Все цитаты из книги «Владыка Ледяного сада. В сердце тьмы»
– Дай мне воды, сын Полынника, – сказал я резко. – И подними эту маску. Я хочу увидеть твое лицо. Сейчас же! Вода и маска, а не то, клянусь, через миг ты будешь мертв!
«Глаз на ладони… Ладонь, глаз Матери… Мать чует… когда дитя лжет… Мать всегда знает…».
– Пора! – рявкнул жрец еще раз и дернул меня за рукав.
Мы летели прямо на повозку, орнипант вытянул голову горизонтально, а ногами ударял в землю, подбрасывая камешки.
Когда мы подъехали к воротам, мечи были у нас в руках, а лица закрыты. Кебириец и амитрай взяли луки и придерживали пальцами уже наложенную стрелу. Лук свисал в одной руке, в то время как вторая оста…
И движутся. Ветки движутся среди моря огня сонным, отчаянным движением. А между ними видно голову с широко открытым ртом.
Н’Деле развел в очаге небольшой огонь, вынул из мешка орехи и тигель. Бенкей заслонил вход попоной и зажег небольшую лампу.
– …сахара… кожа… – и снова пустое бормотание, – что-то… что-то… воды… что-то…
– Оставили тебе имя? Так может, ты и дальше – пес, а? Тебя охолостили?
Постоялые дворы и загоны для животных тоже выглядели запертыми, хотя мы повстречали немалое число бредущих по улицам странников. Мы миновали с десяток-другой хируков с головами, повязанными идентичны…
Земля Огня. Такое ощущение, словно вернулся домой.
Сдерживая тошноту, разведчик сплюнул в пыль густой слюной, поддернул рукава и сунул руки в панцирь. Ему удалось засунуть ладони под скользкий плащ резиноватой ткани и нащупать человеческую кожу, но ч…
Он встал и ушел во тьму. С неподвижным лицом, опустошенный и превращенный в гарь. Я уже терял в своей жизни людей, которые были мне более близки, чем Брус. Женщин, которых я любил так, как любит мужч…
– Я о том, нормальный ли это свет? Другие тоже видят или только я?
– Лучше было остаться в кустах при дороге, сын Полынника. Сбросим эти тряпки и переждем в закоулке, как обычные путники, – пробормотал я еле слышно, стараясь не повышать голос. Но я знал, что Брус пр…
Я беру туристический стул, бутылку минеральной воды и сажусь подальше от стола.
Голубь внезапно падает с тяжелым свистом и ударяется о землю. Неподвижный, серый, расколовшийся на несколько кусков.
Я выхожу в ворота, ведя Ядрана и неся на плече упакованные сумки. Калитка отворена, на пляже – толпа. Молча смотрят на меня.
– Мой придуманный жрец нас спас, – продолжал он. – Но одновременно он и ожил. Он – во мне. Мой дар на этот раз обернулся против меня. Я уже бывал странствующим лекарем, командиром вражеской конницы, …
– Ладно, – говорит шакал в кепке. – Сейчас ты уйдешь. Мы посовещаемся и решим. Если решим тебя убить, ты легко все поймешь.
И мы отправились дальше, вышли в главный коридор, где перед нами открывались и позади нас закрывались Врата Тайн, расходясь в веретенообразных порталах. Все дальше и дальше. А я чувствовал, как с каж…
– Не видишь? – спросила Цифраль восхищенным голосом.
Я возвращаюсь на свои нары и укутываюсь в меха, чувствуя, как болят и трясутся от усилия все мышцы.
– Подрасти раз в пять – и я найду для тебя применение. Я понимаю, мое подсознание дает мне понять, что я эмоционально незрел. Взрослый, ответственный мужчина не соглашается на участие в тайной програ…
Увидел архиматрону. Она сидела в паланкине, ее сопровождали четверо вооруженных людей со щитами храма и в доспехах.
– Я убил нескольких. Причем тайно. Но лучше я от этого не сделался. Это лишь необходимость. Го-ханми.
Ключ делают в форме трубки. Его втыкали в отверстие с другой стороны, вновь сгибая усы и выталкивая всю конструкцию наружу. Откуда бы вытрясти такую трубку?
Жрица сняла поблескивавшую посудину с подставки и чуть встряхнула ее. Сквозь сеточку мелких дырочек было видно, что внутри что-то движется.
Я обнимаю ее и стягиваю ее платье через голову, а потом мои ладони соскальзывают на ее бедра. Наши губы встречаются, едва лишь ее голова выныривает из ткани.
– По той стороне долины и в следующей. В каменных строениях, но мы туда не поедем.
– Я уже видел, как люди впадали в бешенство и по меньшим поводам. Но я не видел, чтобы кто-то так сильно переживал из-за подобного. Мой совет прост: случилось, что случилось. Если бы я не ушел сюда т…
Цепь застучала, выскользнула между бревнами, словно превратясь в змею, а потом ворота со скрипом отворились.
– Пусть опустят луки, – шепнул я ей на ухо.
– Отвращение, – раздался странный голос: словно треск лопающегося льда. Голос говорил по-английски. – Да, это было отвратительно. – Голос продолжал монотонно, словно что-то читая. – Но если у человек…
– Там, куда указывает наконечник Стрелы Запада, далеко, осталась Фатайя, – ответил он. – Одна в своей башне. Одна со своей богиней. Своей Праматерью. Фатайя… У нее все еще есть кусочек моей души.
– Чудесно, – заявил Драккайнен. – И частенько такое случается?
В так называемой пещере было метра полтора высоты и два глубины, но, по крайней мере, она защищала от ветра. Драккайнен вполз туда, волоча за собой две ветки горной сосны, привязанные к спине ремнем …
– И потому я должен отдать ему пару бесценных людей и отправить на край пустыни, хотя он сам не знает, зачем и к чему оно все, – медленно произнес предводитель. – Поскольку – возможно – Ведающие сове…
У первого же я сажусь на берегу и умываю лицо кристально-чистой водой.
– Это Внешний Круг, – отозвался Бенкей. – Даже при прошлой династии, когда был Кодекс Земли, тут приторговывали. Караваны ходили. Хотя я и не слышал, чтобы кто-то шел на самый Эрг Конца Мира. Ходили …
Сноп соскочил на землю с бурдюком в руках, а Крюк снова прыгнул на коня. Я смотрел, как наш предводитель подходит к миске и равнодушно шарит между постукивающими там предметами, которые выглядели гор…
– Мы, кирененцы, верим, что такой поступок накладывает проклятие на жизнь человека, – прошептал мужчина. – Называется это го-ханми. Долг обиды. Я заплачу за то, что сделал тебе, позже за это заплатят…
Я не могу шевельнуть копьем, словно его кто-то держит.
Но иного способа, кроме как идти трактом, не было. Дорога вела между пустошами и стенами ущелий, потом – руслом мелкого, ощетинившегося камнями потока. Идя ночами, мы не встречали никого, порой перед…
Жидкость полетела в чей-то щит и на камни осыпи, принялась дымиться.
– Неважно, кто я такая. Это ничего тебе не даст. Я не имею права ничего менять по собственному разумению. Мне даже нельзя ничего тебе больше сказать.
– Отец… – прошептал я и вдруг вспомнил, что такое Тупана Усинги. Вечный сон, который успокаивает тоску, но не выпускает из объятий. – Отец, мне придется уйти…
Маска сияла как зеркало, в отверстиях ее таился мрак.
Драккайнен подцепил туловище и перевернул краба спиной вверх. Подождал немного, но ничего не происходило.
– Был придворным в императорском дворце, – ответил я уклончиво. – Это было так давно, что, кажется, прошли годы. А ты что делала?
– Сливовица. Наилучшая. Далматинская. А теперь приготовьтесь к долгому ожиданию.
Старуха продолжала стоять с вытянутой рукой, но теперь нас разделяли солдаты, а она, казалось, позабыла, зачем шла. Только ее слепые глаза неотрывно глядели в меня: мутно, желтовато, невидяще.
Кусты и кучки травы вокруг меня ожили, превращаясь в следопытов. Кебириец согнал мух с лица и снял с тетивы стрелу. Сноп тихонько свистнул лошадям, которые поднялись с пыли, а потом взял двух из них …
Кровавые пятна на наших плетеных тростниковых плащах высохли, оставив лишь ржавую мелкую пыль.
– Молчи, – цедит с едва сдерживаемой яростью. – Кто ты такой, чтобы меня поучать?
Если я начинал присматриваться, передо мной опять вставал туман, и внутри него – сады, дома, павильоны, а еще люди, которые бежали навстречу каравану, но вдруг натыкались на невидимую стену, прижимал…
Он садится под своей повозкой, опираясь о колесо, и поигрывает топором, перебрасывая его с колена на колено.
Сноп рявкнул что-то по-амитрайски своим скрипучим голосом – что-то, что прозвучало как «дань!».
Никакого мяса, никакого пряного пива или пальмового вина. Не было даже кусочка сыра.
Мне промывали ногу чем-то, что пенилось и жгло, словно огонь, я дергался в руках кебирийцев. Кто-то сунул мне бурдюк. Сначала я получил воды, пил ее большими глотками, а потом чару амбрии.
Рядом со мной высокий худой подросток бился в муке на песке, ужасно крича: стрела пробила его навылет, по медной коже текла кровь. Кто-то хрипел, утопая в крови из пробитого горла. Я видел вокруг леж…
Снова забираю кувшин и судорожно пью прямо из горлышка.
Он внезапно остановился и взглянул на нее.
– У меня десять быков! – кричит разозленный мужчина. – Да я бы и сто добыл, скажи ты об этом! Но ты сказал «яловки»!
– Да, – ответила она. – Есть только сейчас…
Через миг из-за баррикады животных раздался победный рев.
