– Кошка драная? Змея? А ну пошёл в машину, – уже не шептала Ракель Самуиловна. И указывала на дверь пальцем. – Вон! Вон отсюда! Ждите меня в машине! Товарищ Тыжных!
– Это мне что ли? Мне? Нет, мне не надо. Убери, говорю. Я такое не пью. – Бубнил молодой оперуполномоченный официанту и хмурился с ужасом думая о цене такого напитка. – Убирай, говорю.
– Товарищ Сталин, я по поводу должности, сейчас я на Украине живу, партсекретарь техникума в Юзовке. А хотелось бы большой работы, размаха, и чтобы здесь была, в Москве. Я тут в Москве себя так прекрасно ощущаю, прям горы готов сворачивать, дайте мне горы посворачивать. Я согласен на самую мелкую должность, и вы не пожалеете, товарищ Сталин.
– Восемь дней? То есть ехать им восемь дней?
– Она в общаге РабФака, на Спиридоновке. С мужиком каким-то.
– Товарищ Эгунд, это товарищ Тыжных. Так точно, живы и я и она. Ранений нет. Нет, Арнольда убили ножом, это не МУРовцы, товарищ Эгунд. Я в кармане у них нашёл пачку денег и кастет и кистень, МУРовцы с таким не ходят. Так точно, серьёзность вопроса осознаю. Так точно, иллюзий не имею. Тихое место имеется. Есть, товарищ Эгунд. Есть позвонить в восемь утра.