Все цитаты из книги «Стократ»
– Работайте! – рык черноволосого легко перекрыл слабый голос пленника.
Стократ долго стоял перед ним, не двигаясь, и его тень ползла в пыли, как стрелка солнечных часов. Колонны из серого мрамора (откуда мрамор в Староводье?!), третий этаж с террасой и садом, а окна бол…
Никогда еще звезды не опускались так близко. Эта, желтая и ослепительно-яркая, зависла над лесом и опустила вниз, как руку, конус света. Злой почувствовал странное беспокойство.
Шмель, не удержавшись, посмотрел в лицо отца. Ему очень хотелось увидеть там… гордость. Хотя бы тень. Удовольствие оттого, что сына похвалили. Но отец сидел бледный, не утирая пот, и, казалось, вообщ…
– Магия! – рявкнул сухощавый человек в очках.
– Красиво звучит, – сказал Стократ. – Но мне важна девочка, а не мир. Я не хочу, чтобы ее использовали, как орудие или даже оружие. Я не хочу, чтобы ее запирали и прятали. При этом я сам хочу заперет…
– Не подходи, колдун. Я тебе яйца отрежу.
Глаза-и-Уши, человек малоподвижный, встал на этот раз со своего кресла и соизволил приблизиться к помосту. Мастер спустился по ступенькам, и так они встретились на полпути, выказывая друг другу подче…
– Ничего… Другие люди оказались сильнее меня, и они продолжают тянуть Сеть. С севера, от Белой Школы, и с юга, от Золотой, нарастают ячейка за ячейкой. Я видела, как подросшие дети привязывают письма…
Князь размышлял несколько мгновений. Он был человеком решительным и скорым на действие, но – если дело касалось простых и понятных вещей вроде драки.
Поутру она накормила его лепешками, в самом деле очень вкусными, и позвала поглядеть испытание «языкознаек». Стократ решил, что речь идет об экзамене в местной школе, и очень удивился, увидев стол с …
В комнате было тихо, как в облаке. Снаружи что-то говорил Глаза-и-Уши, и ревела толпа, заглушая его надтреснутый голос.
– Убивать свидетелей, – сказал человек в шлеме, его голос звучал глухо, и слова трудно было различить сквозь топот и крики на улице. – Во всем, что здесь случилось, виноваты бунтовщики, будь они прок…
– С кем ты водишься? Кто тебя привез? Кто тут еще есть?!
Он встал на четвереньки и качнулся взад-вперед, как качался в раннем детстве, развлекая себя.
Он ждал, молчал и смотрел, как ползут тени по вытоптанной бурой хвое.
– Нет. Может быть, к счастью. Как твои сыновья?
От страха девушка попыталась свернуться, как ежик. Голая спина осталась беззащитной; Стократ присмотрелся. Что это?
Старик ждал. Журчала вода. Лошадь уныло ковыряла копытом бурую хвою.
Стократ проводил его взглядом. Потом присел на камень и развернул карту.
– Мне плевать на мир, я буду рыдать о тебе, – сказал Стократ.
– Трое перед этим спешились. К тому же, там была толпа мужиков с камнями, топорами и палками.
Стократ слушал, отмечая про себя, как она говорит. То сбивчиво, а то вдруг как по писаному, но не оттого, что врет. Интересно.
Он поперхнулся. Едва удержал кашель. Снова выпил чистой воды; послание было составлено по высочайшим законам, с длинным шлейфом послевкусия.
– Послушай, – начал он снова, – наш Мир мерцает, как гаснущая звезда. Сто вероятностей путаются и перетекают одна в другую. Что должно было случиться – не случилось, а то, что не могло произойти, ста…
Яд, говорилось в послании, Шмель помнил этот вкус, хоть мастер давал его пробовать только однажды. Яд, и будущее время; яд, и вода. Много воды. Угроза. Обещание смерти.
– Сто раз спрошу, промолчи в ответ, – он вспомнил считалку из отрочества. – Стократ дороже такой ответ…
Он шел, улыбаясь без причины, разбрасывая сапогами хвою, удивленный и даже немного испуганный той яркостью, которой снова поразил его мир. Это было, как в первые дни после обретения меча – прояснение…
– Ишь ты, во сне время сладкое! Жалко! Лучше рабочие часы отдать им, пусть подавятся.
– Нормально запиши, пером, на хорошем листе, и отдай не мне, а Глаза-и-Уши… Ты, чужак, уходишь или нет?
– Дырявая лодка далеко не уплывет, – быстро проговорил остроносый, с его губ полетели брызги. – У меня насморк, вообще-то…
– Что там? – спросил Стократ и кивком указал вперед, куда вела дорога. – Мор?
– А где Злой? – вполголоса спросил смотритель.
Бумажка в руке Норы догорела, обожгла ей пальцы, пеплом упала на скатерть.
Учитель рассказывал, что у лесовиков бывают пиршества, где все напитки и яства – одно за другим – рассказывают гостям единую долгую историю. Шмелю много раз снились эти безмолвные пиры: в полном молч…
Впереди, куда вела дорога, замелькали огни, послышались голоса и конский топот.
– Парень, это ведь браконьерство, – рискнул сказать Репка. – Если ты ее поймал в общественной речке без лицензии…
– Привет, племяш! Ребра торчат по-прежнему, плохо тебя кормили в Высокой Школе?
Он скоро нашел стоянку разбойников. Нашел привязанных лошадей под навесом. Легко отыскал тайник, но пустой. Скорее всего, были еще тайники: где-то ведь осели деньги, добытые у купцов из Долины всего …
– Посмотри наверх, попробуй! Там нет ничего страшного! Звезды – смотрят, как чьи-то глаза…
Эти люди угрожали отравить колодцы и родники «чужакам», живущим по соседству. Эти люди были охотниками и не смущались запахом крови, но и душегубами они не были, это Стократ мог сказать с уверенность…
– Я могу ехать всю ночь. Мы просто опустим полог.
Носильщик, казалось, тыкал пальцем Репке прямо в глаз, хотя между ними было несколько десятков шагов. Репка замер.
Подкравшись ближе, Стократ разглядел между стволами темно-синий плащ с гербом. Да, точно: это люди владетеля Вывора. Они ищут Мир не затем, чтобы женить ее на наследнике. Им нужно, чтобы Мир исчезла …
– Март, – послышался сверху напряженный голос. – Ты скоро там?
– Да, – старик закивал, оскалив желтоватые зубы. – А еще в поселке Длинный День был один парнишка… странный. Его в отрочестве крот в подземелье помял. Парень хороший, только вечно всякие небылицы рас…
– Торопились, – сказал Стократ с порога, будто приветствие. – Наслышаны.
Течение тащило их вниз по реке. Левый берег в этом месте был высоким и крутым, Правила Приличия пытался забросить наверх веревку, зацепиться, – но тщетно. Стократ вычерпывал воду, не останавливаясь, …
Правила Приличия на кровати разинул рот. Потом закрыл. Потом обиженно отвернулся.
Он и не собирался пробовать эту тропу. День уходил, солнце склонялось, усталость тянула к земле, но впереди еще было возвращение, и предстояло объяснить родителям, почему он так и не стал уважаемым ч…
Стократ обернулся. Перед ним стояла женщина, закутанная в плащ, с капюшоном на голове.
Тропинка вела в овраг по крутому каменистому склону. Стократ шел, оглядываясь и принюхиваясь, слушая птиц над головой и звук воды на дне оврага. Следов на камне не было, но остались мелкие обломанные…
– Привет, брат, – сказал Ворон, всматриваясь в поросшее бородой, обветренное, невозмутимое лицо кузена. – Что там с шершнями?
Полностью стемнело. Два тела лежали посреди двора, укрытые рогожей. Еще два – в стороне, без покрова. Хозяин трактира, высокий бледный человек, стоял над ними с фонарем, то поднимая свет, то опуская,…
– Именно так. Огонь горит – дозорный приходит и берет напиток. Бегом приносит мне, я вызываю мастера. Дело было после полудня, ближе к вечеру.
– Если ты тронешь ее хоть пальцем… – пробормотал парень заплетающимся языком. Стократ понял, что о карте на спине Мир мальчишка не имеет понятия – парень был настолько целомудрен, что не осмелился бы…
– Войны нет, – тихо сказал Ворон. – Кто эти люди и за что они погибли?
– Тогда начнешь стареть. Кому охота? Наши все платят исправно, все приспособились: идти, скажем, жнецу с утра на поле – работать. Две зарубки отдашь – и вечер, лежишь на тюфяке, кости ломит после жат…
– Это с горя, – сказал Стократ. – Ты вернулась бы. Они, наверное, еще и об этом горюют – что прогнали тебя сгоряча.
Репке стало жаль себя. Он в два счета догрыз сухарь и понял, что умирает от голода. Запах сырой рыбы, возникший невесть откуда, заставил его вздрогнуть.