Мы были уже за холмом, сотник, ведущий колесницу, больше не пытался маневрировать и рвался вперед, как только мог быстро. Он оглянулся через плечо и увидел, что я приближаюсь. Немного повернул, засло…
Порой – выхожу наружу. Размять ноги, пройтись по свежему воздуху, увидеть хоть что-то, что не является куском железа, подрагивающим на куске невыделанной кожи.
– Откуда вы взяли посохи шпионов, Арджук? Это редкая вещь, такие непросто купить на базаре, пусть бы даже и существовала нормальная торговля. И непросто научиться ими сражаться. Неужели это часть обу…
Парень окрикнул его издали – безрезультатно. А когда приблизился на пару шагов и осветил часового факелом, заорал перепуганно, потому как увидел: на горле у того зияет, словно второй рот, узкая черна…
– Хара! – рявкнула она. – Это лишь лунные псы! Благословение Матери с нами.
Лоснящийся, желтоватый череп превращается в ее ладони в серый и пористый. Тяжелый. Вырезанный из гранита.
Это был неспокойный сон, полный кошмаров, крови и страха. Я видел чудовище, которое другие называли ройхо, но я знал, что ее зовут Мирах и что некогда я ее обнимал. Что хуже, за ее сине-белым телом я…
– Whah'ta, – повторяю я. «Вода». Или «той воды». Нет… тогда бы, скорее, было w'hah'ta…
Теперь посредине вился флажок с надписью: «Торговля – это алчность! Только Мать кормит своих детей! Пусть все станет единым», а лавки исчезли. Вместо этого там толклись беглецы, слышался плач детей и…
Орнипанты шли быстро. Даже слишком быстро, поскольку один шаг птицы был в несколько человеческих, а идти надлежало вровень с достойно вышагивающими бактрианами.
– Ты не такой уж и прыщавый, Агирен. И не говори «я», а не то ударю.
– Олимвенга усури… Так говорят кебирийцы. Мы в таких случаях говорим, что нам жаль, они же – что «мир подл». Как и мы, они считают, что с тем, каков мир, нельзя ничего поделать. Это стихия. Он таков,…
– Положите лошадей. Накройтесь щитами и лежите лицом к земле. – Голос Драккайнена был неестественно спокойным, даже равнодушным. – Просто лежите неподвижно и не двигайтесь.
– Была сушь, – сказал неожиданно Брус. – В отчаянии люди делают всякое. Может, он отгонял тех, кто лишь пришел напиться? Может, он и правда был жаден? Кто знает, что тут случилось на самом деле?
– Хайяа! Мбайо! Мбайо! – кричал я, мой орнипант дернул головой и помчался быстрее. Горячий ветер свистел в моих ушах. Один из моих кебирийцев расплел свои ремни, снабженные тяжелыми железными грузила…
– Плохое, – вдруг заявляет девочка. – Хочу свой панцирь. Я краб! Ты – глупая падаль! Я таких пожираю!
Я сую руку за пазуху и кидаю ему два гвихта. Он перехватывает монеты, подозрительно осматривает их, кусает за край. В чем дело? Прекрасная ведь монета. Я сам чеканил ее в за́мке Даркмур на занятиях по…
Он сидит на покрытом мехом деревянном карло и таращится на огонь, держа в руках окованный рог. Здесь только одно карло, поэтому я сажусь напротив на косматой шкуре.
– Ну, давай, молодой Змей, – сказал Варфнир. – Я сделаю все быстро. Больно не будет. Не то, что ваш Танец Огня.
– До меня дошли кое-какие слухи, – лениво произнес Н’Гома. Его медное лицо чуть поблескивало, как настоящий металл. – Слухи о далеком родственнике, который, как я полагал, давно умер. Однако он жив и…
Остальные колесницы умело развернулись на месте, две стали объезжать разрушенную повозку, а две, свистя косами, бросились за Бенкеем.
Это напоминало кошмарный сон. Картинка расплывалась, пальцы словно вырезаны из дерева. Сперва он не мог отыскать кремень. Потом не мог вспомнить, что с ним делать. Наконец сумел собраться с силами на…
Цифраль глядела на него отчасти огорошенно, отчасти – со страхом.
Боже святый, я ведь голый. Отступаю, Милена взрывается злым смешком.
– Слишком близко, чтобы гасить жажду, – сурово выговорил он мне. Слова произносил нормально, без распевности Языка Единства, но фразы выстраивал похоже.
Когда я последний раз видел свой нож, тот лежал на стойке в моей комнате Дома Стали. Я сбегал переодевшись, и мне в голову не пришло спасать его и забирать. А теперь какой-то солдафон из «Каменного» …
Брус несколько раз стиснул челюсти и вздохнул.
Я вижу вспышку, слышу треск, словно рядом бьет миниатюрная молния. Чувствую толчок в ладонь, и в ней оказывается яблоко.
Стражник что-то крикнул и бросился в их сторону, вытягивая меч.
– Матагей, – пробормотал я. И вдруг услышал легкий перезвон стальных колечек. Голова монаха легонько подрагивала, и я подумал, что он плачет, а потом понял, что Мрак бесшумно смеется.
– Мне считать, что ты потеряла сознание или просто подвисла? – спросил.
А позже я падаю в объятия высокой, стройной женщины с узкими черными глазами, похожими на бойницы, с волосами, напоминающими вьющееся кровавое пламя.
– Двор колдуна, – сказал Вуко мрачно, раскладывая на снегу толстую шкуру и ложась на живот. Копье в футляре положил рядом. – Почему бы ему не взять и не смазать все чуток, а то и оглохнуть можно. Чел…
Я смотрю на этот прячущийся в тени, дрожащий комочек и не знаю, что делать.
По низкому столику перед ним катится, постукивая, небольшое шило для шкур. Стальная игла, закрепленная в деревянной рукояти. У Бондсвифа на лице выражение невероятного напряжения, на висках вспухают …
Мой крик превращается в спазматический кашель, я падаю на колени, сгибаюсь в корчах, меня тошнит каскадом белых круглых фруктов размером с мячики для гольфа. А потом я вижу, что это глаза.
– Возможно. Если бы я был Песенником, знал, что происходит, и помнил, чтобы ни о чем не думать. Обычный человек испугается и собьет ноты песни богов. И – конец. Но не думай об этом. То, что ты помниш…
Мы сидели вокруг тлеющих кусочков сушеного навоза, макали вылепленные из дурры шарики в огненный хишмиш и экономно потягивали глоточки пальмового вина. Дни текли один за другим, длинные и монотонные,…
В пустыне вода – только для питья, и ее выдают удивительно скупо.
– …Приоритет моей миссии – возвращение равновесия вашему миру. А проблема туманов, говорящих ведер, гномов, эльфов и мечей-кладенцов мне до жопы. Если решите, что можете мне помочь, только если я зав…
За дверями ангара нет паркинга с отреставрированными столетними «Кадиллаками», «Шевроле» и «Бьюиками», в которые дядюшка Атилаайнен вставлял водородные турбомоторы Ванкла и электронику. Уже поколения…
Это правда, что, скорее всего, и не сумел бы. Но я даже не попытался.
Я крутнулся в бедрах и с разворота пнул его пяткой отведенной назад ноги. Казалось, что мой резкий пинок должен свалить и коня, но попал он в пустоту. Нас разделял только шаг, и я не мог промазать, н…
Он всматривался в скалы и изломы, пытаясь заметить шутника, пускающего зайчиков. Кто-то мог хотеть обратить на себя его внимание без криков – достаточно безрассудных в горах, где продолжалась то вспы…
Брус тоже полз по ржавым камням, пачкая их кровью из разбитой головы, но вместо оружия прижимал к себе серебряную маску жреца. Еще одна стрела отскочила от скалы рядом с повозкой. Древко с треском ра…
Время от времени ее охватывают приступы ярости, и тогда она бросается на меня, бьет двумя руками, куда попадет. Я заслоняюсь плечом и жду, пока она устанет. У нее уже нет серповидных стальных клинков…
Знаешь, что такое ад? Ад – это два подернутых туманом хребта, что жмутся друг к другу, словно ягодицы. Это все те же рваные линии гор, затянутые голубоватой дымкой. Это видимые вдали два пятна леса, …
Она была невыносимой. Заносчивой и нахальной. Обо всем знала лучше остальных и постоянно обижалась. И все же я везде видел ее лицо. Куда бы ни поворачивался, на меня смотрели огромные ореховые глаза,…
Черепа, ребра, челюсти и позвонки, купно с костями рук и ног, выложенные так, что их было непросто различить. Виделись мастерски исполненные листья, кувшинки, лозы и плоды. До того момента, как я раз…
Я откусываю кусок мяса и бросаю ворону. Он крутит башкой и блестит гагатовым глазом то с одной, то с другой стороны. Потом проглатывает кусочек.
Так мы болтали себе, идя вдоль вьющихся, словно змеи, искривленных стен. Несколько раз мы свернули в округлые переходы, ведущие в очередные коридоры, и мне стало ясно, что без помощи отсюда не выйти.…
У меня сводит челюсти, что-то кислое заполняет рот, я давлюсь, и на меня рушится новый удар. Я корчусь, поднимаюсь на ноги и послушно протягиваю руку. Что-то подсказывает мне, что это не просто сон.
