Потом он расслабил мышцы, растёкся в приятной неге по креслу, свис с него так, что верхние лапы доставали до пола, и стал думать о Татьяне, он выкатил жёлтые глаза и прикрыл их полупрозрачной плёнкой и погрузил мозг в гормоны, способствующие к размышлениям.
– Да беги ты, корова ты однорогая, – орал на весь вокзал Свирид, и с каждым словом изо рта его вырывались красные капли, – прыгай в вагон. Уезжай. Да что ж за дура, не стой тут.
– Ситуация изменилась кардинально. – Поддержал Бердяева Сорокин. – Не пошла революция в Европе. И не пойдёт.
– Такой, дорогой вы наш человек, именно такой, – заговорил Вернадский убедительно, – был бы жив Ленин, вы бы спокойно занимали свой пост и в ус не дули бы, но Ленина нет. Нет его. И остались только вы.
– Заткнись, Яшка, – сипел с пола Василий Ярохин, – заткнись, подкулачник.
– Так с этим ясно, а дальше что, стратегия у нас есть? – Спросил Киров. – Или так и будем реагировать, а не бороться.