Она была горячая, как камень на летнем солнцепеке. Ее трясло; он почти силой развернул ее лицом вниз и отбросил плащ, в который она куталась. Задрал подол рваной рубашки. Рисунок на коже проступил ещ…
Она не ждала таких слов. Ее гордо распрямленная спина чуть ссутулилась.
– Чего ты хочешь… за то, что сделал для моих людей?
– Спасибо, – сказала охрипшим голосом. – Я бы тебе отработала… тебе не нужно где-нибудь прибрать, вымыть полы, вымести двор?
– Я понимаю, о чем ты подумал, Стократ. Да – если бы мы успели… покрыть Сетью материк, придать Миру устойчивость, определенность… То, что ты называешь чудом, – всего лишь нарушение естественного поря…
– А что, у князя вашего много власти? Много подданных еще, кроме вас?
– Это сколько же возни, представляешь! Если на каждое слово надо кашу варить! Муж жене велит, чтобы сумку ему собрала, идет на кухню, возится, варит: положи мне, мол, хлеба, ложку, миску, соль, одеял…
Над настилом показалось усатое лицо неизвестного Стократу охотника.
– Они отравились, – тихо поправил Шмель. – Яд был в их кубках… Пусти.
Он усмехнулся краешками губ. О да, в его годы… Сиротский приют, большие темные комнаты, столь же темные смутные мысли и кулаки, не знающие боли. Сколько уже лет прошло, и с тех пор он никого не бил, …
Желая заслужить одобрение, ученик бегом поскакал к хижине паромщика. Стукнул в дверь… Отворил, заглянул…
– Птички умные и красивые. Продал бы тебе, да они не продаются, на учет все, – парень покосился на человека с книгой. – Слушай, а ты откуда? Что-то я тебя в наших местах не ви…
Стократ первым слез и помог спуститься Мир. Лошадь смотрела обеспокоено. Стократ снял с седла сумки, потянулся к лошадиному уху и сказал несколько слов. Лошадь поглядела, будто не веря, а потом вдруг…
Сделалось тихо. Стократ улыбался, будто чем-то довольный.
– Будет жаль, если Язык погибнет, – тихо сказала старуха. – Еще жальче будет, если этот парень, Шмель, не успеет в жизни сделать всего, на что способен, к чему предназначен. Но и Шмель не бессмертен.…
Злой отлично помнил, где вычитал эти строки. Давным-давно некто, оказавшись в безвыходной ситуации, разорвал пополам страницу из «Наставления мечника», третьего тома. Половину спрятал в пеленках млад…
– Барон сейчас придет, – управитель не дрогнул перед грубостью незнакомца. – Ждите здесь.
– Мы поедем медленно. Я могу идти пешком.
– У него папаша был лодочник, – прошептала Мир. – Новую лодку продали после его смерти, старая осталась. Под пристанью, там, где рыбаки живут.
– «Старший брат», – пробормотала старуха. – Морок, порождение бездны, назвал тебя старшим братом!
Дверь в кухню была приоткрыта. Злой увидел, как двое мальчишек, помогавших чистить репу, вдруг наскочили друг на друга с ножами. Хозяйский сын, здоровенный парень лет двадцати, схватил их за шкирки и…
Заскрипела лестница, и снова покачнулся настил. Сверху посыпалась труха. Настил, сколоченный из досок и жердей, казался удивительно ненадежным; тот, что носил прохудившиеся сапоги, спускался, сопя и …
Не отвечая, Стократ развернул свиток. Написано было средне-западным говорком, «как слышится – так и пишется», в три строки всего: «у князя торговая Макуха просит покровительства от разбойников душегу…
– Оставь на кольце каплю твоей крови. Ничья другая, только твоя. Они сказали, что узнают.
– Вооруженный бродяга на землях Выворота? За такое по меньшей мере колодки…
– Смотри, в этом флаконе – «два», а этом – «большой». Давай, попробуй, а потом различи!
– И… а кто ты такой, вообще? – вдруг заинтересовался Репка.
Слуга споткнулся, оступившись на пороге, и начал падать. И так, падая, завис в воздухе. Замерли огоньки свечей, замерли тени колеблющихся от ветра занавесок, замерла муха в полете вокруг бутылочного …
– Все их проклятый Язык. Мастер составлял послания от имени правителя, и они верили, что ты, светлейший, – тот самый человек, с которым они беседуют. В их представлениях человек, владеющий Языком, – …
Однажды осенью, когда желтыми листьями были завалены все закоулки двора и даже комнаты, – ворота открылись сами собой, и во двор въехали два всадника. Дом вздрогнул от подвала до флюгеров на крыше.
Легко сдался, подумал Стократ. Как-то слишком легко. Я в его годы полез бы, конечно, драться.
– Попробуй снова, – устало велел учитель.
Расспрашивать насчет Проныры он боялся. Он вообще становился трусом во всех делах, которые касались людей: будь то разбойники или стража, купеческий союз или братство воров, или просто толпа на площа…
Он представил, как вернется на перевал и скажет родителям, что провалил испытание. Тряхнул головой, пытаясь вытрясти эту картину; нет, его не убьют. И дело не в позоре. Просто вдруг пошла прахом вся …
Всем своим видом подтверждая жестокие слова, Лопух наконец-то спустился с помоста. Шмелю было его жалко – но все заранее знали, что Лопух не пройдет испытания. Был он ленив и к обучению не способен.
– Что случилось… того не исправить. Мой брат написал письмо, завернул в него камень и пращой забросил за мост, на нашу сторону. Он учитель на оба поселка… был.
Запрыгали щепки на дороге. Взялась кругами поверхность воды в водосборной бочке. Отряд всадников, несколько сотен человек, заполнил собой улицу, и это не были люди Грана. Это были…
Реплики перемежались паузами, заполненными звоном ножей и вилок. На ужин подали мясо, скверно приготовленное и жесткое.
Солнце, едва поднявшееся над горизонтом, осветило настил. Крутобокая девушка, к изумлению Стократа, встала на колени, почти легла, изучая свою тень на досках.
– Точно, – Шмель благодарно на него взглянул.
Лесорубы встали, как один, и принялись разминать ноги.
Лежа на комковатой перине, Репка поражался превратностям судьбы. Был неудачником – стал вершителем судеб. Был вершителем – захотел большего – лишился всего… Нет, не всего, конечно. Пальца жалко. Но и…
Я тоже одолел, тотчас же подумал Злой. Но у меня не было меча с собой, я не держал оружие в руках или на поясе. Интересно, что было бы, носи я меч открыто, как стражник? Бросился бы на предводителя, …
– Плохая идея, – задумчиво сказал Стократ. – На всякий случай знай, что я тебя не предам.
Он вытащил из кармана смятую бумажку, на одной стороне которой еще рукой мастера был записан какой-то рецепт. А на другой стороне Шмель вывел обломком карандаша, случайно затерявшимся в сумке: «Свекл…
– Убедительно, – сказал посланец, сворачивая листок, и в его голосе не было насмешки. – Тебе должно исполниться четырнадцать к началу осени, ты знаешь?
– Дальше я увидел Мир. Как она сидит одна в запертой комнате. У нее там были книги… Она все прочла по несколько раз. Пяльцы, рукоделье всякое…
– А вот это? – князь подхватил со стола резной деревянный кубок, стряхнул на пол несколько капель со дна, протянул Стократу. – Скажи… это правда, что о тебе болтают?
– Ночью второе послание выложили. Развели огонь… Дозорные не брали до самого рассвета – стрел боялись. Потом все-таки загородились щитами и взяли. Принесли мне… А что в этом послании – кто мне скажет…
Мать согрела воды и вымыла его, как маленького. Матери не было дела ни до мертвых разбойников, ни до лесовика: младший сын вернулся домой, в этом был единственный смысл и ценность дня. Она была так л…
– Здорово, – мальчишка даже притих на секунду. – Или просто угадал? А теперь?
– Ничего не значит, – сказал Стократ. – Проверь свою тень – на месте?
Хоть бы хватило сил не показать свой страх, – подумал он и крепко зажмурил глаза.
– Да ведь и я за нее не платил, – парень поднял лицо, освещенное снизу углями, и вдруг улыбнулся. – Так что ешь, вот пусть только поджарится еще чуть-чуть… Чего ты боишься?
– Я его сестра, – она отвернулась, будто мельком пожалев о своей грубости. – Меня зовут Нора. Я знаю, что в трактире ты подбивал людей на бунт.
– Колдун-бродяга, – хозяин гостиницы никак не мог остановить тяжелое гулкое эхо, звучавшее у него внутри и заставлявшее повторять уже прозвучавшие слова.
Тропа делалась все круче. Стократ задумался. Девочка прошла здесь ночью и без огня, на ее пути были острые сучья и прикрытые палой листвой ямы. Сорвавшись, катясь по обрыву вниз, она могла сломать ше…
– Меч, я видел, как дрались звезды. Одна убила другую. Звезды тоже ненавидят друг друга?
