Порой – выхожу наружу. Размять ноги, пройтись по свежему воздуху, увидеть хоть что-то, что не является куском железа, подрагивающим на куске невыделанной кожи.
Лоснящийся, желтоватый череп превращается в ее ладони в серый и пористый. Тяжелый. Вырезанный из гранита.
– Нет! – прошипел он, пытаясь заставить себя идти дальше. – Просто сваливай отсюда, дебил.
Он хотел протестовать, но угас как свечка.
– Хара! – рявкнула она. – Это лишь лунные псы! Благословение Матери с нами.
И тогда раздался мрачный, протяжный рев рога. Он накатывался со стороны башни, торчащей над городком вроде гнилого зуба.