Стояла мертвая тишина, только ветер шумел в деревьях да плескался неподалеку ручей. Вуко прокрался сквозь солидную деревянную калитку в углу подворья и пошел между домами, опустевшими и тихими, таким…
Игрушечная стеночка, сложенная из шершавых камней, почти призывающих на нее взобраться, оказалась непреодолимой преградой. Драккайнен оперся о нее боком, сплетя ладони, и кивнул девушке на ее ногу. О…
Окружавшие нас горы выглядели так, словно они рассыпались от старости, а по мере нашего марша становились все ниже. Растений на них было немного, все сухие и покрытые колючками, подходящими к негосте…
Все они выглядят так, будто поглотили человека с лицом, перекошенным болью. Ветки напоминают направленные к небесам руки. Изображения эти застыли в разных позах, словно одеревенев в танцевальном хоро…
– Мой шершень. Я сделал шершня. Если мне удалось, он нафаршировал цыпленка нейротоксинами. Не знаю, получилось ли, не было времени. Не знаю, что оно такое. Я хотел осу, вышел шершень. Да еще и странн…
Он обошел котловинку по линии менгиров, замечая, что совсем рядом с камнями по мху разбросаны кости. Полоса останков тянулась по всему периметру котловины. Их не слишком много: здесь – череп, там – т…
На миг он поднимает взгляд и видит Ствол. Распахивает рот и глаза еще шире; на его лице выражение недоверия и крайнего ошеломления. Кажется, он нашел нечто, что искал давно. На несколько секунд забыв…
Помещение, в котором мы наконец оказались, от пещеры отделял только ряд колонн, испещренных умелым растительным орнаментом. Девицы издали мелодичный оклик, поднимая руки, а после провернулись вокруг …
Высоко в хмуром небе проплыл крик охотящейся хищной птицы, кружившей над горами как самолет-наблюдатель. Над урочищем она внезапно свернула, резко ударив крыльями, и полетела куда-то в сторону.
– Агиру кано! – рявкнул Бенкей тоном примерного слуги и вернулся на свою лавку.
А потом они исчезли. Растворились в сухой листве, ушли бесшумно, а мы остались, чтобы считать мух, сидящих на глиняном полу, дремать и менять стражи.
На нашей стороне горел большой костер, который должен был передать весть о прибытии каравана, но люди-медведи не появлялись.
– Ты хорошо меня научил, – пояснил я. – А значит, заработал те два гвихта. За эту марку я хочу немного припасов. Хлеб, сыр, сушеное мясо, пива во фляжку и какой-нибудь котелок. Я должен немедленно уй…
За моей спиной небо окрасилось в кармин и пурпур, а передо мной над далекими горами вставали сумерки, сине-фиолетовые, как волосы Айины. Я сидел так, когда на меня вдруг пала длинная, последняя на се…
– Хазима индо. Хазима кана. Куна н’ту, – вытащил я откуда-то из кладовых памяти. «Я должен войти. Я должен взглянуть. Мой человек». Надеюсь.
– Теперь ты! – приказывает Хатрун. – Что такое яблоко? Неужели ты не знаешь?
– Я потерял чувство времени, ситар пахан. Мы сбежали из Маранахара в ночь, когда вернулась старая вера, а армия перешла на сторону Подземной Матери. Лодкой по реке. Затем мы много дней странствовали …
– Я убью тебя, собака! – заорала Вода, несясь в нашу сторону со сломанным черенком лопаты. – Ты подлая крыса!
Я, ошеломленный, молчу. Не знаю, где я. Не знаю, кто я.
Два других следопыта обменялись быстрыми жестами рук, один захихикал. Брус точно так же, молча показал им поднятый большой палец, который прикрыл второй ладонью. Один из следопытов пожал плечами и от…
А в центре появилась черная дыра, словно гигантский глаз.
Она сжимает губы и медленно встает. Я вижу свет, мерцающий, как северное сияние, который охватывает Хатрун; вижу ее узкие, словно бойницы, глаза, до сего момента наполненные чернотой, но теперь разго…
Раздалось бряканье, якорек сплелся с клинками и спицами кружащего колеса, которое принялось накручивать веревку, словно коловорот; та же, привязанная к скале, натянулась, отрывая колесо. Колесница по…
Чем я отличаюсь от ван Дикена и остальных? Я не ученый. Мне не хватает аналитического подхода к миру. Склонности искать упрощенные, моделированные объяснения. В каком-то смысле – неумения отличать мо…
Гигант отпускает противника и медленно поворачивается к своим онемевшим, сидящим на камнях товарищам, показывая белое, меловое, неподвижное лицо, а потом из него вдруг бьет фонтан крови. Его грудь ра…
Их разделяли всего пара метров. Драккайнен прыгнул в его сторону, как пантера, видя, что лысый, почти равный ему ростом, раскрывает рот и набирает в грудь воздуха для вопля, что поставит на ноги всю …
Я понял – солдат нет. До него дошло только «проклятые птицы» и «война», а потому он принял это на свой счет и решил, что Брус его ругает.
Драккайнен, тяжело дыша, уперся рукой в землю и сблевал. Оттолкнулся, поднял меч и подполз на четвереньках к умирающему Змею. Схватил его за плечо и приподнял, после чего воткнул меч глубоко под ключ…
Ствол прикреплен к деревянному ложу солидными коваными полосами. Пока это – пищаль. Гаковница. Ей далеко до снайперской винтовки, которая нужна мне более всего. Но всякий путь начинается с первого ша…
На Пустоши Снов царила призрачная, глухая тишина. Был слышен лишь стук десятков копыт вьючных животных и тяжелое фырканье орнипантов. Впереди уверенно ступал высокий слепой старик, идя на восток, пос…
Я свалился на песок, потому что подогнулась простреленная нога, но сейчас же поднялся, подпираясь мечом. Подошел к перевернутой колеснице, цепляясь за все, что попадалось под руку, как древний старик.
Мы снова кружили друг вокруг друга. У моего противника было широкое загоревшее лицо со шрамом, что вился через щеку и по подбородку, разорванная рубаха разошлась, открывая украшенную татуировками гру…
– Модуль прицеливания, Цифраль. Пожалуйста.
Но к чему это, если я все равно не могу ее бросить? Так уж мы, люди, устроены. Кроме логики, рассудка и способности взвешивать шансы, у нас есть еще и совесть. Ее угрызения. Чувства. Всякие чрезмерно…
– Он потянул меня в дом утех, – перебил амитрая Брус. – Словно на прощание с этой страной необходимо подцепить стыдную болезнь. Те шлюшки выглядели как призраки урочища.
Крадусь, выглядываю из-за скал, проверяя местность, прежде чем идти дальше.
Прежде чем все попадали при нашем появлении на колени, между повозок успел войти еще и одинокий путник. Высокий мужчина в потрепанном дождевике, с посохом на плече, с лицом, прикрытым полями шляпы пу…
– На чужой земле? Сквозь толпы торгующих чудовищ? Как? Переодевшись в медведей? – разозлился Сноп.
Карлик еще раз вытирает ладони о штаны и с усилием поднимает топор.
Наше прощание было недолгим. Ненамного дольше нескольких ударов сердца, когда мы сплелись в отчаянном поцелуе. Наши губы совершенно неожиданно соприкоснулись, я ощутил ее тело, она словно хотела вжат…
– Вуко… – сказала Цифраль. – Все хорошо. Все в порядке. Сейчас ты сойдешь вниз, поздороваешься с другом, получишь пиво, найдешь своего коня…
Я спустился к реке, чтобы умыться, в одной набедренной повязке, со свертком, где лежали желтые одежды синдара. Прихватил и шпионский посох. Решил с этого времени не выпускать его из рук.
Зал напоминал мрачную пещеру, освещенную лишь снопом света, падающим сквозь круглое окошко в стене башни – и тот пронизывал ее как копье, падая на неясный памятник из черного камня на дне башни. Круг…
– Я скажу тебе, как призывать песни, – цедит он неохотно и делает глоток. – Но не скажу, как их взнуздать, поскольку этому тебя не сумеет научить никто. Они живые. Сами знают, избран ли ты и могут ли…
Никто не торопился идти в лес и проверять, попал ли он в кого-нибудь.
Грань, скалы, шумный поток, дождь разноцветных листьев. Шеренги деревьев в королевских цветах осени.
По-настоящему я пришел в себя только в лагере. Я и Брус лежали рядом, лицом к земле, в небольшой котловине, окруженной скалами. Был день, наши преследователи спали. Прилегли, скорчившись, среди скал …
В этот короткий момент Драккайнен успел подумать, что если ван Дикен не скрылся в жерле коридора или воздуховода, возможно, он стал невидимкой. Может, умел прятаться за каким-то оптическим камуфляжем…
Он бесцеремонно присаживается за столик, пододвигает себе стул. Крупный седеющий мужчина в шляпе и ярко-красной шелковой рубахе. Расхлюстанные полы открывают смуглую волосатую грудь, увешанную множес…
– Я, наверное, не увижу, – ответил я. – Пойду своей дорогой в неизвестность. Я ведь Носитель Судьбы, помнишь?
– Нет, парень, – сдержал он меня. – Ты был мне как сын. Ты не можешь идти по миру… Нести судьбу всего Киренена, когда рядом с тобой тот, кто превращается во врага. Ты не можешь странствовать с амитра…
Чувствую досадную, угнетающую боль где-то в грудной клетке. А еще у меня тянет нога. Подвернул? Когда? Массирую грудину и убеждаю себя, что это нервное. Ведь не будет сердечного приступа. Я на склеро…
– Это… твой отец? – беспомощно спросил разведчик.
Я подхожу к краю пропасти и нахожу запутавшийся в корнях плащ мальчишки. До него непросто дотянуться, но хватит малости скалолазания и длинной палки с сучком на конце.
– Извини старухе ее нетерпение, – отозвалась архиматрона чуть более теплым тоном. – Я полагала, что, по крайней мере, нужно попытаться. Сложное положение. Я лишь прошу, чтобы ты мне рассказал. Некогд…
– И все же знаешь, что квашеная хромка не подходит к сыру, зато прекрасна с мясом. К сыру ты взял себе дробленую рукеж. Я бы и сам так сделал. Ты знаешь, что мог бы с легкостью выдавать себя за кирен…
Долго в ночи горели костры. Кебирийцы играли на барабанах, пели, танцевали и справляли тризну по своим погибшим.
В ту ночь я впервые вылавливаю слово. Из каменного скрипа, который издают девушки, выхватываю горловой звук, который отворяет в моем мозгу дверку, узнаю знакомое придыхание. Слово это что-то значит.
