Все цитаты из книги «Целитель. Союз нерушимый?»
Нагреб целую миску квашеной капусты, сочной и хрусткой, плеснул постного масла, добавил луку и перемешал. Подумал-подумал и сварганил простенькую шарлотку. К чаю – лучше нет.
– Изя, свое обещание я выполнил – ни Хаим, ни Леви больше не изображают «наружку». Они просто находятся в Первомайске, чтобы помочь Михе, если возникнет такая необходимость. Заметь, находятся почти ч…
Впрочем, другого я и не ожидал увидеть – за пару минувших лет никто не касался бедного «ижака». Дядя Виля только капот новый достать успел. Ладно, разберемся.
– Леса тут заповедные, – сказал, оборачиваясь, Федоров, – как в сказке! А воздух какой – не надышишься! А уж грибы пойдут – замучаешься корзины таскать! Вон, вон, глядите! Лось!
Шевелева часто закивала, прикусывая губку.
Роберт Плат додумается приделать к сумке колесики лет через десять, мы его немножко опередим…
Девушка впорхнула в магазин, с ходу завладевая моей рукой и легонько чмокая в щечку, а я покраснел, замечая, как умиляется продавщица, наблюдая за нашей парочкой.
– Ой, спасибочки, Мишка! – отозвалась тетя из окна.
– Йа, майне кляйне, – величественно ответил отец. – Граненые стаканы на заводе имени Бухарина делали, так и называли – «бухарики». Вот народ и обогатил язык новым глаголом. Кстати, слово «кирять» бол…
– Я теперь плоская, как селедка в банке! – радостно объявила Света. Или Маша.
Скинув куртку, Леонид Ильич остался в олимпийке, выглядя непривычно, по-домашнему.
– Нет, Михаил Андреич, – мотнул я головой, – лучше уж я по компьютерам… э-э… по ЭВМ.
– Здравствуйте, Степан Петрович, – слегка поклонился председатель КГБ.
– Объект движется по улице Жданова к больнице.
Вернуть зоркость на счет «три» – небыль. В реальности чудес не происходит, но наше тело чрезвычайно пластично, надо только подтолкнуть его в верном направлении. Слабый пресс? Качай его, нагружай тяже…
– Каникулы у меня, – притворно вздохнул я. – Весь в трудах, аки пчела…
Заскрежетал ключ, хлопнула дверь, и все мои мысли разбежались, как мышки, узревшие кота.
– А я сейчас похожу, устану, замерзну – и в постель!
– Все с тобой ясно, – кивнул я, откусывая от рогалика. – Теперь, что касается меня. О массовости сразу забудь – в Центр я приглашу тех, кто реально дружит с наукой и техникой, кто хочет чего-то добит…
– К черту! – бросил я через плечо, толкая тяжелую лакированную створку. Выскочил в коридор и притворил ее за собой – замок звучно лязгнул, словно зубами клацая.
– Ага, – глупо сказал я, мрачнея, – небось, уши краснеют, как обожженные. Чертова вегетативка…
– Ну, что-то вроде итальянского пирога. Отличная штука для откорма худых и звонких! Девочки, мыть руки – будете чикать ингредиенты.
Три «Волги» во дворе дожидались охотников, адьютанты грузили в багажники дипломаты с выпивкой и закуской, а командир охотхозяйства Колодяжный следил за всем сразу, чтоб никто не ушел обиженным.
– Да неинтересно на нее смотреть, ты гораздо приятнее!
– Михаил Андреевич, за два сеанса я почистил вам сосуды и укрепил сердце, подлечил диабет, но вот справиться с последствиями туберкулеза быстро не получится. Месяца четыре… до полугода организм сам б…
– Бегу! – Прыгая через две ступеньки, я взлетел по деревянной лестнице наверх.
– Накинь халат, – сказал он, расправляя и встряхивая белое одеяние.
– Рекомендую – Вайткус Арсений Ромуальдович, – тоном шоумена затараторил Лушин, – мастер на все руки, изобретатель и рационализатор! А это наш лауреат – Гарин Михаил Петрович!
– Все ты правильно сделал! – убежденно сказала Марина. – Так и надо было! – Она обняла мою руку, легонько повисая. – А-а… – протянула девушка ласково, заглядывая мне в лицо. – Я поняла! Думаешь, я те…
Они крепко обнялись, хлопая друг друга по спине так, словно оба подавились.
