Все цитаты из книги «Стократ»
Он осторожно освободил ее, попытался поднять – она яростно оттолкнула его руки. Мальчишка, покачиваясь, поднялся на ноги – он был ошарашен и не понимал, что такое с ним сделали.
Девочка смотрела, как посланец пристегивает сверток с письмом к почтовому кольцу на ноге птицы. Вокруг ходили, толпились, смеялись, торговались люди, где-то играли сразу два менестреля, и каждый свое…
Он достал флягу с водой и последний сухарь. Мимо по дороге тянулись возы и фуры – разъезжались с ярмарки обитатели соседних сел, торопились попасть домой до полуночи. Шли пешком усталые воры; Репка п…
Открылась дверь и загрохотали шаги, непривычно тяжелые.
Там, за частоколом, приоткрылась дверь. Еле слышно скрипнула.
– Черничный сон – второй из ста цветов. Я не стану ругать, если вы уснете. Но постарайтесь держать глаза и уши открытыми, особенно те, кто мечтает о Золотой Школе… Наш Мир создан ребенком в момент пр…
Открылись ворота. Во двор дома, окруженного сараями и пристройками, въехал целый обоз – три груженых телеги, двое всадников и с ними целая толпа пеших. Выбежал слуга, смутно знакомый Стократу, стал р…
– Он был со мной очень ласков… Дал вина… У меня потом сильно голова кружилась.
– Он не говорил мне. Но мне не нужны были слова, чтобы знать.
– Уже яснее, – Стократ кивнул. – А Сходня все-таки – за что ты его подставил под нож?
Стократ замолчал, о чем-то раздумывая. Дорога сделалась ровнее и шире. Стена слева отступила, давая место мелким корявым соснам. В свете проглянувшего солнца открылась Белая дорога почти донизу – вит…
Толпа, окружавшая помост, притихла. Здесь были друзья и родственники учеников, братья и сестры, соседи и приятели. Отдельно, на вынесенном из трактира кресле, восседал Глаза-и-Уши – личный княжеский …
– То есть ты ничего не понял? – мастер возвысил голос. – Ай-яй, я-то на тебя рассчитывал… А ты, Плюшка?
– «Сто раз спрошу, промолчи в ответ, стократ дороже такой ответ…»
Старик не слышал его. Внутренний мир, скрытый для чужих взглядов, совершенно поглотил его внимание.
– Молодой человек, властитель вас зовет – срочно!
Меня ведь сочли недостойным, угрюмо подумал Шмель и сам себе поразился – откуда такие мысли на пороге, скорее всего, ужасной гибели?
– А вот твой меч… ты умеешь биться? Или просто так носишь?
Отпечатки подков скоро пропали на белом камне. Шмель шагал, пытаясь удобнее пристроить на спине мешок, но тот был сложен до того неудачно, что, как ни поверни, в спину что-то впивалось. Надо было ост…
– Стрелять, небось, не умеете, – сказал Стократ, чтобы немного их расшевелить.
– Кто вы? – глухо спросила женщина. По голосу он понял, что она давно не спала.
Девушка выругалась и вытянула из колчана новую стрелу; Стократ, застыв, смотрел вслед вороне.
Ворон внимательно смотрел в его карие, с золотой искрой глаза. Дядя был в этот момент искренен. Почти. Он не убивал беспомощного старика, своего брата. Точнее, не убивал своей рукой.
Три гнилые души соскочили на муравьев и тут же влились в общий строй.
Шмель тоже проглотил. Вкуса не было. Пустота.
Босые пятки Мир выглядывали из-под шерстяного одеяла. Стократ остановился рядом; странно, но никогда раньше ни одно живое существо не вызывало у него такого желания обнять. Защитить. Утешить. Как буд…
…И, когда последний лесовик умрет, все на свете станут безъязыкие. Некому будет вкушать молчаливые пиры-поэмы. Шмель смотрел на кувшин и пытался понять, что же за слова он только что произнес: убивай…
Был дом, где он вырос, печные дверцы, столы и половицы, запах дыма и влажного дерева, – все, чем он жил в прежние спокойные годы, обволакивало Шмеля, притупляя боль и прогоняя страх. Он вернулся домо…
На верхушке дерева стало тесно. Доски заскрипели и покосились, и Стократу захотелось вниз.
– Очень крепкий… вкус. Злое послание. Много соли и кислоты. Разъедает рот… Тьфу.
Тихонько заскулил Плюшка, о котором все забыли. А Шмель дрожащей рукой снова принял стакан, тронул губами изумрудную поверхность и, зажмурившись, набрал полный рот.
– А сколько хочешь. Главное, чтобы на пятый день, когда колокол ударит, у тебя было уплачено пять.
Он подошел и остановился напротив Норы. Наклонился, так что его морщинистое лицо оказалось напротив ее белого, как прогоревший пепел, лица.
Плащ остался в таверне. Кроны не защищали от дождя – за ночь вымокли насквозь. Скользя в траве, иногда отряхиваясь, как пес, Стократ вернулся в «Черное ухо».
Больше не разговаривали. Девушка не могла ехать без седла, и поначалу шла, с трудом переставляя ноги. Потом Стократ не выдержал и усадил ее на лошадь перед собой; у нее не было сил сопротивляться. Ка…
– Но, – снова начал строптивый стражник, – милосерднее будет…
Старик содрогнулся и едва устоял на ногах.
– В поля нельзя, там уже перекрыта дорога. Что, если пойдем налево?
Сидя на земле, Мир заплакала, но не от боли. Она рыдала, закрыв лицо руками, к ужасу и удивлению мальчишки, который, похоже, не подозревал, что эта девочка умеет плакать. Стократ посмотрел на небо: д…
Через минуту его обогнал всадник. Проскакал мимо, махнув на прощание рукой.
– Ты не маг, – недоверчиво сказал старик. – Маг бы сразу догадался… И побежал бы отсюда со всех ног. Или вообще не заходил бы… в наш проклятый край.
– Нельзя! Из рук не берут такое послание, только с земли!
– Они, значит, люди, а вокруг безъязыкие чужаки, – задумчиво проговорил Стократ. – Послушай, а как они думают? Если у них нет слов?
Стократ выехал за ворота, которые не закрывались на ночь, остановился и понюхал воздух. Чтобы найти спрятанное, не надо быть колдуном: достаточно отпустить на охоту чутье, будто пса.
Он резко дернул шнурок. Карта Обитаемого Мира поползла вверх, наматываясь на шест – но на полдороги застряла и перекосилась.
– Я могу помочь тебе, как хирург, – сказал Ворон, ни о чем не спрашивая.
– На площади шумят, – прошелестел советник, мельком глянув на Стократа. – Только что Сходню привезли. Так вздумалось им, что купца нашего тоже лесовики…
Братья были старше Шмеля на три и четыре года, и всю жизнь, сколько он помнил, водились больше между собой и считали младшего сопливым малышом. Теперь они выслушали его, разинув рты, и Шмелю померещи…
Он сидел у стола. Как он вошел – никто не видел. Невысокий, в сером тяжелом плаще, лысый, – с виду обыкновенный немолодой человек. Только встретившись с ним глазами, можно было догадаться, кто он.
Злой улыбнулся. Вышел на середину поляны, поднял меч, глядя перед собой, воображая противника. Кем он будет? Разбойник в кожаных доспехах, душегуб в черном плаще, призрак, болотное чудовище?
– Голоден, – Стократ заглянул Шмелю в глаза. – Устал. Вели, пусть ему сварят сладкой каши побольше, и…
Он забросил за спину свой сверток. А ведь точно там меч, подумал Репка. Надо же, мальчишка, ходит вот так и не боится…
Мир глядела в тарелку, на почти нетронутый кусок мяса. Поза изображала смирение – но Стократ отлично видел, что покорностью здесь даже не пахнет.
– Мир… а как ты, маленькая, оказалась в лесу?
Снова послышались быстрые шаги. Тень вынырнула из-за поворота – Шмель содрогнулся.
Он не сказал в тот вечер, чем это обернется для него, наследника, лично. Он был очень сильный мужчина, как для своих одиннадцати лет.
– Погоди, – сказал Стократ. – А кто же работает?
– А кто же к ним ходит? На переговоры, например?
– Зря, – сказал Стократ, поднимаясь. – Это вы зря.
Шмелю это не понравилось, но он подошел, хоть и не очень близко.
– А в Макухе об этом молчат. Даже в таверне.
– В лесу, – ответил, не задумываясь. – Я не такой старик, молодка.
– Но ваша милость, мы еще не доели, – Филин всегда звал отца «ваша милость», когда чем-то возмущался и хотел это показать.
«Где твой дом?» – спросил он, не открывая рта, не шевеля языком.
Она колебалась секунду. Потом вскинула голову – и очень красноречиво начала раздеваться.