Брус взглянул на мои пальцы и тряхнул головой. Казалось, его вот-вот снова начнет бить дрожь.
– Мы тоже, – ответил какой-то кебириец. – Но тут не на чем жечь. На этих костерках из коровьих лепешек? В пустыне просто нужно сделать так, чтобы мертвые не стали добычей шакалов.
– Мы не идем на битву. Мы идем прокрасться и убить, а это куда труднее. Для всех нас. Но то, что говорит Грюнальди, тоже правда. Я знаю, что ты справишься. Но не знаю, справимся ли мы. Скажу так: ты …
Ворота стояли отворенными, внутри крутилась пара человек. Несколько детишек загоняли внутрь стадо косматых четырехрогих коз, а на конце пристани сидел старик с удочкой и ловил рыбу.
– Если оно настолько ценное, отчего он не забрал его назад?
Раздается отчаянный скулеж, создание резко скорчивается, дергая за древко, но копье пробивает его насквозь. Йети тянется за спину, ломает древко пониже наконечника, вытягивает его из раны. Отползает …
Нужно взойти на перевал, а потом спуститься вниз, в долину. Я не проживу до утра среди этих скал. Тут нет деревьев, нет воды, не из чего сделать шалаш, нечего есть. Придет осенняя ранняя ночь, и до у…
– Этот щенок убил Шингея, – сказал лучник странно дрожащим голосом, подтягивая стрелу к уху. Его рука чуть дрожала. – Мой брат мертв. Я говорил, что когда мы поднимем руку на жрецов, случится несчаст…
Стоял потом над ними, грея ладони под мышками, и задумчиво смотрел на корабль. На форштевень с головой ледяного дракона с пастью, полной ощеренных сосулек, и с узкими змеиными глазами. Поверхность чу…
– Чудесно. Попытаюсь ослепить его своим магическим мастерством.
– Может, но те времена прошли. У меня уже нет ни дома, ни семьи, как у нас у всех. Осталось лишь имя, нож и куртка. Теперь нас выслеживают и убивают, а несчастный император мертв. Зачем он нам? Амитр…
Внезапно она уселась на землю и наклонилась. Я думал, что она падает, но увидел, что ее руки рвут завязки, а потом морочатся с замко́м шкатулки.
Драккайнен уселся на плоском камне и развязал узелок.
– Необходимость, сынок. Нас осталось мало. Мы убегаем, откуда можем, но все равно нас мало. Амитраи могут вернуться к старой вере, сидеть тихо и быть послушными. Но нас уничтожают безжалостно. Есть п…
Смотрят, как я всыпаю среднюю меру пороха и тщательно трамбую его шомполом, потом вталкиваю в ствол войлочный пыж, затем пулю, тщательно обернутую в тряпицу. Где-то восемь гранов пороха. Должно позво…
– Не идти. Смотреть. Там большое лечение, ты голос, крик, твоя н’венци умереть. Матуфу, понимать? Большое лечение. Большие духи.
После следующего нападения остался один свидетель. Трясущийся мужчина без шлема и брони ворвался в круг света другого костра и принялся убеждать, что пуща ожила и на его глазах убила троих людей. Гов…
Потому я глядел на приближающиеся строения – я, Владыка Тигриного Трона, Пламенный Штандарт, Господин Мира и Первый Всадник, глядел на мир, ступая рядом с двуколкой, на которой под зонтом сидел мой о…
– Совсем недавно ты был жрецом. Кастой выше. На самом деле лишь адептом, но все же Просвещенным. Знаешь ли, что в этом случае во время странствий тебе можно есть даже фасолевые блинчики и пить развед…
Бегущий рухнул на землю с оперенным древком в загривке, но сразу подтянул ноги, встал, покачиваясь, и упрямо двинулся на другую сторону моста, к двум следующим повозкам.
Туман немного расступается. Он все еще скрывает окружающие долину хребты, заслоняет небо, но чуть развидняется. Недавно я видел метра на два, теперь мой взгляд уходит на полсотни.
Наши похитители напоминали сказочных существ. Поросших травой чудищ из пущ Ярмаканда. Леших, которых в Амитрае звали альхатрисами. Демонов леса. Но мое воспаленное сознание не видело в них ничего стр…
Я вышел из купола на край террасы, а потом посидел с ногами, свешенными в пропасть, глядя на далекие горы. Где-то там лежала пустыня Нахель Зим. Непроходимое море песка и скал, куда осмеливались захо…
И не помнил, как сюда добрался. Помнил только, что начал сыпаться снег. Мелкий, колючий, он сек горизонтально, несомый ветром.
Слова располагались одно под другим, флажок хлопал, и я приостановился, чтобы прочесть надпись. Тогда Брус хлестнул меня прутом. Я непроизвольно взглянул на него и увидел лишь собственное отражение в…
– Любой бы здесь остановился, – заявил Вуко. – Место красивое и покинутое. Бери и живи. Даже вид превосходный. И оборонять просто, разве что пригодился бы частокол получше.
– Становится тем, чем ты пожелаешь, – говорю я.
Мужчина склонился надо мной и налил мне в чашу отвара. Клубы дыма из его трубочки легко пахли амбрией и черносливом.
…Две затуманенные вершины, жмущиеся друг к дружке, словно ягодицы. Рваная линия скал, затянутая голубой дымкой. Видимые вдалеке два пятна леса, взбирающегося по склонам, горящего королевскими краскам…
– А могу ли я перенестись на коне? В одежде? Вооруженным?
Я смотрю на танцующие языки пламени и попиваю сладкое вино.
– Мы можем пойти на юг, пока не кончится то место, где они торгуют. Это ведь не базар, что тянется до конца мира, – сказал я.
Однако одежда не пробуждает в ней никаких разумных идей.
– Если поблизости есть какое-то урочище, – говорю я тихо, – проводи меня туда. Не знаю, на что мы скоро напоремся, мне нужна сила. Мне нужна песня богов, понимаешь?
Я отстегиваю меч и неохотно отдаю ему, потом кладу свой узелок в темной каменной бане. Очаг погас, но все еще тепл. Я вешаю мокрый плащ, из узелка достаю трубку, кисет и завернутый в шкуры остаток на…
Внизу – улица, залитая утренней жарой, забитая неспешно идущими людьми. Впереди, в проливе, – движение как на автостраде. Яхты, минуя друг друга, режут изумрудные волны, трепеща парусами; на горизонт…
Огонь в моих венах загудел. Пылал в голове и подбрасывал мне образы. Короткие, горящие, как удары молнии. Прыжок, оправленная в кость рукоять клевца – в руке, короткий скрип железа, прямо в лысый, ра…
Начало припекать. Вездесущие мухи окружили нас тучей. Кони нетерпеливо били копытами, хлестали себя хвостами и отгоняли насекомых взмахами голов, мы же стояли неподвижно, бок о бок, меряя равнодушным…
Дракон открывает пасть и издает ужасающий рык. Высокий, стонущий, подобный скрипу огромных ржавых ворот. Из тумана отвечают подобные звуки, все – ужасно отчаянные, словно больные.
– Вот же дурень! Это тебе нельзя. Я дочка земли, мне все можно. И ты должен меня слушать! Покажи-ка… Ну вот. Все тебе оставили… Что ж такое. Непорядок, Агирен. Не знаешь разве, что в этом сидит зло?
Я тем временем учусь телекинезу, оставаясь на первом уроке «движение предметов на уикенд» и начинаю переживать за состояние своего разума. Потому что подкова начинает мне сниться.
Жрец сидит неподалеку на корточках и смотрит со скептичным интересом.
Толпа под за́мком в отчаянии разбегалась, словно просыпанные из шкатулки мелкие шарики.
– Сперва Мать, потом… э-э… архиматроны… потом существа освященные, потом, э-э-э… я, – пробормотал я голосом идиота, шмыгнул носом, стоя на коленях с кулаками на полу.
Порой в лагерь летел камень, брошенный не пойми кем; иногда сложенные кипой вещи падали без видимых на то причин. А однажды я проснулся в рассветный час, когда все еще спали, и увидел ифриса, стоящег…
Потеря меча мучает меня так, будто с ним вместе исчезло что-то еще, словно забрали кого-то близкого. Он был с Земли. Из дома. Не сосчитать, сколько раз он спас мне жизнь. Не хочется прикидывать, каки…
Я сажусь. Подкова покачивается перед моим лицом. Бондсвиф достает маленький костяной флакон, словно от духов, и вынимает из него пробку, которой легонько касается подковы.
Дорога, которую, похоже, облюбовали штурмовые отряды ван Дикена, не была лучшей трассой, и Драккайнен хотел побыстрее с нее сойти.
– Не знаю, – говорю я. – Ладно, что ты за него хочешь?
Я и понятия не имел, где нахожусь. Повозка катилась плотиной над пустыми гигантскими заводями, тянувшимися по самый горизонт. На ветвях деревьев висели гирлянды сухих водорослей, а из болотистой воды…
Драккайнен присел у очага и растер в пальцах щепотку пепла.
– Да ладно, – сказал. – Прыжок с «тарзанкой» куда хуже.
Когда я просыпаюсь, мага чаще всего нет. Неподалеку от очага – обычно милостиво оставленные для меня объедки. Кусок вяленого сыра и подсохшая краюха хлеба или миска с водянистой кашей, немного кислог…
Через несколько сотен метров он решил, что это не просто мороки и забеспокоился всерьез.
– Вуко, нет! – крикнула Цифраль. – Оставь, это бессмысленно!
Я помчался следом. Птица, в конце концов, была быстрее колесницы, но повозка оказалась куда маневреннее и лучше набирала скорость. Когда орнипант бежал, ехать было удобнее: его ноги переступали так б…
– А что мне делать? Позвонить в дверь? Сижу и жду господина Все Йоханные Медведи.