Я скромно улыбнулся, полностью погружаясь в сборку второго экземпляра микроЭВМ, время от времени выныривая на поверхность обычной жизни. Набрасывал на листочке схему дискеты («Тут вот защитная такая …
Неоновая трубка под потолком злобно загудела, как стая разбуженных шершней, а второй светильник лишь мерцал разрядом.
– Высший класс! – оценил он мои конструкторские способности. – Признаться, я даже не догадывался, что азартен! Ох, я же еще и не вежлив! Бурцев, Всеволод Сергеевич.
– Да я по доскам, теть Клав! Они крепкие…
– Знаю, – кивнул я. – Вовка – это твой брат?
– Вы не ошиблись, милостивый государь, – по-светски ответил я и отрекомендовался: – Михаил Петрович. Просто Миша.
– С чего вы взяли? – нервно выпалил он. – Кто вам наговорил все эти глупости?
– Оттуда, оттуда! – рассмеялся Бурцев. – Директорствую на страх врагам.
– Гоша… То есть Георгий! Ну, Гоша, в общем. Кирш. Гоша Кирш. Я в 8-м «а» учусь.
Перебрав детали на стеллаже, я вытер руки ветошью и лишь потом догадался снять куртку и повесить ее в рассохшийся шкаф, исполнявший функцию вешалки. Вооружившись мелком, вернулся к машине.
– Ага, скоро… – пробурчала сестричка. – Два месяца еще! С половиной.
– В обед надо обязательно кушать жидкое, – наставительно сказал он. – Полезно для здоровья, и вообще…
– Здоровски! Ладно, давай. – Бес протянул мне руку.
Мама, как всегда поутру, ничего толком не успевала, пытаясь одновременно жарить яичницу, прихлебывать кофе, одеваться и краситься. Торопливо семеня мимо санузла в зал, она мимоходом чмокнула меня, уж…
– Нет, – захохотал он, – ну какой-то праздник сегодня, ей богу! «Старосята», небось, в пляс пошли?
Да я и не против, Данилин приносил мне пользу, освобождая от казенщины – все заботы он брал на себя и неплохо с этим справлялся. Вон, выбил нам полулюкс в «России»! Я, признаться, не рассчитывал даже…
– Степан Петрович, сделайте доброе дело – оттащите мою картотеку.
– Здравствуйте, Миша, – «изобретатель и рационализатор» растянул губы в ответной улыбке и словно помолодел. – Первый раз жму руку участнику ВДНХ!
– Заболел, псина без бензина? – спросил я с сочувствием. Пес лишь хвостом шевельнул. Недолго думая, я вылил «живую воду» в относительно чистую собачью миску. Эффект оказался неожиданным – Джульбарс р…
– Фракций ему не хватает! – воскликнул он, негодуя. – А еще комсомолец!
– Как же вы меня все уже достали! – выкрикнул я, срываясь в писклявый фальцет, из-за чего злость возвелась в степень.
Я подъехал к тротуару и плавно затормозил. Стекло с тихим жужжанием опустилось.
Алон вздохнул. На старости лет он все чаще вспоминал давно покинутую Родину. На память приходили вещи, невозможные здесь, на краю пустыни.
– Внуки пожаловали! – обрадовался Суслов.
Я наполнил бутылку обычной колодезной водой и долго водил по ней ладонями, изготовляя «эликсир». Оставлю Михаилу Андреичу на память. И на здоровье!
– Не согласен! – живо возразил я. – Посмотрите сами, разве Ленин использовал марксизм в чистом виде? Нет, он творчески переработал учение, ведь ни Маркс, ни Энгельс не допускали того, что в России, а…
– Погодите-погодите! – нахмурился Суслов. – Вы что предлагаете? Отменить резолюцию «О единстве партии»?
– Привет, чистюля! – весело поздоровался я. – Ты где?
Лимузин внезапно газанул и, легонько повизгивая тормозами, свернул к парку.
«Та-ак… Заднюю стойку срежем до основания, а затем… мы наш, мы новый кузовок приделаем… Бамперы чинить – только голову себе морочить…»
– До свидания, Алексей Петрович. И большая просьба – не болтать.