– Возвращайся к властителю, если хочешь, – с усилием продолжала Мир, – и расскажи ему…
Он не ошибся: совсем неподалеку горело, горело жилое строение, в предместье, у дороги, он мог видеть отблески огня за стволами.
Он миновал первую опору. Тело мужчины лежало лицом кверху, Стократ не стал его разглядывать. В груди и в горле торчали стрелы с бело-желтым оперением. Еще несколько таких стрел лежали дальше на мосту…
Входная дверь в трактир не была заперта. Злой дождался, пока пятеро войдут, и, прижимаясь к забору, кругом обежал постоялый двор. Накануне он приметил, где находится черный ход, ведущий с заднего дво…
Искры погасли в небе. Дым развеялся порывом ветра. Дом остался, он не был ни миражом, ни иллюзией.
Тихо скрипнула лестница. Кто-то легкий, осторожный остановился на верхних ступеньках и постучал, как в дверь, по перилам – спрашивая разрешения войти.
Лесорубы-пьяницы дремали в обнимку с кружками. Под закопченным потолком плыл басовитый храп. В таверне сделалось пусто и мирно. Самое время подняться наверх, стянуть мокрые сапоги и наконец-то разлеч…
– За такие слова, – донеслось приглушенно, – можно штраф заплатить. Так что молчи и ешь, или выметывайся из таверны. Знаем мы таких бродяг…
– Судя по тому, что ты рассказываешь, вы никак не могли уйти.
– Спасибо, – Стократ без церемоний спрятал деньги в карман. – Как это было? С языковедом?
– Дурак, тебя зарежут за него. Или арестуют. Не дело мальчишке таскаться по дороге с таким мечом.
– Ладно, – женщина засмеялась. – У меня этот пятый, а где пятеро, там и шестая, не пропадем…
Задумавшись, он положил ладонь на рукоять меча – и тут же убрал руку. Люди часто видят в этом жесте угрозу, и совершенно напрасно: Стократ никому не угрожал. Давно. С отрочества.
В комнате полно было людей, и они все прибывали, как будто дело происходило не в доме владетеля, а на городской площади. Одних стражников набралось два десятка, а еще горожане, какие-то пышно разодет…
– И ничего этого я никогда не узнаю, – сказал он с горечью, завершая цепочку невысказанных, и даже не продуманных до конца мыслей.
– Надо идти, – Стократ ногой откинул полено из костра, оно покатилось по черной земле, разбрасывая искры. – Светает. Пора.
– Лес – единственная сила, которая может остановить Железных Братьев. Значит, нам надо заключать договор с Лесом.
– Да не дочь я! – выкрикнула она с отчаянием. – Я подкидыш!
Старуха восседала у огня – не готовила ужин, не подбрасывала поленья и даже, кажется, не грелась. Она сидела у огня, как будто светлый круг от костра был единственным местом в мире, где ее еще терпел…
Купец и его слуга все еще были в пути. Еще ругали себя за долгие привалы и погоняли лошадей, желая добраться до Высокого трактира прежде, чем окончательно стемнеет. Приложив ухо к земле, Стократ слыш…
Обезглавленное тело повалилось без единого звука. Одновременно с ним упал на ступеньки мальчик и зашипел от боли сквозь сжатые зубы. Стократ протянул ему руку…
Их дыхание участилось. Потом сделалось очень тяжелым, даже шумным. Подавали мясо, овощи, снова кашу, снова зелень, и еще что-то, чему Стократ не знал названия. Люди вокруг дышали в такт, а потому у д…
Стократ еще постоял на берегу, глядя на воду, слушая ее голос. Немного позавидовал разбойнику-неудачнику: в кои-то веки ему повезло. Ручей долговечнее дуба и куда веселее муравья. Когда мне все надое…
Его лицо оказалось почти человеческим, только кожа отдавала синевой, а из носа торчали какие-то трубки. Он заговорил хриплым голосом, но никто в зале не мог понять его слов.
– Да мы тут с отцом баню отстроили… Ты такого не видывал в своих мраморных городах. Пошли.
Здесь четыре связанных понятия, всего четыре: дом. Помощь. Что еще? Дом…
– Понимать – дело трудное, – мастер возвысил голос. – И не всякому дано! Я говорил и говорю: если таланта нет – зря только мучаться будет и позориться!
– Да на что я сдался зверям? – Шмель попятился. – Я не купец, я сам сюда пришел, сам обратно дойду…
– Что? – Стократ, сколько ни странствовал, никогда о таком не слыхал.
Огонь обжег ему пальцы. Он выпустил догорающий листок, и тот рассыпался пеплом.
Шмель чувствовал, как прыгают его ребра в такт ударам сердца. На том конце стола неподвижно сидел старый лесовик, глаз его совсем не было видно – и скулы, и веки, и лоб покрывала старая, плотная выши…
– «Сто раз спрошу, промолчи в ответ, стократ дороже такой ответ…»
– «Мой учитель умер, отведав послание. Почему он умер?»
– Чего-чего? – первым заголосил ученик купца, который соображал быстро, но в соображении своем прыгал, как белка, по верхам. – Как это так?!
Поднялся лес рук. Девочка, помедлив, тоже подняла руку.
Проныра собственной персоной скалил щербатые зубы. Один глаз у него опух и прикрылся сиреневым веком, зато другой глядел весело.
– У тебя там родственники? – спросил Стократ.
– Чтобы ходить среди людей, не обязательно быть человеком, – сказал Стократ.
Стократ обернулся. Вокруг поляны стояли деревья – почти ровным кольцом, и небо над ними с каждой секундой становилось светлее.
Если бы предводитель стражи хотел специально подхлестнуть сейчас панику – он не выбрал бы слов точнее. Люди взвыли на разные голоса и, давя друг друга, бросились к двери. Репка, трясясь, засунул ткан…
Филин принес два куска пирога. Нора увидела их и заплакала. Филин обнял ее, крепко, как ей мечталось.
Он укрыл ее ноги плащом, задвинул ставни и спустился вниз.
– Это смешно. У них нет времени на адаптацию. Как они будут искать – расспрашивать местных?!
Облака медленно таяли, предвещая рассвет. Между ними проглядывали звезды.
– Соленый как воля, сладкий как степень, кислый как движение, горький как время?
– А как они ходят в лесу, на деревья не натыкаются?
– Понял, – отрывисто сказал Стократ. – Ты уверен?
Ворон жестом позвал за собой Стократа. Согнувшись, оба выбрались из низкой сухой пещеры, приютившей их на эту ночь.
– Ну как же. Я, сколько брожу, здесь в первый раз о таких услышал. А вы с ними торгуете. Мне же интересно.
– «Да. Мы просим того, кто ведет войска, не начинать войну сегодня».
– У нас тут свадьба намечается, – очень вкрадчивым, бархатным голосом сообщил властитель.
Репке едва хватило сил, чтобы вернуться на постоялый двор. Здесь он заплатил за комнату (немыслимые деньги!), и сын хозяина, молчаливый парень, заново перевязал ему руку. Хозяйка принесла отвар, поле…
– Разве чтение и письмо не важны для постижения мира?
Стоп, сказал он себе и сел на придорожный камень.
– Толстый идиот, – сказала Мир, не отрывая глаз от тарелки.
– А вот поймешь, – ласково сказал князь. – Я сейчас нагайку достану, и все ты поймешь, сопляк.
– Он только губы помочил, и сразу почернел весь, как в огне. И упал. Ни слова не вымолвил! Черный, как головешка! Зубы оскалил! Я больше никогда, никогда в жизни не возьму… ничего от лесовиков, никак…
– Я никогда не слышала этой истории, – сказала старуха и пошевелила палкой в костре. – Странно.
Он прислонился плечом к высокой постели старика и закрыл глаза.
Она закусила костяшку пальца, ясно вообразив себе эту сцену.
– Интересно, – Стократ безмятежно улыбнулся Шмелю. – Собирайся, что ли?
Он обошел строение кругом, благо, забор был во многих местах проломан. Он приложил ладони к стенам и понял, что это камень, твердый, холодный, тесаный, который трудно добыть и доставить.
– Нет! Ты положил начало, ты – здесь – конец… Кратковременно… Короткое время. Много энергии. Насыщенный. Окончательный… Пойдем. Оставь. Конец света.
– Как зовут ее? – женщина приложила младенца к груди, и девочка принялась сосать, будто сто лет не ела.
За годы странствий он успел выяснить, что бывает – все. Бывает, время поворачивает вспять. Бывает, встречаешь в толпе себя-прежнего и соображаешь обернуться, когда что-то менять уже поздно. Все бывае…
– Да лучше не решишь, – Ворон вздохнул, почти не чувствуя дыма, будто у него гора с плеч свалилась.
– Привет, – повторил он. – Мы пришли, что теперь?
– Что будет, когда я умру? – Девушка поглядела ему в глаза. – Весь мир умрет вместе со мной?
– Ну как же… мне донесли, что твой меч… что тебе платят за убийства.