– Кормилица? Да вот, в поселении у замка непременно кто-то кормит, там бастардов властителя родится каждый год по десятку! Ну ладно, не по десятку, но кормилицу найдете. А что за младенец? Подкидыш? …
Красок здесь не было – кроме тех, что бескорыстно дарил лес. Коричневая земля, темно-красные стволы и бледно-зеленая хвоя, и под серым навесом – стол, и на столе прибор для диалога.
В огне лист пожелтел, будто осенью, потом покраснел. На нем проступили неразборчивые письмена, продержались мгновение и исчезли: вспыхнув, лист скрутился трубочкой, окутался пламенем и рассыпался пеп…
– Барону следует быть повежливее с посланцем Железного Братства, – рявкнул незнакомый голос.
– Нам пора, – сказал ему на ухо Стократ. – Если мы не вернемся до рассвета, князь атакует, ты ведь помнишь?
Старик вздрогнул. Уставился на него, стараясь разглядеть.
– Полуночный кобальт – первый из ста цветов… Но «сто раз меняющий цвет» имеет не только буквальное значение. Существует гипотеза, что наш Мир, зыбкий по своей природе, одновременно протекает в ста ве…
– Послушай, колдун… Она моя единственная дочь…
– Нельзя, – она поглядела на него, как на слабоумного. – Дом – это не просто стены и балки. Дом – это средоточие жизни. Для того, чтобы выстроить из огня новый дом, надо поджечь старый. Лучше – очень…
Стократ поздоровался и сел, как обычно, в стороне от всех – его вид и меч больше пугали, чем располагали к разговору. Он долго учился держать себя с людьми: не давать волю ярости. Слушать и смотреть.…
– Дальше? – Стократ приподнял уголки губ. – Дальше князь Приречья и владетель Вывор столкнутся лбами. Земли Гран – лакомый кусок, но не в любую глотку влезет. Князь Приречья захочет убить мальчишек и…
Там, под сводами Школ, другая жизнь. Здесь нет ни чернил, ни ритма, и пахнет иначе, от запаха мочи и гнили выворачивает нутро. И о чем только Ворон думает?! Ни крестьяне, ни горожане понятия не имели…
– Видишь, здесь две границы? Эта старая, таким был Лес в год, когда я родился. А эта новая – Лес продвинулся на запад и на юг, захватил Озерки, захватил владение Куск… Между нами и Лесом остались вол…
– Вижу, что нет, ты смуглый… А ладная какая девчоночка, красавица вырастет… Что стоишь?
– Не знаю. Ты меня не заговаривай… колдун.
– С кем биться, – Ворон подошел ближе, осторожно ступая босыми ногами по шлифованному камню. – Войны не было в последние десять лет…
Тишина росла, нарастала и кричала в ушах, как подброшенный под дверь младенец. Дрожа непонятно от чего, мальчишка стянул с себя шляпу и провел рукой по мокрому лбу. Вспомнил, как шел по улице старик …
Старик вернулся к колодцу. Он промывал холодной водой глаза, пытаясь вернуть себе зрение.
– Слезаю, – пробормотал Репка, крепче упираясь в стремена. – Уже, люди добрые…
Искусство красться он отлично освоил еще в юности. Стражники шагали, не глядя по сторонам, и Стократ осмелел настолько, что приблизился и шел за ними шагах в двадцати. Когда деревья расступались, он …
На помосте парнишка с нечесаными светлыми волосами отхлебнул из кувшина – и теперь хмурился, катая во рту жидкость, мычал и выкатывал глаза, будто пытаясь что-то вспомнить.
Пять лет спустя она стояла среди других в гулком зале Белой Школы, и слушала имена тех, кто достоин обучения в Золотой. Имен было не так много – за несколько минут все они были названы, и счастливцы …
– Не знаю, на беду или на счастье, – пробормотал Стократ. – До рассвета еще несколько часов…
– Этому не учат в Высокой Школе, – голос старухи звучал торжественно и глухо. – Время идет назад, пока горит вресень! Но тот, кто сжигает вресень, старится быстро, как горит сухое дерево. Ты понял?
– «Ты знаешь. Он получил отравленное послание. Мой племянник (непонятно) породить войну. Правитель умер от послания, это преступление. Война (непонятно) доблесть молодых. Мой племянник виновен в прес…
…Я расскажу тебе, как был создан наш Обитаемый Мир, Вень-Тэ, что на языке звезд означает «Мерцающий». Сначала была пустыня без воды, без снега и тумана, без животных и людей. Один только камень. А на…
– Так вернее, – признал Стократ. – Случается, я убиваю убийц и насильников. И если мне вдруг – почему-то – платят родственники их жертв, я принимаю плату.
– Кротовая Дубрава, – глухо начал старик, – и вправду хорошее место. Древнее место. Здесь люди селились еще с тех пор, как по земле чудовища ходили… У нас привольно, да. Под лесом, вот подо всем, как…
Он двинулся к колодцу, обходя площадь с восточной стороны, внимательно следя, чтобы его собственная тень ни на кого не упала и не коснулась чужой. Солнце вставало быстро, и тень Стократа укорачивалас…
Он вспомнил, как впервые пришел на вершину холма с мечом на поясе, пришел после долгого ночного перехода, валясь с ног, голодный, замерзший; увидел реку внизу и лес на горизонте, и светлеющее небо на…
Ученики сидели полукругом под прозрачным куполом на вершине самой высокой башни. Купол был сделан не из стекла, а из прочнейшего кристалла – на нем не мог удержаться снег, и в самую густую метель его…
– Не знаю, – признался старик. – Одни говорят, если света не будет, морок уйдет, а человек останется. Другие – что морок уйдет, а человек упадет замертво. Третьи – что морок уйдет и утащит с собой че…
Под взглядом Стократа их движение замедлилось. Прекратилось совсем. Пять разбойничьих душ застыли, пытаясь оттуда, со стального лезвия, разглядеть своего палача.
Шмель не пошел в таверну. Там сейчас соберутся друзья и родственники Плюшки во главе с торговцем Сходней; нет, Шмель не завидовал. Он просто не мог забыть переглядку мастера с учеником: встретившись …
Первое – запах. Пусть заполнит тебя изнутри. Ты все равно ничего не поймешь, зато настроишься на нужный лад… Никогда не говори, на что похож запах. Не сравнивай ни с едой, ни с цветком, ни с глиной, …
Неожиданно девушка, приведшая их сюда, – девушка в сером балахоне, с зашитыми веками и двумя светлыми косами, – подошла к Шмелю и провела ладонью по лицу.
– Каменный? Что за штуки, из камня пузырьки делать – ерунда!
– У меня… все сгорело в горле. И в груди…
– Командир, у нас три пробоины… Командир?
– Радуйся, что они не убили тебя, светлейший, – сказал Стократ. – И держись подальше от заставы. Стреляют они отменно.
Стократ не стал ее принуждать. Трактирщик предлагал ему комнату, но Стократ, не желая обременять его, лег на тюфяке в углу обеденного зала, а рядом на другом тюфяке уже сопела Эдна.
Красные пятна на ее белых скулах разлились, покрывая лицо и уши. Она отвела глаза – и снова уставилась на Стократа, не желая признавать слабости.
Лежащий был тощ и невысок ростом, и, пожалуй, молод. Веки его закрытых глаз были пришиты к щекам затейливым тончайшим швом.
– А хотя бы и так! – она раскраснелась, глаза сухо блестели. – Я потеряла силу… После того, что случилось на пожаре, я должна отдохнуть… Но я докажу тебе, что это правда.
Их чешуя слегка светилась в темноте, поэтому Злой не мог потерять их, даже сильно отстав. Они шли, как солдаты на враждебной территории, как охотники в логове зверя – каждый держал наизготовку коротк…
– Что здесь случилось? – Ворон решил, что пора и ему подать голос.
– Я был деревом пять лет, – сказал он с коротким смешком. – Пять лет я рос и мечтал, как вернусь и войду в нашу комнату.
Странный вор вышел из трактира под утро, но скоро вернулся – к его мокрым сапогам прилипла хвоя. Странный вор почти насильно угостил Злого завтраком и навязался в спутники, хотя Злой был пешим, а у в…
Девчонка-невеста закрыла лицо ладонями. Лопух переступил с ноги на ногу, будто очень важно было, правой или левой делать первый шаг – вспять, вниз, из учеников языковеда в батраки или лесорубы.
Он опустил на траву руки, ставшие длинными и очень крепкими. Медленно, осторожно, переваливаясь с боку на бок, он двинулся вперед, не видя пути, но ощущая его перед собой. Так человек не видит волос …
– Ну… – она смутилась. – У Мира есть предел, есть начало света и конец света, это тебе любой мудрец скажет…
– Я говорил – чтобы стабилизировать… сделать устойчивым мир.
– «С войной расцветает язык. Молодые не говорят, безъязыкие, как звери. Война (непонятно) путь языку. Война делает их людьми».
Стократ обнял ее крепче. Собственно, это единственное утешение, которое она могла принять и в котором нуждалась; кожа на спине зажила, оставив шрам. Кровавая резня прекратилась, когда с обеих сторон …
– Погоди, светлейший, – оборвал его Стократ. – Они могут тебя в чем-то винить? За что-то мстить?
