Все цитаты из книги «Стократ»
– Так-то вы их учите, – громко сказала женщина в толпе, и Шмель вздрогнул. – Балбесами выставляете, все-то вам не так. Нарочно, что ли?
– У меня есть стилет, отравленный ядом болотной гадюки, – ее голос дрогнул. – Ты можешь, конечно, меня схватить, только я успею тебя пырнуть. И умирать будешь долго, в страшных мучениях!
Шмель вздохнул: незнакомцу он сказал правду. Возня с флакончиками и травами, с говорящими напитками и едой была для него данью гордыне. Ему хотелось быть исключительным, достигнуть небывалого, знать …
Осторожно, внимательно выбирая путь, он пересек улицу. Через низкий забор перешагнул в палисадник. Недавно здесь росли цветы – теперь все увяли или были вытоптаны. Стократ заглянул в открытое окно: в…
Стократ не пошел вдогонку за Железными Братьями. Его любопытство было сильно, но предчувствия – сильнее. Он свернул к югу и долго бродил в болотистых и жарких местах, где жабы умеют подражать человеч…
Девочке было четырнадцать лет. Полгода назад, на ярмарке в Утоке, она подошла, замирая от ужаса, к клетке с почтовыми птицами, которую возили по крупным городам посланцы Белой Школы.
– А вы, двое, – где вы собирались прятаться, куда бежать?
– Почему? На дороге взял, на дороге и оставь. Что такого?
Нора огляделась и увидела, что весь зал наполнен духами только что умерших. Она снова нашла Филина, и потянулась за ним. Так, вместе, они приблизились к помосту, и остановились над своими останками.
– Уходи отсюда! Оставь меня! Не приближайся!
Они двинулись вдоль берега вверх по течению Ручейника, мальчишка тащил на себе вещи, а Стократ нес Мир на руках. После нескольких часов изматывающей прогулки удалось выбраться на относительно сухое и…
– Ловкий пройдоха, – с отвращением сказал купец. – Ладно, до трактира немного осталось. Пойдешь с нами. Вот с твоим отцом и выясним, что за тропы, да кто тебя им научил… Ну-ка, держись за стремя!
Стократ не стал ничего объяснять. Высокая девушка сбивчиво говорила, срываясь на хрип, и кашляла, и кашель пополам со страхом мешали ей продолжать. Стократ спустился вниз, в мокрую от росы траву, и с…
Шмель ел, зажмурив глаза, – наверное, чтобы лучше понимать. Чтобы стать наравне с лесовиками; Стократ временами вздрагивал, присматриваясь к его лицу: казалось, глаза мальчишки зашиты невидимой шелко…
Старик долго медлил, прежде чем сложить очередное послание.
Две бочки опрокинулись и лопнули. Из пробоин сизым потоком хлынула соленая рыба, и ноздри Стократа брезгливо дернулись. Всадники, не говоря ни слова, окружили людей на берегу – только ученик купца ус…
– Ну, просто переночевать, – сказал Репка уже не так спесиво.
Пряжка чужой одежды. Единственный понятный предмет.
– К тому времени я мог умереть пятнадцать с половиной раз.
– Ты издеваешься, да? Это не фокусы! Это искусство!
– А это что за козлобородый? – Стократ прищурился.
– Они и бегают, и луки у них есть… Я говорю: не ходи к заставе.
Провел ладонью по лбу. Глубокая рана быстро затягивалась: минуту назад он мог бы потрогать пальцем свой череп.
– Она не морок, – сказал Стократ. – Она жертва. Она упала, это была ее беда. Она не желала людям зла.
– Пойдем, – ее губы едва шевельнулись, Стократ скорее угадал, чем прочел это слово.
Стократ ждал. Если его сюда привели – значит, чего-то хотят. Значит, обо всем расскажут сами, надо только дать им время.
Он выхватил меч всего на пару мгновений позже, чем два его товарища, но успел совладать с яростью до того, как ударил. Молодой и мрачный хрипели, наскакивая друг на друга, собираясь убить, но никак н…
– А ты думал? Я не слепой и не глухой. На своей земле я все знаю!
– Отважный поваренок, – вслух подумал Стократ.
– Не могу свидетельствовать. Не держал огонь над колыбелькой.
Стократ молча подсадил ее в лодку. Внутри было полно воды – по щиколотку.
Это вовсе не была карта, хотя очертания ткани повторяли абрис Обитаемого Мира. Это был рисунок, вернее, череда рисунков и знаков.
Один, бледный и молодой, стоял на коленях, держа в руках помятый шлем. Руки дрожали, и забрало шлема позвякивало.
Его глаза, секунду назад лишенные взгляда, вдруг посмотрели ясно и осмысленно.
– Ночевать?! Я до заката на перевал приду!
Человек в очках поглядел прямо на Репку. Тот почувствовал, как в животе смерзается в комок съеденная каша.
Жена торопливо захлопала трактирщика по спине. Шмель стоял, держа перед собой тарелку с хлебом, глядя не на меч и не на отца, а на Стократа.
– Оценил? – Стократ развернул стул и уселся теперь верхом.
– О чем они пировали? – тихо спросил Стократ.
– Ты был на землях Гран? – спросила старуха.
– Присмотрись, кто там внутри. Может, кого-то узнаешь…
Стократ всмотрелся в его лицо – и с удивлением узнал себя-другого, себя из прошлого поколения. Сто вероятностей, сто поворотов, сто сыновей в это самое мгновение встретили сто своих отцов…
– Хороший, – вор уверенно кивнул. – Парень, признайся: эта штука не по тебе.
Что-либо спасать здесь было поздно. Никакая цепочка с ведрами не могла бы потушить этого пламени. Дом стоял в стороне от прочих, соседи не спешили помогать, просто стояли у своих калиток и тоже смотр…
– Бабу, – сказали гулко из-под забрала. – Мальчишек. Этого, этого, и вот того…
– Девочка с огнем, про которую ты рассказывал, Эдна, – была очень смелая.
– Его убил родной сын, и поставил себя вне закона… Новый владетель – господин Ворох, брат старого владетеля. Ему доложили, что в столице Гран бунт. Наш господин пришел, чтобы защитить наследников.
Под гулкими сводами он прошел в ворота, свернул направо, повинуясь чутью, и через несколько минут стучал в дверь крепкого маленького дома у внутренней стены. Ему открыла женщина в белой свободной руб…
– Один – троих, – Шмель прикрыл глаза. – А если бы их было четверо?
– Откуда ты умеешь? – помолчав, спросил Шмель.
– Овраг – это далеко, – сказала она не очень уверенно.
– Мы не доберемся до берега, – сказала она уверенно. – Все сошли с ума, Обитаемый Мир перевернулся… мы умрем!
Теперь он видел сны о звездах. Мало того – он стоял без шапки и смотрел, запрокинув голову. Небо казалось мутным, подслеповатым, и ветер приносил слабый запах дыма. Наглядевшись вдоволь и принюхавшис…
– Ты не так удачлива, чтобы отворачиваться от подарков судьбы.
Запах дыма сгустился. Слуга, упавший у порога, отползал в коридор, пятился задом, не решаясь встать.
– Они хотят, к ним на переговоры… чтобы срочно пришел кто-то, кто у нас власть.
Он стоял перед деревом, сжимая кулаки, готовый идти в таверну за топором. Ясень невинно шелестел листвой: я просто дерево, слепое и глухое, не знающее колдовства. Я бесхитростный ясень в темном елово…
Трактирщик начал объясняться насчет разбойников, причем выглядел таким растерянным и напуганным, что подозревать в нем сообщника было просто смешно. Тем временем стражников в обеденном зале было уже …
Он стоял, опустив руки, не касаясь меча. Неизвестно, что думали лесовики о его добрых намерениях, но Шмель прекрасно понимал: никакой колдун-мечник не справится с такой оравой, вооруженной отравленны…
Стократ не сумел дочитать: свиток распался пылью у него на коленях, и восстановить послание из пыли не сумел бы самый быстрый ум. Стократ долго сидел на поваленной сосне, неподвижно, зажмурившись: ем…
Пьяница, засыпая, опрокинул в постель свечу?
– Вот монета, – Репка протянул парню медяк. – Возьми нам по кружке… ну, спроси, что у них есть на такие деньги, и чтобы горячее!
– Князь будет недоволен, что берете пришлого, – тихо сказал советник. – Есть же наш, местный паренек. А что он хуже – так ведь язык обжег.
Никто, кроме ее спутника, не слышал этих слов, но Стократ умел читать по губам.
– Чем?! – мальчишка все еще переживал свой поход в разоренное предместье. Как новобранец, впервые увидевший врага, он чувствовал сейчас не кураж, необходимый в бою, а панику.
– Нет… Я не смог бы. И не решился. Я хотел только, чтобы люди начали разбегаться от него. Вырвавшись из-под этих деревьев, уехав далеко-далеко, они смогли бы… Но вышло по-другому. Разбегаться стали д…
Какому безумцу пришло в голову взгромоздить на крышу деревья? Сколько денег и сил должно было уйти на постройку, ведь не каждый владетель живет в таком дворце! Это красиво и необычно, это поражает во…
– Господин, да вы промокли! Скорее к очагу, скорее, уж Роз вам даст согреться!