Весной выросли новые деревья, и в баронстве почти не осталось открытого неба. Деревья росли вдоль полей, оставляя людям пашни, но оставляя с явной неохотой. Деревья обступили огороды, леса сделались …
Стократ выпустил меч. Вернулся к колодцу, плеснул еще воды в ковшик и отнес раненому.
Правила Приличия соскочил в воду, которая поднялась ему выше колен, и потащил лодку к берегу. Он дышал тяжело и бесшумно, лицо было мокрым. Мир сорвалась с места, бросилась к нему, запрыгала на одной…
Мальчишка уселся за стол напротив старика. Старик, будто зрячий, плеснул воды из кувшина в свой кубок, двумя пальцами – указательным и средним – подхватил тончайшую трубку со стола, уронил в воду три…
– Стократ, – Шмель обернулся к спутнику со слезами облегчения на глазах. – Он вежливо приветствует нас в доме людей и просит тебя не прикасаться к оружию. Он говорит, что они пережили… потеряли… коро…
– Если выбирать будущее – только сейчас, потом такой возможности нам не оставят. Или сегодня мы выберем Лес, или через пять лет здесь будут Железные Братья.
Теперь небо было бархатное, закатное. Сидя вполоборота к будущим попутчикам, остругивая палочку и придав себе по возможности безобидный вид, Стократ искоса разглядывал тех, кто ждал парома. Четверка …
Скоро небо подернулось дымом: стало известно, что горит Лесной Край, и что загорелось сразу в трех местах…
Стократ шире открыл свою сумку. На дне лежала, переложенная сухими травами, чистая рубашка.
– Спасибо, – Шмель поглядел на свои пыльные башмаки. – Я пойду.
– Ну и что, – подал голос мальчишка, – другой бы на твоем месте просто убил. Если бы знали, что она трактир подожгла – точно прихлопнули бы, как муху…
– Как это может быть, Стократ? Откуда взялось?
Он взял ее на руки и долго держал, слушая, как она дышит. И как бьется ее сердце.
Он снова вдохнул, позволяя себе думать только чуть-чуть, краешком сознания. А я ведь не человек сейчас. Кто я?
Стократ взял его к себе в седло. Первую часть пути, ровную, одолели легко и скоро очутились на месте вчерашнего побоища. За ночь кровь почти слилась с землей, но проклятые мухи, кружась нал тропинкой…
– До сего дня, – подумав, отвечал Стократ, – я ни о чем таком не задумывался. Честное слово.
Имени девочки не прозвучало. Она была так уверена, что будет учиться дальше, что долго не могла сойти с места по окончании церемонии. Ей все казалось, что Верховный учитель окликнет ее – ах да, я заб…
Стократу почти ничего не пришлось делать. Через несколько минут воины валялись на песке, и только один был еще жив.
Лоскуток оборвался, и мизинец полетел в истоптанную хвою. Вместе с ним полетело кольцо.
Трое были совсем гнилые, Стократ не стал к ним даже присматриваться. Четвертый, в прошлом торговец, оказался удивительным неудачником и, пожалуй, для него можно было найти смягчающие обстоятельства. …
Он уже засыпал, когда на ясном небе ярко вспыхнула звезда. Злой протер глаза и сел.
– Преступники и самозванцы, – сказал Ворон, и толпа замолчала, будто по ней грохнули молотом.
Девушка, не поднимая головы, махнула рукой, указывая вниз, к ручью. Дан медленно побрел прочь, оглядываясь, хромая, растирая правую руку левой…
Его накрыло коротким видением: девочка едет верхом, и за ее спиной вырастают столбы пыли – не то приближается буря, не то настигает погоня…
– По какому праву воины режут безоружных крестьян, как скот? – вслух повторил свой вчерашний вопрос.
Шмель всмотрелся в неподвижное лицо старика. Вышивка на его висках и скулах складывалась в узор со звездами, стрелами, зубчатыми колесами.
– Думаешь, мы рехнулись? – заговорил старик. – А вот и нет. Без света нет тени. Ночью мы в безопасности. Если не жечь огня.
Здесь же нашлась стрела светловолосой лучницы. Наконечник был расплющен о камни, оперение – бело-серое. Стократ, подумав, поднял стрелу и, вертя ее в пальцах, неторопливо двинулся дальше.
Стократ спустился вниз, чтобы не мешать им прощаться. Дрожали язычки свечей над столом; Стократ подумал, что на дорогу неплохо бы поесть. В таверне его скверно угощали, все больше развлекали байками…
– Не стоит этого делать, бродяга, – сказал Лесной Царь.
Жить заново. Открыть, скажем, трактир у дороги. Или построить кузницу, или просто осесть в селении и возделывать клочок земли. Перерезанные глотки остались в прошлом, грабежа и вовсе не было, мы все …
Ему снился котел с кипящим на огне варевом. Шмель зачерпывал из котла серебряной ложкой на деревянной ручке и подносил к губам; вкус растекался во рту, как заря под небесами: это был длинный рассказ …
Вкус у обеих капель был едва уловимый, и разница между ними почти не чувствовалась. Стократ несколько раз выдохнул через нос, поводил языком по нёбу: первая, кажется, была чуть слаще?
– Что случилось? – наконец-то спросил Стократ.
– Он напоил тебя и распорол тебе спину. Левая лопатка, Лысое Взгорье.
– Они говорят, что отравят источники. Они говорят, что отравят все источники и колодцы.
– А может, кто-то там остался из людей, – тихо и очень отчаянно заговорил старик. – Может, кто-то остался. Если бы ночь никогда не кончалась… Или хотя бы темный, очень пасмурный день! Тогда бы у них …
Но все, что случилось за эти восемь месяцев, отодвинулось и померкло тоже: ученичество и жизнь у чужих людей, соленые таблички и упражнения для чувствительности языка, наконец, надежда сделаться маст…
– Да если бы… – охотник отвел глаза. – Вот…
Потом течение ослабело, и берег осел, как плохо выпеченный пирог.
– У нас мирный край. Мирный и спокойный. А тут такое среди бела дня! Люди стали хуже зверей, вот что я тебе скажу, особенно при власти. В Вывороте-то старик давно ума лишился, за него брат заправляет…
– Ты видишь в темноте, – не спросила, а будто заверила. Стократ снова кивнул.
– Сейчас, – Стократ зубами выдернул пробку. – Будет… тьфу.
– С учениками – уже и не единственный. А борода седеет… Ты где ночевать будешь?
– У тебя быстро порезы затягиваются? Ранки, царапины?
– Ты все равно не веришь, – сказала она другим голосом, тихим и безнадежным. – Да, я играю с огнем. Тку из огня, как из ниток. Я шью из огня, как из ткани. Но не все получается сразу, понимаешь! Ткач…
Язык, возникший по недоразумению. Язык, который скоро сделается ненужным никому.
– Сопляк говорит, что тебя зовут Стократ. Что ты маг. Что о тебе рассказывают в Вывороте детям сказки!
Мальчишка шагнул вниз – и начал падать, как большая тряпичная кукла. Прежде, чем он коснулся пола, Стократ выхватил меч и снес голову Лесному Царю.
– Ух… После хорошей работы – то, что надо, брат. Или после долгой дороги… Или после битвы!
Он сел за пустой деревянный стол. Оперся локтями о столешницу.
Когда она уснула, он выбрался из-под навеса на поляну, вышел на середину ее, где едва смыкались верхушки самых высоких деревьев, и чуть приподнял поля своей шляпы. Небо глянуло на него, да так свиреп…
В комнате сделалось тихо. Слышно было, как тяжело дышит Правила Приличия на кровати.
– Ты говоришь, они охотники. Что, на охоте, чтобы срочно позвать товарища, они несут ему питье?
Лопух глотнул смелее. Раздувая щеки, покатал жидкость во рту. На лице его было написано такое усилие, будто парень тянул из болота увязшего по уши осла.
Шмель налил воды себе и напился. Ополоснул кружку, поставил на полку. Отец по-прежнему ничего не говорил, и это было странно, даже страшно.
Он сел за ближайший столик. К счастью, и клинок и кошелек были при нем. Он спросил подогретого вина.
– Идиот! Смысл послания – «Дорогу одолеет тот, кто сделает первый шаг»! Ступай, Лопух, домой, не позорь меня перед людьми!
– Чудо! – закричала первой женщина и упала на колени. – Чудо, чудо!
Мир, думал Стократ, вспоминая голые пятки, торчащие из-под одеяла. Кто назвал тебя – Мир?
– Я не помню, чтобы вспоминали скорлупу. По-моему, речь шла только о грязной пеленке…
– Значит, суд на месте. Что имеем? Дым везде, шершни где-то прячутся, баба в истерике, муж ее не знает, за что хвататься, ну и старый лесник – мертвый. А дело вот в чем: старик невестку не любил силь…
Он проснулся среди ночи от запаха дыма. Весь нижний зал был затянут будто летучим трауром, и клубы становились гуще с каждой секундой. Стократ вскочил – Эдны не было на месте. Он схватил свой меч – в…
Он дожидался рассвета, боясь уснуть. Потом задремал и проснулся в ужасе: сколько лет минуло на этот раз, и в какую сторону – прошлое это, будущее?
