– Товарищи, ну какие у неё вши, – уверял нэпман, – говорю же, женщина чистый мармелад. Для форса брила, для красоты.
– А я знаю место ещё лучше, прямо здесь, в Москве, в РабФаковской общаге, там мои друзья живут с которыми я учусь. У них там кровати с простынями!
Куйбышев, ещё один деятель, которого Толмачёв не любил. А Ежов врал, Владимир Николаевич знал, что Ежов связался с местными гомосексуалистами, и из ревности одного из них покалечил, способом каким положено калечить у гомосексуалистов. Дело дошло до местного ОГПУ и Ежова пришлось прикрывать.
– Иссспугать меня решила, шшшваль, – зашипел уполномоченный, увидав пистолетик. – Вот этим вот? Умел бы смеяться – смеялссся бы.
– Вася, ну ты ж видел какие они, чисто колчаковцы.
– А тут вам чего надо? У нас тут пролетариат и комсомольцы живут, жиганов нету. – Произнёс Ярохин.