– Спасибо, – Шмель поглядел на свои пыльные башмаки. – Я пойду.
Может быть, злые люди похитили ее, а потом оставили? Зачем похитили, зачем бросили, обрекая на смерть? Стократ не верил в беспричинную человеческую злость – только в корысть и своеволие. Да еще в трусость.
– Я все равно не буду, – Плюшка глядел на князя снизу вверх, губы его тряслись, но глаза смотрели твердо. – Я никогда не буду, я не учился, я ничего не умею. У меня нос сопливый. Я ничего не знаю. Я не буду, и рта не раскрою, и все равно ничего не пойму!
Нет никаких мертвых разбойников. Они живы. Самый молодой, наверное, еще ходит под стол пешком. И даже, может быть, их судьба сложится по-другому, не приведет в лес браконьерами, а потом и…
Стократ вдруг приподнял уголки губ. Покачал головой, будто говоря: нет. Ты здесь полноправный собеседник, поэтому, на счастье или на горе, должен остаться.
Стократ принюхался. Совсем рядом были люди, много людей, потные мужчины в кожаных доспехах, и их лошади.