Он выбрался из палисадника и пошел вдоль деревянной стены. Никто не смотрел на него: люди передавали из рук в руки ковшик с водой. Те, кто не пил, стоял неподвижно, опустив руки вдоль тела, – но тени…
Сначала Репка решил подождать – мало ли где бродит перекупщик. Потом заволновался. Потом пал духом.
Потом залаяли собаки и сразу угомонились. Тихонько открылась входная дверь. Вошел кто-то высокий и большой, но странно бесшумный, как ночной зверь. Казалось, он и сапогами-то ступал нарочно громче – …
– А мы тогда для них кто? Как они нас называют?
– Сын, – говорил коленопреклоненный человек. – Ребенок мужского пола, рожденный от меня и твоей матери. Моя вина, сожаление. Твоя мать, мертва, давно. Ее имя. Ради нее. Пожалуйста.
Парень кивнул и поднялся. Репка дождался, пока он отойдет к стойке, и встряхнул пеструю ткань, будто сбивая пыль.
– И что это был за бродячий театр? – спросил Стократ, чтобы прервать это нервное вглядывание.
Вор, казалось, не знал усталости. Меч выписывал в его руке восьмерку, и было ясно, что он в самом деле не собирается ранить Злого, а хочет только напугать. Он добрый: мог бы убить в первую минуту пое…
– Это я мешок плохо сложил… Каменный пузырек все время впивался…
– Князь желает строже выбирать, – громко выговорил мастер не вполне понятную фразу. – Последнее испытание.
– Я потеряла свою школу, ученики разбрелись, и Сеть стала короче на одну ячейку.
– Она совершенно ясно выразилась, что не желает этого замужества.
– Вспомнила, как ты панталоны купчихи на козу надел. Как она возмущалась!
– Твой сын выдержал экзамен, но его не взяли учиться дальше, потому что он не из Макухи.
– Ты ведь не человек, – сказал старик шепотом. – Ты… оборотень? Я никому не скажу…
Они вышли, грохоча сапогами, на ходу пряча оружие. Щуплый помятый торговец, едва вставший на ноги, отшатнулся с их пути. Злой явственно услышал, как выдохнул его знакомец-вор – будто человек, долго н…
– Я бы ушел, – сказал парень с тоской. – Но у меня здесь мать, сестры, невеста… Если я уйду, они будут платить за меня.
– Совершенно очевидно, – после коротенькой паузы отозвался Стократ.
– Сопляк говорит, что ты один уложил восемь конных.
– Расскажи о себе, – потребовала старуха. – Откуда ты взялся?
– Дырявая лодка далеко не уплывет, – шепотом сказал Шмель.
Девочка выросла в устье Светлой, в теплой зеленой долине. Снег там выпадал только в самой середине зимы и лежал недолго.
Тем временем с северо-востока доносились слухи: Железные Братья одно за другим прибирали к рукам мелкие княжества Выемки. И, как и было предсказано, к отцу стали ездить гонцы.
– Неудачный день? – спросил мальчишка, не глядя на него.
– Это высокородные лесовики… люди, которые выступили против чего-то… закона, что ли… потом сознались и убили себя.
– Возьми меня с собой, – неожиданно предложила она. – Я бы хотела уйти… подальше.
Старший сын неприязненно посмотрел на отца. Младший не сводил глаз со Стократа – но при этом старался не встречаться с ним взглядом.
– Приречье! – рявкнул их предводитель. – За Приречье и нашего князя!
Стократ уселся напротив. Ворон приподнялся на локте и тоже сел.
– Это всегда так бывает, да? Огонь всегда так сильно горит?
Стократ протер глаза кулаком. Пожары в Лесном Краю, закрывшие дымом небо на несколько лет, погубившие урожаи, обрекшие на голод тысячи людей – с тех пор прошло три года; тогда, помнится, полыхнуло ср…
Тот, кто сидел у стола, повернул голову и уставился ей прямо в глаза. У Норы ослабели и без того трясущиеся ноги.
Стократ слушал. То, что рассказывал сейчас неумеха с нежными руками, резко меняло его представление об этом человеке.
– Нет, – она села к столу и поставила свечу в подсвечник. Опустила руку в сумку на боку, вытащила бумажку с нацарапанными каракулями, сунула уголком в огонь. Бумажка занялась, осветив ее лицо.
– В самом деле красиво, – сказал Стократ. – Каких только свадебных обрядов люди не выдумают.
Настил был огражден неотесанными грубыми перилами. Второй охотник, рыжеватый парень со щетиной на круглых щеках, уставился на Стократа почти в ужасе.
– Я тоже, – она облизнула губы. – Меня зовут Нора, я уже говорила?
Она все-таки поднялась, кинулась прочь, захромала и снова грохнулась на четвереньки. Ее рубашка была разорвана сзади от плеча до пояса, и на окровавленной спине открывалась карта Обитаемого Мира.
Подкрышей не шевельнулся. Острие меча поддело ремешок под его подбородком, Подкрышей почувствовал, как по шее потекла кровь из надрезанного уха. Все так же, мечом, прохожий сбросил с лежащего шляпу с…
Тревога вплелась в его сон. Тревога и нарастающий ужас. Теплое, липкое струилось по щеке, и теперь уже по рукам…
Стократ не пожелал оказаться между молотом и наковальней и перебрался на крышу соседнего дома. Из-под крыши валил дым – она горела с одной стороны, и пожар разрастался со страшной быстротой.
Теперь весь мир состоял из неба и снега. Девочка шла, держась за край саней, груженых дровами. На дороге оставались сизые полосы, в них отражалось солнце.
Ветерок пробежал по залу, и многие напряглись, почувствовав магию. Грянулась об пол и разбилась пивная кружка. Молодой стражник оборвал, кажется, шутку, которую рассказывал хрипловатым басом, и вскоч…
Человеческое жилье попадалось все реже. Наконец, он целый день прошел, не встретив никого, по зеленой равнине, где полно было ручьев и озер, где можно было жить и возделывать поля, – но по дороге вст…
– Отлично! – рявкнул властитель. – Р-рыба, лучше некуда! Я успел отправить их с учителем, послать их, р-рыба, куда подальше… Что здесь творится, колдун, у меня весь двор завален трупами мятежников – …
Рыба лежала на заботливо подстеленных листьях лопуха.
– Еще одно слово – и я усажу тебя в костер!
– Без приглашения идти нельзя, – сказал мальчик.
– На землях Леса ты платишь налог, как все жители. Ежедневно.
Он не хотел подходить близко. Потом все-таки подошел, перелезая через корни. В глубине железной печки прятался свиток, похожий на древнюю карту.
Солнце ушло за гору. Стократ лежал на спине и грыз травинку; сегодня весь день у него во рту и крошки не было, живот прилип к спине, зато чутье и слух по-звериному обострились.
Прохожий шагал по дороге, а Подкрышей крался в тени деревьев, и бурый слой опавшей хвои съедал малейший звук. Впереди показался камень, отмечавший половину пути между поселками; Подкрышей вырвался вп…
А потом подали сладкий напиток, и над столом будто пронеслась волна облегчения. Люди брали друг друга за руки, обнимались, раскачиваясь, и дыхание их сделалось умиротворенным, глубоким, как у спящих.
– Я не ищу ни награды, ни благодарности, – сказал Стократ. – И, прости, мне надо идти. Ты сам позаботься о себе, владетель Вывор.
И он знал точно, что в этот момент будет рядом и не подпустит даже близко властителя Грана. Что никто не посмеет прикоснуться к Мир, что не будет ни пожаров в Лесном Краю, ни войны на Лысом Взгорье, …
Мяч, сшитый из лоскутков, ударил его по голове, когда разнеженный баней Стократ отдыхал на заднем дворе. Мяч перелетел через стену, увитую виноградом, и хлопнул его по затылку – не больно, но достато…
Паром через Светлую ходил туда и обратно два раза в день, на рассвете и на закате. Паромщик жил на левом берегу и пересекал реку четырежды в сутки, если не случалось бури или особых распоряжений от в…
– И еще я возьму к себе мальчика на пять лет, – сказал он мягко. – Потом я верну его вам целого и невредимого, и ему будет шестнадцать, ни годом больше. Он мне нужен на то тяжелое время, когда Лес бу…
– Магия, – отрывисто бросил начальник патруля, и очки подпрыгнули у него на носу.
– Крота? – обладатель худых подметок чуть сбавил голос и, кажется, раздумал стрелять. – Это хорошо… Это мой дядька крота своего, наконец, добыл… Две недели ходил, вываживал, норы выслеживал… Так ты о…
– Тебя зовут поболтать, – негромко сказал Стократ.
И в тот же миг все, кто был на площади, заговорили одновременно.
Стократ тихонько выбрался из-за стола и положил руку на плечо Шмелю; мальчишка открыл глаза, будто проснулся.