Кебириец вынимал иглы одну за другой. Это приносило мне облегчение, но всякий раз, когда он поднимал руку к моей голове, по телу пробегала судорога страха. Когда он вынул последнюю, я свалился на пол…
Крик внезапно стих, словно обрезанный ножом.
Однажды ночью один из бактрианов сорвался с привязи и побежал в пустыню. Мы нашли его утром, идя по следам на орнипантах: животное было порвано на куски. Бенкей долго осматривал разодранное тело, тро…
– Ждать! Рахии! – запел Н’Гома голосом, полным напряжения. – Стрелять, когда будут проезжать мимо вас! От головы… по очереди… прямо… залп!
– Как это всякого? – спросил я. – Ведь ты, тохимон Фитиль… Брус… Не говоря уже…
Я сидел на постели, вытирал куском тряпки кровь из носа и чувствовал, как от страха, усилия и восторга лупит мое сердце.
– Да… Да… – застонал перепуганный воин. – Уже… Отдаю… Не убивай.
Тетива брякнула, стрела ядовито зашипела и с глухим хрустом воткнулась в цель. Все слилось в один печальный звук.
Из пасти свисает кусок мяса, оторванный миг назад. Но на нем, поспешно проглатываемом, не видно меха. Он покрыт гладкой золотистой кожей.
Она вновь протянула ладонь и начала расшнуровывать мои штаны. Толкнула меня в грудь, приказывая лечь навзничь. Ее пальцы были удивительно умелыми для адептки, презирающей мужское. Она знала, что дела…
– Я начинаю думать. Ты же – лишь анимированное проявление шизофрении.
Птицы начинают вопить; я слышу, как тарахтят и постукивают вокруг нас фетиши. Что-то падает. Потом я слышу грохот и вижу, как по полу катится рог.
Я иду между протянутыми ко мне руками. Так много рук и загривков для пожатия, так много застрявших в горле слов.
– Бумаги нам подписали до переворота. Мы не знали, хороши ли они. То же самое с паспортами. Они еще имперские.
А во тьме на вершине горы пылает дерево. Огромным гудящим костром, отбрасывающим свет на все окрестности. Пылают ствол, сучья и ветки. Резко и страшно, словно облитые напалмом.
…Он упал на колени, и тогда кто-то из Змеев поймал его каким-то лассо или бичом за шею. А потом поволок, умирающего, на отмель. Тогда ты бросилась на ближайшего всадника, но он тебя отогнал. Ты прыгн…
Он понятия не имел, происходит ли что-то. Импровизировал, но все время чувствовал мурашки по коже, особенно вдоль ладоней. Что-то точно происходило.
– Я переживала! Я думала, ты помер, тупая скотина!
– Там в кишлаке… – я сглотнул. – Я думал, ты убил девушку. Что случилось?
Мы снова встречаемся с ней на поле боя. В пустой, устланной телами и доспехами котловине среди скал, где властвует Хатрун. Она сидит на каменном троне с высокой спинкой, скрестив ноги, одна рука на щ…
Раздался предупредительный хриплый крик. Драккайнен отчаянно пытался различить в нем хотя бы одно знакомое слово, но безрезультатно. Это был звук, напоминавший стук лопаты щебня, ссыпаемого в жестяно…
– Что оно такое, та «шифор ка»? Впрочем, неважно. Это – другой снег. Он покрывает мир как во время зимы, но это другая зима. Она означает конец и начало. Весь мир засыпает. Животные и люди. Мертвый с…
И все же я сижу и смотрю на подкову. Я упрямый. И мое неверие тут ни при чем. Где-то, в нескольких десятках километров, есть человек, который, похоже, умеет влиять волей на материю. Экстремально опас…
– Лежать! – заорал он яростно, и тут на нас обрушилось сияние.
На перевале я останавливаюсь и гляжу вниз. Долина, большая и округлая, раскидывается передо мной, напоминая миску с молоком. Она наполнена туманом. Ее окружают зубастые валуны, ощеренные словно края …
Прибывшие молча подъехали под частокол и остановились как вкопанные.
Он помнил, где находятся скалы и где торчат сталагмиты. Бесшумно, словно кот, проскользнул на другую сторону пещеры и встал так, чтобы за спиной была литая скала.
Мы шли сквозь толпу, но тут никто не падал пред нами на колени. Женщины протягивали руки и либо касались наших одежд, либо пытались поймать их скрюченными пальцами. Чего-то они от нас хотели, но в об…
По крайней мере теперь я знаю, куда иду. Потому что иду за вороном.
– Завтра… – говорит. – Завтра ты отправишься в урочище! Завтра… А теперь оставь меня!
Поэтому, когда я подошел к горке тлеющих лепешек сухого навоза, что изображали костер, туда, где сидели мои люди, почувствовал себя так, будто вновь оказался среди семьи. Н’Деле молча подал мне чару …
Брус сидел на корточках, осматривая одежды жреца, но замер и поднял на меня удивленный взгляд.
– Ничего из твоих расспросов не выйдет. Те, кто должен обо мне знать, – Узел, сын Пташника, Фитиль, сын Кузнеца и Мрак – знают. И пусть тебе этого будет достаточно. Ты что, не умеешь отвечать на прос…
Страх постепенно воцарился во всем кольце осады. Змеи теперь разводили костры побольше и зажигали все факелы.
Новые стрелы полетели вверх еще до того, как упали первые. Я слышал их стонущий посвист, когда они взбирались в небо, а потом отчаянный визг, когда ударяли в землю внутри защитного круга.
– Ты совсем не кирененец, – фыркнул Н’Деле.
Из рукавов одежд высыпается мелкая рыжая пыль, уносимая ветром.
Я мечтал, чтобы она побыстрее ушла. Взглянул на нее как можно более испуганным взглядом, глуповато разевая рот в надежде, что она отстанет. Но выглядело так, что она не собирается отступать.
– Положи и себе, – сказал я. – Тут хватит на двоих. Я сейчас немного ем.
На этот раз нам не пришлось объясняться или ссориться. Хватило двуколки, одежд и тени Башни, что волочилась за нами. Брус даже не стал тянуться за висящим на шее знаком.
– Прочь, глупец! – воскликнул он. – Боги молчат! Мир заканчивается! Ступай и спрячься, прежде чем змей поглотит солнце! Близится час огня! Боги встают друг против друга! Ты хочешь их пробудить? Ты пр…
– Не мешай, – ответил он невнятно, раздувая жар. Победно поднял загоревшуюся щепочку и приблизил ее к трубке.
– Что-то, что ты увидел в своих видениях, в дыму и текущей воде? – спросил Фитиль.
«Почему случилось то, что случилось». Прекрасно. Мастер тавтологии.
– Ты просто полагал, что должен. Что это твое место. Тем временем, все, что случилось с тобой и твоим другом, привело к тому, что ты не уверен, хочешь ли оставаться кирененцем.
Та, что помоложе, гладит меня по лицу, старшая – по бедру. Мне это нравится. Не знаю, чего они хотят, не знаю, отчего так происходит, но мне кажется, я в наилучшей ситуации с тех времен, как приземли…
Следующий день был подобен предыдущему, с той разницей, что в первый день я сел в седло орнипанта отдохнувшим, а во второй чувствовал себя, как столетний старик с ревматизмом.
Дом – или обугленный скелет строений. Умиротворенная гарь, с трупами, привязанными цепью к частоколу.
– Ага, – ответил Вуко. – После войны захвачу тебя сюда на прогулку, проверишь ее. Изнутри. Но я бы сказал, что реклама преувеличивает. Так, для туристов…
Нагих мужчин, сбитых в тесную кучку, с поспешно и грубо обритыми головами – точно так же, как у меня с Брусом. Они стояли длинными рядами, зажатые между стенами, и могли идти только вперед, всякий – …
Потом я иду по течению ручья, дном долины, среди встающих по сторонам скал, среди мороси и – порой – криков воронов.
Принесут цепи, смазанные драконьим маслом, и станцуют свой танец огня. Нагие, размалеванные дикими узорами девушки с волосами, спрятанными под платки, станут крутиться в пламени, прыгать средь прируч…
– Жаль, что пророчица не думает, как ты, – ответил Мрак из-за своей кольчужной завесы. – Когда бы она взглянула на имперскую армию, когда бы подсчитала клинки и мешки дурры, наверняка никогда не поки…
И тогда пошел дождь. Внезапный и обильный. От кострища поднялся столп пара, вода захлюпала в ведерке.
Из тумана показались вдруг боевые колесницы, едущие медленно, одна за другой: на ко́злах, опустив головы, сидели солдаты в старинных доспехах. Стрельцы тоже сидели отрешенно, сзади, свесив ноги наружу…
Он бежал ровным, мерным шагом, в клубах пара, придерживая у пояса меч. Не слишком быстро, не слишком медленно. Мог бежать так часами. Удерживая темп.
– Немного же это дало, – проворчал он. – Но сунуть туда руку я не рискну. Ты не могла бы пролететь между теми столпами? – обратился он к Цифраль.
Он не отвечал. Потянулся к карману, вытащил несколько ягодок и вбросил их в рот.
– Преподобный… – прервал его мужчина решительно. – Это…
– Вылей это, – сказал Бондсвиф. – Заплатишь мне внутри. Я позволю тебе пройти за святые столпы.
На скале разгорались и гасли идеально прямые линии, будто их наполнял огонь.
Я неохотно двинулся вперед. Мне ни за что не хотелось прекращать слушать.
Я открыл рот – да так и замер. Без дыхания, без слов. Мог только стонать.
«Хочешь танцевать Танец Огня, скотина?» – вою я и держу чье-то лицо в костре, за затылок и сплетенные в косы волосы. Отпускаю Змея и ударом в горло отрубаю дымящуюся, пурпурную от ожогов голову, пинк…
– Не верю, piczku materinu, – проворчал Драккайнен, присев среди высохших кустов с кружкой в руках. – Я собираю ягоды. Там мир пылает, а я, сука, собираю ягоды.
