– Ты баклан, Чапа, живёшь по-баклански и сдохнешь так же. Хорошо, если накроешься сам, так ещё и за собой кого-нибудь заберёшь.
– Держитесь, – передразнил его Чапа и собрался, было, прилечь.
– Рахиличка, ну что это вы, сами говорите всё хорошее, а сами не даёте развернуться. Я уже думал предложить товарищу роскошные сатиновые трусы, вместо кальсон, это последний писк советской моды, а вы мне говорите три червонца, да только ботинки «инспектор», стоят два!
– Да, товарищи, – произнёс Сталин, – фракционная борьба в партии принимает бескомпромиссный характер. Товарищ Троцкий решил стать новым Бонапартом. Все остальные ящеры боятся этого, поэтому готовы объединиться в Директорию под руководством мудрого Зиновьева.
А Москва шумела. Тут уже не помнили Колчака и интервенцию, даже Кронштадт уже не вспоминали. Москва жила, бурлила, и светилась электрофонарями по ночам. Тут бушевали НЭП и политическая борьба.
– Значит, вы выстрелили шесть раз, – продолжил Эгунд.