Протерев глаза, сложил руки под головой и уставился в потолок, словно в белый экран. По нему, время от времени, скользили лучи фар с улицы, а если присмотреться, то в уголке, над дверью, появлялся и …
– А это традиция такая, – улыбнулся я уголками рта. – Каждое поколение вводит свой разговорник, чтобы хоть как-то отличаться от старших. Это же не просто слова, а как бы опознавательные знаки. Вот вы…
– Ладно, черт с тобой! – Он сам ухватился за бутылку «Римона» и разлил вино по стаканам. – За твою миссию!
– Победа будет за нами, – спокойно проговорила Исаева, – вот только приблизят ли ее поиски? Что-то мне не верится!
«А ведь улыбка его здорово молодит», – подумал я.
Если Светлана не изменит своей привычке, то «случайное» свидание с нею состоится на нейтральной территории и выглядеть будет совершенно естественно – старшие лейтенанты госбезопасности тоже «хочут не…
– Хорошая, товарищ полковник. Длиннофокусная камера. И направленные микрофоны имеются. Мы даже «козел» поставили – ну, такой самодельный обогреватель, а то холодно в будке.
– Это Михаил Гарин, – храбро вступил генерал, – он участвует в смотре научно-технического творчества молодежи на ВДНХ. Лауреат!
– Это ты! Я узнала, узнала тебя! По голосу! Миленький! Здравствуй!
Пару раз я заходил к Наташе после школы или работы в гараже, но процедуры больше не продолжались ласками. Однажды ее и меня затянул водоворот эмоций, мы получили разрядку – и теперь оба храним память…
– Возможно, – неожиданно легко согласился Олейник. – А шо еще, кроме заряда пессимизма, вы привезли нам из Москвы?
– Отдыхаю, – ответил я, поворачиваясь к девушке. – А вот теперь любуюсь.
– Михаил Андреевич, – заговорил Брежнев, подходя. – Признайся, чего ж ты со своим эликсиром расчудесным расстался?
Выйдя на Русаковскую, он спустился в метро на станции «Сокольники», блаженствуя, что стал невидимкой, одним из людишек-букашек, копошащихся в московском муравейнике. Он пропал, растворился в толпе, к…
– Программы – вот что главное! – Переключив передачу, генерал поднял руку, указуя пальцем вверх. – А они просто чудо!
– А ты почему не скачешь? – поинтересовался я у Риты.
– Молодой человек, – прохладным голосом выговорил он, – то, что вы предлагаете, не реформа, а покушение на устои марксизма-ленинизма.
– «Кирять»! – вознегодовала мама. – Ох уж этот молодежный жаргон! Вам что, русского языка мало?
– Здравствуйте, здравствуйте, Юрий Владимирович! – заулыбался Гаврилов, принимая шапку и пальто. – Позвольте шарфик… Ага… Входите, входите, вас ждут!
– Лучше я промолчу, Наташ, – сказал виновато. – Меня ищут и могут выйти… через тебя. Давай познакомимся позже, ближе к лету!
– О, бог мой! – глухо простонал он. – Это же… Это же предательство! Мы отвоевали эти земли у арабов не для того, чтобы… О, мой бог!
«Мам, я погуляю!» – кричишь ты скороговоркой и быстро, пока родители не опомнились, захлопываешь дверь, оставляя за нею папину строгость, мамину заботу – и недоделанные уроки. Заходясь от восторга, с…
Девушка подняла голову и посмотрела на меня все еще незрячими глазами.
– Положишь в ячейку ровно в три и можешь быть свободен. Завтра тебе передадут адрес – составишь такое же сообщение. Понятно? Учти: за тобой будут следить, но ты не должен оглядываться и обращать на с…
– Исключено, – твердо заявил профессор, – вероятность совпадения близка к нулю. Проще, мне кажется, самому отправиться в будущее, чем предсказать его!
мм… исправляют ошибки хитроумных политиков. Считайте, что и я, и мои люди в полном вашем распоряжении, Миха!
– Паять! Только не транзисторы твои, а чего покрупнее. Бабушке я таз медный запаяла летом, а с Колькой радиатор запаивала…
Я даже куртку не стал надевать – мешать будет. Как был в «олимпийке», так и выскочил за дверь. Обулся лишь и перчатки захватил – в них удобнее дубасить. Костяшки не собьешь.