Пленник стоял спиной к Стократу. По его позе, положению плеч и головы можно было сказать, что он устал и подавлен, но ни страха, ни раскаяния Стократ не увидел.
– Ты ведь не лекарь, а владетель, – отозвался Стократ, не глядя на него.
«В Длинный День не ходите, – написано было на желтой бумаге устоявшимся почерком образованного, давно грамотного человека. – Никого от нас не впускайте. Не стойте в тени дерева. Не жгите ночью света.…
– Я рассказывал служанке, что творится к западу отсюда. Там много земли, и…
Стократ повернул голову к четырем стражникам, по-прежнему стоявшим у ямы. Они не двигались с места, будто вкопанные по колени в серую лесную почву.
Шмель выплюнул травяную кашицу вместе со вкусом – на проезжую дорогу.
Создание в чешуе повысило голос. Оно чего-то требовало, но даже Злой, любивший шарады и загадки, не мог понять, чего. Если бы послушать его подольше, час иди другой; если разобрать порядок чередующих…
– Собирайся, Альт, – Нора обняла мальчика. – Стократ увезет тебя далеко, где Лес тебя не достанет.
Он уходил от ударов, ныряя под клинки, и уклоняясь, и прыгая. Он редко парировал, понимая, что силы в тонких руках пока что мало, и тяжелый противник легко пробьет его блок. Он дожидался, пока соперн…
– Ты сказал – назови причину. Я говорю: причина в том, что весь этот край, все наши земли платят временем по вине моей семьи. Причина в том, что мой сын станет деревом на пять лет и рабом Леса навсег…
Стократ обернулся. В пяти шагах перед ним было окно соседнего дома, наглухо закрытое ставнями.
– Почему у тебя на коже – карта Обитаемого Мира?
– Здесь маг! – из-под очков на хозяина уставились бешеные голубые глаза. – Здесь, сию секунду, колдовали на смертельную схватку!
Все оставалось по-прежнему. Остывала печная труба. Хозяйка-Роз встала рано и тихо возилась на кухне.
– Эй! – прозвучало от тропинки. Все, кто ждал парома под навесом и около, повернули головы.
– Не зови собаку, покусает, – без тени сомнения выпалил Окра.
– Кипятка, – быстро сказал мужчина. – Две кружки.
– Не так уже далеко, – он вытащил из ножен свой кинжал и поднялся на цыпочки, почти касаясь острием границы баронства. – Вот Овраг, а вот мы. Видишь, между нами и Оврагом нет сильных владетелей – тол…
– Ты убил его? – спросила женщина. – Ты убил моего брата, а теперь и моего сына?!
Его товарищ подпрыгнул, опрокинув скамью, и первым выхватил меч. Люди бросились во все стороны, завизжали женщины. Две меча скрестились над столом, за которым секунду назад выпивали друзья. А теперь,…
– Все. Они превращают людей в рабов, разлучают родителей и детей, жен и мужей. А некоторых они делают Железными Братьями…
Плюшка стоял рядом, закусив губу. Четвертый сын богатого торговца, он был страшно честолюбив. Если Шмель не верил своему счастью – то Плюшка не умел и не мог свыкнуться с поражением.
Это был молодой еще человек из очень молодого рода. Еще прадед его сплавлял лес, как все в округе, а дед научился воинскому ремеслу и нанялся в чужое войско, и собрал вокруг себя доверенных людей, и …
Шмель еще раз прополоскал рот. Сплюнул. Прижал к губам салфетку: растрескавшиеся губы кровоточили.
А если повезет, они друг друга поубивают.
Едва увидев их, Репка чуть не выскочил обратно под дождь. Пересилил себя, помогли остатки куража; мальчишка по кличке Злой покосился с удивлением.
Мирный охотник, дающий советы вооруженному незнакомцу на дороге, мог означать разное. Например, знак судьбы – мистическое явление безо всяких причин, но с важными последствиями. Или засаду – если вон…
– Они ищут тебя! – тяжело ступая, спасенный догнал его.
– Хотел бы, – сказал Репка. – Но расплатиться нечем.
Шмель вытащил из мешка отдельный узелок с самыми ценными своими сокровищами. Он давно мечтал составить хоть простенький словарик, собрать флакончики с чистыми вкусами, а на ярлычках написать понятие,…
Она сунула ему хлеб, завернутый в тряпицу.
– Лесовики, что же, опасны? Раз уж с ними так считаются?
– Хорош подарочек, – она вздохнула. – Ладно. Только сегодня я ничего показывать не буду, устала. Завтра покажу.
– А как они друг с другом ладят, если они слепые и немые?
– Где?! Где такой противник? Я говорил сегодня со шпионами – последняя надежда пропала, они взяли Овраг почти без потерь. А Овраг – естественная крепость, не чета нашей равнине. Если мы не хотим стат…
И в полной тишине все, кто был в зале, выпили. И почти сразу начали падать.
– Я заплатил налог. Оставил зарубку на пластинке, которую мне дал тот парень, привратник, впуская на земли Леса. Я подарил Лесу немного своего времени; этой малости оказалось достаточно, чтобы деревь…
Он сидел верхом на чужой лошади, справа и слева тянулась дорога, пустынная, уже далеко от жилья. У седла был приторочен его заплечный мешок и еще какие-то вьюки. Незнакомец шел рядом, задавая вопросы…
На опушке леса он нашел камень, покрытый мхом. Взял палку, устроил рычаг, перевернул валун и получил, что хотел: под камнем на влажной трухе копошились личинки.
Он ушел из селения, ни с кем больше не прощаясь, и к рассвету был уже далеко. На широком перепутье он задержался, глядя в небо. Звезды мигали приятельски. Вот уже много лет звезды жили в мире и не во…
– Погоди… Школы основаны при участии пришельцев со звезд. Они желают миру добра… И они ищут тебя. Поговори с ними.
– Ну-ка? – мастер решил, что времени прошло достаточно.
– Всем в постель! – объявил Сходня, с грохотом отодвигая тяжелый стул. – Мой младший сын теперь – единственный ученик мастера и работать должен, как тягловый скот!
Князь вскочил верхом, крикнул своим людям, и они умчались. Ополченцы, стянутые было к заставе, ушли раньше: остались кострища да брошенный кое-где мусор.
– Я впервые вижу такого, как вы, – призналась она.
– А обо мне князь ничего не говорил? – спросил Стократ.
Шмель никогда не переступал порог княжеских покоев. Панели из розовой сосны, резные картины, изображавшие охоты и битвы, показались ему неожиданно грубыми. Розовое дерево со временем приобрело неприя…
Едва стало светать, он пошел в лес. Отыскал место, где проснулся вчера. Внимательно оглядел все вокруг, узнал некоторые деревья; могучий дуб был моложе почти на двадцать лет, вместо россыпи маленьких…
Крестьянка? Вряд ли, крестьянской девушке не к лицу в штанах лазать по заборам. Служанка? Странно…
Оставив путников на попечение хозяйке, он вышел прогуляться. Лес вокруг «Уха» был спокоен, сороки не трещали, проезжая дорога поросла травой; двуцвет нашелся почти сразу – у ручья. За «волчьей подушк…
– Она не боялась своей власти. Ее умение было ее искусством. А я… чувствую себя пустым листом, на котором чужая рука начертила карту. Я не волшебник, я волшебный предмет.
Это письмо она писала почти год. Сперва – будто в шутку, играя. Потом – переправляя каждое слово. Потом выбросила. Потом нашла и спрятала. Потом хотела сжечь, потом перечитала…
– А кто ты вообще такой? – она говорила теперь почти шепотом.
– Да… Я пять толстых книг по этикету помню наизусть: как входить в зал, как выходить, как рассаживать гостей, какими словами приветствовать при рождении ребенка, какими – соболезновать…
– Они что-то решили, что-то закончили и кого-то наказали. Из своих.
Они не спали. Дремали, привалившись друг к другу у огня, и оба вскочили, стоило Стократу пробраться сквозь кусты.
Все эти восемь месяцев Шмель не думал ни о чем, кроме учебы. Не гулял ни на одном поселковом празднике. Ни разу не просился домой, проведать родных. Тина, дочь хозяина таверны, где Шмелю позволили жи…
Дорога от моста к поселку Длинный День была широка и ухожена. Кое-где на обочинах и между колеями пробивалась свежая трава: лес хранил влагу даже после многих сухих и солнечных дней. Желтые венчики н…
– «Вы грозили отравить нашу воду. Зачем?»
Шмель спустился по лесенке – боком, как все неудачники. Он мог поклясться под присягой, что из последнего флакона учитель налил ему чистейшую, невиннейшую воду.
По ночам они молились своим смешным придуманным богам, чтобы он ушел. И он давно мог уйти, если бы не голод: в дороге нечем будет кормиться. Вся округа – это замки и засовы, волкодавы на длинных цепя…
– Возможно, – Стократ легко поднялся. – Мир, ты знаешь, куда учитель мог увести твоих… сыновей властителя?