– У меня есть деньги, – сказал Стократ. – Я могу оставить сразу… за несколько лет.
Девушка шла, не сбавляя шага. Вырубка закончилась, теперь они шли по едва заметной тропинке. Лес стоял по обе стороны, от стволов в глазах было красно. Впереди показалась поляна.
Впервые от рождения он сделался счастлив.
Шагая теперь через лес, Стократ думал, что где-то неподалеку бродит, быть может, мальчишка с тем же клинком. Способен ли мир носить двух Стократов одновременно?
– Чужак? Ты его побольше слушай… А ты, – это Стократу, – спускайся. Нечего тут, раз стрелять не умеешь.
Место для засады было выбрано превосходно. Впрочем, вся дорога через Гулькин лес считалась идеальным местом для ночного промысла. Двое впереди, двое сзади, поваленное дерево поперек тропинки – и все,…
«Наш Мир создан ребенком в момент пробуждения, поэтому в нем так много нелогичного, избыточного, чрезмерного…»
Воспоминание пришло и ушло. Злой глубоко вздохнул, повернулся на бок и выкопал в земле неглубокую ямку. Положил туда кольцо мастера-мечника и засыпал сверху хвоей. Спи, глупая и бесполезная, нечестна…
– Ворота держи закрытыми, – велел Стократ. – И не маячь здесь.
– А, – князь приободрился. – Тогда… А заказы ты принимаешь?
Репка понял, что стоит на коленях, сжимая правую руку левой. Кольцо пропало, закатившись в хвою, зато отрубленный палец валялся здесь же, ужасно знакомый – и уже чужой.
Поверженный враг смотрел на Стократа, как на привратника загробного царства – с ужасом и без надежды.
Светлые волосы, сплетенные в две косы, лежали у нее на плечах. Глаза были закрыты навсегда, ресницы вплетались в кожу шелковыми нитями, и красно-черная вышивка покрывала скулы и виски.
Ночью, когда все необходимые разговоры, тяжелые разговоры, семейные разговоры остались позади, Филин поднялся в бывшую детскую комнату. Нора сидела у стола и играла мельницей – любимой игрушкой, и на…
– О подвигах. О воинах… О том, как кто-то гибнет, а другой в последний момент приходит на выручку и всех спасает.
Дочь хозяина задавала этот вопрос уже в пятый или в шестой раз; это сделалось для нее игрой, доставляющей немалое удовольствие. Страшно подумать, как мало удовольствий у маленькой, рябой, узкобедрой …
Ворон вошел. В темных комнатах горели крохотные свечи, и покои были похожи на темный лес с блуждающими огоньками. В спальне колоннадой возвышалась кровать с четырьмя столбами, полог был открыт, отец …
Лопух глубоко вздохнул. Принял стакан дрогнувшей рукой, поднес к губам, понюхал, раздувая ноздри. Смочил рот; вся площадь притихла.
– А они нас, – Шмель говорил, преодолевая боль в растрескавшихся губах. – Мы друг друга перебьем, и тогда придут люди из Долины, на все готовое.
Он замолчал, водя руками, не зная, как объяснить.
– А не слишком ли молода невеста? – спросил Стократ, очень вольно обходясь с приличиями.
– Мир умирает, – сказал старик, навалившись на него, чтобы устоять на ногах. Весил он совсем не много – в сравнении с высоким Стократом.
Он поколебался, выбирая направление. Потом хмыкнул, поправил пояс с тяжелыми ножнами и зашагал в ту же сторону, куда и направлялся до встречи с кротобоем.
Стократ подумал, что он, возможно, бредит.
– Не мое дело, – моментально отозвался парень. – Вот, возьми себе хвост, а я голову люблю.
Вокруг почти стемнело. Возы по дороге катили все реже и реже, люди у костров укладывались на ночлег. Треснул уголь в костре, посыпались в небо искры.
Ужин начался сразу после заката, и Стократ был вознагражден за терпение: к столу явилась умытая, причесанная девушка в пристойном домашнем платье. Стократ едва узнавал ее, во всяком случае, пока она …
Владетель Вывор, отец Ворона и наследный правитель Выворота, вот уже пять лет спал наяву. Еще крепкий телом, он оторвался от окружающего мира и ушел в неведомые края, где, судя по выражению глаз, ему…
– Стократ! К нам? Заходи, скорее за стол, что будешь пить?
В один день Ворон узнал о смерти брата – и о том, что он теперь наследник и будущий владетель Вывор. Но отец был в то время еще крепок и силен: мужественно пережив смерть Даги, он позволил Ворону про…
Сам Стократ стоял на коленях над девушкой, лежащей на траве. Ворон подошел ближе и увидел, что дело плохо: девушка была ранена, и в ране засел наконечник стрелы.
Рыболов тем временем готовил себе ужин. Репка приметил, что один бок у рыбины дырявый – как будто ее не выудили и не поймали сетью, а ткнули чем-то вроде остроги… или даже клинка. Взгляд его перемест…
– А Лес? – спросила Нора, чтобы отвлечь его от страшных мыслей.
Захихикал и сразу замолчал тонкий голос, будто весельчаку закрыли рот ладонью. Мяч отскочил от поленницы и подкатился под ноги Стократу – отличный тугой мяч. В первый миг раздражения ему захотелось р…
Сперва подали зелень под прозрачным соусом. Лесовики ели бесшумно – ни хруста, ни чавканья, ни чмоканья не было слышно за столом. Звук бегущей воды придавал действу естественный ритм.
– Потому дело тайное, – отрывисто сказал князь. – Нехорошее дело. Если разбойники вернулись – народ забеспокоится по ту и эту сторону гор, торговля встанет… А это вред большой.
– Нет. Солнце только что закатилось. Сумерки.
Дорога вышла на новый виток. Впервые показалась внизу Макуха – самые высокие здания, дом князя и башня, лесные склады и пильня, широкая дорога к пристани…
Ворон поднял голову. Над лесом, ясно видные в просветах между ветками, висели белые мохнатые звезды.
– А почему вы меня не спрашиваете, господин? – вдруг подал голос Правила Приличия. – Я-то в это время уже был в замке! Я тоже могу…
Сам не понимая, что за уверенность и сила им движет, он привлек ее к себе. С берега казалось, наверное, что рыбак любезничает с русалкой, неожиданно явившейся из сети.
Стократ дернул ноздрями. Иллюзия была такой сильной, что ему померещился запах сгоревших цветов.
Он черпал так быстро, как мог, но воды не делалось меньше. Холодная, осенняя, она подступала выше, а лодка все глубже просаживалась вниз, и двигалась все медленнее и не повиновалась веслам.
Каждым движением она говорила: можешь делать, что хочешь. Но оскорбить меня не сумеешь. Тебе не под силу меня оскорбить. Ты только сам замараешься; я выше любых твоих грязных намерений. Раненый на по…
До конца света еще много времени, думал Стократ. Еще пока она повзрослеет. Еще пока постареет. Я позабочусь о том, чтобы до последнего дня своего она была в безопасности, и никогда ничего не боялась,…
– Надо все тащить сюда, – он услышал свой голос, будто со стороны. – Чтобы все было под рукой…
– Хотели переправиться через Светлую, – нехотя отозвался мальчишка. – Уйти в леса…
– И ваш мастер все это понимает по вкусу питья?
Солнце поднялось так высоко, снег блестел так яростно, что слезились глаза. Проводник вынул и надел на нос очки с закопченными стеклами. Протянул девочке вторую пару – очки были велики и все время сп…
– Они не знают, кто у нас власть?! – рявкнул князь, и выяснилось, что он все-таки пьяный. – Все они знают! Знают, где в Макухе кузница, где у Сходни новые склады, и когда в Правой сеют свеклу, и…
– Отдайте тела родным, – медленно сказал Шивар. – Ты, скотина, почему выжил, когда лучших людей убили?!
– Меня зовут Стократ, – негромко сказал незнакомец. – Можешь меня не бояться.
– Сейчас я помогу тебе, – сказал Стократ.
– Я не знаю, что такое справедливость, – ровно отозвался Стократ. – Думаешь, она существует?
– Крот в манто! – она разозлилась. – Отдай!
– Завтра?! Ты же хотел остаться… еще хотя бы на денек…
– А не наше дело, – служанка посуровела и поднялась из-за стола. – Это Лесного Царя дело, я его спрашивать не хочу.
– Да ну, дядя, – сказал Ворон, от неловкости прижимая локти к бокам. – Вот уж точно, не встретили, как подобает, – будто с чужим разговариваете…
Куда упали осколки звезды? Куда ведут дороги на перепутье? Куда течет река?
– Одним словом, ты хочешь, чтобы древнее владение Выворот вошло в Сеть?
Будто в ответ его мыслям треснула веточка под чьей-то ногой. Стократ насторожился. Не рановато ли?