Шмель долго сидел, держа во рту быстро теплеющую жидкость.
Стократ стоял в нескольких шагах, за колодезным срубом. Позади него горело здание.
– Я бы лучше умер, мой господин, чем вот так возвращаться.
Стократ выбрался из палисадника. В толпе заплакал младенец, его мать оборвала славословия и наконец-то вошла в свой новый дом. Эдна стояла, на голову возвышаясь над всеми, крупная, очень тощая, с пеп…
– Колдун… А что ты еще умеешь, кроме как мечом людей резать?
Корчму взломали. Всю выпивку, какая была, выставили на прилавок.
– «Высокий правитель – чужак, составлявший нам послания. Разве ты не знаешь его?»
Подростки, колотившие по железу палками, испуганно отшатнулись.
– Сложно, – сказал Стократ. – А скажи, зачем тебе языкознание? Зачем учиться пошел?
– То есть зажгли огонь в маяке, дозорные увидели и пришли за кувшином?
Он поднялся – плавно, чтобы не напугать ее. Снял перчатку, сделал шаг вперед, потом другой, обогнул костер, протянул ей руку. Ее губы дрогнули – через миг она должна была всхлипнуть и опереться на ег…
Он встал, вытер слезы рукавом и зашагал обратно к поселку.
Нора вздрогнула. О Железных Братьях много рассказывали. Но одно дело сказки…
– Ну и дрянь… И как из этого можно что-то понять?
В стороне хрустнула ветка: мальчишка вернулся и уже несколько минут стоял в темноте, прислушиваясь.
Толпа обрадовано загудела. Мастер молчал – долго, целое мгновение, и Плюшка под его взглядом заметно побледнел.
– Она на меня напала! Она напала, у нее нож…
– Пройдет, – Стократ уселся рядом. – Все пройдет. Еще спляшешь.
– Иди, – сухо сказал мастер, и Заплат удалился, втянув голову в плечи. Он был странным парнем: иногда на него находило просветление, и он мог прочитать по вкусу самое сложное послание. Но если что-то…
Полетели новые камни. Лошадь сбросила еще одного всадника. Стократ прикончил его и понял, что залит потом до пят, что лоб рассечен и кровь заливает глаза. Три всадника ринулись на него одновременно –…
Стократ посмотрел в небо. Искры летели вверх, но высокие облака делали небо непроницаемым.
Потом оба посмотрели на Шмеля; он знал такие взгляды. Двое, случайно коснувшись в разговоре тайны, вдруг спохватываются, что рядом чужие уши – недостойные уши мальчишки, место которому за дверью. И е…
– Нога болит… Я что, так и останусь хромой?!
Даже не глядя на нее, он чувствовал, как яростно Мир с собой борется – мысленно зажимает себе рот, чтобы не умолять его остаться.
Нет, печи ни при чем. И дым тоже. Стены… Дом… Отец стоит посреди двора, уперши руки в бока…
– Ее никогда не удастся стабилизировать! Этот мир обречен… Я даю вам карт-бланш – сделайте все возможное, чтобы как можно скорее вытащить оттуда моего сына. Ради его несчастной матери.
– Молодым господам чего-то надо? – осведомилась служанка. – Пива? Браги? Вина?
– Я бродяга. Иду, куда глаза глядят, для собственного удовольствия.
Солнце поднималось выше и вылезало из-за горизонта, из малинового делаясь золотым, и на него стало больно смотреть.
– Разумеется, я чужеземец. А вот мой меч.
– Меня ведь никто не учил, – сказала она тоскливо. – Если бы учитель показал мне, как правильно…
– Ты ведь думала об этом, – сказал Стократ. – У тебя было время подумать. Зачем он это сделал?
В Высокой Школе полным полно мастерских, она уже знала. И подзорных труб, чтобы смотреть на небо. В этих горах самые большие во всем мире звезды…
– Ты уже сделал для Мир все, что мог. Теперь ее судьба от тебя не зависит, но судьба мира по-прежнему в твоей власти. Оглянись.
Под широким навесом на левом берегу собралось уже человек двадцать. Готовый паром стоял у пристани, приколотый к берегу ржавыми крючьями, но паромщика не было, и лошадь, приводившая паром в движение,…
– Будь ты проклят, Шивар, – сказал пленник и больше не говорил ничего. Стражники вчетвером подняли его и на веревках спустили в яму, как покойника.
Стократ не думал останавливаться здесь надолго, но дочь хозяина таверны уговорила его «еще хоть на денек». Она сама явилась к нему в комнату и сама залезла под одеяло; нет, она вовсе не была гулящей.…
– Очнись, твоя стража режет твоих людей на твоей земле!
Он был зауряден во всем, начиная от внешности и заканчивая владениями. Не крупный и не мелкий, не особо могучий, но и не слабый, он, тем не менее, чувствовал в душе великие силы и тяготился своей зау…
Дети лесовиков в конце концов прозреют. Перестанут зашивать себе глаза, посмотрят на свет; однажды попробуют сказать друг другу слово или нарисовать картинку на гладкой стене. И тогда Язык умрет; умр…
Он подошел совсем близко, а они его так и не заметили. Веревочную лестницу никто и не думал подбирать. В щели между досками настила Стократ видел подошвы сапог – у одного сторожа новые, у другого про…
– Я ничего не хочу… Просто оставьте нас в покое…
– Это ты в приюте меня не видел… Ну да ладно, прощай. И поглядывай на небо – звезды дерутся, это я тебе точно говорю!
Шмель похолодел. Его собственные уши показались ему в самом деле недостойными – и, пожалуй, слишком ценными, чтобы слушать такие речи. Шмель понимал, что безопаснее выйти за дверь, пусть даже без при…
– А я и не рассчитывал, – сказал мальчишка, и Стократ поднял голову. Правила Приличия сидел, накинув на голову влажный плащ, похожий на больного стервятника.
Схватившись за край стола, Нора сквозь боль почувствовала облегчение. В конце концов, жить не легче, чем вдруг умереть – особенно на пиру, после глотка отравленного вина. Если, конечно, вино не продл…
– Красивая работа, – Стократ вернул кубок. – И ты веришь слухам?
Шляпа привычно закрывала его лицо до самого носа. Хоть он и был сейчас под крышей, и небо не могло его видеть. Взгляд неба не проникает в темные щели; небу трудно добраться до человека, если в доме н…
– «Война, – от волнения Шмель стал составлять простые, лишенные баланса послания. – Зачем?»
При виде незнакомца он потянулся к оружию, но в следующее мгновение тоже узнал Стократа. Меч вывалился из его руки.
– Дай подумать, – ответил Стократ, чтобы не огорчать его скорым отказом. – Свадьба-то когда?
– За мной и запрешь… Эти-то, лихие люди. Возьмут добычу да и перережут друг друга. Как думаешь?
– Ты Стократ, – сказал ему в спину спасенный человек. – Ты ведь Стократ, пришелец со звезд, да?
Стократ молча вылил остатки настойки в стакан с водой и дал Мир напиться. Это было жесткое, но действенное лекарство.
Стократ открыл свою сумку, вытащил темную стеклянную флягу с остатками горькой лечебной настойки.
– Ясно, – Стократ покачался взад-вперед. – И между вами началась сердечная дружба.
Злой следил за ними всю ночь, шел через Гулькин лес, и они не видели его. Кажется, они вообще не видели в темноте.
– Отыщите торговую площадь, либо большое жилое помещение. Примерный смысл текста: «Обещаю великую награду всякому, кто укажет ребенка мужского пола, появившегося шестнадцать оборотов вокруг светила н…
– Откуда?! – рявкнул тот, что носил прохудившиеся сапоги.
Потом сжал зубы и выскользнул из укрытия, оставив внутри, между циновкой и кучей тряпья, свою шляпу.
Попятившись, Шмель забросил мешок на плечо. Что-то твердое – наверное, каменный флакончик – впилось в спину сквозь куртку.
Раненый прикрыл глаза и коснулся рукой окровавленного лба.
Потрескивал огонь. Внутри светлого круга было спокойно и тепло, снаружи, за границей света и тени, помещался смертельно опасный лес, и это был образ мира, понятный всем людям, но чужой для Стократа. …
Тот, что лежал в могиле, молча смотрел на него снизу вверх.
– Новое послание, – князь расхаживал по кабинету, распространяя запах браги, но казался удивительно трезвым. – Третье послание за два дня! Что там у них происходит?!
– Я не войду в дом, – сказал Лесной Царь. – Мое обещание исполнено. Филин знает, что делать, если я вам понадоблюсь.
Злой пятился, выставив перед собой оружие. Он много раз побеждал полчища воображаемых врагов, но никогда не выходил против настоящего противника.
– Да. То есть нет, не попался. Я ему платил, чтобы хоть иногда заглядывать… На пару минут…
– У меня ноги замерзли, – подала голос Мир, и Стократ сжал зубы – таким слабым и хриплым показался ему этот голос. – Воды много…
И что изменится, если назвать тебя иначе? Роз, например. Или Пышка. Или…
Стократ вдруг приподнял уголки губ. Покачал головой, будто говоря: нет. Ты здесь полноправный собеседник, поэтому, на счастье или на горе, должен остаться.
