Искусство красться он отлично освоил еще в юности. Стражники шагали, не глядя по сторонам, и Стократ осмелел настолько, что приблизился и шел за ними шагах в двадцати. Когда деревья расступались, он мог даже увидеть идущих – четверо шли, конвоируя пятого, безоружного, со связанными руками. Шестой шагал впереди, не оглядываясь, и был, судя по одежде и доспехам, знатного рода.
Ученики сидели полукругом под прозрачным куполом на вершине самой высокой башни. Купол был сделан не из стекла, а из прочнейшего кристалла – на нем не мог удержаться снег, и в самую густую метель его выпуклый глаз глядел ясно. Казалось, ничто не отделяет наблюдателей от морозного неба – но им было тепло. Под каменным полом бежала день и ночь разогретая в печах вода. Сверху нависали, как яблоки, звезды – белые, желтоватые, синие.
Нора очнулась от мечтаний о том, как здорово будет, когда выпадет снег, и прислушалась. Отец говорил тихо и очень четко, и с каждым его словом мать все больше приходила в ужас.
В этих местах не знали Стократа. Во всяком случае, не знали в лицо. Но парнишка, чья жизнь зависела от умения разбираться в проезжих людях, все понял правильно.
Эту бы девочку да на улицы настоящего большого города; он снова потянулся, разминая суставы, но бабочка, примостившаяся на голенище, так и не улетела. Бабочка чем-то напоминала ему дочь хозяина таверны.
Он взял кувшин за горло, как дохлого гуся. Осторожно покачал в воздухе. Вынул тряпичную затычку.