Мастер, ни слова не говоря, вернулся на помост. Обвел мрачным взглядом заинтригованную толпу. Потом поглядел на Шмеля и Плюшку, и под его взглядом оба насторожились.
– Ты мне не веришь? Ты слепой, самовлюбленный дурак, раз веришь только в то, что видишь!
Погонщик соскочил с седла, закружил, высматривая что-то на обочине, и через мгновение отыскал тропу, сверху – почти отвесную.
В этот час в трактире было мало народу. Тихонько напевала служанка, протирая столы. Стократ лежал за перегородкой, укрывшись влажным дорожным плащом. Он уже засыпал, во сне ему слышалось, как открыва…
– Ну ты и колдун, – помолчав, сказал князь. – Тихий да простой, и не боишься тебя, а потом – глянь, а ты уже в горле торчишь, как крючок. И не избавиться.
– Тут много бегает моих… Но все мальчишки.
– Привет и вам, благородные господа, я не помню, чтобы выдавал разрешение на проезд вооруженного отряда по моим землям… Если вы прискакали за невестой – время выбрано неудачное, однако милости прошу,…
Ему нечем было помочь трактирщику. Он не был ни богачом, ни строителем, и совсем не умел утешать. Он постыдился бы смотреть этому человеку в глаза – ведь он сам привел в его дом беду. Поэтому Стократ…
– Куда ты? – с беспокойством спросила Мир.
Стократ, не глядя, вытащил из ножен клинок, и все четверо расступились, как тесто под ножом.
– Вставай, дурачок… Стократ на перевал выезжает, так иди с ним, что тебе на дороге одному делать? Вставай, скорее!
Голодная девочка плакала, не давая женщине спать, не давая Стократу спокойно думать. Вдова пообещала найти кормилицу в ближайшем поселении. Но только, когда Стократ вернется.
Мир замолчала, вопросительно глядя на него. Стократ не отвел глаз.
Воин, ехавший в центре, повернул голову. Его глаза за стеклами очков казались очень старыми.
Шмель передохнул и снова набрал жидкость в рот. Где тут послевкусие; семь или восемь тактов, мамочки дорогие. Будущее, воля, изъявление…
– Зачем? – старуха сжала губы. – Что за проклятье?
Стократ поразился. Мир вела себя, будто не было сегодняшней ночи, пожара и бунта, войны и бегства, их поцелуя в лодке и долгого молчания. Она говорила с мальчишкой на их старом общем языке, Стократ с…
– Она растет… Кольчуга не поможет. Когда сама она, и все вокруг, узнают о ней правду…
И, не говоря больше ни слова, Шмель развернулся и поспешил по дороге вверх.
Он снес разбойнику голову, выпустил пленную душу в тело ящерицы, пригревшейся на солнцепеке, и пошел через лес без дороги, доверяя только чутью. В полдень он вышел на свежую вырубку, и еще через час …
– Милый бродяга, отдай мячик, пожалуйста?
Под широким навесом на левом берегу собралось уже человек двадцать. Готовый паром стоял у пристани, приколотый к берегу ржавыми крючьями, но паромщика не было, и лошадь, приводившая паром в движение,…
В Высокой Школе полным полно мастерских, она уже знала. И подзорных труб, чтобы смотреть на небо. В этих горах самые большие во всем мире звезды…
Лошади оказались умнее путников и вернулись к жилью, волоча за собой легкую двуколку. В таких колясках можно гулять вокруг поместья, но не пускаться в далекую дорогу; двуколка и раньше была неисправн…
Он снова замер, и решился на этот раз посмотреть собеседнику в глаза.
– А теперь, – сказал Стократ вполголоса, – расскажи мне все, что знаешь о лесовиках. Это очень важно.
– И ты никогда не слыхала ни о матери, ни о том человеке, что тебя нашел?
– Меня ведь никто не учил, – сказала она тоскливо. – Если бы учитель показал мне, как правильно…
– Ты ведь думала об этом, – сказал Стократ. – У тебя было время подумать. Зачем он это сделал?
Ночью небо было ясное, безлунное, и Злой своими глазами видел битву звезд. Казалось, две звезды сорвались с неба, повздорили, и малая погналась за большой. Большая улепетывала к горизонту, но успела …
– Разумеется. Я говорю – «сошли с ума», потому что эти слова лучше объясняют, что случилось… Лесной Царь, и весь его Лес, и все люди, что платят налог своим временем, – по сути, один механизм, как ме…
Когда Стократ склонился над источником, он увидел в глубине воды – человека, смутно знакомого. Возможно, когда-то во сне это лицо уже ему являлось.
Трактир стоял на отшибе. До леса оставалось сто шагов, но время было влажное, и упавшие искры гасли в мокрой траве. Люди стояли и смотрели; трактирщик не кричал, не плакал, не проклинал, а просто уди…
«Дырявая лодка не уплывет». В том питье, что пробовал Шмель, никакой лодки не было. Там вообще ничего не было. Пусто.
– «Высокий правитель был… лесовик? человек?»
Позже Стократ понял, что старик с клинком спас его, пожалуй, от той короткой и полной ненависти жизни, на которую был обречен мальчишка-подкидыш. Его злили и раздражали люди – с тех самых пор, как не…
Послышался топот нескольких лошадей; Стократ укрылся во дворе как раз вовремя, чтобы увидеть сквозь щели скачущую по улице процессию: двое передних всадников везли в седлах наследников властителя, жи…
Солнце поднималось выше и вылезало из-за горизонта, из малинового делаясь золотым, и на него стало больно смотреть.
– Я бродяга. Иду, куда глаза глядят, для собственного удовольствия.
– Нечто, пролетавшее между Дубравой и солнцем, уронило свою тень – специально или нарочно. Может, это был несчастный случай, а может, наказание. Тень упала, растеклась и спряталась в подземельях. И т…
– Молодым господам чего-то надо? – осведомилась служанка. – Пива? Браги? Вина?
Нет, печи ни при чем. И дым тоже. Стены… Дом… Отец стоит посреди двора, уперши руки в бока…
Даже не глядя на нее, он чувствовал, как яростно Мир с собой борется – мысленно зажимает себе рот, чтобы не умолять его остаться.
– Нога болит… Я что, так и останусь хромой?!
Потом оба посмотрели на Шмеля; он знал такие взгляды. Двое, случайно коснувшись в разговоре тайны, вдруг спохватываются, что рядом чужие уши – недостойные уши мальчишки, место которому за дверью. И е…
Стократ посмотрел в небо. Искры летели вверх, но высокие облака делали небо непроницаемым.
Ему вдруг захотелось, чтобы все в таверне увидели этих троих глазами Репки – никчемными людишками в ореоле льстивых взглядов. Не успев даже задуматься, он сунул руку в свой мешок и, привычно придержи…
– Интересно? – кажется, она впервые задумалась, не издевается ли над ней чужеземец.
– Вроде того, – кротобой топнул сапогом о дорогу, сбивая комья свежей земли. – Ты, я вижу, издалека пришел, чужестранец…
– Иди, – сухо сказал мастер, и Заплат удалился, втянув голову в плечи. Он был странным парнем: иногда на него находило просветление, и он мог прочитать по вкусу самое сложное послание. Но если что-то…
Мимо проехали, не заметив Шмеля, торговец Сходня и с ним погонщик, ведущий в поводу лошадь, груженную вьюками.
– Пройдет, – Стократ уселся рядом. – Все пройдет. Еще спляшешь.
Дождался, пока узкие ладони подростка примут подарок.
Толпа обрадовано загудела. Мастер молчал – долго, целое мгновение, и Плюшка под его взглядом заметно побледнел.
В стороне хрустнула ветка: мальчишка вернулся и уже несколько минут стоял в темноте, прислушиваясь.
Но это будет еще не скоро. Сколько лет должно пройти? Двадцать? Восемнадцать? Меньше?
– Ну и дрянь… И как из этого можно что-то понять?
Один из его слушателей наклонил тяжелую голову и вернулся на улицу, где по-прежнему дрались и кричали. Человек, отдававший приказы, глухо зарычал, когда бинт стянул его руку, и, наверное, поморщился …
– А в поселке Длинный День есть красивый брачный обычай. Становясь мужем и женой, молодые меняются тенями.
У него не было опыта сражения с воинами в полном доспехе. С конными сражался, и не раз, но выйти против тяжело вооруженных всадников пришлось впервые.
Нора вздрогнула. О Железных Братьях много рассказывали. Но одно дело сказки…
Он встал, вытер слезы рукавом и зашагал обратно к поселку.
Он поднялся – плавно, чтобы не напугать ее. Снял перчатку, сделал шаг вперед, потом другой, обогнул костер, протянул ей руку. Ее губы дрогнули – через миг она должна была всхлипнуть и опереться на ег…
Филин, уходя, прихватил два куска пирога с тарелки. Филин всегда брал всего по два: для себя и для Норы. А она иногда забывала о младшем брате. Впереди у нее было много темных ночей, чтобы в этом рас…
– Я не о том… зачем на самом деле существуют Высокие Школы? Зачем тянется Сеть? Чтобы найти меня, можно было придумать что-нибудь проще.