– Барон велел ждать здесь, – продребезжал голос управителя.
Великолепная загадка, подумал Злой с сожалением. Нам бы поговорить… Жаль.
– Сними шляпу, молокосос, или я тебя убью!
Поначалу на них было глубокое внимание. Потом – беспокойство. Потом – напряжение; потом сидящие начали покачиваться, не видя друг друга, но чувствуя. Казалось, столы плывут в неспокойном море.
– По-моему, точно как мы. Только… языком.
– Прости, друг, я не понимаю, – сказал Стократ.
Круглые Плюшкины глаза мигнули и вдруг обрели смысл. Он проглотил все, что было у него во рту, дернулась шея.
Вышло солнце – будто дожидалось этой минуты.
Стократ подержал ладонь на горячем лбу Мир. Стрела, угодившая ей в плечо, задела западное побережье, там каменистое плато и почти безлюдная местность. Что там сейчас – огромные волны? Скала обрушилас…
– Вот три души, – продолжал Стократ. – Две понятные, как падаль, тупые и смердящие – конченные. Третья смутная какая-то, хотя тоже ясно – душегуб… Вот как лесовик мог связаться с разбойниками? Я так …
– У них нет специального слова… вкуса, чтобы выделить свое племя из прочих? Древесные, лесные… что-то в этом роде?
– Поклеп, – хрипло сказал хозяин трактира. – Я человек… надежный, у меня лицензия от князя… столько лет на одном месте, меня все знают… А ты бродяга, ты… о тебе такое говорят, что…
– Не понимаешь? Он шел к нам – от них. И нес свою тень.
В Макухе еще не знают. Плюшка еще не знает, что его отец никому больше не выкажет ни спеси, ни гордости. Кому-то ведь предстоит нести в Макуху эту весть…
– Вы напрасно пришли, – сказал ему Стократ. – Если этот Мир умрет вместе с вами – кто будет виноват в вашей смерти?
Он покачнулся. Стократ подхватил его под локоть.
Языки огня сомкнулись сводом высокой крыши. Красным вспыхнула черепица. Налились светом каменные стены, открылись окна, поднялись печные трубы. Искрой вспыхнул флюгер. Лачуга развалилась, становясь о…
Ничего, лишь бы выучиться, а там он сам станет мастером. Он станет таким важным, что никто не посмеет косо взглянуть. Он будет учиться… и, наверное, его отпустят к родителям на несколько дней – расск…
– Железные Братья не читают документов, – сказал Филин. – Они вообще не читают по-нашему. Они слепые.
– Никто не встречает, – сказал Стократ с ухмылкой.
– Я не знаю! Если это заразная болезнь – я хочу, чтобы ты заразился и умер, колдун!
– Обратно не приходи, – сурово молвила крутобокая. – Пристрелим.
Стократ огляделся. Было уже совсем светло, и только легкий туман, редеющий с каждой минутой, мешал их преследователям разглядеть все до горизонта – поля, редкие постройки вдоль дороги, рощи и беглецо…
– Боишься, что ученик тебя за пояс заткнет? Потому и не учишь?
– Не убьют! Пусть попробуют! Я, знаешь, и не такое видывал, – парень хорохорился, подзадоривая себя, Стократ внимательнее присмотрелся к нему в эту минуту…
– Ты сам безумец, – сказала старуха недоверчиво. – У деревьев нет ума. Они не могут…
Дорога рассекала надвое огромный лес, обозначенный на карте как Кротовая Дубрава. Местные жители, если верить карте, промышляли охотой и рыбалкой, а возиться в земле не любили. Торговали с соседями к…
– Послушай, – сказал Стократ. – Ты могла бы показывать это… как развлечение для людей. В очаге, например. Тебя любой трактирщик нанял бы за еду, а может, и за деньги.
И он встряхнул, будто избавляясь от пыли, пеструю шерстяную ткань.
Злой попятился. Земля под ногами не была ни ровной, ни твердой. Хвоя впитала всю влагу длинного проливного дождя. Разойтись было негде – сосны обступали узкую тропу, как любопытные зрители.
Стократ подумал еще – и бросил ей свой плащ.
– А кто тебя знает… Мы тут на краю света почти, с лесовиками бок о бок, и не захочешь – а начнешь верить всякому…
Стократ сел рядом с ней на край кровати и обнял за плечи. Правила Приличия, конечно, всю дорогу боялся к ней прикоснуться. К ней долгие годы никто не прикасался – если не считать властителя Грана с н…
– А теперь скажи, – что здесь? – Шмель, тайно позвенев флаконами, протянул ему еще ложку.
– Железные Братья взяли Овраг, – сказал Филин. Он был наследник барона и должен был разбираться в политической ситуации. Нора задумалась: слова звучали жестко и тревожно, но большой беды в них не был…
«Наш Создатель умеет жестоко карать, но он по-своему благороден, он талантлив и любопытен – это спасло наш Мир в трагический момент его создания… Наш Создатель, по-видимому, совсем не умеет любить и …
– И умрешь, – бросил Шивар. – Что встали? – он обернулся к слугам, в ужасе замершим вокруг телеги. – Я сказал – тела отдайте родным, пусть хоронят. И каждой семье по двадцать золотых монет от меня…
– Любой смысл на воде или на вине, или на жире – это просто послание. – А вложить смысл в еду – это уже песня. Следующая ступень искусства.
– Но ты ведь уже послал за ней людей, – сказал Стократ, чувствуя странную тяжесть на душе. – Ее догонят и вернут…
«Так легче. Ты целый. Спасибо, старший брат».
– Ваш край все путники хвалят, – сказал Стократ. – Мирные плодоносные леса. Хорошие люди, живущие в достатке и спокойствии…
– Ты сам напросился, – после короткой паузы сказал мальчишка. Голос его звучал ровно и совершенно спокойно.
– Нет, – Шмель помотал головой. – Что мы им всем… скажем?
– Поймал или купил на ярмарке, – парень равнодушно пожал плечами. – Покупать без лицензии можно?
– Шмель остается! – провозгласил мастер поверх голов. – Этого буду учить дальше, этот хоть чему-то научился, хоть позже всех пришел!
В день его возвращения на опушке заповедного леса, в двух шагах от охотничьих угодий, обнаружилось гнездо проклинающих шершней. Подавшись панике, жители запалили сырую солому и все, что источает дым.…
– Флагман, на котором ты был со своей матерью, попал под обстрел и погиб. Твоя мать успела снарядить спасательную капсулу. Так ты оказался на Мерцающей.
Я догадывался, горько подумал Шмель. Еще и высокий правитель… Кто его убил – бунтовщики?
– Как же вы убежали? – отрывисто спросил Стократ.
– А как же, – дочь хозяина вздохнула. – Он у нас первый человек, можно сказать. Дом у него лучший. Князь уже который год его вежливо просит: ну выучи ты наследника, дядя, лесовики-то нашему письму не…
По дороге застучали копыта. Шмель, спохватившись, подобрал вещи, огляделся; топот приближался снизу, и лошадей там было больше, чем одна.
– Послушай, я пять суток ехал, не останавливаясь, спал и ел в повозке. Две школы, Белая и Золотая, тянут Сеть навстречу друг другу – с окраин нашего Мира. Когда Сеть покроет материк, Мир станет прост…
– Еще наш господин обещает награду за дочь Грана, – пробормотал, не открывая глаз. – Живую или мертвую. Если ты знаешь, где она…
– Да. Когда мне исполнилось семнадцать, он опять…
– Мир, ну какой язык… Я просто велел ей спешить. Не бойся, она остановится раньше, чем выбьется из сил.
– Я кричал им, чтобы они не вздумали идти в Белый Крот до темноты… Они послушали?
– Спасибо, Эдна! – кричали сразу несколько голосов. – Спасибо, неужели это наше?! Ты великий маг, слава тебе, Эдна!
Он пошевелился и сел. Напевала служанка, протирая столы, в обеденном зале было пусто и пахло кислой капустой.
Приезжий взял его под мышки и подсадил на лошадь. Никто не подсаживал Шмеля с тех пор, как ему минуло шесть – повсюду забирался сам.
Внизу разошелся туман. Сквозь тучи проглянуло солнце, и сделалось почти жарко. Шмель остановился на минутку, чтобы посмотреть вниз – на огромные пространства, поросшие розовой сосной. На реку, лежавш…
Платок он всю дорогу сжимал в кулаке, и такая предусмотрительность спасла ему жизнь. Шерстяное полотнище с узором «гусиная лапка», с бахромой по краям, в полутьме развернулось невидимо. Репка тряхнул…
Его знакомец, странный вор, заерзал на скамейке. Предводитель стражи внимательно разглядывал его.
– Стократ! Они думают, что убили нашего правителя! Что убили князя!
– Да вот лошадь ему говорю убрать… А он мне в лицо плюет!
Однажды пасмурным днем, когда небо казалось особенно низким и обшитым паклей, Подкрышей ушел в деревню днем и бродил по улицам до вечера. Подвыпивший работник возвращался из трактира. Случилось так, …
– Скажи людям, чтобы не ходили за нами, – Шмель нервно оглянулся. – Они нас пригласили одних, на переговоры.
