщины, – ты себя видел? Урка ты. Ты либо грабить её пришёл, либо шалавиться с ней.
– Да иди уже, – сказал очень влиятельный партиец.
– Григорий Евсеевич, это Аджания. Да, секретарь Толмачёва. Да, да. Если вас интересует моё мнение, то я выскажусь. Разумеется. Да. Именно по делу убийства Пильтуса. Да. Я в курсе всех дел. Да. И мне …
– Да есть, – чуть растеряно отвечала женщина, читать она особо не любила, но развёрнутому листу с красивой печатью поверила, – есть чёрный ход, есть, прямо по коридору и выйдешь на чёрную лестницу.
Вторая пуля впилась в необхватную ляжку Жирного.
– Я согласен с Иосифом, – сказал Дзержинский. – Террора не будет.
Чапа тем временем встал слева от Арнольда, а Мадьяр встал с другой стороны.
– Езжай, и забудь про Куйбышева, мы предупреждаем один раз. Только один раз, второй раз мы вообще не предупреждаем. И ты своё предупреждение, считай, получил. Так что езжай в Киргизию.
– Как я рад, как я рад, товарищ Сталин, что нашёл наконец вас. – Запыхавшись говорил молодой человек.
– Дама! Кофе! – Пренебрежительно фыркнул Свирид. – Буржуи.
– Мы недолго ждали, Коба. – Сказал Дзержинский. – Сами только пришли.
Они ушли, а Свирид снял фуражку и повалился на диван, прячась от летнего солнца. Собрался ждать. Молодой его организм требовал сна, даже несмотря на хорошую порцию кофе, но опытный боец знал, что на …
А Москва шумела. Тут уже не помнили Колчака и интервенцию, даже Кронштадт уже не вспоминали. Москва жила, бурлила, и светилась электрофонарями по ночам. Тут бушевали НЭП и политическая борьба.
– Прекратите, товарищ Катя, Sufficiently. – И её одёрнул Арнольд.
– Проститутка? Ящера? – И в правду не верил Сталин.
За спиной пришедшего появился невысокий человек в хромовых сапогах в гармошку. Был он не стар, имел чёрный волос, азиатский лик и острые глаза. И выглядывал ими из-за плеча мужчины в шляпе. А мужчина…
– А где ж ты научилась самогон-то пить. – Говорил он при этом. – Вы ж городские такие балованные.
– Не-не…Вот. Не… Оно. – Мямлил ресторатор.
– Знаете, что товарищ Тыжных, мне эти ваши эзоповские аллегории кажутся неуместными.
Огромная, огромная лапища, одним движением забрала из рук мелкого бандита пачку денег и отправила её во внутренний карман гигантского пиджака.
– Домой, к вот этой вот… женщине, – зло сквозь зубы говорил Тыжных. – Авось кофею мы уже откушали.
– Да там она, там. Клянусь. Ы-ы-ы-ы, – Снова выл Ефрем, – руки отпустите.
– А что будет с вами? – Спросил Бердяев у Сталина. – Каковы ваши планы? Перспективы?
– Товарищ, Катя, вы чего? – Удивлялся Свирид, всё ещё протягивая ей дорогие папиросы. – Чего вы делаете?
– Обижаете, товарищ, я ваш до гробовой доски, и у меня от шконки и шломки, хребет болит и ливер пучит. – Сказал Чапа, скалясь беззубо.
– А кого нужно? Ну, кроме этой проститутки.
– Чем я вам могу служить? – Прервал его Сталин.
Фрунзе и Дзержинский, да потом и Сталин, все уставились на Кирова.
– Господи, да что ж это такое! – Тихо ругались женщины, уже смерившись с происходящим.
Сидеть и медитировать времени больше не было, нужно было искать убийцу Незабудку и выяснять непосредственных виновников в расстреле его группы. Их тоже нужно будет наказать жестоко и показательно.
– До какой войны? – Снова интересовался Иосиф Виссарионович.
– Ну, значит туда и поедем, – отвечал Свирид, краснея и отводя от неё глаза. И добавляя нравоучительно, – Вы бы оделись, товарищ Катя, раз уж встали. Не ровен час, войдёт кто, а вы тут вот так.
– Ага, вот она, Незабудка. Лярва эта тут проживает. Комната шесть её.
Частный сектор, замызганные стены в потёках, видимо их отмывали от какой-то грязи, забитое досками окно, тусклая, ужасно одинокая лампочка под потолком, из мебели только старая железная кровать с пру…
– Товарищ Ягода, здравствуйте. Да, это я. У меня вот какое к вам дело. Ночью было совершено преступление. Да. Да. Вы в курсе? Отлично. И у нас есть один вопрос по этому поводу. Я понимаю, что это слу…
– Товарищи, да причём тут силы, у меня и образования и знаний не хватит.
– Извините гражданочка, облава в поезде, – извинялся начальник.
– Труп доставили на место, сейчас врач вскроет и установит, как он сдох. Но дырок в нём достаточно. А шофёр его успел убежать, не смогла она его убить.
– Ну ладно, качала – так качала, – согласился, Свирид глядя на неё. – Как скажете.
Она сидела на своём бауле курила, и поглаживал его по лицу. А он сидел рядом на земле. Они оба молчали, она чуть улыбалась, он застыл с миной лёгкой обескураженности на лице. Её чуть-чуть задевало то…
Да никто её не задержал, она уже выскакивала в тамбур.
– Не припоминаю. Ничего такого нет, вроде… – гражданин Вилько напрягал память пытаясь вспомнить, – Вроде… Вроде нет…не помню Да нет вроде…
Она всё слышала, она знала, что они к ней идут. Но у неё так болели ноги и ещё что-то у живота. Или в животе.