Он отошел от ямы и сел на теплую землю. Поднес к глазам меч. Содрогнулся; этот убийца был неприятен и липок. Он убил близкого родственника, заведомо беспомощного, во сне.
– Вот стрельник, он кислый, из его сока готовят «быстро». Чем больше сока вольешь, тем быстрее движение, о котором вкушаешь… Слушай, Стократ, иногда мне кажется, что я начинаю думать, как они.
Рядом с камнем ровно, в ряд, располагались вещи, подобранные из пепла.
– Завтра, – прорычал князь, – на рассвете… да прямо сейчас, чего там, рассвет близко… Пойдем к ним в гости. Эй, Глаза-и-Уши! Давай сбор, всем подъем, выжжем их норы, хватит…
– Да… Тут бы затаиться, но дело испортил этот щенок, Плюшка. Как завизжит, как выскочит, только его и видели… Через минуту уже все знали, что случилось – и началось! На закате лесорубов обстреляли – …
Какого цвета это небо, думал Стократ, глядя вперед и вверх. И какого цвета река. И сколько людей живет в этом мире, свободных, яростных, терпеливых, гордых, строптивых, молчаливых, болтливых, нежных.…
– Подрастет, – отрезал властитель, бросив на нее короткий взгляд. – Пятнадцать лет – уже девица, дальше ждать некуда, Выворот наседает. Сами не выстоим, нужны союзники. Отдам Мир в Приречье, за тамош…
– Многих убивают. Того, другого… Хватит уже.
Солнце чеканило тени и свет, делая картинку контрастной и четкой. Солнце висело над горизонтом, до вечернего парома оставалось всего ничего, и Стократ последние мгновения позволял себе смотреть: паро…
Нора стояла рядом с братом. Лесной Царь появился раньше времени, неожиданно – она не успела ни переодеться в нарядное платье, ни подготовить себя к этой встрече, ни переговорить с Филином – ничего…
Почти сразу вслед за гонцом прискакал Шивар. Он сильно изменился за те три года, что Ворон с ним не виделся – двоюродный брат из юноши окончательно превратился в мужчину и заработал кривой шрам на ск…
– Так поспрашивал бы, что тут делается, прежде чем по дороге напрямик брести! – рявкнул кротобой и, сопя, поволок добычу дальше.
Он сел рядом со Шмелем и привалился спиной к стене. В тот раз у костра он до того перепугался, что едва не бросил меч. Пленная душа не ушла на другой день и на третий, а на четвертый клинок сделался …
– Посторожи, – отрывисто сказал кто-то из двух, Стократ не разобрал, кто.
– Обитаемый Мир, Вень-Тэ, на языке звезд означает «Мерцающий», а точнее – «сто раз изменяющий свет». Сегодня мы увидим сто цветов, в которые окрашивается Мир за сутки, от одной полуночи до другой. По…
– Толстый – это Плюшка, четвертый сын торговца Сходни. Мальчишка хитрый, я его знаю. А худой – трактирщиков сын с перевала, Шмель его зовут, он у нас в таверне живет, вроде как за отработку, только к…
Старик сидел, не двигаясь, и по его лицу Шмель понял вдруг, что собеседник не знает, что ответить.
– Никогда раньше не видел лесовиков, – признался Стократ. – И часто они идут в разбойники, а?
– Меч, а меч, – сказал Злой вслух. – Я совсем не боюсь. Даже неба. Даже восставших мертвецов. Даже если их будет тысяча.
Девочка сидела на обочине. Перед ней в пыли лежал лоскуток с единственным медным грошиком, и она то и дело переворачивала его, будто надеялась приманить удачу. С виду девочке было лет двенадцать, гла…
– Подумай, Шивар, – сказал пленник тихо, но ясно. – Ты ведь не бессмертный. За все придется отвечать.
Он опять обошел костер и сел. Старуха не двигалась – не подбрасывала поленьев, не грела руки, даже не смотрела в огонь. Она сидела, не закрывая глаз, и смотрела в себя.
– Тебе уже приходилось жечь вресень, да? – спросил он шепотом. – И у тебя получилось вернуть, что ты хотела?!
И вот она сидела под столом в обеденном зале, и скатерть свисала до пола. Ножки стола были похожи на деревья. Нора мечтала о том, как поскачет в Лес и встретит там Филина. И уж на этот раз возьмет с …
От ее крика у Стократа волосы встали дыбом. Он ясно представил Мир, нанизанную на сучок, словно бабочка на иглу. Он кинулся по склону, второпях рубя кусты и ветки, проклиная эту дуру, только бы она о…
Те, что шли за ними следом, отстали и притихли. Но явись сейчас стрела из леса, хоть одна стрела – ответ не заставит себя ждать, мстители с мечами и топорами ждут только сигнала; Стократу хотелось ве…
Спустившись в яму, он осторожно освободил пленника от веревок. Тот почти сразу поднялся на ноги – но руки его висели вдоль тела, как полоски сырого теста.
– Отойди! – зарычал из-за ставней другой голос. – Здесь нет тени!
Стократ долго сидел, не шевелясь. Он никак не мог понять, почему после встречи с незнакомой девушкой на душе осталось такое тревожное чувство.
Пришлось разнообразить маршруты, чтобы не узнавали в лицо.
Зашло солнце. С момента гибели торговца Сходни миновали ровно сутки.
Стократ понял, что если он сейчас не уйдет – у него есть шанс изжариться. Вряд ли разговор, который ему довелось подслушать, того стоил.
Как здание сгорело пять лет назад – так на этом месте никто и не строил. Черный остов кое-где порос травой, вьюнок оплел горелые ступени. Стократ почувствовал себя очень старым в этот момент – старым…
– …Между нами и Длинным Днем река, тени деревьев не соприкасаются даже на закате. А если бы коснулись…
Дядя Ворох сидел в дубовом кресле посреди Главного зала, и по его позе было видно, что место ему привычно. Шивар стоял рядом, скрестив руки на груди, сверкая глазами, – живописно скрестив и выразител…
– Он… высокий. У него седые волосы до плеч и загорелое лицо.
Он вошел в кротовую пещеру и понял, что она удобна и привычна.
– Не сердись на меня, – Стократ погладил лошадь по шее. – Я колдун, да. Но вреда от меня тебе не будет.
То, что разбойники убивают свидетелей – всех свидетелей – не вызывало у Стократа сомнения. Но мальчишка идет пешком. После полудня он устанет и замедлит шаг, и доберется до перевала, когда все будет …
Девушка не ответила. Стократ воспринял молчание, как приглашение, подошел и сел на траву напротив Мир, по другую сторону костра.
Причудливые буквы складывались в слова – сперва он прочитал «Северный», и тогда перед его глазами будто пленка лопнула: «Северный Град». «Домна». «Старынь». «Дубрава». «Ручейник». «Светлая»…
Неизвестно, что подумал Плюшка в ответ на эти слова, но очень скоро таверна опустела. Шмель, весь вечер пролежавший на своем тюфяке в углу кухни, тихонько встал, чтобы сжевать кусок хлеба: от огорчен…
– Это ты подожгла дом, где тебя приютили?!
– Правда. Рабы освободились. В тех местах сейчас разруха, но скоро, я думаю…
– Он много лет учился у чужих колдунов в Высокой Школе. Учителя отняли его разум и заменили своим. Он пришел на землю Выворот, чтобы поймать ее в Сеть.
– Зачем тебе? – спросил князь, глядя в резной потолок из розовой сосны. – Все это?
Он пустил лошадь рысью, сидя в седле неуверенно и сутуло, и Стократ с беспокойством посмотрел ему вслед: не свалился бы парень. Будет жалко.
– …И соберите мне узелок в дорогу, – продолжал Стократ. – Хлеб, сыр, копченое мясо. Заплачу, разумеется.
– Низачем, – легко согласился Стократ. – Завтра пойду туда, а если что случится – ты узнаешь.
Ему было совершенно ясно, что люди с луками напрасно не спят ночей, и напрасно проводят дни на сколоченном наспех, прибитом к дереву настиле. То, что поселилось за рекой, давно бы захватило и селение…
Ниже основания шеи, слева, бугрились шрамы. Как от ожогов – три старых рубца. Еще один, один свежий, розовый – прямо посередине спины. На левой лопатке – длинный глубокий порез и следы от ниток, когд…
Она осеклась, поднялась на локте и с беспокойством посмотрела на реку.
Князь перевел взгляд на Шмеля. Тот глубоко вдохнул – и так и остался стоять, не сводя глаз с кувшина.
– Отпусти, я убью тебя! Я скажу властителю…
– Идиот! – черноволосый, обделенный терпением, хлестанул стражника по лицу. – Ты ничего не знаешь о тайной казни? Делайте!
– Не век же мне жить в Макухе. Я бродяга, если ты помнишь.
Выпала роса. Проступили на фоне неба верхушки деревьев. Огонь горел, хотя его не кормили.
– Здравствуй, красавица! Пришла на птичек поглядеть?