Молодой покачал головой, без слов сообщая, что не верит в помощь, и всем конец, и никого спасти невозможно.
– Надо бы съездить, – сказал Ворон. – Посмотреть…
– Они умерли, – уточнила Нора то, что и так было понятно. – А это…
Он шел на восток, потому что там, как ему говорили, до сих пор царствует Лес. Об этом Лесе плели такие небылицы, что Стократ с каждым днем шагал быстрее – ему не терпелось увидеть своими глазами живы…
Они шли рядом. Лошадь, которую никто не вел, держалась следом, как привязанная; в который раз все, что случилось в последние часы, казалось Шмелю наваждением. Сном.
Тень женщины замерла. Между ней и тенью Стократа оставалось залитое солнцем пространство шириной в ладонь.
Вдоль реки тянулись заросли. Мир хромала, с трудом ступала на подвернутую ногу и тяжело дышала сквозь зубы. Стократ молча подставил ей локоть.
Твари в чешуе остановились, неслышно посовещались и повернулись к воротам. Идущий впереди поднял свою дубину, и она плюнула не то огнем, не то звездным светом.
– Рад, что ты это понимаешь, – без улыбки отозвался Шивар. – Ты владетель Вывор. А Выворот – не мелкое владеньице. Вывор – древняя столица, и тысячелетнее царство его возродится при нашей жизни!
Он попятился и был готов бежать без оглядки. В эту минуту меч будто сам собой задел его ногу, и это прикосновение устыдило Стократа и подбодрило.
– Всему положен предел, – сказал Стократ шепотом. – Мир не бессмертен. И она умрет… но не сегодня!
– Я буду бежать. Или давай продадим твой меч и купим осла.
Меч потемнел и сделался ощутимо легче. Стократ спрятал его в ножны и вернулся в дом властителя.
В этом кабинете, где стены до потолка были уставлены склянками, где даже после смерти хозяина пузырились цветные жидкости в перегонных устройствах, где гирляндами свисали с потолка заваренные в смолу…
– Да, но я-то ведь помнил, как ударил ее, когда ей было двенадцать лет.
Их черноволосый предводитель лежал лицом вниз, и Стократ молча одобрил. Он не хотел бы сейчас глядеть в лицо трупу. Из ямы тем временем не доносилось ни звука – Стократ решил, что приговоренный к каз…
Девушка легко подтянулась и уселась на стене, как воробей. Она была в штанах, будто мальчишка, волосы убраны под зеленый головной платок, короткие пряди обрамляли лицо, и только очень наблюдательный …
Он рассчитал совершенно правильно: к вечеру, когда они уже значительно отдалились от города и подошли к границам Светловодья, девочка стоптала ноги, надышалась пыли и едва ковыляла, чихая и размазыва…
– Эдна, – сказала девочка и оглянулась на Стократа. Тот молча раскаялся: только изувер мог так вымотать девчонку, что у нее не осталось сил проявлять характер.
Старик хлопнул в ладоши, требуя новый кубок. Руки его засновали, как лапы паука; Шмель отхлебнул воды – губы пересохли, и язык прилип к нёбу. Мастер говорил: «Чтобы понимать тонкие смыслы, ты должен …
– Лесной Царь придет за ним, чтобы забрать на пять лет, – сказала буднично. – Он превратит его в дерево и научит управлять временем. И еще он научит его быть верным Лесному Царю и никогда не помышлят…
Отстранившись от Стократа, резко отдалившись, она придвинулась ближе к воде и смотрела вперед, будто надеясь взглядом кому-то помочь.
– Зажгите огонь. И посмотрите, что с Хребетником, повезет он нас или нет?
Капля настойки упала и запенилась, обеззараживая рану.
Этот идиот, ее спутник, был слаб и ранен, зато дубина браконьера окована железом. Стократ, напротив, был крепок и отделался огромной шишкой – зато наконец-то пришел в ярость, и это было приятно. Он н…
– Мы не можем тут ночевать, – упрямо повторила девушка. – Они нас догонят!
Стократ прищурился. Лучшее, что могут сделать юные путники в такой ситуации, – потребовать комнату, запереться и приготовить оружие. Под крышей таверны свои законы, здесь есть шанс уцелеть. В лесу – …
Спрятанное послание виделось в прожилках на каждом листке, в рисунке облаков и линиях на ладони. И особенно в узорах на рукоятке меча; казалось, жизнь вплетается в эти узоры и пьет оттуда смысл, как …
– Это Стократ, – обреченно сказал тот, что получил пощечину.
– Этого не может быть, Стократ. Мир не может закончиться со смертью одного человека. Я уже умер сегодня, я лежал в могиле, сверху сыпали землю… но я знал, что Мир остается стоять, в порту воняет рыбо…
– На прошлой неделе опять убили троих. Не наших, из Долины. Ехали к нам по торговому делу. Глотки им перерезали, кошельки забрали… Ладно, грабь, горло резать зачем?!
– Я думаю: если они замучают Дана, тогда я покончу с собой, чтобы эти гады передохли. Наступит конец Мира… Они будут рыдать…
Он вышел на дорогу, ведущую в лес, к заставе. Солнце уже склонялось, но до сумерек было далеко. Шмель набрал воды из источника – на поясе у него всегда висела фляга, так учитель велел. Бывший учитель.
Стократ вышел из города и направлялся дальше, на восток. Он прошел мимо девочки и вернулся. Денег у него с собой не было, но был запас хлеба и сыра в мешке.
– Каждый день?! Интересные у вас порядки… Какими деньгами?
Он сел на край бассейна и спустил вниз ноги. Вода была теплая, но расслабиться никак не удавалось – запах дыма досаждал.
– Парень, парень, у тебя пепел на щеке… Ты правда там был?
Одежда, постель, волосы – все пропахло проклятым дымом.
– Если бы. Это все карта. Если бы я не увидела ее в зеркале вчера вечером – я не решилась бы сбежать. Представь – меня выдали бы замуж. Наследник Приречья уложил бы меня в постель, посмотрел и увидел…
Прочие пассажиры, до сих пор терпеливо сидевшие на бочках и деревянных чурбаках, вопросительно подняли головы. Как звали паромщика, мало кто помнил. Для постоянных и случайных пассажиров он был Хребе…
– Нет, – признался Репка. И, помолчав минуту, добавил: – Хотя кое-какие сказки слышал. Мол, звезды разбиваются на небе и падают.
Мастер, обернувшись спиной к толпе, глядел почему-то с ненавистью. Бросил взгляд на Шмеля… Перевел на Плюшку…
– Да, – девушка глубоко вздохнула. – Наверное, отец… властитель все-таки додумался за эти годы. До того, о чем ты сразу спросил.
Этот вечер Нора запомнила до смерти. Дело было поздней осенью, на обеденном столе горели свечи, их высокие язычки почти не дрожали. Нора сидела напротив брата, брат только что легонько стукнул ее ног…
Стократ представил себе, как это было. «Мы порезали», да.
– Вот и свиделись, – дядя не был ни сентиментален, ни даже деликатен. – Пошли, племяш, дела не ждут, не пойму никак – то ли запретить дым этот, то ли оставить, все-таки против шершней помогает…
– Да я уже час сижу и жду, пока ты с сопляком тут… Принес?
Топор упал в двух волосках от головы Шмеля, причем отрубленная рука, вцепившаяся в рукоятку, еще подрагивала.
Подкрышей догнал его. Пьяница не захотел отдавать тощий кошелек. Подкрышей пырнул его ножом, длинным, как зимняя ночь, и таким же холодным.
– Послушай, – сказал Стократ, – ты не слишком ли часто грубишь человеку, который, между прочим, старше тебя?
Подкрышей рванулся, перекатился, уходя из-под меча, и вскочил на ноги. На его стороне были молодость, ярость и жажда убивать, – но меч оказался проворнее.
Дрогнул ставень на втором этаже дома. Распахнулось окно, выпустив кончик белой занавески. Прошла минута; открылось окно в первом этаже. Потом торжественно и без скрипа отворилась тяжелая дверь. На по…
– Не знаю. Только с тех пор я стал… задавать себе вопросы. Думать. Смотреть. Искать и отгадывать загадки.
– Что здесь происходит? – задал он ритуальный, не требующий ответа вопрос, и вышел из-за дерева. Стражники, чьи нервы были на взводе, шарахнулись, как от привидения, и мгновенно обнажили оружие.
Он закончил. От запаха крови чесались ноздри. Шесть неподвижных тел валялись на траве в свете факелов. Стократ снял с приземистого разбойника его войлочную остроконечную шапку и тщательно вытер клино…
Шмелю показались слишком ценными в этот момент не только уши, но и голова; Стократ небрежно положил ему руку на плечо: знаю, мол, что делаю. Не беспокойся.
