– Objesi sebe ovo na kurcu, – сказал Вуко. – Каким образом мы можем куда-то переместиться песнью богов? Куда-нибудь далеко. Исчезнуть здесь и появиться где-то еще? Я знаю, что это возможно.
Тьма приносила лишь далекий, исчезающий шум воды, чуть ближе – тихое хлюпанье, еще ближе – одиночную мелодичную капе́ль падающих с потолка крохотных ка́пель.
Во всем остальном тут тихо и спокойно. Ветер воет в трубах, в очаге потрескивают поленья, успокаивающе и монотонно стучит дождь.
К урочищу мы добираемся с рассветом, морозным туманным утром. После молчаливого, мрачного завтрака. Бондсвиф испуган и охвачен яростью, замотанная тряпками ладонь явно ему досаждает. Я спал не очень хорошо, аппетита у меня тоже нет. В желудке чувствую отвратительные, вызывающие тошноту судороги. С неудовольствием понимаю, что это страх. Урочище – испытание огнем. Словно тестовый полет. Словно русская рулетка.
Драккайнен некоторое время стоял, сжатый как пружина и готовый отскочить наружу, начни что-то происходить. Однако ничего не происходило.
– И правда, я не вижу свечения. И не чувствую мурашек, – проворчал вполголоса. – Ну, что ж. Входим.