У нас не было амбрии, и все же после еды мы чувствовали себя так, словно выпили каждый по кувшину. Говорили нормально, но нас охватила огромная усталость.
Загонщик по ту сторону упер ногу в борт повозки и тоже выстрелил, таким же моментальным движением, словно не раздумывая. Мужчина остановился на полушаге и покачнулся, на его плетеном плаще появилась …
– В песках они не выживут, – сказал. – Поедете на орнипантах. Только они да бактрианы умеют выживать в эрге. Ну, может, еще онагры. Кони пали бы за пару дней.
– Да, это я! Сильфана Говорящая-с-Пламенем. Вам стыдно?
– Кажется, я встречал кое-кого из твоей родни на Пустошах Тревоги, Грендель, – обронил Вуко с вызовом. Не спуская с йети глаз, сделал несколько боковых фехтовальных шагов в сторону лагеря, удерживая …
– Это был гриб из урочища! Полный силы. То, что в тот момент тебе было нужно больше всего! Ты предпочел бы тогда золото? Знаешь, сколько теперь Песенники платят за кусочек песни богов? За ее щепотку?…
– Чтобы найти дорогу там, где ты никогда не был. Чтобы знать, где ты и куда нужно пойти. Проверяешь, где находится север, потом разворачиваешь карту так, чтобы направить ее, где север на самом деле, …
– Но ведь неизвестно, что со мной там произойдет.
Услышал, как Брус бормочет, упирая кулаки в пол и уткнувшись лбом в камень.
Мы еще раз обыскали их узелки и сундуки, а также саму повозку. Брус осмотрел ее с расстояния в несколько шагов, заглянул под колеса, ощупал упряжь. Подергал за оковку. Ничего.
Я выпустил девушку, толкнув ее прямо в руки второго лучника. Падая, она вцепилась в его куртку, когда я уже был в прыжке.
– И что теперь? – спросила Цифраль безжалостно холодным тоном. – Приручишь ее? Или обождешь, пока подрастет?
– Вынь иглы, – резко приказал мужчина в стали. Одежда его состояла из мелких колец и покрывала все тело, заслоняя даже лицо. Я хорошо его видел, сидя по-прежнему неподвижно, как статуя. За последнее …
Я взглянул на преграждающие мост боевые фургоны, обвешанные щитами, и снова почувствовал себя так, будто в глотке моей свернулась змея.
– Нет, – сказал он с ноткой ярости в голосе. – У всего есть свои пределы. Этого я точно не сделаю. Я решил. Я не святой, но и не чудовище. Не для того ее вытаскивал.
– Поиски прямой дороги тебе тоже не помогут. Может, тебе будет проще, если скажу, что этот порошок когда-то действовал иначе и призвал мертвый снег? Тогда боги это заметили, и теперь их песни всегда …
Порой между горами виден дым. Столпы черного дыма, пересекающие осеннее небо. Ночью вершины подкрашивает оранжевый отблеск огня. Порой ледяной осенний воздух доносит далекий крик. А порой – только ка…
Второй прыгнул на меня с мечом, поднятым к виску острием вперед, и с выставленным плечом. Как тот, кто привык укрываться за щитом.
Мирах вскрикнула и застыла, напрягши тело, – но не выпустила шкатулку и не упала.
– Спать будешь в бане, – бурчит. – И отдай мне свой меч. Разве в твоей стороне в гостях сидят с оружием?
Остаются конвенциональные средства. Клинок, стрела, меч. Даже чернокнижники спят или бывают невнимательны.
Брус крутил в руках богатые сложные одежды, пытаясь сообразить, как их носить. И размышляя, что будет, если мы наденем что-то неправильно, навыворот или вверх ногами.
Я видел, как Брус и Сноп несутся бок о бок и орут, словно одержимые, а за их орнипантами встает туча пыли.
Когда встаешь, нужно изо всех сил вцепляться в большую торчащую луку с ухватами, но Брус ошибался. Когда тварь садилась, было еще хуже. Когда она опускалась на колени, мне казалось, что я падал на за…
– А куда ты сейчас хотел добраться? Когда странствовал по аширдымскому тракту?
Снова я проснулся, когда один из стражников сменил другого, хотя произошло это без малейшего звука. Один следопыт отбросил одеяло и встал, а потом бесшумно растворился меж скалами, а второй завернулс…
А напротив стоял ван Дикен. Высокий, в своем длинной черном плаще, с волосами, зачесанными назад. Стоял и издевательски ухмылялся.
– Спасибо, – спокойно ответил Брус. – Но парень не может лечиться иглами. Передай благодарность ньямбе Н’Гоме за заботу, но все будет, как будет.
– Я мечтаю, чтобы так случилось, сын Копейщика, – ответил он, склонив голову. – Если этот день придет, это будет значить, что я победил и что жестокости, которые я допустил, не прошли зря.
Там, где они исчезли, еще некоторое время колыхались стебли, а потом уже было ничего не видно и не слышно.
У меня болят ноги. И я начинаю злиться. Сжимаю зубы.
– Что с тобой? – спросил я. Брус все еще трясся, пил крупными глотками. – Это от укуса?
Я рос в спокойствии и достатке Дома Стали.
Группа взошла на невысокий перевал. Гигант впереди вдруг остановился и поднял кулак вверх. Все мгновенно остановились, а потом как можно тише сняли из-за спин щиты и крепче взялись за копья.
– Живет ли в глубокой пустыне нечто такое, что могло бы нанести такие раны?
Я и правда не видел, и мысль о том, что придется на одном из них ехать, вызывала беспокойство. Мне приходилось делать всякое, но я не знал, как справлюсь с таким. Сесть на гигантскую пустынную птицу,…
До ворот оставалось несколько десятков шагов, когда я увидел свет. Пятно света, огонь факела, трепещущий у ворот. Я знал, что это. Отряд воинов, стоящих поперек тракта, а второй такой же наверняка ст…
– Apiainen! Perkele apiainen! – рыкнул разведчик, упершись в бревно спиной.
Однако прошло немного времени, и я снова услышал шорох ног по камням: кто-то приблизился. Тот самый жрец, который привел нас сквозь ворота. Похоже, им здесь непросто найти для себя занятие.
Гигант разочарованно опускает руки и идет длинными шагами, чтобы ухватить парня за загривок и выволочь из кустов, словно котенка. Это перестает быть смешным.
– От песен богов можно заболеть, – ворчал себе под нос Спалле. – Отвратительной болезнью…
Однако меч он спрятал, только добравшись до куреня.
– Есть один способ, кирененец! Способ пройти за камни.
– Нет… – бормотал йети. – Нельзя… Не делай ничего папе… Нельзя папу…
Главную площадь я увидел лишь издали, в перспективе нескольких улочек. Засеки из заостренных жердей, солдаты «Змеиного» тимена в полном боевом доспехе – и пустота. А поверху – флажки «Огонь пустыни в…
Клееный лук тихо заскрипел, перо, пойманное между указательным пальцем и надетым на средний железным кольцом, подъехало к уху змеиного лучника.
На подворье собралась немалая толпа. Объявленный Драккайненом турнир слегка разгонял зимнюю тоску и обещал немало развлечений.
– Ты надо мной подшучиваешь? – спросил я.
– Что делаешь? – спросила Цифраль, садясь на балюстраде.
Брус и жрец встали над каменным столом, на котором лежали в ряд кривые базальтовые ножи. Гладкие и поблескивающие, словно когти какой-то огромной твари, с резными костяными рукоятями.
– Я просто не понимаю, почему тебе не сказали, где можно взять еду.
– Нет смысла экономить, – заявил он, выворачивая кисет. – Если там все в порядке, в багаже у меня еще две пачки. Мой «Принц Альберт» и какой-то еще, что мне сунули в капсулу. А если поселения нет, пр…
Я вспоминаю свои сапоги. Никогда не любил ходить босиком. В Гваре я и к морю выходил в специальной обувке из пенки и пластика. Везде скалы и морские ежи. Кто хоть раз наступил на ежа, уже никогда не …
Командир, отерши пот с лица, бросил через плечо приказ. Загонщики соскочили с фургона и, упершись в тяжелые борта, перекатили его в сторону. Теперь оба фургона стояли по одной стороне, оставив узкий …
– Чудесно, – процедил Сноп. – А если ты погибнешь, что нам делать?
Перед ним двигаются скальные стены, тронутые лишь мягким светом язычков пламени.
В остальное время я часами сижу, пытаясь взглядом сдвинуть заржавевшую подкову. Порой кажется, что она начинает двигаться, но это лишь видимость. Ее колеблют легонькие дуновения сквозняка, а может, з…
– Мы зовем их живым огнем, Н’Мату. У вас про них говорят «ифрисы», но вы не понимаете, о чем говорите. Амитраи не умеют выжить в пустыне.
Ходячее тело с отсроченным приговором на шее. Вор, который осмелился обокрасть Древо.
Ремни развернулись в воздухе на три соединенные части, каждая из которых заканчивалась грузилом, а потом спутали передние ноги животных. Повозка перевернулась с отвратительным треском, теряя колеса и…
Зато с колесницы в меня полетел дротик, рассекший бок и воткнувшийся в песок, а еще стрела, пробившая мне ногу. Я почувствовал точно удар бичом, закричал и тяжело свалился на землю.
– Откуда нам было знать, что все это правда? Всегда ж чуток придумывают, чтобы звучало интереснее.
– Нет… Еще нет… Еще немного… Прошу… Еще чуть-чуть… – и я превратился в лед.
– Это город? – спросил Бенкей беспомощно.
Я поднимаю его и не знаю, что дальше. Просто держу оружие и жду.
Он вытянул ее из клетки и усадил на землю, чуть не упав на нее, и молча принялся растирать ей плечи. Она не отозвалась ни словом. Потом девушка попыталась поднять руку и тихо охнула. Драккайнен ощупа…
Она была уже так близко, что я слышал ее беззубое бормотание, беспрестанно сочащееся из сморщенных губ.
