Я заглядываю в сожженные лица, пытаясь узнать в обугленных масках знакомые черты, но вижу лишь ощеренные, спекшиеся набело зубы, и не знаю: это кто-то из моих или чужой. И все-таки подхожу с обмякшими коленями, биллиардным шаром в глотке.
– Спалле и Варфнир остаются с лошадьми, – кивнул Драккайнен.
Что еще? Или над мостом этим висит некое проклятие?
– Адепта звали Агирен Кысальдым, – сказал я. – Странно. Что за имя «Прыщавый»? А фамилия – как название поселения. Кто же зовется «Солнечные Хаты»?
Бактрианы, которых дергали за плетеные оголовья, неохотно присаживались рядком, с них сбрасывали тюки, чтобы возвести какое-нибудь прикрытие под их боками.