Она снова посмотрела не него, и Стократу не понравилась болезненная сосредоточенность в ее взгляде.
– Я пригоню лодку. Ждите там, где желтая поляна, я пригоню по течению!
Он выпустил оружие. Кровь хлестала, заливая весь мир, и Репка не видел ничего, кроме собственной крови.
Подростки, колотившие по железу палками, испуганно отшатнулись.
В тишине пещеры шелестел, осыпаясь, песок, дышали поленья в огне. Стократ в последний раз глянул на бледное и узкое, как свечной огонек, лицо Мир, и вышел, зажав в кулаке серебряное кольцо.
– Идиот, – посланец внезапно охрип. – Идиот, предатель… Ты представляешь, чем тебе придется платить Лесу?!
Калитка завизжала засовами и загрохотала цепью.
Он свистнул еще раз. Потом подошел к чаше, установленной на высоте человеческого роста, и поджег выведенный наружу фитиль.
Корчму взломали. Всю выпивку, какая была, выставили на прилавок.
– Похлебка, каша! – весело залилась стряпуха. – Заступники, горяченькое!
– Я думала, ты старше, – пробормотала Мир. – Когда я впервые увидела тебя, я решила, что ты старый, скверный колдун…
Стократ выбрался из палисадника. В толпе заплакал младенец, его мать оборвала славословия и наконец-то вошла в свой новый дом. Эдна стояла, на голову возвышаясь над всеми, крупная, очень тощая, с пеп…
– Когда нам его ждать? – спросил Стократ.
Погонщик тем временем надувал щеки и закатывал глаза, всему миру показывая, что думает о сумасшедших, зарвавшихся, глупых девчонках. Посланец искоса глянул на него и ничего не сказал – но парень пере…
Конус света стал короче и толще. Стократ сжал ладонь на рукоятке меча и пошел в темноту, на запах дыма.
– Выйди, – тихо сказал Стократ. – На минуту.
Стократ кивнул. Женщина прищурилась: кивок вышел многозначительный, а женщина была из тех, кто понимает скрытые смыслы. Наконец, она взяла его за рукав и молча потянула дальше в поле.
– «Война, – от волнения Шмель стал составлять простые, лишенные баланса послания. – Зачем?»
Стократ стоял в нескольких шагах, за колодезным срубом. Позади него горело здание.
– Ты ведь на время передал право судить моему отцу, твоему дяде, а он передал мне…
При виде Лесного Царя они остановились. Лицо женщины застыло, как поверхность зимнего пруда. Мальчик задрожал.
За эти годы я что-то придумаю, думал Стократ. В конце концов, человеческая жизнь тоже конечна. Почему мы так удивляемся, узнав, что конечен Мир?
К счастью, глаза трактирщика были прикованы к высокородной гостье, и он не заметил Стократа в его пыльном дорожном плаще.
– Господин, да вы промокли! Скорее к очагу, скорее, уж Роз вам даст согреться!
Какому безумцу пришло в голову взгромоздить на крышу деревья? Сколько денег и сил должно было уйти на постройку, ведь не каждый владетель живет в таком дворце! Это красиво и необычно, это поражает во…
В ее голосе послышалась неуверенность. Еще несколько минут они молча сидели рядом.
Стократу приходилось слышал о людях, которые засыпали в лесу и просыпались, невредимые, через сто лет. Но ни разу он не слышал о человеке, проснувшемся за двадцать лет до того, как заснул…
Стократ снова подошел к яме. Серебристая дневка все-таки смогла расправить крылья и вылетела, описывая круги, в небо; он вытащил кинжал, уселся на край ямы и свесил ноги.
– Нет… Я не смог бы. И не решился. Я хотел только, чтобы люди начали разбегаться от него. Вырвавшись из-под этих деревьев, уехав далеко-далеко, они смогли бы… Но вышло по-другому. Разбегаться стали д…
– Чем?! – мальчишка все еще переживал свой поход в разоренное предместье. Как новобранец, впервые увидевший врага, он чувствовал сейчас не кураж, необходимый в бою, а панику.
Никто, кроме ее спутника, не слышал этих слов, но Стократ умел читать по губам.
– Я не человек, – сказал он вслух. – Тогда кто?
При виде незнакомца он потянулся к оружию, но в следующее мгновение тоже узнал Стократа. Меч вывалился из его руки.
– Хоть режьте! – Плюшка возвысил голос. – А-а-а!
– В Долину, конечно, – Стократ уселся с краю.
– Возьми, – внятно сказал старик и протянул ему сверток.
– Как это – кроме нас? – она удивилась. – Поселок наш, Макуха, это сколько же народу! Да еще два прибрежных, называются Правая рука и Левая рука, там сплавщики живут. И еще пильни, огороды, торговый …
– Да ничего! – князь глядел Стократу в глаза яростно и бесшабашно, как в бою. – Купец тут ни при чем, не припутывай Сходню… Это про разбойников я от них узнал, от лесовиков. Они одного подонка изгнал…
– Героическое? – заинтересовался Стократ. – О чем же?
– «Я могу передать тому, кто ведет войска, ваши извинения».
Ученик дрожал мелкой дрожью. До него, соображавшего быстро, только теперь дошло, какой участи удалось избежать.
Первый же разговор Нора подслушала. После того, как забрали Филина, у нее появилась привычка – подолгу сидеть на одном месте, глядя перед собой и развлекая себя мечтами. А чтобы никто не помешал, не …
– Будь ты проклят, проклятый колдун, я засуну твой проклятый язык глубоко тебе…
– Я один раз видел колдуна на ярмарке, – сказал мальчишка. – Он показывал картинки в огне. Знаешь, такие… видения.
– Что обо мне болтают? – повторил он, вертя в руках княжеский кубок.
Кривозвездка и Факел обычно росли у воды. Их трудно было искать, но Шмель знал секреты. Усевшись на камне, он разжевал сперва три цветка кривозвездки, потом метелочку Факела. Получилась неплохая, лег…
Нора не слышала или не понимала, что он говорит. Филин взял ее за руку, у него была холодная, мокрая, дрожащая ладонь.
«У нас нечем тебе заплатить, – сказал старик тогда, ночью, во тьме. – Даже если бы мы верили, что ты сможешь помочь…»
Она медленно повернулась. Стократ увидел ее профиль; через мгновение она прижала ладони к рукам, скрываясь. Отчаявшись.
– Не особенно справляешься, с лесовиками, по крайней мере… Эх, мастера нам не хватает. Его бы расспросить…
– Временем, – сказал парень и опустился на табурет. – Иди, в трактире тебе лучше объяснят.
Существа в белых доспехах – люди, явившиеся со звезд – шагали к нему, подняв устройства с нацеленными на Стократа трубами. Поскольку они не собирались убивать – вероятно, их оружие должно было парали…
Он стоял, опустив руки, не касаясь меча. Неизвестно, что думали лесовики о его добрых намерениях, но Шмель прекрасно понимал: никакой колдун-мечник не справится с такой оравой, вооруженной отравленны…
Девочка не хотела бы никуда с ним идти, но слово «ужин» оказало на нее волшебное действие. Она поднялась, растерла затекшие ноги и, подобрав лоскуток и монетку, молча пошла за Стократом.
Старик шел, и каждый шаг давался ему с трудом. Казалось, он восходит на крутую гору без дорог и тропинок. Всякому, кто смотрел, становилось ясно, что старик идет навстречу смерти и встретит ее через …
– Точно, – Стократ покачал носком сапога. – Извини. Итак, ты учил их приличиям…
Трактирщик начал объясняться насчет разбойников, причем выглядел таким растерянным и напуганным, что подозревать в нем сообщника было просто смешно. Тем временем стражников в обеденном зале было уже …
Люди сбились у навеса, цепляясь друг за друга. Два брата зажали между собой сестру на выданье. Подростки встали спина к спине, и Стократ мельком подумал, что ребята хорошие, жалко. Паромщик пятился к…
Вчера он набрал в лесу белостайки и снегошвейки, и еще разных трав, о которых знал, что они отбеливают кожу. Выкупал девочку в отваре, бормоча заклинания.
– Вероятностный фантом, – горько сказал человек у экрана. – Один такой маленький мальчик… и такая большая проблема.
– Эй, да она паршивая! – шустрый браконьер отпрянул. – Это не зараза? Это у нее не зара…
Но обошлось. Умирая, двое последних даже сопротивлялись. Даже выкрикивали угрозы. Пожалуй, им до последнего мига казалось, что их пятеро против одного…
Они не любовники, отметил про себя Стократ. Парень совершенно неопытен – как с женщинами, так и в делах дороги. Потому что вон тех браконьеров следует очень, очень бояться. И они уже положили глаз на…
– Ничего, – сказала девочка с вызовом, и Стократ забрал свое раскаяние назад: чтобы сделать ее покорной, дня сурового пути оказалось маловато.
