– Я бродяга. Иду, куда глаза глядят, для собственного удовольствия.
– Ты говорила – он вроде был к тебе привязан?
Старик уселся за стол, напротив Стократа, и уставился ему в лицо – точнее, в щеку. Было ясно, что он ничего не видит. Стократу вдруг сделалось неловко: если вся деревня сошла с ума, то он со своим мечом – или без меча – не мог здесь ничем помочь.
– Ты уже сделал для Мир все, что мог. Теперь ее судьба от тебя не зависит, но судьба мира по-прежнему в твоей власти. Оглянись.
– Всыплет, небось, отец, что провалил ученичество?
– Еще одно слово – и я усажу тебя в костер!