«Предаст, предаст при первом удобном случае, типичная беспринципная гнида, нужно будет замарать его и замарать, как следует, кровью, и большой кровью».
– Скажи ей, Буханкин, что в хлеву я сидеть не собираюсь. Я, и такие как я, революцию делали, и на фронтах бились, а она по три червонца развратом зарабатывает.
– Но-но, гражданка, не надо так. Читай. – Он сунул под нос гражданки Коноваловой листок-удостоверение, – Я сотрудник органов. Ты скажи бабка, чёрный ход у вас тут есть?
– Я товарищу Толмачёву сам скажу, а уж он решит, нужно вам это знать или нет. – Рассудительно и спокойно отвечал Ефрем.
Самуил Незабудка имел конюшню на шесть меринов, полдюжины добрых подвод, знакомства среди местных контрабандистов и дружбу с местным полицмейстером. Так же он имел тёщу, Розу Марковну, которая, в сво…
– По поводу? – Всё так же никуда не спешил секретарь.
Теплая ночь в Москве, последние трамваи катят к себе в депо, таксомоторы и ночные извозчики развозят последних москвичей. Владимир Николаевич сидел на диване рядом с водителем и молчал. Он всё уже по…
– Нет, – мотал головой Вилько, – так говорят.
– Вы публичная женщина, вот вы кто! И это ещё полбеды.
– А уж как почувствуете силу, сметайте их всех и быстро, – снова заговорил Бердяев.
– Товарищ, – зло и решительно заговорила красавица, – где у вас здесь телефон, мне нужно позвонить.
– У меня, кажется, почка и диафрагма – навылет, могу выжить, если кровью не изойду. – Отвечал на редкость разговорчивый сегодня Фельдшер.
– Да заткнись ты уже, сцепился с … женщиной, словно хабалка базарная, словно на рынке сижу тут с вами. Слушаю это всё. Enough already.
Выходя из комнатки, товарищ Толмачёв оглядел комнатушку ещё раз и выключил свет.
– Хорошо, хорошо, говори Питирим, – Бердяев замолчал.
Приличная публика ездила на бега, а вечером в театры, и ещё тут можно было носить туфли, не рискуя после дождя по колено провалиться в лужу соскользнув с кривой доски.
– Ты тоже к этой, к Незабудке что ли? – Гражданка Коновалова многозначительно поджала губы. – Ишь, косяками к ней идут.
– Ну, нет, дорогой мой товарищ Свирид, – ласково улыбаясь, заговорила Ракель Самуиловна, – только в мягком, иначе я за восемь суток с ума сойду.
– Вы коммунист, товарищ Катя? – Спросил Артузов, опять чуть помедлив.
Не прощаясь, МУРовцы повернулись и пошли к выходу. А гражданин Вилько, вздохнул с облегчением, во-первых: потому что они ушли, а во-вторых: потому, что они пошли к Шварцу, пусть и аптекарь с ними поо…
– А не знаю, я гос… товарищ,… да кто их шалав знает, что там у них в бошках, не убила, и всё.
– Иди, Ежов, партия на тебя рассчитывает.
– Ничего, – она быстро надела панталоны и застёгивала чулки, и спрятала в пояс револьвер, потом чмокнула его в губы, – давайте билет. И выходите за мной, как отойду на двадцать шагов.
– Да ладно вам задаваться-то. Не такой уж я и глупый. Авось дурней в КРО не берут. И я всё равно вас до места довезу, вдвоём нам безопасней будет. А там уже буду думать, как быть.
– Про осликов, это животные такие. С ушками.
– Поедете со мной. – Холодно сказал Толмачёв, поднимая глаза от листка на милиционеров.
В квартире царил густой дух квашенной, недоквашенной капусты, которую «переворачивала» на кухне гражданка Коновалова, тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года рождения. Чапа сразу пошёл на запах, а …
– Ленин рассчитывал на мировую революцию, во всех работах об этом писал. Полагаете, ошибался? – Отвечал Иосиф Виссарионович.
И тут Ракель Самуиловна поняла, дальше тянуть нет смысла. Она сделала шаг назад и из чулка, с задней поверхности бедра, достала дамский шестизарядный «Браунинг», калибра шесть и тридцать пять миллиме…
«Ну конечно, легче всего, свою тупорылую некомпетентность объяснять происками оппонентов».
– И Пётр Великий тоже был человек, – добавил Сорокин.
– Ну что ж, не пейте, выльют ваш кофе свиньям, жалко, что за него уже заплачено, – наивно говорила товарищ Незабудка.
Товарищ Арнольд Буханкин был англоманом. И никто бы не усомнился в этом, увидев его. Любой крестьянин из глухой уральской деревни мог сразу распознать в нём англомана, и только взглянув на товарища Б…
– Зяма, вы пьете из меня кровь, из меня царская охранка пила меньше, хорошо я дам четыре, но всё должно быть самое лучшее.
– Так говорю же, из пистолета. Я вхожу, а она стоит, и пистолет в руке держит. А господин лежит, уже дохлый…
– Вы сейчас ничего против Троцкого не предпринимайте, только выдвигайте новую стратегию.
Его лицо вдруг… как поплыло, что ли, поехало в стороны, растягиваясь, или нет, не поехало, но только полные губы его вдруг вытянулись в полоску и исчезли, совсем. А рот его стал огромным, от уха и до…
– Узнаете, а сейчас едем на вокзал, ловите извозчика.
Выдающейся, впрочем, была и её спина. Ну конечно не столько сама спина, как то, что со спиной неразрывно связано. Некрепкие в половом плане товарищи, глядя в след красавице впадали в состояние грогги…
«Вот и всё, что видел этот конопатый мальчишка за свою жизнь: нищую деревню с коровой Падлой и страшную войну», – подумал Ракель Самуиловна глядя на него.