Человек вошел, кланяясь и кланяясь на каждом шагу. О том, чтобы протянуть руку и речи не было. Эфраим Маркович даже сесть ему не предложил, таких как этот у него был десяток, и из этого десятка этот убогий был чуть ли не худшим.
– А что за перемены, не сказал? – Заинтересовался Эфраим Маркович.
– Да, она, приехали, остановите тут. – Сказала Ракель Самуиловна, пряча револьвер в сумочку.
– Я даже не начинал ещё, – отвечал Кумач, пожимая плечами.
И последняя зацепила бок Мадьяру, который тоже выскакивал из комнаты из-под града пуль, спотыкаясь о гору из огромного тела Жирного.
– А не плоха, краля-то у Свирида, – шептали семнадцатилетние рабфаковцы.