– Ты видишь, она плачет! – закричал шепотом, чтобы не напугать ребенка, чтобы сильнее не испугаться самому. – Накорми ее! Дай воды!
– Да так и решили. Убийство без умысла, в момент настоящей опасности, посчитали за самооборону. Отработку ей назначили на наших полях, а ты как бы решил?
Лачуга была уже охвачена огнем до самой покатой крыши. Ее подожгли с четырех углов, в этом мало было сомнений. Рядом, пятясь от огня и снова подбираясь ближе, стояла семья: мужчина, женщина с младенц…
Стократ протер глаза, чтобы хорошенько посмотреть на чудака, который зовет его «молодым человеком». С тех пор, как Стократ ушел из приюта, его звали либо «эй, парень», когда не видели меча, либо «ваш…
Запах дыма сгустился. Слуга, упавший у порога, отползал в коридор, пятился задом, не решаясь встать.
– Ты знаешь будущее, – помолчав, сказала старуха. – Ты можешь его изменить.
– Подождем еще, – сказал он не то лошади, не то сам себе. – Может, еще появится.
– Что он говорит? – напряженно спросил Стократ.
Огромный дом торговца Сходни стоял темный и тихий, будто брошенный.
Девушка ухмыльнулась. Она снова бредит, с беспокойством подумал Стократ.
– Ты мне не веришь? – не обиделся, а скорее удивился парень. – Ты сам никогда не видел?
– Не хочу тебя поранить, – вор наступал. – Отдай мне меч. Я дам тебе денег… немного.
– Вам решать, – совсем тихо сказал Глаза-и-Уши. – Но князь обрадуется, если возьмете местного. Сами решайте.
– Иду из Загорья, – сообщил Стократ. – Бродяга, людям помогаю при случае. Встретился мне тут охотник, крота убил, здорового, говорит, беда у вас…
Он бросил пробку, и она повисла на шнурке.
– Дерево ли, куст, человек или зверь, – продолжал старик. – Морок в миг прилепится, и уже не человек отбрасывает тень… а наоборот! Она хозяйка. Человек – ее тень.
– Что им понимать в торговых делах? В делах торговца Сходни, например?
Утром они напились горячей воды и доели хлеб, успевший слегка зачерстветь.
– Она была близка к этому. Там, откуда она родом, все определенное и цельное. Там нет грани света и тьмы, нет времени, и уж подавно нет добра и зла.
– Нет, но, – Шмель запнулся. – Да, просил. Но я же не могу зашить себе глаза, правда?
– Послушай, откуда у тебя на спине весь Обитаемый Мир?!
Солнце опустилось, и в лесу сразу начало темнеть. Был тихий, теплый, совершенно безмятежный вечер: просыпались ночные птицы. Деревья стояли, изредка пошевеливая листьями, будто перемигиваясь. Мертвое…
Туман над рекой до сих пор держался. Противоположный берег не был виден.
Яд, яд… Текущая вода. Обещание смерти – война… Условия? Объяснения? Он ведь не мастер. Он не может понять все, что тут написано – только самое явное, основное: угроза. Война.
Лесной Царь вышел к своему столу и поднял кубок. Слуги, сновавшие по залу, наполнили кубки гостей.
– Яды – это плохо, – пробормотал Стократ. – Раньше они никогда не пытались отравить послание?
– Овраг – это далеко, – сказала она не очень уверенно.
Строгий взгляд усатого переместился на Стократа.
Она обхватила руками плечи. Придвинулась ближе к огню. Три полена, сложенные домиком, горели хорошо и жарко, огонь тянулся кверху, выбрасывал языки в небо и не мог дотянуться…
Это был молодой человек, плечистый и крупный, черноволосый, из тех, что нравятся женщинам. Лицо его казалось бы смазливым, если бы не кривой шрам на скуле.
Он, задержав дыхание, еще раз повторил про себя эти ее слова: «у нас».
– Мы не доберемся до берега, – сказала она уверенно. – Все сошли с ума, Обитаемый Мир перевернулся… мы умрем!
Он протянул тончайшую деревянную пластинку, на которой чернилами были выведены не вполне понятные каракули.
– Насмехаетесь, – грустно сказал Шмель. – У меня-то, ссоры с князем… ха-ха.
– Так они говорят, стражники, орлы наши. Дурачье, да с мечами, а где умных возьмешь?
Теперь он видел сны о звездах. Мало того – он стоял без шапки и смотрел, запрокинув голову. Небо казалось мутным, подслеповатым, и ветер приносил слабый запах дыма. Наглядевшись вдоволь и принюхавшис…
Шмель хотел сказать отцу, как счастлив видеть его живым и здоровым – ведь разбойники, хозяйничающие на дороге, могли подобраться к трактиру. Он хотел рассказать, как Стократ спас ему жизнь. Хотел поп…
– Красивая работа, – Стократ вернул кубок. – И ты веришь слухам?
– С пристани народ разбежался… Паром на нашем берегу, Хребетник, паромщик то есть, валяется головой в реке. Я чуть не сдох от страха…
Парень замер. Беспомощно сжал и разжал кулаки. Посмотрел на Стократа…
Ворон кивнул. Если кого укусит проклинающий шершень – проклятия этого человека сбываются буквально, очень быстро, и отменить их никак нельзя. В селах и местечках, где когда-либо заводились шершни, жи…
После того, как посланец ушел, и после того, как отец поднялся к себе, и когда стемнело, – Нора сидела под столом, обхватив руками колени, воображая, что внешнего мира нет, а есть только лес из столо…
– Ты не так удачлива, чтобы отворачиваться от подарков судьбы.
– Красиво и безобидно. Я мало видел людей, способных выстраивать огненные миражи…
– Откуда ты умеешь? – помолчав, спросил Шмель.
– Ты ошибаешься, – сказал Стократ Лесному Царю. – Мальчик поедет со мной.
– Именно собственной, – Стократ кивнул. – Не сомневайся.
К вечеру стало ясно, что Проныры не будет, идти в трактир не на что и сухарей в сумке осталось на один зубок. Выгоны за городом принадлежали разным общинам и обнесены были оградами. На самой опушке Р…
Невесело. Но, по крайней мере, нельзя ошибиться с прочтением.
– Дырявая лодка не уплывет, – сказал, наконец, мастер, и Шмель не понял, огорчен тот или обрадован. – Ну, что же… Последнее испытание ты провалил, Шмель. Плюшка будет учиться. Его беру к себе в учени…
Пленник споткнулся. Двое конвоиров подхватили его под локти. Пленник высвободился и снова пошел. Никто не говорил ни слова.
– Да, – она нервно повторила свой жест. – Крови было… много.
Брат еще постоял у карты, разглядывая темное пятиугольное пятно у северо-восточного побережья, подписанное «Лес». Потом спрятал кинжал и вернулся в кресло.
Меч завертелся в правой руке вора, да так, что взвыл под клинком влажный воздух. Злой неприятно поразился: этот человек не должен так управляться с оружием. Неожиданная сила и ловкость не сочетались …
И на другой день она уехала – преподавать в одной из школ Сети, неподалеку от побережья, в Великой Бухте.
Поднималось солнце. Скоро оно дотянется до замшелых камней на дне оврага, до ленточек травы, плывущих по течению и никуда не уплывающих. Небо уже осветилось, и вершины холмов приняли на себя первые л…
– Так мне хотелось бы, чтобы на церемонии был колдун, – продолжал Гран. – Это как-то… солидно. Можно какую-нибудь ерунду, скажем, потешные огни. Но при этом чтобы там был твой меч… и ты сам тоже…
– Они хотят, к ним на переговоры… чтобы срочно пришел кто-то, кто у нас власть.
Он стоял перед деревом, сжимая кулаки, готовый идти в таверну за топором. Ясень невинно шелестел листвой: я просто дерево, слепое и глухое, не знающее колдовства. Я бесхитростный ясень в темном елово…
Камень звонко ударил по чьему-то шлему. Всадник зашатался в седле. Стократ сдернул его – и прикрылся тяжелым телом от метательного ножа.
– Один – троих, – Шмель прикрыл глаза. – А если бы их было четверо?