– Я мастер-мечник, – сообщил вор. Перехватил меч левой рукой, правая тем временем нырнула в хорошо знакомый Злому мешок, и на мизинце будто само собой возникло кольцо с бирюзовым камнем. – А ты? Дока…
– Врать вы мастера, – учитель оглядел обоих с презрением. – В послании сказано: «Не называй собаку овцой, а свинью коровой». Идите домой, оба, видеть вас не могу… Ты! – он обернулся к Шмелю так резко…
– Нет, не рассчитывал ни на что, – повторил он, и, судя по лицу Мир, перед этим она говорила о чем-то совершенно другом и отвлеченном. – Ты же дочь властителя… Даже если не дочь. Ладно, не в этом дел…
– «Мы виновны», – отфыркиваясь, перевел Шмель. – «В нарушении… выскакивании… злом противостоянии закону…»
– Чего… ты хочешь? – Стократ сам не знал, что заставило его переиначить вопрос.
– Я не наемный убийца, – проговорил Стократ холодновато, но без дерзости. – Я бродяга. Если встречу убийцу – его не станет. Заплатят – возьму деньги. Вот и все.
Замедлив шаг, Стократ спустился с пригорка. На опушке невиданного леса стоял домишко, сложенный из песчаника. У входа маячил толстый парень и смотрел на Стократа, разинув рот, как на шестиногую собак…
– Этот меч у тебя – ты когда-нибудь пускал его в дело?
– Позови Эдну, беднота! – крикнул ему пробегавший мимо шустрый мастеровой.
В ушах Стократа болезненно аукнулось: «Ты поможешь нам? Ты ведь можешь нам помочь?!»
Ворон сплел пальцы. Закусил губу, на мгновение задумался; наверное, вот этот жест и этот взгляд помнили студенты и преподаватели Белой Школы на снежном пике и Золотой Школы в раскаленных песках.
– Как ты познакомилась с этим парнем? – спросил Стократ, чтобы отвлечь ее. – С Даном, он же Правила Приличия?
– Скажи, милая хозяйка, а двое путников… мужчина и девушка, молодые, давно здесь проезжали?
– Я отведу тебя туда, где на столе стоит игрушечная мельница, и брат несет тебе два куска пирога, – сказал Лесной Царь. – Твой сын вырос и стал мужчиной. Твои внуки играют на пороге. Одновременно… тв…
– Сегодня мы пьем, – сказал Лесной Царь. – Кто не выпьет – тот мне враг. А вы не хотите быть моими врагами, я знаю.
Соленый как воля, сладкий как степень, кислый как движение, горький как время. Соленый… здесь есть оттенок соли, который явно что-то значит, но Шмель не может его прочитать. Мастер – тот смог бы.
– Меч, – сказал он хрипловатым неверным голосом, – а, меч?
Стократ взял со стола кувшин. Попробовал питье, потом сам наполнил кубок и передал Шмелю. Тот взял, обмирая от благодарности: Стократ попробовал. Яда нет.
– Она меня так обзывает, – с непонятным выражением сказал парень. – Правила Приличия. Когда бывает… в духе.
– Поговорить бы, – повторил Март с особой интонацией, будто напоминая старику о давнем и твердом договоре.
– Я думаю, что они пировали о свете. Но у них в Языке нет слова «свет» и нет понятия «видеть». Мне показалось, это их мучит…
Он стоял и ждал, чувствуя каждый удар ее сердца. Оно стучало все медленнее, тише, глуше.
– Где сейчас этот колдун, Мир? – он оборвал ее на полуслове.
– Откуда ты? – справившись с голосом, спросил Стократ.
При виде Стократа она замолчала, будто глотнув горячей каши.
Мать замолчала, чтобы Нора не услышала слез в ее голосе. С тех пор, как забрали Филина, она плакала каждый день.
– Купчиха! А помнишь, как мы подожгли сарай увеличительным стеклом?
Он остановился, глядя на кувшин в своих руках.
– Что надо, – пробормотал стражник, но, обведя взглядом лица, все-таки не стал молчать. – Пришло сообщение от этих… лесовиков поганых, прислали какое-то свое варево князю. Мастер-языковед его хлебнул…
– Вчера я видел драку звезд на небе, – сказал мальчишка.
Он плеснул из кринки в кружку, наполнил до половины. «Оставьте нас в покое», надо же. Небось еще и читать умеет.
– Я там лошадей привел, надо накормить, – он небрежно кивнул через плечо. – Хорошие лошади, видно, тех бедолаг из Долины…
Стократ ударил ее. Голова Эдны мотнулась и стукнулась о ствол. Девчонка замолчала.
Или их нет здесь. Ушли, сбежали, разошлись, каждый несет свою долю прежней добычи, и каждый надеется начать жизнь заново…
У Грана не было других дочерей. Все его законные дети и бастарды были мальчиками. Он любил Мир, как любят домашнего ласкового зверька.
На повороте он остановился, чтобы в последний раз посмотреть вниз. Все, кто бывал в этих местах, в один голос твердили – нет ничего красивее лесов из розовой сосны, особенно если глядеть сверху, с Бе…
Перед стариком стояло все, что требовалось для разговора: ряд узких разновеликих трубок, похожих на свирель. Кубок. Каменная доска со смоляными узорами, две спицы, чтобы переносить мельчайшие частицы…
– Так мне хотелось бы, чтобы на церемонии был колдун, – продолжал Гран. – Это как-то… солидно. Можно какую-нибудь ерунду, скажем, потешные огни. Но при этом чтобы там был твой меч… и ты сам тоже…
Камень звонко ударил по чьему-то шлему. Всадник зашатался в седле. Стократ сдернул его – и прикрылся тяжелым телом от метательного ножа.
Поднималось солнце. Скоро оно дотянется до замшелых камней на дне оврага, до ленточек травы, плывущих по течению и никуда не уплывающих. Небо уже осветилось, и вершины холмов приняли на себя первые л…
– Вот за это они, в общем-то, презирают людей, – Шмеля на секунду перестало клонить в сон. – Мастер рассказывал – у них в старину бывали длинные пиры… где все одновременно вкушали что-то героическое.…
Слепая девушка шла впереди, невесть как ориентируясь, метя хвою подолом своего балахона. Шмель тяжело дышал. Стократ присматривался и принюхивался.
– Что же делать, – сказал отец шепотом. – За то, чтобы жили твои дети, всегда приходится платить.
– Красиво и безобидно. Я мало видел людей, способных выстраивать огненные миражи…
Невесело. Но, по крайней мере, нельзя ошибиться с прочтением.
Строгий взгляд усатого переместился на Стократа.
Он протянул тончайшую деревянную пластинку, на которой чернилами были выведены не вполне понятные каракули.
Солнце опустилось, и в лесу сразу начало темнеть. Был тихий, теплый, совершенно безмятежный вечер: просыпались ночные птицы. Деревья стояли, изредка пошевеливая листьями, будто перемигиваясь. Мертвое…
Яд, яд… Текущая вода. Обещание смерти – война… Условия? Объяснения? Он ведь не мастер. Он не может понять все, что тут написано – только самое явное, основное: угроза. Война.
– Она была близка к этому. Там, откуда она родом, все определенное и цельное. Там нет грани света и тьмы, нет времени, и уж подавно нет добра и зла.
– Послушай, откуда у тебя на спине весь Обитаемый Мир?!
Лесной Царь вышел к своему столу и поднял кубок. Слуги, сновавшие по залу, наполнили кубки гостей.
Парень замер. Беспомощно сжал и разжал кулаки. Посмотрел на Стократа…
– Иду из Загорья, – сообщил Стократ. – Бродяга, людям помогаю при случае. Встретился мне тут охотник, крота убил, здорового, говорит, беда у вас…
– Дерево ли, куст, человек или зверь, – продолжал старик. – Морок в миг прилепится, и уже не человек отбрасывает тень… а наоборот! Она хозяйка. Человек – ее тень.
– Вам решать, – совсем тихо сказал Глаза-и-Уши. – Но князь обрадуется, если возьмете местного. Сами решайте.
– Ты ошибаешься, – сказал Стократ Лесному Царю. – Мальчик поедет со мной.
– Что он говорит? – напряженно спросил Стократ.
– Подождем еще, – сказал он не то лошади, не то сам себе. – Может, еще появится.
Огромный дом торговца Сходни стоял темный и тихий, будто брошенный.
Пленник споткнулся. Двое конвоиров подхватили его под локти. Пленник высвободился и снова пошел. Никто не говорил ни слова.
– Да, – она нервно повторила свой жест. – Крови было… много.
– Может, они просто запугивают? – Стократ расхаживал по дому, все разглядывая, но ни к чему не прикасаясь. – Целую реку отравить, это, знаешь, никаким лесовикам не под силу… Или под силу?
Стократ протер глаза, чтобы хорошенько посмотреть на чудака, который зовет его «молодым человеком». С тех пор, как Стократ ушел из приюта, его звали либо «эй, парень», когда не видели меча, либо «ваш…
– Ты знаешь будущее, – помолчав, сказала старуха. – Ты можешь его изменить.
Девушка ухмыльнулась. Она снова бредит, с беспокойством подумал Стократ.
Утром они напились горячей воды и доели хлеб, успевший слегка зачерстветь.
Брат еще постоял у карты, разглядывая темное пятиугольное пятно у северо-восточного побережья, подписанное «Лес». Потом спрятал кинжал и вернулся в кресло.
– Ничего, – сказала девочка с вызовом, и Стократ забрал свое раскаяние назад: чтобы сделать ее покорной, дня сурового пути оказалось маловато.
