Секретарь вышел, а товарищ Толмачёв уставился на телефон, который продолжал трезвонить, и несколько секунд молча его ненавидел. И даже представлял, как достанет пистолет и выстрелит в эту мерзкую машинку, несколько раз, чтобы она издохла и больше не звенела так пронзительно и противно. Но потом он всё-таки сдался и потянулся к трубке.
– И беспощадно, – добавил Сорокин, – они нас никогда не щадили.
Он знал, что и дальше будет служить семье и хозяину, но теперь его уже никогда не будут рассматривать как члена ближайшего круга. От этих страшных мыслей Владимира Николаевича оторвал звонок. Его, наконец, соединили с Ягодой.
– Вашего товарища, принимать в расчёт? – Спросила Ракель Самуиловна, разглядывая чернявого спутника уполномоченного по закупке табака.
– Костюм? Зачем ему костюм, он всю жизнь носил галифе, чтобы прятать там гранату!