– Знаешь, я тебя поняла, – улыбнулась она. – Инке ты еще классе в восьмом понравился. Она с тех пор ни на кого больше и не смотрела… – Осеклась, прищурившись: – Тогда… Кто я?
– Испытательный срок отменяется! – громко сказал я. – Ты не только красавица, но еще и умница.
– Садись, Борис Семеныч, присоединяйся к нашей теплой компании.
– Да, с председателем КГБ я еще не пил! – натужно пошутил он, тут же бросая испуганный взгляд на хозяина кабинета.
Двумя часами позже проснулся от холода. Кисло обругав коммунальщиков, отнял у батареи одеяло. Пригревшись, поморгал сонно, но беспокойные мысли мешали спать, тикали крошечными будильниками. Самой наз…
Ромуальдыч выразительно крякнул, а я в этот момент разбирался, сильно ли меня задело упоминание Кольки Бугра.
– Свинья, – выдохнул Брежнев, – не трогай! Кабана жди! Вон, видишь, земля разрыта? Секач постарался. Жди.
– Второе ближе к истине, – кивнул председатель КГБ, коротко вздохнул и заговорил ровным голосом, словно погружаясь в холодную воду: – Михаил Андреевич, мы вышли на источник информации о будущих событ…
– Он боится это сказать! – прошептала Дворская, отводя взгляд, но он снова вернулся – ко мне. Приманивая, затягивая в сладкий, дурманящий омут. Инна гибко поднялась – и мои губы мигом обсохли. «Эй, э…
– Мишенька, – нежно протянула Сулима, – знакомые так не липнут! Признавайся!
– Что скажешь, то я и буду делать! – торопливо закивал Ершов.
Что ж, это расширит мои возможности. «Ах я коварный!»
Заехав в самую глухомань, машины остановились. В наступившей тишине пичуги не подавали признаков жизни, молчали, как партизаны, но постепенно возвращались к обычной своей хлопотливой лесной жизни – в…
– Было что-то на днях, – нахмурился Брежнев, вспоминая. – Только я не все понял. И не слишком поверил.
Мама забыла выключить конфорку, и яйца пережарились, а я люблю, чтобы желток жидким был. «Ничего, потерпишь, – сурово прижучил я голодный организм. – Не нравится, жарь сам! Понял?»
С визгом и скрежетом подняв мятый капот, он осмотрел пыльный двигатель.
Тем не менее сей грустный факт наполнял позитивом – и тягучее ожидание укорачивалось, и повода для встречи искать не надо.
– Плачу пятьдесят сразу – тебе, – внушительно сказал Вакарчук. – Дальше сам разбирайся. Если пойдут сведения, подниму плату до сотни.
Альбина тут же возмутилась его некультурностью, уже и ротик открыла для суровой отповеди, но Динавицер схитрил – чмокнул ее в губы и мигом отскочил. Ефимова только рукой махнула – турок же! – но глаз…
– Ну наконец-то, – проворчал, – за ум взялась! В Одесский будешь поступать?
Вполне допускаю, что самоисцеление для меня – пустяк на самом-то деле, просто я не умею лечить иначе, чем руками.
Я бросился в указанном направлении – к большой беседке, что стояла за нашим домом, окруженная подобием скверика. Летом в тени легкого дощатого строения соревновались доминошники, сотрясая крашеный ст…
Навстречу Вакарчуку шли, переваливаясь, толстые домохозяйки с авоськами, набитыми продуктами, – эти возвращались с центрального рынка. Другие, с пустыми руками, обгоняли его, спеша сделать покупки.
Девушка кашлянула, лишь бы нарушить «белое безмолвие», и решительно зашагала к дощатой веранде, обитой резными плашками. Веранду заплетали, словно лианы в джунглях, толстые, крученые лозы винограда. …
Степан мягко улыбнулся – заглотил, паршивец, наживку!
– Я тебе шо сказал, придурок? – заговорил Бес со злостью. – Тихо спрашивать, с подходом! Дал бы тебе щас…
Терпеливо дождавшись, когда же ему, наконец, вручат обещанное, Вайткус коротко поблагодарил Лушина за оказанное доверие, и тот дал задний ход.
– Не буду! – буркнул я капризно и убавил звук. Спать хотелось ужасно. «А вот не надо было до ночи засиживаться!» – выговорил себе в назидание, отворяя форточку.