Он протянул девушке кружку, и она взяла. И выпила под его взглядом – хоть с первого глотка у нее глаза на лоб полезли. По-хорошему, следовало напоить и Правила Приличия, но тот интересовал Стократа к…
– Вероятностный фантом, – горько сказал человек у экрана. – Один такой маленький мальчик… и такая большая проблема.
– Эй, да она паршивая! – шустрый браконьер отпрянул. – Это не зараза? Это у нее не зара…
– Ты видишь, она плачет! – закричал шепотом, чтобы не напугать ребенка, чтобы сильнее не испугаться самому. – Накорми ее! Дай воды!
Люди сбились у навеса, цепляясь друг за друга. Два брата зажали между собой сестру на выданье. Подростки встали спина к спине, и Стократ мельком подумал, что ребята хорошие, жалко. Паромщик пятился к…
Девочка не хотела бы никуда с ним идти, но слово «ужин» оказало на нее волшебное действие. Она поднялась, растерла затекшие ноги и, подобрав лоскуток и монетку, молча пошла за Стократом.
– Да так и решили. Убийство без умысла, в момент настоящей опасности, посчитали за самооборону. Отработку ей назначили на наших полях, а ты как бы решил?
– Она! – властитель сверкнул глазами. – Выразилась, ха! Она – отродье, я хотел признать ее законной… Без этого свадьбе не бывать… Я хотел ее, ублюдка, возвеличить, а она «ясно выразилась»!
– Ваша светлость, – сказал Стократ. – Я путник, не мне давать советы. Просто отправь их тела с сопляком в Выворот. Ничего не объясняй. Не угрожай и не оправдывайся.
Она медленно повернулась. Стократ увидел ее профиль; через мгновение она прижала ладони к рукам, скрываясь. Отчаявшись.
– Временем, – сказал парень и опустился на табурет. – Иди, в трактире тебе лучше объяснят.
Нора не слышала или не понимала, что он говорит. Филин взял ее за руку, у него была холодная, мокрая, дрожащая ладонь.
Кривозвездка и Факел обычно росли у воды. Их трудно было искать, но Шмель знал секреты. Усевшись на камне, он разжевал сперва три цветка кривозвездки, потом метелочку Факела. Получилась неплохая, лег…
– Это все твое?! – Шивар остановился с занесенной ногой. – Ты что же… насовсем вернулся, брат?
Существа в белых доспехах – люди, явившиеся со звезд – шагали к нему, подняв устройства с нацеленными на Стократа трубами. Поскольку они не собирались убивать – вероятно, их оружие должно было парали…
– Поймайте лошадей, – велел Стократ. – Если сможете.
– Будь ты проклят, проклятый колдун, я засуну твой проклятый язык глубоко тебе…
Кто придумал ей имя, обеспокоено подумал Стократ. И снова неуловимая мысль, как муха, прошлась вокруг головы, не приближаясь, не улетая. Мир – обитаемая вселенная. Мир – не война…
Первый же разговор Нора подслушала. После того, как забрали Филина, у нее появилась привычка – подолгу сидеть на одном месте, глядя перед собой и развлекая себя мечтами. А чтобы никто не помешал, не …
– Я один раз видел колдуна на ярмарке, – сказал мальчишка. – Он показывал картинки в огне. Знаешь, такие… видения.
Ученик дрожал мелкой дрожью. До него, соображавшего быстро, только теперь дошло, какой участи удалось избежать.
– Что обо мне болтают? – повторил он, вертя в руках княжеский кубок.
Меч завертелся в правой руке вора, да так, что взвыл под клинком влажный воздух. Злой неприятно поразился: этот человек не должен так управляться с оружием. Неожиданная сила и ловкость не сочетались …
– Птицы, – жалобно сказала ему девушка. – Они ведь летают, и всюду тень с собой носят…
– Ты хотел забрать девчонку, – сказала старуха.
– В Долину, конечно, – Стократ уселся с краю.
– Возьми, – внятно сказал старик и протянул ему сверток.
В ее голосе послышалась неуверенность. Еще несколько минут они молча сидели рядом.
Стократ снова подошел к яме. Серебристая дневка все-таки смогла расправить крылья и вылетела, описывая круги, в небо; он вытащил кинжал, уселся на край ямы и свесил ноги.
Стократ покачал головой, соскочил с седла и, ведя лошадь под уздцы, свернул с проезжей дороги направо, на узкую тропинку.
– Выйди, – тихо сказал Стократ. – На минуту.
Конус света стал короче и толще. Стократ сжал ладонь на рукоятке меча и пошел в темноту, на запах дыма.
При виде Лесного Царя они остановились. Лицо женщины застыло, как поверхность зимнего пруда. Мальчик задрожал.
Он заставил себя встать. Зашагал на юго-запад, и через два часа повернул на развилке к переправе через Светлую – в сторону владений властителя Грана.
– Похлебка, каша! – весело залилась стряпуха. – Заступники, горяченькое!
Погонщик тем временем надувал щеки и закатывал глаза, всему миру показывая, что думает о сумасшедших, зарвавшихся, глупых девчонках. Посланец искоса глянул на него и ничего не сказал – но парень пере…
За эти годы я что-то придумаю, думал Стократ. В конце концов, человеческая жизнь тоже конечна. Почему мы так удивляемся, узнав, что конечен Мир?
– Ты поможешь нам? Ты ведь можешь нам помочь?
– Я не о том… зачем на самом деле существуют Высокие Школы? Зачем тянется Сеть? Чтобы найти меня, можно было придумать что-нибудь проще.
– Я пригоню лодку. Ждите там, где желтая поляна, я пригоню по течению!
В тишине пещеры шелестел, осыпаясь, песок, дышали поленья в огне. Стократ в последний раз глянул на бледное и узкое, как свечной огонек, лицо Мир, и вышел, зажав в кулаке серебряное кольцо.
У него не было опыта сражения с воинами в полном доспехе. С конными сражался, и не раз, но выйти против тяжело вооруженных всадников пришлось впервые.
Филин, уходя, прихватил два куска пирога с тарелки. Филин всегда брал всего по два: для себя и для Норы. А она иногда забывала о младшем брате. Впереди у нее было много темных ночей, чтобы в этом рас…
– Идиот, – посланец внезапно охрип. – Идиот, предатель… Ты представляешь, чем тебе придется платить Лесу?!
Один из его слушателей наклонил тяжелую голову и вернулся на улицу, где по-прежнему дрались и кричали. Человек, отдававший приказы, глухо зарычал, когда бинт стянул его руку, и, наверное, поморщился …
– Ну-ка? – ровным голосом повторил мастер.
– А в поселке Длинный День есть красивый брачный обычай. Становясь мужем и женой, молодые меняются тенями.
– Вроде того, – кротобой топнул сапогом о дорогу, сбивая комья свежей земли. – Ты, я вижу, издалека пришел, чужестранец…
– Интересно? – кажется, она впервые задумалась, не издевается ли над ней чужеземец.
Калитка завизжала засовами и загрохотала цепью.
Ему вдруг захотелось, чтобы все в таверне увидели этих троих глазами Репки – никчемными людишками в ореоле льстивых взглядов. Не успев даже задуматься, он сунул руку в свой мешок и, привычно придержи…
Позже Стократ понял, что старик с клинком спас его, пожалуй, от той короткой и полной ненависти жизни, на которую был обречен мальчишка-подкидыш. Его злили и раздражали люди – с тех самых пор, как не…
«Дырявая лодка не уплывет». В том питье, что пробовал Шмель, никакой лодки не было. Там вообще ничего не было. Пусто.
Трактир стоял на отшибе. До леса оставалось сто шагов, но время было влажное, и упавшие искры гасли в мокрой траве. Люди стояли и смотрели; трактирщик не кричал, не плакал, не проклинал, а просто уди…
Когда Стократ склонился над источником, он увидел в глубине воды – человека, смутно знакомого. Возможно, когда-то во сне это лицо уже ему являлось.
Послышался топот нескольких лошадей; Стократ укрылся во дворе как раз вовремя, чтобы увидеть сквозь щели скачущую по улице процессию: двое передних всадников везли в седлах наследников властителя, жи…
Он снова замер, и решился на этот раз посмотреть собеседнику в глаза.
– А теперь, – сказал Стократ вполголоса, – расскажи мне все, что знаешь о лесовиках. Это очень важно.
– Она растет… Кольчуга не поможет. Когда сама она, и все вокруг, узнают о ней правду…
– Милый бродяга, отдай мячик, пожалуйста?
– И ты никогда не слыхала ни о матери, ни о том человеке, что тебя нашел?
А потом, поднявшись на носки, она стала целовать его, и Стократу пришлось отстраняться очень ласково – чтобы ее не обидеть.
Темная душа без глаз все пыталась посмотреть с клинка, но широкие поля шляпы мешали.
– Ночью нам смена придет, – сказал Март, и по голосу сделалось ясно, как сильно он мечтает о смене.
– А он поставит ведро в сенях, там темно…
– Мы перебьем их всех, – отрывисто сказал князь. – На их стрелы у нас есть щиты. А на наш огонь…
Всем потребовалась крошечная пауза, чтобы услышать и осознать. Стократ понял, что другого момента не представится.