Он открыл глаза и в едва пробивающемся свете утра увидел себя – по уши в крови. Отец его, владетель Вывор, лежал по-прежнему на спине, но глаза его остановились, и внутренний мир погас: в груди стари…
Двенадцатилетние близнецы Окра и Бык одно время были любимцами учителя – языки у них были на диво чувствительные. Правда, в последние месяцы мастер охладел к ним, потому что мальчишки увиливали от ск…
Вор накинул повод лошади на рогатку-сучок. Отстегнул от седла длинный сверток, стряхнул мешковину и вытащил оружие – простой клинок, какие носят стражники победнее и разбойники поотчаяннее. Вчера ник…
На повороте он остановился, чтобы в последний раз посмотреть вниз. Все, кто бывал в этих местах, в один голос твердили – нет ничего красивее лесов из розовой сосны, особенно если глядеть сверху, с Бе…
Лодку выследили. Как бы ни пригибалась Мир, как бы Дан ни притворялся рыбаком на промысле – их узнали и выследили, это не так трудно. И прислали отряд к месту их высадки – с небывалой быстротой, видн…
Под гулкими сводами он прошел в ворота, свернул направо, повинуясь чутью, и через несколько минут стучал в дверь крепкого маленького дома у внутренней стены. Ему открыла женщина в белой свободной руб…
Лезвие тускло светилось, и по нему бродили тени. Все пять душ были здесь – туманные фигурки с желтыми блиноподобными лицами: они, вероятно, ссорились, беззвучно разевая рты, пытаясь понять, что за по…
Перед стариком стояло все, что требовалось для разговора: ряд узких разновеликих трубок, похожих на свирель. Кубок. Каменная доска со смоляными узорами, две спицы, чтобы переносить мельчайшие частицы…
– Вот за это они, в общем-то, презирают людей, – Шмеля на секунду перестало клонить в сон. – Мастер рассказывал – у них в старину бывали длинные пиры… где все одновременно вкушали что-то героическое.…
Или их нет здесь. Ушли, сбежали, разошлись, каждый несет свою долю прежней добычи, и каждый надеется начать жизнь заново…
– Ваша светлость, – сказал Стократ. – Я путник, не мне давать советы. Просто отправь их тела с сопляком в Выворот. Ничего не объясняй. Не угрожай и не оправдывайся.
– Его убил родной сын, и поставил себя вне закона… Новый владетель – господин Ворох, брат старого владетеля. Ему доложили, что в столице Гран бунт. Наш господин пришел, чтобы защитить наследников.
Стократ не сумел дочитать: свиток распался пылью у него на коленях, и восстановить послание из пыли не сумел бы самый быстрый ум. Стократ долго сидел на поваленной сосне, неподвижно, зажмурившись: ем…
Пьяница, засыпая, опрокинул в постель свечу?
– Девочка с огнем, про которую ты рассказывал, Эдна, – была очень смелая.
– Бабу, – сказали гулко из-под забрала. – Мальчишек. Этого, этого, и вот того…
– Поймайте лошадей, – велел Стократ. – Если сможете.
– Значит, они тоскуют о свете? – тихо спросил Стократ.
– Вот монета, – Репка протянул парню медяк. – Возьми нам по кружке… ну, спроси, что у них есть на такие деньги, и чтобы горячее!
Стократ так четко воображал себе эту сцену, как если бы сам много раз был ее свидетелем. Вчера он постоял у потушенного маяка, но дальше в лес не пошел: там явно кто-то был, и дежурил, возможно, с лу…
Стократ ударил ее. Голова Эдны мотнулась и стукнулась о ствол. Девчонка замолчала.
У Грана не было других дочерей. Все его законные дети и бастарды были мальчиками. Он любил Мир, как любят домашнего ласкового зверька.
– Князь будет недоволен, что берете пришлого, – тихо сказал советник. – Есть же наш, местный паренек. А что он хуже – так ведь язык обжег.
Несколько раз он в самом деле чуть не сорвался. Выдохся, покрылся потом и царапинами, отчаялся – и вдруг выбрался на ровное место. Это был другой виток дороги, погонщик не соврал, и Шмель оставил поз…
– Может быть, девочке сшить крепкую сорочку? Надеть на нее кольчугу из легкой и прочной стали, чтобы ни острый камень, ни сучок…
– Что надо, – пробормотал стражник, но, обведя взглядом лица, все-таки не стал молчать. – Пришло сообщение от этих… лесовиков поганых, прислали какое-то свое варево князю. Мастер-языковед его хлебнул…
Что-либо спасать здесь было поздно. Никакая цепочка с ведрами не могла бы потушить этого пламени. Дом стоял в стороне от прочих, соседи не спешили помогать, просто стояли у своих калиток и тоже смотр…
– Хороший, – вор уверенно кивнул. – Парень, признайся: эта штука не по тебе.
– Вчера я видел драку звезд на небе, – сказал мальчишка.
Стократ всмотрелся в его лицо – и с удивлением узнал себя-другого, себя из прошлого поколения. Сто вероятностей, сто поворотов, сто сыновей в это самое мгновение встретили сто своих отцов…
Стократ второй раз за это утро ощутил странный холод.
Он остановился, глядя на кувшин в своих руках.
Он плеснул из кринки в кружку, наполнил до половины. «Оставьте нас в покое», надо же. Небось еще и читать умеет.
– Присмотрись, кто там внутри. Может, кого-то узнаешь…
– Купчиха! А помнишь, как мы подожгли сарай увеличительным стеклом?
– И тогда наследник Приречья получил бы власть над Миром, – тихо сказал Стократ. – Он залил бы кровью и земли Гран, и Выворот, и все окрестные владения, – не случайно, как это вышло у тебя, а с расче…
Мать замолчала, чтобы Нора не услышала слез в ее голосе. С тех пор, как забрали Филина, она плакала каждый день.
Снова начался дождь и быстро перешел в ливень. Капли стучали по лицам мертвых браконьеров, попадали в раскрытые рты, придавали выпученным глазами видимость жизни. Спутник девушки пытался встать – и в…
Шмель долго сидел, держа во рту быстро теплеющую жидкость.
– Съезжу и посмотрю, – Стократ размял затекшие ноги.
– Откуда ты? – справившись с голосом, спросил Стократ.
– Ты был на землях Гран? – спросила старуха.
– Я бы лучше умер, мой господин, чем вот так возвращаться.
– Где сейчас этот колдун, Мир? – он оборвал ее на полуслове.
Стократ покачал головой, соскочил с седла и, ведя лошадь под уздцы, свернул с проезжей дороги направо, на узкую тропинку.
Они миновали камень, на котором он плакал в день своего изгнания – от потери, но больше от несправедливости. Спустились по дну оврага и вступили в лес, и через несколько минут впереди показалась заст…
При виде Стократа она замолчала, будто глотнув горячей каши.
– Я там лошадей привел, надо накормить, – он небрежно кивнул через плечо. – Хорошие лошади, видно, тех бедолаг из Долины…
Слепая девушка шла впереди, невесть как ориентируясь, метя хвою подолом своего балахона. Шмель тяжело дышал. Стократ присматривался и принюхивался.
Стократ взял со стола кувшин. Попробовал питье, потом сам наполнил кубок и передал Шмелю. Тот взял, обмирая от благодарности: Стократ попробовал. Яда нет.
– Колдун… А что ты еще умеешь, кроме как мечом людей резать?
– Меч, – сказал он хрипловатым неверным голосом, – а, меч?
Дом погибшего языковеда стоял пустой, на крыльце дежурила стража. Глаза-и-Уши каким-то образом уговорил жителей Макухи придержать свой гнев до завтра. В поселке снова сделалось тихо, и улицы подозрит…
Лошадь послушалась легкого прикосновения его каблуков. Они поехали сквозь туман, вместе управляя лошадью. Руки Стократа лежали на плечах Мир.
– «Высокий правитель – чужак, составлявший нам послания. Разве ты не знаешь его?»
Соленый как воля, сладкий как степень, кислый как движение, горький как время. Соленый… здесь есть оттенок соли, который явно что-то значит, но Шмель не может его прочитать. Мастер – тот смог бы.
– Она меня так обзывает, – с непонятным выражением сказал парень. – Правила Приличия. Когда бывает… в духе.
Стократ взял в руки кубок. Розовая сосна, если правильно ее обработать, становится прозрачной. Тина, помнится, рассказывала об этом долго и подробно, и Стократ цокал языком, гладя пальцами ее деревян…
– Сложно, – сказал Стократ. – А скажи, зачем тебе языкознание? Зачем учиться пошел?
– Оценил? – Стократ развернул стул и уселся теперь верхом.
– То есть зажгли огонь в маяке, дозорные увидели и пришли за кувшином?
И вот девочка шла по снежной дороге, которая вела вверх и вверх, справа были небо и пропасть, а слева – скала, обшитая льдом. Так шли уже много дней; раньше дорога пролегала по полям, по лесу, по сам…
– Ты поможешь нам? Ты ведь можешь нам помочь?
– Поговорить бы, – повторил Март с особой интонацией, будто напоминая старику о давнем и твердом договоре.
Жена торопливо захлопала трактирщика по спине. Шмель стоял, держа перед собой тарелку с хлебом, глядя не на меч и не на отца, а на Стократа.
Он бросил ей мяч. Она поймала его и моментально исчезла из глаз – соскользнула по ту сторону забора, без шума и треска, только качнулись верхушки кустов…
– Я отведу тебя туда, где на столе стоит игрушечная мельница, и брат несет тебе два куска пирога, – сказал Лесной Царь. – Твой сын вырос и стал мужчиной. Твои внуки играют на пороге. Одновременно… тв…
Стократ покачал головой: назвать служанку хозяйкой можно, конечно, хоть и глупо. Но расплачиваться серебром за две кружки остывшего кипятка… Этот человек впервые путешествует. Либо впервые путешеству…
Человек в очках поглядел прямо на Репку. Тот почувствовал, как в животе смерзается в комок съеденная каша.