– А почему? Хочу, знаешь ли, сверить с твоими собственные ощущения.
– Пока, Мишечка! – чуть задыхаясь, Росита отступила, вскидывая руку и перебирая пальчиками в жесте прощания. Улыбнулась, затушевывая непокой в глазах, и поспешила к метро.
– Смогу, – кивнул Косыгин и впервые за все время улыбнулся.
– Если надо – потерпят! – жестко сказал Суслов. – Алексей Николаевич, не в службу, а в дружбу. Вы не могли бы набросать некий, скажем так, эскиз… мм… «перестройки»? Без заумных расчетов и привлечения…
– Мам, – улыбнулся я облегченно, – моему папе несказанно повезло: ты не только очень красивая женщина, ты еще и добрая.
Брат бросился на меня всерьез, рубя воздух руками, как секирами. Не знаю уж, что там за приемчики были, да только не удались они, а морпех приземлился удачно, коленом на коврик у двери.
– Ты совсем замерз! – пробормотала Настя. – Пошли скорее!
– Сегодня не получится, – мотнул я головой, – масло не отфильтровано.
Еще тридцать минут можно уделить «писанине»!
– Хорошо, – энергично кивнул Михаил Андреевич, наблюдая за пичугами, – я посмотрю, что можно сделать.
Все пять уроков я отбыл, тихо млея и огорчаясь звонкам на перемену. Ведь тогда предмет моего обожания покидал класс, а не сидел рядом, совсем близко, часто касаясь моей трепещущей натуры то плечиком,…
Фултон вскинулся над папкой, ошалело глядя на Джека. На счет «три» он оценил юмор и захихикал, с треском захлопывая папку.
Я легонько обжал ладонями тоненькую талию девушки, притянул к себе, чтобы еще тесней, еще ближе.
– Да я сам не понимаю, – капитулировал наперсник детских игр. – Все ж хорошо было!
– Нам-то за что? – улыбнулся Юрий Владимирович.
– Спасибо за чай… – придвинувшись ко мне, она добавила: – и за третью конфету!
– Веди тогда! – отрывисто велел Брежнев, натягивая куртку. – Пошли, Михаил Андреич, узнаешь, как мяско достается!
– И вам не хворать, товарищ старший лейтенант, – ухмыльнулся полковник. – Шо, не верите в нашу окончательную победу?
– Просто Миша, – улыбнулся я, протягивая Вайткусу руку.
– Как-как? – напряженным голосом спросил Синицын.
Сулима задумалась, поглядывая на меня, и всякий раз, как только мы соприкасались взглядами, внутри пробегал холодок.
– А что вы там едите такое вкусное? – донесся обвиняющий голос.
Заскрежетала, отворяясь, дверь подъезда и гулко хлопнула – пацаненок в синем пальтишке неторопливо зашагал к виадуку.
Свернув на запад, «Форд» миновал фермерский рынок и покатил по неширокой Нейборхуд-роуд.
– Не бойтесь, товарищ профессор, вербовать вас не буду, – сказал он, улыбаясь. – Мне нужна небольшая консультация. Надеюсь, пригласив вас сюда в воскресенье, я не нарушил каких-то планов?
– Ванили у нас нет, и не на-адо… – пропел я, шаря по полочкам буфета. – Зато ванилина, как гуталина, – ну просто завались!
– Если скажу, что люблю, это будет… самоуверенным излишеством, что ли, – заговорил я без охоты. – Сама же сказала – я не вру. Не хочется мне бросаться словами, надо сначала в себе самом разобраться. …
Поднявшись на пятый, Юрий Владимирович прошел еще одну проверку и зашагал к кабинету номер два. В приемной его встретил Гаврилов.
– Да, конечно! – пылко отреагировал Бессмертнов. – Да я…
– …Из-за любой мелочи трагедию устраивают!
– Врывайтесь! – сказал я гостеприимно. – Давно не виделись.
– Лет пять назад я побывал в загранкомандировке на Филиппинах, в Багио, – томным голосом заговорил Иванов. – Там я случайно пересекся с потомственным хилером Мануэлем Терте и… знаете, был весьма впеч…
– Конгениально… – протянул Вайткус. – Только колесики надо сделать маленькими…
Володя скрылся за дверью, а я остался. Меня потряхивало, будто от холода, – это в душе, как язва, разлезалась черная дыра потери. Отчаяние было настолько материально, что даже стон захлебнулся в тягу…
– Кушай давай! Я тоже с тобой попью. Тебе послабже, покрепче?