Его лошадь стояла у коновязи, утопив морду в мешке с кормом. Репка собирался, продав товар, сразу идти на постоялый двор, и там уже дать отдохнуть и себе, и лошади. А теперь все шло кувырком, потому …
На пятый год край изменился полностью. Вдоль каждой улицы стояли стволы почти вплотную друг к другу, и ветки образовывали арку над головами.
Откуда, подумал Стократ. И, главное, кто такие? Чья-то горничная воспользовалась суматохой и сбежала со стражником? Так ведь нет, горничные, даже самые избалованные, обычно шире в кости и куда смелее…
– Война, – Шмель говорил еле слышно, так что шелест мелких камней под копытами лошади заглушил его слова. – Отравить посланием – это… унизить. Обозвать грязным животным. Не просто убить, а…
Маг, говорили они. Это о нем, о Репке. Пусть вся его магия в куске материи, да еще кое в каких побрякушках – он маг, и о нем будут слагать песни. Репка жмурился, чувствуя, как чувство значимости расп…
Грохнулось тяжелое тело. Очень тяжелое. Прямо на ногу. Шмель вскрикнул: ему показалось, что под этой тяжестью кость переломилась. Рядом заскрежетала сталь, кто-то охнул, а потом послышались удаляющие…
– Это же наши заступники, – женщина легко стукнула ее по затылку. – Большая городская стража. Я тебе рассказывала, а ты не помнишь, что ли?
– Но, мой господин, владетель сказал, что кровь не прольется…
Стократ ждал парализующих лучей или, возможно, газа, – но из трубок с легким чмоканьем вырвались иглы. Стократ видел, как они летят – быстрее стрел, точнее стрел, две в грудь, две в шею, одна – мимо.
– «Я не знаю войну и не хочу. Разве я безъязыкий?»
Дан бросил весла и завозился. Щель, в которую больше всего просачивалось воды, была в левом борту, почти у самого дна. Лодка закачалась. Мир со стоном выпрямилась, рогожка съехала у нее с плеча.
– Я, – Стократ кивнул. – Как раз собираюсь на тот берег сходить.
– Отовсюду. Пришел с запада, если ты об этом спрашиваешь.
Девушка шевельнулась, покачнув полами своего длинного одеяния, и протянула вперед глиняный кувшин – до этого момента он был полностью скрыт в рукаве.
– Он не скажет, – Мир зажмурилась. – Но они будут его мучить. Может быть, уже.
– Ты не удержишь суверенитет, барон, – отозвался посланец с угрозой в голосе. – Не признаешь по-хорошему – придется сдаваться по-плохому…
– Давай думать, как тебя устроить, – сказал Стократ.
– Как видишь, – она смотрела на огонек свечи в руках. – Ты не спросил, кто отец Альта.
Мир, только что бледная, за миг покраснела так резко, будто ей плеснули кровью в лицо.
Через несколько дней она проснулась у себя в спальне здоровая, только кожа на спине немного пощипывала. Колдуна уже не было в замке, но слуги шептались, и от Мир не укрылась страшная новость: он сказ…
Из-за окон ему ответил гул толпы: люди явились к князю, требуя защиты. Требуя решения. Требуя немедленных действий.
Старик не шевельнулся. Его губы чуть улыбались, будто на потолке происходило что-то забавное. Ворон подошел и сел рядом с кроватью на скамеечку для ног.
Рыбак оттолкнулся веслом от пристани и вышел в Великую Бухту.
Девушка, прислуживавшая за столом, поставила перед ним чистый кубок и кувшин с водой. Шмель подобрался.
Вот место, о котором говорила вдова. Глубокий мох, и на нем не то пух, не то вата. Женщина говорила: я нашла ее в тонкой тряпице, которая потом расползлась по нитке. И еще там был пух. Откуда? Не зна…
Она застыла в ужасе. Он подумал было: может, ей больно от прикосновений? Он разжал руки, но тут колени девушки подломились, и он был вынужден снова подхватить ее – чтобы не грохнулась на пол.
Вокруг говорили много и громко. Как будто дорога через Гулькин лес из уединенной разбойничьей тропы превратилась в улицу ярмарочного города.
– Это карта Мира. Бунт и война на землях Гран случились потому, что сучок поранил ее. В том месте, где на карте – столица Гран.
Впереди и справа внизу показался мостик. Издали он казался узким, как нитка, и девочка обомлела: как идти по такому мосту, да еще с санями, лошадью?!
– Будто и нет у тебя ни чутья, ни вкуса, – учитель мрачнел на глазах. – Сказано: ясень – не заяц, от топора не убежит! Что ты мне плетешь, я-то на тебя надеялся!
Он попробовал еще, поморщился и неожиданно подмигнул; Шмель понял, что все еще стоит, подняв руку, и форма скрюченных пальцев повторяет форму стакана.
– Я тысячу раз с ними говорил, валяясь на траве и сам себя развлекая. Ни разу они мне не ответили. Значит, не больно-то и хотелось.
Железная чаша, в которой разжигали сигнальный огонь, стояла сейчас пустая и черная, и от нее разило горелой смолой. Лес, полностью свободный от птичьих голосов, вонял землей и сталью. Дорога уходила …
А в следующий миг тот, которого Шмель принял за отца, взмахнул рукой, и воздух завизжал. Будто в ответ, взвизгнул позади погонщик, а торговец Сходня вдруг захрипел и пролился сверху теплым дождем.
– А у кого? Я упал с неба. Я вырос и получил свой меч. Я спал под вресенем. Я проснулся в прошлом. Я нашел Мир и отдал ее кормилице в замке властителя Грана. Я узнал, что в этом новом мире, где я про…
Но ведь они сами этого хотели. Отравить посланием – значит тяжело оскорбить весь род. И оскорбление уже случилось. В сравнении с этим и смерть Шмеля ничего не добавит, не изменит, все равно что лист …
– Представь, что ты приходишь в свой дом, но у всех домочадцев по две головы. Пол шатается под ногами, свет мигает, стол течет, как вода. Что с тобой будет?
Лица всадников скрывались под забралами. Плащи, на которых стражники носят гербы своих господ, были надеты наизнанку поверх кольчуг. Рассол моментально впитался в песок, соленая рыба трепетала под ко…
– Проливший кровь старшего родственника, – начал дядя другим, уже не укоризненным, а звучным и набирающим силу голосом, – вне закона! Преступник! Отцеубийца!
– Что значит – «выдала»? Лесной Царь все знал заранее, ему нужно было посмеяться над нами и напугать остальных. Я помню, как трупы на помосте вдруг задышали и зашевелились, кого-то рвало… Я помню, ка…
– Расскажи мне об этом маге. Кроме того, что он высокий и седой. Что он умеет делать?
Он вынул стакан из холодной ладони Шмеля. Прищурился, запрокинул голову, тронул губами изумрудную жидкость – Шмель даже выдохнуть не успел. Вспомнилось Плюшкино: «Ни слова не вымолвил! Черный, как го…
Заплатил хозяйке вперед. Толстая и веселая, Хозяйка-Роз старалась всячески услужить; лет ей было под пятьдесят, она располнела и обрюзгла, но видных мужчин любого возраста встречала, как родных.
– Ноги сотрешь о камень, – тихо сказал приезжий, поймав его взгляд.
Клинок вора перестал вращаться. Злому сделалось холодно от понимания – если я умру, то прямо сейчас, между этими двумя мгновениями…
Матери и отца Шмеля не было, конечно, у помоста. Там, далеко на перевале, они не могут оставить трактир; Шмель поежился. Отец отпустил его учиться с единственным условием: стать мастером, сделаться у…
– Устойчивый мир – такой, где не происходит чудес?
Осенью опали листья, их оказалось столько, что телеги не могли проехать по улицам города. Приходилось бросать любую работу и убирать листья. Они горели долго, жарко и бездымно. В огне на каждом листк…
– Да хоть сам посмотри! Пойди к заставе, и… – дочь хозяина вдруг запнулась. – Хотя лучше не надо, они чужих не любят. Но вот если лес рубить, надо сперва с ними договориться. А они не пишут ни на бум…
Он все еще сидел на поваленном дереве, когда прискакал из леса гонец с сообщением: одно гнездо уничтожили, ищут другие. Искать нелегко, потому что от дыма шершни попрятались глубоко в норы, и, если д…
– Всыплет, небось, отец, что провалил ученичество?
На постели лежал младенец, завернутый в одеяло. Стократ остановился, озадаченный.
Девушка с самого начала повела их кружным путем. Они свернули с дороги, некоторое время шли через лес, потом долго шли вдоль свежей вырубки.
– Присмотрись, – Стократ протянул клинок трактирщику, рукоятью вперед.
– Возьми меня, – сказала она очень громко, и Царь замолчал. Она прервала его на середине какой-то фразы.