– Ага, – сквозь зубы повторил князь. – Разбойничье место. Торговцы, вон, петицию принесли, – он щелкнул пальцем по желтому свитку на столе. – Грамотный?
Не спешить. Главное – не спешить. Он все знает, лишь бы не ошибиться в спешке. «Молодой» – сладковатый вкус, «причина» – сочетание соли и кислоты, «безъязыкий» – понятие с отрицанием, жидкость теряет…
– Сегодня мы пьем, – сказал Лесной Царь. – Кто не выпьет – тот мне враг. А вы не хотите быть моими врагами, я знаю.
– Я думаю, что они пировали о свете. Но у них в Языке нет слова «свет» и нет понятия «видеть». Мне показалось, это их мучит…
– Ночевать?! Я до заката на перевал приду!
Он сидел на крыльце и первый увидел человека, идущего по улице. Это был старик, такой дряхлый, что едва передвигал ноги; седой старик с длинным свертком у пояса. Можно было подумать, что это меч – но…
Его глаза, секунду назад лишенные взгляда, вдруг посмотрели ясно и осмысленно.
Он еще поиграл нагайкой, но бить не стал. Дождался, пока погонщик взберется в седло, пока Шмель возьмется онемевшей рукой за холодное грязное стремя, – и тогда направил лошадь вперед таким скорым шаг…
Один, бледный и молодой, стоял на коленях, держа в руках помятый шлем. Руки дрожали, и забрало шлема позвякивало.
– Она на меня напала! Она напала, у нее нож…
В ушах Стократа болезненно аукнулось: «Ты поможешь нам? Ты ведь можешь нам помочь?!»
Ворон сплел пальцы. Закусил губу, на мгновение задумался; наверное, вот этот жест и этот взгляд помнили студенты и преподаватели Белой Школы на снежном пике и Золотой Школы в раскаленных песках.
Это вовсе не была карта, хотя очертания ткани повторяли абрис Обитаемого Мира. Это был рисунок, вернее, череда рисунков и знаков.
– Этот меч у тебя – ты когда-нибудь пускал его в дело?
Стократ молча подсадил ее в лодку. Внутри было полно воды – по щиколотку.
– Позови Эдну, беднота! – крикнул ему пробегавший мимо шустрый мастеровой.
– Как ты познакомилась с этим парнем? – спросил Стократ, чтобы отвлечь ее. – С Даном, он же Правила Приличия?
Полетели новые камни. Лошадь сбросила еще одного всадника. Стократ прикончил его и понял, что залит потом до пят, что лоб рассечен и кровь заливает глаза. Три всадника ринулись на него одновременно –…
– Чего… ты хочешь? – Стократ сам не знал, что заставило его переиначить вопрос.
– Я не наемный убийца, – проговорил Стократ холодновато, но без дерзости. – Я бродяга. Если встречу убийцу – его не станет. Заплатят – возьму деньги. Вот и все.
На мгновение что-то изменилось в отважных глазах Шивара. Этот, покрытый шрамами и не знающий страха, испугался на один миг, но очень-очень сильно.
– Дай подумать, – ответил Стократ, чтобы не огорчать его скорым отказом. – Свадьба-то когда?
Замедлив шаг, Стократ спустился с пригорка. На опушке невиданного леса стоял домишко, сложенный из песчаника. У входа маячил толстый парень и смотрел на Стократа, разинув рот, как на шестиногую собак…
– А я и не рассчитывал, – сказал мальчишка, и Стократ поднял голову. Правила Приличия сидел, накинув на голову влажный плащ, похожий на больного стервятника.
– Кровь не прольется, идиот! Забудь, что ты десятник, пойдешь коровники чистить! Берите лопаты!
– Ее никогда не удастся стабилизировать! Этот мир обречен… Я даю вам карт-бланш – сделайте все возможное, чтобы как можно скорее вытащить оттуда моего сына. Ради его несчастной матери.
Схватившись за край стола, Нора сквозь боль почувствовала облегчение. В конце концов, жить не легче, чем вдруг умереть – особенно на пиру, после глотка отравленного вина. Если, конечно, вино не продл…
– Не могу свидетельствовать. Не держал огонь над колыбелькой.
В тот день погода была прекрасная. Стократ остановился на пригорке, глядя на реку во всем величии – и во всех ее мимолетных настроениях, от океанских волн до детской ряби на мелководье. Леса на приго…
– Скажи, милая хозяйка, а двое путников… мужчина и девушка, молодые, давно здесь проезжали?
Он стоял и ждал, чувствуя каждый удар ее сердца. Оно стучало все медленнее, тише, глуше.
– Что же делать, – сказал отец шепотом. – За то, чтобы жили твои дети, всегда приходится платить.
– Ты хотел забрать девчонку, – сказала старуха.
– Отважный поваренок, – вслух подумал Стократ.
– Почему не с руки? – вырвалось у Шмеля. – Он же единственный мастер в языкознании, как без него обойтись?
– Что здесь происходит? – задал он ритуальный, не требующий ответа вопрос, и вышел из-за дерева. Стражники, чьи нервы были на взводе, шарахнулись, как от привидения, и мгновенно обнажили оружие.
Он закончил. От запаха крови чесались ноздри. Шесть неподвижных тел валялись на траве в свете факелов. Стократ снял с приземистого разбойника его войлочную остроконечную шапку и тщательно вытер клино…
– Разумеется, я чужеземец. А вот мой меч.
Подкрышей рванулся, перекатился, уходя из-под меча, и вскочил на ноги. На его стороне были молодость, ярость и жажда убивать, – но меч оказался проворнее.
Дрогнул ставень на втором этаже дома. Распахнулось окно, выпустив кончик белой занавески. Прошла минута; открылось окно в первом этаже. Потом торжественно и без скрипа отворилась тяжелая дверь. На по…
– Это ты в приюте меня не видел… Ну да ладно, прощай. И поглядывай на небо – звезды дерутся, это я тебе точно говорю!
– Послушай, – сказал Стократ, – ты не слишком ли часто грубишь человеку, который, между прочим, старше тебя?
– Не знаю. Только с тех пор я стал… задавать себе вопросы. Думать. Смотреть. Искать и отгадывать загадки.
Шмелю показались слишком ценными в этот момент не только уши, но и голова; Стократ небрежно положил ему руку на плечо: знаю, мол, что делаю. Не беспокойся.
Стократ ждал. Если его сюда привели – значит, чего-то хотят. Значит, обо всем расскажут сами, надо только дать им время.
– Пойдем, – ее губы едва шевельнулись, Стократ скорее угадал, чем прочел это слово.
– Да я уже час сижу и жду, пока ты с сопляком тут… Принес?
– Она не морок, – сказал Стократ. – Она жертва. Она упала, это была ее беда. Она не желала людям зла.
– …Но тех разбойников было трое, а о тебе говорят, что ты всегда один. Да еще кое-какие приметы… Так что с тебя я подозрение снял.
Топор упал в двух волосках от головы Шмеля, причем отрубленная рука, вцепившаяся в рукоятку, еще подрагивала.
Этот вечер Нора запомнила до смерти. Дело было поздней осенью, на обеденном столе горели свечи, их высокие язычки почти не дрожали. Нора сидела напротив брата, брат только что легонько стукнул ее ног…
Шмель похолодел. Его собственные уши показались ему в самом деле недостойными – и, пожалуй, слишком ценными, чтобы слушать такие речи. Шмель понимал, что безопаснее выйти за дверь, пусть даже без при…
Стократ представил себе, как это было. «Мы порезали», да.
– Ты уже сделал для Мир все, что мог. Теперь ее судьба от тебя не зависит, но судьба мира по-прежнему в твоей власти. Оглянись.
Провел ладонью по лбу. Глубокая рана быстро затягивалась: минуту назад он мог бы потрогать пальцем свой череп.
Люди охотно верят в плохое. Кое-кто станет, конечно, говорить, что зловредный маг околдовал заступников – но верить будут тому, кто расскажет правду: «заступники» напились в трактире, обнажили мечи, …
– Вот и свиделись, – дядя не был ни сентиментален, ни даже деликатен. – Пошли, племяш, дела не ждут, не пойму никак – то ли запретить дым этот, то ли оставить, все-таки против шершней помогает…
Подкрышей догнал его. Пьяница не захотел отдавать тощий кошелек. Подкрышей пырнул его ножом, длинным, как зимняя ночь, и таким же холодным.
– Я мастер-мечник, – сообщил вор. Перехватил меч левой рукой, правая тем временем нырнула в хорошо знакомый Злому мешок, и на мизинце будто само собой возникло кольцо с бирюзовым камнем. – А ты? Дока…
Прочие пассажиры, до сих пор терпеливо сидевшие на бочках и деревянных чурбаках, вопросительно подняли головы. Как звали паромщика, мало кто помнил. Для постоянных и случайных пассажиров он был Хребе…