Даже не глядя на нее, он чувствовал, как яростно Мир с собой борется – мысленно зажимает себе рот, чтобы не умолять его остаться.
Он вдруг замолчал, перехватив взгляд Стократа.
Зелень была солоноватой и странной, ни до, ни после Стократу не случалось ощущать такого вкуса. Затем подали жидкую теплую кашу; затем снова зелень, но под белым соусом. Порции были крохотные: их не ели, их вкушали.
– Хоть бы он успел повзрослеть, прежде чем все начнется, – сказал Стократ вслух.
Клинок вора перестал вращаться. Злому сделалось холодно от понимания – если я умру, то прямо сейчас, между этими двумя мгновениями…
– А вот поймешь, – ласково сказал князь. – Я сейчас нагайку достану, и все ты поймешь, сопляк.