– Конечно зря, но расстреливал-то Юровский, ящер из семьи Яшки Свердлова, и ему всё равно кто там, в семье у Романовых был, люди или такие же рептилии.
Так и просидел он почти всю ночь, не зная, что на станции Буй в поезд подсели два человека. Один высокий и сильный, видно, что из новых, из товарищей. Правая рука у него была забинтована, а лицо злое. Второй был смурной, кислый, такой, что, будь его воля, то и не садился бы он на этот поезд. Век бы его не видел. Но своей воли у него не было, и он от того страдал душой, или боязно ему было.
А за окном, по летней Москве ночь уже катилась к утру.
– Ну, – наконец не выдержал Владимир Николаевич, вставая из-за стола. – Где Эгунд?
Чапа завис, раскрыл рот, и смотрел на товарища Буханкина, хлопая глазами.
– Как же так нет, вам же комендант выдавал? – Искренне удивился Тыжных.