Приманка явилась, но зверя не было до сих пор. Лежа в полумраке, сливаясь с землей и хвоей, Стократ был невидим, но и сам видел мало. Когда разбойники выдвинутся вперед, собираясь начать дело, он усл…
Паромщик стоял, глядя в песок, и говорил себе под нос, что паром не готов и сегодня не поедем. Он не утруждал себя поисками правдоподобных объяснений – а может, просто не умел выдумывать. Вокруг толп…
– У меня под крыльцом найдешь топор и пилу. Рубить надо под корень, пень оставь в земле. И не старайся, ради всего святого, прочитать, что написано на листе, пока лист сгорает. Я знаю многих, кто сош…
– Чтобы потом не узнали, – сказал Стократ.
– Потешных огней я делать не умею, – сказал Стократ, подумав.
– Я не понял, – ему все труднее становилось говорить, – не понял до конца. Это какая-то, ну, форма объявления войны… Мне надо в кабинет мастера. Посмотреть книги, записи, образцы…
– Потому что твой отец проиграл войну. Прежде, чем он восстановил силы и взял реванш, планета сделала вокруг светила пятнадцать с половиной оборотов.
В Лесном Краю он заслужил молву, которая называла его по имени раньше, чем он успевал представиться новым знакомым – но на берегах Светлой он был бродяга с мечом и большего не желал; десять лет прошл…
В углу засмеялись. Девушка плотнее закуталась в мокрый плащ. Полы его дрожали: девушку колотил озноб.
Парень шел мимо, явно намереваясь углубиться дальше в лес, а дождь тем временем лил, не утихая, вознамерившись лить до утра. Сверток вымок. Репке казалось, что сквозь тяжелые складки он может разгляд…
Полночи и почти целый день Злой спал, и во сне рука его держала меч. Теперь запястье и локоть ныли, как после долгих упражнений.
Третий выдернул из толпы девушку. Ее братья рванулись, скорее по привычке, чем от большой отваги, и тут же повалились, хрипя. Вслед за рассолом песок впитал кровь.
Наутро он поднялся на пригорок и увидел внизу самый густой лес, какой ему приходилось видеть в жизни. Деревья на опушке стояли стволом к стволу, и между ними нельзя было протиснуться.
Быстрые шаги простучали по лестнице. В зал вошел мальчик лет одиннадцати, высокий и серьезный, лицом похожий на мать.
Дорога пошла вверх, и довольно круто. А когда Стократ достиг высшей точки – увидел впереди поселок Длинный День.
Поначалу он хотел оставить в таверне все склянки и бутылочки, крошки снадобий и подушечки с ингредиентами, которые перешли к нему за восемь месяцев учебы, – но оказалось невыносимо жалко расставаться…
– Все время, – вдруг заговорил Правила Приличия. Его голос звучал, как скрип дверных петель. – Она сидела взаперти. Ее не выпускали даже на двор! Как будто в тюрьме… Три года…
– Вижу, – отозвался черноволосый, и в голосе его послышалось теперь удовлетворение. – Это очень печально, конечно. Но пролить кровь отца – значит навеки поставить себя вне закона. Преступление против…
– А что, ладится у вас с лесовиками? – Стократ боялся, что в голосе его слишком явно прозвучало любопытство. Он был почти уверен, что разговор с князем так или иначе коснется лесовиков и смутные разг…
Прошли мимо дома Лопуха. Мимо дома Заплата; в приоткрытую калитку глазели на Шмеля близнецы Окра и Бык; все они долго учились языкознанию и могли сейчас быть на месте Шмеля.
Кто-то сидел дома, взаперти. Кто-то со страху, наоборот, сбежал в лес. Кто-то болел, кто-то веселился.
Он вышел, а братья продолжали спорить. Он прошел мимо пустых гостевых комнат, сам не зная, зачем и куда идет по такому знакомому родительскому дому; выход на лестницу заграждала тяжелая пыльная занав…
– Я не могу терпеть во владении дядю Вороха и брата Шивара, извини. Я изгоню обоих, как только… как только стану полноправным владетелем Вывором. Я очень хотел бы, чтобы ты был со мной. Вместо меня… …
Еле волоча ноги, он вошел в таверну. Теперь, когда он увидел Роз, его не могли удивить никакие изменения. Таверну выстроили, похоже, всего несколько лет назад, она казалась просторнее и светлее, чем …
Его ноздри дернулись. Еле ощутимый запах дыма стелился над оврагом. Лошадь Стократа фыркнула, в ответ внизу, за зеленой стеной кустарника, зафыркала и заржала ее соседка по конюшне. Стократ вытащил м…
– Я не знаю всего, – она была явно чем-то обеспокоена. – Но… Хорошо, допустим, очевидцы не были особенно разговорчивы, и не рассказывали эту историю другим, и не пересказывали, придумывая от себя, и …
Он вскочил и метнулся в большой дом, где вырос, где жил с младенчества. Бледные сироты шарахнулись с дороги. Нянька на всякий случай отступила в тень: его боялись и няньки.
Восемь месяцев он жил одной учебой. Не пил ничего, кроме воды, и ел только кашу без масла с вареными овощами. Он вылизывал каменные таблички с соляными картинками, чтобы придать языку чувствительност…
Если мы слепы в темноте, думал Шмель, то люди, которые слышат всем телом, должны быть беспомощны в тишине. Поэтому на этой поляне никогда не бывает тихо: сто ручейков разведены по желобам, и каждый п…
Луны не было. Пара факелов дымно горела на земле. Мокро, сыро, пар изо рта; повалился на землю второй, завизжал и рухнул третий. Хуже всего, думал Стократ, если здесь найдется умник. Умник успеет сбе…
Пятеро мертвых мужчин, все лесовики, все с зашитыми глазами, сидели за длинным столом. Спинки и высокие подлокотники кресел не давали им упасть. Перед каждым стоял пустой кубок, и в центре стола – ка…
Голодный мальчишка бродил по дорогам – сперва бесцельно. Потом тоже бесцельно, но уже сознавая это, пребывая в не-цельности, как в полете. Он много думал о людях: иногда один подпасок, встреченный на…
Человек шел, не таясь, без оружия. Через несколько мгновений показалось, что это мальчик-подросток – но, когда лесовик приблизился, стало ясно, что это девушка.
– Тогда вы разделили добычу и разошлись, – Стократ прикрыл глаза, ясно представляя себе распутье и молчаливых, идущих в разные стороны разбойников. – Много лет назад, и был ты молод, вот как твой ста…
Хлыст достался в наследство от первого врага, напоровшегося на меч. Кольчуга этого лентяя была нарочно облегчена в нескольких местах – меч прорвал стальные звенья на левом боку, и хлыст перешел в рас…
– Р-рыба, – пробормотал властитель. – Наследнику из Приречья она понравилась, когда в прошлом году они мимо проезжали. И крепко понравилась, иначе никак бы мне не уломать их. Приречье – это же хлебны…
Лучников он увидел раньше, чем они его: деревянный настил на верхушке мертвого дерева был выстроен наспех и без намека на маскировку. В свете закатного солнца свежее дерево сверкало, как золото на вс…
– Но только один проснулся в прошлом – ты! Проснулся в тот день, когда Мир упала в лес, рожденная звездами, и положила предел Обитаемому Миру… Это не было случайностью, Стократ. Ничто из сделанного т…
Деревья-вресени пришли из дальнего края на разоренном войной востоке. О тех лесах много и охотно врали в тавернах: рассказывали, что леса порождают чудовищ. Одни питаются плотью, другие вытягивают со…
– Родители запрещали мне. Наказывали за игру с огнем. Они не понимали, зачем это надо. А я могу выстроить целый город из огня. Я могу выстроить целый мир из огня, мне только надо научиться!
Глаза-и-Уши поднялся с кресла и ушел сквозь толпу, не оглядываясь. Плюшка стоял на краю помоста, желая слушать и слушать эти хлопки, эти крики. Лицо у него горело, руки вцепились в подол расстегнутой…
Его спасение было – вскочить сейчас верхом и кинуться вперед, к родному дому, где защита и помощь. И он рванулся, схватившись за гриву чужой лошади, но лошадь взвилась на дыбы и сбросила его, и поска…
Ни лучика не просачивалось сквозь ставни. Глухо и редко звучали голоса. Время от времени что-то падало за запертыми дверями, и к грохоту свалившегося ведра или опрокинутой табуретки примешивались кри…
– Создатель упал на камень, заключенный в небесную искру, как ядро в ореховую скорлупу. Это было начало Мира. Но другая звезда родила искру, искра заблудилась в темноте и упала вниз, на камень. И вну…
Он вспомнил, как смотрела Мир на мясо у себя в тарелке. В какой момент она приняла решение? Наверное, сразу – она ведь быстро соображает. Быстрая, ловкая, злая. Умная. Она знала, что властитель пошле…
Многие, поднимая свой голос, нарочно оборачивались к креслу, где бесстрастно восседал Глаза-и-Уши: погляди, мол, донеси до князя, что за безобразие творит здесь мастер-языковед. Шум, в котором все яс…
– Укусил его шершень. Раньше, чем мы подоспели. Ну и… вышло так: его, лесника, невестка огрела дубиной по голове. Клялась, чтобы только оглушить. А он старый, много ли надо, – помер, короче. Мы на ме…
В приюте многие считали себя высокородными подкидышами и ждали, когда за ними явится властитель из чужих земель. Злой никого не ждал. «Хоть бы тебя к нам на порог подкинула эта сучка, твоя мать, – го…