Я открыл рот, но ничего не сумел сказать.
– Ждать! – крикнул Н’Гома. – Не стрелять! Подпустить ближе! Нгодани! Рахии!
Я слушаю их голоса. Уже знаю, что та, которая постарше, зовется Сильгой, а та, которая помладше, – Синньей. Говорят они много, что-то мне рассказывают, смеются. Звучит все словно шум, издаваемый дере…
– Бондсвиф! – рявкнул Вуко и двинулся к дому.
– Во мне?! Я хотел убивать женщин и детей, собак, коз и коров?! Хотел ровнехонько раскладывать их под дверьми?!
– Кано… Я должен отдохнуть… тохимон… а потом… пойду с тобой на край мира…
– А какова разница, ситар пахан? – спросил я.
Я пережидаю минутку и прокрадываюсь к месту катастрофы.
Чем выше Драккайнен вползал, тем хуже становилось. Когда сердце не колотилось, приходилось растирать внезапно терпнущие руки и ноги, из которых утекала жизнь.
– Objesi sebe ovo na kurcu, – сказал Вуко. – Каким образом мы можем куда-то переместиться песнью богов? Куда-нибудь далеко. Исчезнуть здесь и появиться где-то еще? Я знаю, что это возможно.
Бенкей сплюнул на землю, решительно всадил в зубы трубку, высек огонь о клинок палаша и выпустил клуб медленного бакхунового дыма.
Она появляется во всплеске радужных искр, бабочка-нимфетка с золотыми волосами. Я начинаю к ней привыкать.
– Странно… – сопит Бондсвиф. – Ты идешь издалека. Ты странный и чужой, так что урочище, возможно, и вправду тебя послушается. Ты стар и молод. Жив и мертв. Здоров и болен. Но самое странное, ты не же…
– Дальше, – отозвался Брус, – будет так: вы провели нас, как и приказал кай тохимон беглецов, Фитиль, сын Кузнеца. За это вам – честь и хвала. Теперь вы возвращаетесь к остальным кирененцам, а мы дел…
Я поворачиваюсь, когда кто-то касается моей щеки. Вижу узкую ладонь, которая держит покачивающийся на ремешке камень, и блеск оленьих глаз.
– Буря! Ветер несет пыль! – пояснил нам кто-то из кебирийцев. – Нас засыплет, если не успеем приготовиться.
А еще на третий день нас догнали колесницы.
Когда мне удалось проехать несколько шагов прямо, а затем повернуть, я был горд, будто сделал что-то необычное.
Тем временем Вуко сбежал понизу. Сделал обманное движение в одну сторону, но краб дал себя обдурить, и сталь свистнула, рассекая воздух.
Девушка ждет меня перед баней. Молодая, со смуглой кожей и темно-фиолетовыми волосами, связанными в конский хвост. У нее полные губы, выпуклый нос и влажные глаза серны под выразительными бровями.
Я не в состоянии ни испугаться, ни заорать, ни убежать. Прежде чем успеваю сообразить, что вижу, падаю, перекатываюсь за скалы и делаюсь неподвижен. Мгновенно. Просто-напросто исчезаю с тропинки.
Казалось, лучники соревновались, кто свалит путника. А мужчина продолжал идти. Весь залитый кровью, нашпигованный торчащими во все стороны древками с пурпурными перышками, держа в ладони обломанный н…
– Оттуда, из Земли Огня, Земли Соленой Воды и Земли Лошадей приходят ко мне люди и просят помочь! Порой рождаются странные дети, и тогда их приводят сюда. Таких, кто рождается с песнями богов в руках…
– Ничего страшного, Арджук. Я не превращаюсь в жреца Чекедея. Это лишь тоска. Тоска – человеческая. Ее вызывает пустыня. Преподобный Мрак говорил, что это пройдет. И наверняка пройдет, вот только…
Жрец медленно опустился на колени и уперся кулаками в пол.
Бенкей молча встал и направился к своим вьюкам. Оба приготовились очень быстро. Брус – в одежде синдара, с посохом и в шляпе путника на голове. Бенкей – в какой-то неопределенно-бурой одежде и слишко…
– Снова! – рявкнул разъяренно Спалле. – Раньше подвернутая нога, теперь – палочка!
Мой сдавленный вскрик, движение, которым я перехватил трогающую меня ладонь, и блеск клинка, который я выхватил из-за пазухи.
Не ухожу далеко, потому что буквально падаю от усталости. Нахожу хорошо укрытое место и дрожащими пальцами развязываю ремни тюка, потом жру кусок хлеба, вяленый сыр и что-то, похожее на колбасу. Мне …
Тем временем Мирах ковыляла прочь, двумя руками держа железную шкатулку.
Я привстал и увидел, что над умирающей Мирах на небе формируется круг темных туч. Концентрические, медленно вращающиеся круги цвета пепла и свинца, пронизанные молниями.
Драккайнен поднял глаза и посмотрел на дома. Что-то изменилось. Опускались сумерки, между домами заструился холодный туман. Он вился клубами, похожими на щупальца, а понизу, у земли, взблескивал раду…
А потом разворачивает его и лупит обухом по концу торчащего из Ствола серебристого ясеневого копья, словно заколачивая гвоздь. Глухой, деревянный стук прошивает молчание ледяного воздуха осени. А пот…
Брус влез в нишу через низкие дверки и тотчас пал на колени перед статуей.
Но это только видимость, поскольку во встающей над страной твердыне кто-то спит.
– Урочище, – объяснила она. – А установила я, собственно, твой мозг. Не бойся, я ничего не изменила. Сконфигурировала тебя.
Кривился, когда Н’Деле начинал петь и охотнее всего держался с краю. Я заметил, что его предплечья постоянно остаются закрыты, даже когда приходит вечерняя прохлада и можно одеться полегче. Еще замет…
Теплый, резко пахнущий дым овивает мою ладонь, вьется между пальцами, скручивается в клубы и облака.
Смердит прогорклым жиром, благовониями и травами.
Для уверенности я перенес шкатулку, стараясь не прикасаться к ней иначе как через тряпку, и разместил так, чтобы до нее невозможно было дотянуться, не потревожив мой сон.
– Что такое яблоко? – терпеливо повторяет Хатрун.
– Неофит! Мне не нужен был Огонь Пустыни, чтобы пробудиться! Я всю жизнь бессильно смотрела, как треснувший мир обижает дочек земли. Как всюду вздымается кирененский грех и мерзость! Я видела девиц, …
На следующий день Н’Гома призвал меня снова. Я пошел, хотя при виде его меня одолевала злость.
Драккайнен встал и неохотно пошел в ту сторону, пытаясь игнорировать порхающую вокруг Цифраль.
– Не хватит посуды, – отозвалась она через какое-то время.
– Что это было?! – спросил Грюнальди с возмущением.
Щитоносцы отскочили в стороны, прячась под металлом щитов, а с приподнятой драконьей морды ударил оранжевый коптящий огонь.
Взглянул на Бруса, но увидел только собственное отражение в зеркальной маске.
Бондсвиф сидит на своем обычном месте у очага и мрачно смотрит на спутанный фетиш, который бросили ему под ноги.
– Ньямбе Н’Гома, как ты сделаешь, чтобы мы попали в страну людей-медведей?
Я не погрузился, как остальные, в тяжелый, бессознательный сон, но все равно сражался с опускающимися веками. Должно быть, немного воды онемения добралось до моего тела через язык и губы, но избежать…
Где-то под похмельным ошеломлением, как заноза, сидит что-то вроде забытого кошмара.
Я шел за девушкой, которая в одной руке несла тяжелую корзину с крышкой, во второй – лампу. Небо над вьющимися коридорами лабиринта сделалось черным, лишь тусклый огонек освещал нам дорогу.
– Нет! Без крови! – крикнул Брус. Прыгнул с ко́зел повозки, оттолкнулся одной ногой от спины осла и пал убегающему адепту на спину. Оба рухнули на землю и некоторое время крутились, будто сражающиеся …
– Забери ее отсюда, – шепчет он мне на ухо. – Ты не должен с ней цацкаться. Все равно с тобой она будет в большей безопасности, чем здесь. Найди дорогу, – добавляет.
Рычит ветер, ванты дымятся от ледяной пыли, а корабль продолжает упорно плыть вперед. На север.
Он ничего не мог поделать. Девушка распознала, что он не из Людей Змеев. Ей удалось встать на колени и поднять голову, и теперь она глядела на его попытки взлома с надеждой. Если он попытается уйти, …
Бредущие вперед люди не были обычными странниками. Они не ехали по делам, не отправились посетить друзей и близких, не искали себе новое место. Эти люди убегали.
Часть из них несла запасы еды, воды и корма, часть – толстые прямоугольные плиты соли, запакованные в кожаные мешки, а еще часть – какие-то другие пакеты и свертки. Животные были гружены так, что из-…
– Агира, аскаро! – рявкнул я внезапно по-кирененски. «Это приказ, солдат!» Он вздрогнул, словно его кольнули. Мы оба не слышали звуков собственного языка с незапамятных времен. Даже во дворце его исп…
Брус отбил удар, стукнув меня в предплечье, и нож полетел на камни.
Из тумана выплыла неясная фигура высокого мужчины в капюшоне и кирененской куртке под плащом.
Освещен он был моргающими лампами, чей свет ползал по каменным телам женских демонов, сплетенных в экстатическом танце. Призрачно отсвечивал на вытаращенных глазах, украшенных белыми перламутровыми р…
Ночами я и вправду слышу странные звуки. Какие-то завывания, доносящиеся из-под земли. Шепоты, проклятия и всхлипы. Порой крики.
– Хорошо, – подвел итог Драккайнен. Варфнир вынул из рукава короткий нож. Парень чуть не перестал дышать.