– Властитель зовет! – почти с отчаянием повторил высокий, хрупкий, как тростинка, человек в длиннополом халате. – Беда у нас, помогите…
– Как можно тосковать о том, для чего даже слова нет?
Старик на ощупь нашел на столе кружку и шумно отхлебнул.
Даже Плюшка перестал скулить. Несколько мгновений в комнате слышались только раздраженный ропот толпы да невнятная речь советника на крыльце.
Комната, где он оставил Мир и ее спутника, была занята. Хозяйка предложила ему закуток под лестницей.
– Добро пожаловать, – сказала хрипловато и буднично, и провела по лицу черной тряпицей, которая больше не очищала, а только пачкала. – Входите.
– Они не могли, – сказал Шмель и сразу пожалел, что открыл рот, потому что оказался между двумя взглядами, как между лезвиями ножниц. – В их питье нет слова… нет понятия «тайна», Язык по-другому устр…
– Кто ты? – спросил человек с мечом, и его голос дрожал, как у напуганной женщины.
И, не обращая внимания на дождь, откинула капюшон.
– Ты так боишься того, что я предложу? – удивился Ворон.
Шивар кивнул, легко стукнул по затылку мальчика-слугу, не сразу открывшего дверь, и жестом пропустил вперед Ворона. Запах дыма был везде – Ворон грустно подумал, что и кожа, и одежда, и все его вещи …
Кивнув, он повернулся и пошел прочь. С гибелью Шивара закончилась его радость и началась тревога.
– Детьми… Я тогда жила совсем свободно, как городской мальчишка…
Впереди, за мостом, горели огни, много огней – как будто факельное шествие остановилось в нерешительности, и сотня людей ждет чего-то, подняв факелы к небу. Чем темнее становилось в лесу, тем ярче ви…
Сзади, по оврагу, их догоняли невидимые преследователи. Видно, нашли костер и остатки стоянки. К счастью, ручей, кусты и неровные склоны не позволяли им идти быстро.
– Ты каждый день ищешь своего бродягу, – пробормотала служанка. – Мало ли людей ходит по дорогам с мечами? Забрел тут один, я его раньше не видела, вон он спит в углу, погляди, если хочешь.
– На месте, – она прокашлялась. – Это моя тень…
– Затаились. На заставе оцепление… Что делать, светлейший?
– Какими пытками, ему даже не показывали жаровню!
– Барону следует быть повежливее с посланцем Железного Братства, – рявкнул незнакомый голос.
Поверженный враг смотрел на Стократа, как на привратника загробного царства – с ужасом и без надежды.
Он завязал ткань узлом – уголок к уголку – и опустил в самый глубокий омут, который был в этом озере.
– Сами найдут. Но не тебя. Один… торговец завтра на заре за перевал едет. Один, ну, со слугой… А торговец приметный.
– Потому что ты самовлюбленный себялюбец.
Огонь почти сразу опал. Дым потянуло в другую сторону. Прищурившись, Стократ различил человеческую фигуру на дороге. Одну.
И встретился глазами со Стократом. Замер, хватая воздух ртом…
Живая карта. Отличная идея для большой войны, если собираешься уничтожить противника, а не просто завоевать. Тень-карта; по старому поверью, наступить на тень значит навредить человеку… Но воевать со…
– Я не причиню ей вреда, – сказал Стократ после длинной паузы.
– Кормилица? Да вот, в поселении у замка непременно кто-то кормит, там бастардов властителя родится каждый год по десятку! Ну ладно, не по десятку, но кормилицу найдете. А что за младенец? Подкидыш? …
Светлые волосы, сплетенные в две косы, лежали у нее на плечах. Глаза были закрыты навсегда, ресницы вплетались в кожу шелковыми нитями, и красно-черная вышивка покрывала скулы и виски.
– А в Макухе об этом молчат. Даже в таверне.
– Он не говорил мне. Но мне не нужны были слова, чтобы знать.
– Голоден, – Стократ заглянул Шмелю в глаза. – Устал. Вели, пусть ему сварят сладкой каши побольше, и…
– Другой бы спросил – как. Или – что я за это получу. Или, на худой конец, – кто это? А ты, значит, никого не убиваешь без цели и смысла, ты светило благородства, да?
Мальчишка крепче сжал кинжал. Ему сроду не приходилось убивать людей, он и не хотел бы, и прекрасно понимал свои шансы в драке со Стократом, – но выбора не видел.
Он резко дернул шнурок. Карта Обитаемого Мира поползла вверх, наматываясь на шест – но на полдороги застряла и перекосилась.
– Зачем пришел? Доложить? Не верю. За наградой?
Искры из печки попали на соломенную подстилку?
Братья были старше Шмеля на три и четыре года, и всю жизнь, сколько он помнил, водились больше между собой и считали младшего сопливым малышом. Теперь они выслушали его, разинув рты, и Шмелю померещи…
И положил клинок на бледную труху. Семь душ соскользнули кто куда: может, этим личинкам еще повезет взлететь, подумал Стократ. Еще покружатся нал лесом и лугом, помашут цветными крылышками денек-друг…
– Не самый удачный день, чтобы ходить по коротким тропам. Я уж думал, тебя убили.
Репка неслышно встал и пошел к двери – будто бы по нужде.
Ужин начался сразу после заката, и Стократ был вознагражден за терпение: к столу явилась умытая, причесанная девушка в пристойном домашнем платье. Стократ едва узнавал ее, во всяком случае, пока она …
В один день Ворон узнал о смерти брата – и о том, что он теперь наследник и будущий владетель Вывор. Но отец был в то время еще крепок и силен: мужественно пережив смерть Даги, он позволил Ворону про…
Но времена меняются, говорил учитель, и его речи ложились, как в отпечатки, в уже произнесенные когда-то слова отца. Сами лесовики забывают древнее искусство. Знатоков осталось мало. Молодым нужно бы…
Нора замерла, понимая, что выйти сейчас из-под стола – невозможно, а если ее здесь найдут, настанет конец света.
– Смотрю на небо, – сказал Стократ. – Мне без него непривычно.
Мир глядела в тарелку, на почти нетронутый кусок мяса. Поза изображала смирение – но Стократ отлично видел, что покорностью здесь даже не пахнет.
Сам Стократ стоял на коленях над девушкой, лежащей на траве. Ворон подошел ближе и увидел, что дело плохо: девушка была ранена, и в ране засел наконечник стрелы.
Шмель тоже проглотил. Вкуса не было. Пустота.
– А так. «Соленый как воля, сладкий как степень, кислый как движение, горький как время». Это главная основа, а на ней снасти: тепло и холод, гладкий и терпкий, вязкий и легкий. И еще послевкусие…
Сперва подали зелень под прозрачным соусом. Лесовики ели бесшумно – ни хруста, ни чавканья, ни чмоканья не было слышно за столом. Звук бегущей воды придавал действу естественный ритм.
– Мы никогда не умрем, – сказал он, видя свое отражение в ее глазах.
– Речь идет о моментальном рейде, высадке, наземной операции и, если повезет, возвращении.
А теперь вот-вот должно было взойти солнце. По всем приметам следовало, что день будет ясным до самого вечера, и завтра тоже, и, скорее всего, послезавтра. Девушки ждали смены, нервно подтягивали тет…
– Хотели переправиться через Светлую, – нехотя отозвался мальчишка. – Уйти в леса…
…И, когда последний лесовик умрет, все на свете станут безъязыкие. Некому будет вкушать молчаливые пиры-поэмы. Шмель смотрел на кувшин и пытался понять, что же за слова он только что произнес: убивай…
Ворон поднял голову. Над лесом, ясно видные в просветах между ветками, висели белые мохнатые звезды.
Он черпал так быстро, как мог, но воды не делалось меньше. Холодная, осенняя, она подступала выше, а лодка все глубже просаживалась вниз, и двигалась все медленнее и не повиновалась веслам.
В огне лист пожелтел, будто осенью, потом покраснел. На нем проступили неразборчивые письмена, продержались мгновение и исчезли: вспыхнув, лист скрутился трубочкой, окутался пламенем и рассыпался пеп…
Каждым движением она говорила: можешь делать, что хочешь. Но оскорбить меня не сумеешь. Тебе не под силу меня оскорбить. Ты только сам замараешься; я выше любых твоих грязных намерений. Раненый на по…
Захихикал и сразу замолчал тонкий голос, будто весельчаку закрыли рот ладонью. Мяч отскочил от поленницы и подкатился под ноги Стократу – отличный тугой мяч. В первый миг раздражения ему захотелось р…
– Девочка, – сказал он. – Ты храбрая. Но я не собираюсь мучить твоего брата или наказывать его. Я хочу его кое-чему научить.
– Я тебе позову! – рявкнул богатый сосед из дома, вплотную прилегавшего к лачуге. – Я тебе так позову, что света белого не взвидишь…
– Надо все тащить сюда, – он услышал свой голос, будто со стороны. – Чтобы все было под рукой…
Старик содрогнулся и едва устоял на ногах.