Посмеиваясь, Ромуальдыч пожал мне руку и направился в райком, а я наконец смог оторваться от созерцания прелестниц, чтобы оглянуться вокруг.
– Привет, – поежился я. – Домой, потом в школу.
Сейчас помещение и впрямь приняло черты фронтового штарма – две девушки стучали по клавишам пишмашинок, будто наперегонки печатая документы, в углу мигала и пищала большая армейская радиостанция, а н…
– Вкуснятина какая… – выговорила мама. – Даже Италией запахло!
Приблизившись к ограде «военного двора», я миновал всегда распахнутую калитку, но подниматься в пятую квартиру не стал. Наташа уже различает цвета… До лета пусть походит в очках – они ей очень идут, …
Еще шел шестой урок. В пустых рекреациях гуляло пугливое эхо наших шагов, да из-за дверей доносились учительские голоса, мешая основы термодинамики с зиготами и аллелями.
Ей было лет тридцать пять, и мне нравилось, что она относилась ко мне, как к давнему знакомому. От этого пропадало ощущение чужеродности госдачи.
– Вот тебе «четвертинку» и конфеты хозяйке и ребятишкам.
Впрочем, радость, не покидавшая его вторую неделю подряд, относилась вовсе не к возвращению на малую Родину. К Первомайску Вакарчук оставался безразличен. Николаев нравился ему куда больше, все же об…
В «военный дом» я вернулся после шести, когда уже стемнело. Изо всех окон выбивался уютный желтый свет, кроме двух темных рам на втором этаже. Поднявшись, я толкнул знакомую дверь.
– Михаил Иванович, значит… – просветлел Степан. – Ага…
– Ладно, чего уж тут… – махнул я обреченно рукой, поворачиваясь уходить. – Извините, что праздник испортил…
– Алексей Николаевич, – прочувствованно сказал Суслов. – Быть может, я прошу слишком многого, но все же – давайте забудем все плохое, что случалось между нами. Мы оба коммунисты и должны, по идее, бы…
– Нужны реформы, Михаил Андреевич, – заговорил он, складывая ладони. – Плановая экономика управляема и способна мобилизовать громадные ресурсы, но без внедрения рыночных элементов нам народное хозяйс…
Нарядные взрослые и малышня в бантиках да гольфиках создавали тот праздничный фон, без которого настроение не поднимется. В «доме с аркой» кто-то выставил на подоконник самодельную акустику, и над пл…
– Ви, товарищ Кирш, – проговорил, копируя Сталина, – нэправильно понимаете политику нашей партии. Мы тут не гонимся за массовостью, нам нужны люди с мозгами и чтобы руки у них не из заднего места рос…
– Очень рад вас видеть, Миша! – сказал он с настроением. – Если позволите, я вас похищу и увезу!
– За нашу миссию, – поправил его Алон. Два стакана звонко клацнули, оповещая о перемирии.
На почте было светло и пусто, жующая пирожок тетка быстренько выдала мне увесистую коробочку и вывесила табличку «Закрыто». Успел!
Все трое изобразили высшую степень возмущения.
– Я в принципе ненадолго, – продолжил Андропов, отворяя дверь в огромный кабинет, – надо с одним профессором потолковать… Ну, организуй тогда чаю, что ли!
– Я нормально выгляжу? – с беспокойством спросила Наташа, рефлекторно поправляя волосы и оглаживая юбку.
– Да, – спокойно и твердо сказал Григорий.
– Я подумала, что мы зря тратим время, выслеживая неизвестно кого, – энергично заговорила она, поправляя прическу. – Наблюдаем за подозрительными, ведем их, а в итоге все зря. Между тем в Первомайске…
Злость моя выкипела, а стыд… Я крепко зажмурился и прошипел себе пару ласковых из тех, что не для дамских ушек. «Ты б еще головой поколотился об стол – тоже ведь деревянный… – мрачно подумал я. – Взя…
Я повернулся, словно по команде «кругом!», и увидел плотного чернявого мужчину в строгой паре. Это был Юдицкий, главный конструктор советской суперЭВМ 5Э53 – я помнил его фото в интернете. Одного взг…
Когда мы расстались с Дашей, я дважды или трижды пытался вычеркнуть ее из своей жизни, но всякий раз останавливался. Какими бы ни были мои воспоминания – печальными, тошными, постыдными, все равно, о…
– Рит, Марина оставила тебе телефон? – перебил я ее напряженным голосом.