– Кто-то из них был тебе близок? – спросил я с сочувствием, вытирая рукавом слезы.
Мне снится, что она начинает двигаться, но эти сны не дают ответа на вопрос «как». И, в результате, не приносят успокоения.
Брус медленно встал, словно на его спине лежала корзина с камнями.
Таким образом я и Брус вошли за постукивающую завесу из бусин в темное нутро трактира.
Воин, прервав осмотр склона, взглянул на сугроб в паре шагов перед ним. Удивленно вскинул брови и наклонился, чтобы присмотреться внимательнее. Сугроб взорвался ему в лицо облаком снежной пыли.
Бондсвиф отпивает глоток из рога и протягивает руку.
В ловушку они попали посреди темной, как смола, зимней ночи, среди снега, падающего с неба крупными хлопьями, где-то на границе ничейной земли. Буквально на расстоянии вытянутой руки от Земли Огня. П…
– Внимание… – сказала ему Цифраль прямо в ухо. – Теперь ни о чем не думай. Ни о чем конкретном.
– А ты нет? – у Цифраль был странный, мечтательный голос. – Так красиво…
Перечеркнутое татуировкой лицо, просиявшее вдруг широкой, волчьей ухмылкой, кажется почти красивым.
Я сижу спокойно. Два гвихта – это куча бабла. За них можно купить коня, меч, а иной раз и небольшой дом. Можно питаться в корчмах много месяцев. Дороговато для лекции о калориметрии на уровне первого…
– Я уже не ребенок, чтобы спрашивать у брата позволения, – заявляет Сильфана.
Я выхожу из леса и бреду вверх, через луг, поросший острой серо-голубой травкой. Опираюсь на посох, упираюсь в колени ладонями и бреду вверх по склону, к вершине, которая, кажется, лишь отдаляется, с…
– Это единственный способ, – объясняю я. – Нужно скрытно идти туда, подождать соответствующего момента и убить сукиного сына. Нужно убить ван Дикена. Без него Змеи быстро вернутся к себе. Нынче они н…
Вуко выбросил левую ладонь и клюнул гиганта чуть ниже подбородка, так, чтобы рука между напряженным большим пальцем и остальной ладонью ударила его прямо в кадык. Крик не вышел. Гигант лишь издал сви…
Обучение изрядно подорвет мое нынешнее благосостояние.
– Рахии… – прохрипел я, натягивая вожжи. Тварь повернула свою большую голову, глядя на меня с возмущением.
Постель, из которой он выскочил, тоже давно никому не служила. Кости, перемешанные с клочьями шкур, лежали в беспорядке, как он их разбросал, но между веточек ребер успело прорасти молоденькое деревц…
Тишина. Слышно лишь, как рядом, царапая сапогами каменистую почву и впиваясь пальцами в сухой осенний дерн, умирает тонущий в собственной крови человек.
С мокрым лицом и задыхаясь, он вертел мечом, рубя и коля, но Брус танцевал перед ним в уклонениях, и клинок резал только воздух. Выглядело так, словно мечник пытался попасть по летающей осе. Но Брус …
– Иначе не удалось бы, – прошептал в ответ Драккайнен. – Не шуми.
Парень с трудом отваливает труп в сторону, освобождается от его хватки, разжимая стиснутый на его куртке кулак, палец за пальцем. После чего встает, наступает противнику на грудь и, посапывая, вырыва…
Грелка была металлической баночкой, выложенной керамикой, которая скрывала угольный штифт.
Огромный воин медленно приближается, вздыхает, качает с неудовольствием головой. Беспомощно разводит руками и бросает свой меч стоящим сзади, после чего дважды хлопает в ладоши, словно пытаясь разбуд…
Тут нет ни ренклода, ни пряников. Есть только глоток тепловатой воды из воняющей козлом деревянной баклаги.
Горит огонь, кипит суп в котле, девушки говорят и сидят при свете лампы. Я слушаю, повторяю и пытаюсь набраться сил.
Под ним видна оттиснутая фигура человека. Он смотрел на штемпель собственного лица, который выглядел как посмертная маска. Белая маска с красными глазами. Упали две капли, потом еще две, вытапливая в…
Со всей поляны удалось надергать с полкружки сморщенных ягод. Он встряхнул посудиной и заметил бледный, как микроскопические иголочки льда, отсвет, поднимающийся в морозном воздухе.
Сноп махнул рукой, Крюк взобрался в седло, ухватился за остро обтесанный кол ворот – скорее даже, кривой загородки – и перескочил через нее, исчезнув в темноте. Я даже не услышал, как он приземляется…
Солнце вставало все выше. Со стороны гор приближались люди-медведи.
Он видит собственные руки, опертые на худые колени, ладонями наружу.
А еще у меня был старший брат. Он тоже был сильнее меня и жестче, чем все разбойники и храмовые стражники, вместе взятые.
– Да, – сказала Цифраль, присаживаясь в воздухе напротив его лица. – Но сейчас пройдет.
– Проезд важен, – голос Бруса зазвенел, словно под маской заблудился шершень. – Неслыханная наглость! До́лжно тотчас открыть мост!
– Milenko, može orangina, kruk i sałata od hobotnice?
Она фыркает смехом и подпирается кулаками.
Я произнес молитву за умерших, как солдат перед битвой. С этого момента я должен был считаться неживым, но это мне мало помогло.
Хриплые крики птиц, завывание ветра, порой фырканье лошадей и легкий скрип хорошо смазанных осей повозки. Ничего больше.
Копье взлетает по красивой параболе. Бондсвиф делается недвижим, широко открытыми глазами глядя, как наконечник копья протыкает бок Глиффнака.
– Отшвырни копье, Агирен, – произнесла Мирах. – Только легонько.
– Не в том дело. Я хотел бы, чтобы она пошла.
Я представил себе, как орнипант брыкается, и мне сделалось нехорошо.
Чуть дальше он начал распознавать окрестности. Перевал, где нашел шапочку одного из похищенных детей. Большой луг, который они прошли тогда днем.
Я иду следом и вдруг оказываюсь в огромной мастерской. Нет террасы, нет вида на залив, только помещение, выложенное измазанными плитками; гудящий очаг, кран под потолком, позванивающий цепью. Бьет уп…
Вверху призрачно, исполненными ужасом голосами орут вороны.
Поток обтекал каменистую отмель, покрытую гравием и валунами; на ней росло рахитичное деревце.
Было так, как говорил Брус. Я привык, хотя часть моего сердца умерла. Окаменела.
Одна из колесниц с воем кос пронеслась мимо, и тогда что-то изменилось. Сбоку от нее песок внезапно взорвался фонтаном, и я увидел фигуру Бенкея. Амитрай вырос буквально из ниоткуда, натягивая цепь, …
– А ты куда? Ты должен лежать и пить травы.
– Ты не пойдешь снова в одиночку, – с напором говорит Грюнальди. – Отчего ты такой глупый? Один человек – одинок. Он должен когда-то спать, может вывихнуть ногу, и у него нет глаз на затылке. Не счит…
– Есть еще мой товарищ, тохимон, но я не знаю, жив ли он. Прошу позволь мне его увидеть. Я знаю, что его мучают кебирийскими иглами, как мучили меня самого!
Но едва я начинаю думать и обретать ориентацию, на меня опускается усталость и я снова засыпаю. Я пойман в бесконечной дождливой ночи. Делю время между сном, едой, сортиром, который представляет собо…
– Никаких споров! – рявкнул предводитель.
Н’Гома сидел рядом, заходясь в ужасных рыданиях и посыпая голову песком.
Спалле и Варфнир отвели коней, что-то бормоча себе под нос, и уже через несколько шагов словно утонули в снегу, как духи метели.
Воспоминания не о схватке. Они касаются убийства. Я вижу бегущих от меня людей, слышу собственный разъяренный рык, рык чудовища. Это возвращается. В коротких проблесках.
– Арджук, парень… Молодой Тигр… Я пришел попрощаться.
На вершине перевала стоял еще один дом; сквозь его узкие окна можно было заметить пламя в очаге. Хуже, что между скалами бродили две приземистых фигуры, похожие на бронированных цыплят. Крабы.
– Мать! Благословения больной! Проведите меня к архиматроне.
– Они приковывают человека цепью, со связанными руками, – говорю я сдавленно. – Цепь прибивают к столпу частокола или к дереву и обливают человека драконьим маслом. Это называют Танцем Огня. Приказыв…
На всякий случай я забираю еще ложку и нож, хотя не слишком надеюсь на гостеприимство мастера.
– Линию камней может перейти товар, сын Копейщика. Чтобы ее перейти, вы должны стать товаром.
Вуко некоторое время стоял с мечом в руке, ощущая себя сжатой пружиной.
Нож висел высоко слева, на бедре. Он полетел в сторону, определяемую моей левой рукой, прямо в те кусты. Расстояние – около десяти метров. Там я его отыскал. Кошель и ножны с перочинным ножом висели …
Наверху раскинулась еще одна белая плоскость, тоже ровная, как стол, и я подумал, что это, должно быть, одни из тех таинственных древних руин, что иной раз стоят среди пустошей.
Туча принесла неестественную темноту и странную, ледяную духоту. Мы забрали шпионские посохи и корзины, надели шляпы путников, накинули плащи-дождевики, которые тут же покрылись красными пятнами.
– Куда же ты делся, Невермор, старая ты скотина?
А теперь все это шло в огонь. Зачем разносить жар в души? Зачем делать так, чтобы человек тосковал о недостижимом или невозможном? К чему восхищаться отдельными мыслями, а остальные встречать пожатие…
Все случилось за миг. Возница натягивал вожжи, но было поздно. Бактрианы налетели на натянувшуюся цепь, та ударила их по ногам, Бенкей отпустил свой конец и полетел на песок, как тряпичная кукла.
Я молчал до самого рассвета, когда мы нашли закрытое место и остановились на отдых. Чувствовал я себя глупо.