– Нечто, пролетавшее между Дубравой и солнцем, уронило свою тень – специально или нарочно. Может, это был несчастный случай, а может, наказание. Тень упала, растеклась и спряталась в подземельях. И там, в темноте с кротами, привыкла… быть. Там, в глубине, нет смены дня и ночи, зимы и весны. Понимаешь, ее мучит мир, где есть время, как тебя мучил бы текучий стол…
Шмель отвечал, как во сне, и смотрел прямо перед собой, на дорогу. Стократ шел рядом, ведя лошадь в поводу. Мальчишка сидел в седле неуверенно и не доставал до стремян.
– И что это был за бродячий театр? – спросил Стократ, чтобы прервать это нервное вглядывание.
Пришлось разнообразить маршруты, чтобы не узнавали в лицо.
– А не наше дело, – служанка посуровела и поднялась из-за стола. – Это Лесного Царя дело, я его спрашивать не хочу.
Стократ встал, обошел костер и опустился рядом с ней на колено. У того, что пытался смотреть с клинка, не было глаз – широкополая шляпа закрывала его лицо до подбородка.