– Юра… – Суслов опасливо отодвинул от себя прочитанное. – Тут все правда?
Земля парила, готовясь цвести и зеленеть, девушки все чаще сверкали голыми коленками и распускали волосы. Унылый запах сырости остался в прошлом – нынче пахло прелью и разбуженной почвой, а порой нак…
– Дай я завяжу! – не выдержала Марина. Затянув узелок, она сказала: – И пусть он услышит твой голос.
– Здрасте! С начальником Центра. Забыл, что ли?
Напротив обозначилась небольшая комната с диваном, комодом и комбайном «Беларусь» – радио, телевизор и проигрыватель в одном корпусе. Степан презрительно скривил губы – верное название нашли своему э…
Однажды, когда мама лежала в больнице, мы ей эти самые пельмени и принесли – в эмалированном двухлитровом бидончике. В него влезло ровно девять пельменей!
Прохаживаясь по Центральному павильону в расстегнутой куртке, чтобы всем было видно, я получал удовольствие… хоть и краснел со стыда. На моем пиджаке тускло отсвечивал знак «Лауреат НТТМ», а рядом яр…
Суслов вчитался – и брови у него полезли еще выше.
Ицхак тут же разнервничался, посчитав, что был излишне откровенен, но Алон даже не улыбнулся.
– Руссо ученико, – с достоинством отпасовал наши нападки Динавицер. – Облико морале!
Сытые и довольные, одноклассники лениво подались на выход. Я подал Инне ее шубку «под норку» и уловил блеск девичьих глаз в полутьме прихожей. Сухой и холодный ум наверняка убедит себя и всех, что за…
На большее пока не решался, и без того засветился по полной, а судьбы вундеркинда я себе не желал. Все эти юные дарования, гении-малолетки вызывают у публики опасливое, даже болезненное любопытство, …
– Понос тебе не грозит, – проворчал я, – не с чего.
Пр-роклятый возраст! Любой намек или неловкое слово – и разверзается обида. Горячая кровь захлестывает щеки, жгучие слезы разъедают зрачки, а в мозгу – полный сбой!
Марина не выдержала, посмотрела на Ершова. Григорий будто ждал ее взгляда – и робко улыбнулся в ответ.
Стоило остановиться – тут же обступали любопытствующие. Спорили об отечественном автопроме вообще и хвалили «Ижавто» в частности – вон, какого красавца на улицы выпустили! А я сознательно оставил на …
– Готовность раз! Макс, дуй в вестибюль. А мне лучше исчезнуть.
Подтаявший вчера снег схватился за ночь хрупкой льдистой корочкой. Под утро задуло, хмурое пасмурное небо фальшиво улыбнулось ясной просинью и снова закуталось в серые меха облаков. Потянуло холодом,…
– Здравствуй, Алексей, – вежливо сказал Вендиго. – Можно тебя на минуточку?
– Боря, – пропел Андропов, – да это мое первейшее желание – не выдавать тайны! Вы что, думаете, я зря, что ли, зазвал сюда лишь вас двоих? На всю страну лишь мы трое знаем, что здесь записано! – он л…
– Пошли, – безрадостно сказала она, вновь протягивая мне руку. – Мы уже перешли улицу Революции?
– Здравствуйте, молодой человек, – сказал он церемонно, не меняя бесстрастного выражения на худом лице с высокими скулами, малоподвижном, словно каменном. Я встал.
Но юному Мише плевать было на старого зануду.
– А я помню, на автостанции был буфет и там продавались шоколадные пирожные… Ну вот как «Мишка на Севере», только побольше и сверху такая «запятая» из шоколада…
– В багажнике у меня ваша микроЭВМ и… еще один «Коминтерн». Мы его только наполовину собрали, не успели просто. Хотели оставить себе, а прототип вернуть. Ну я уж не стал дожидаться понедельника, реши…
– Ну, сколько там кабанов? – нетерпеливо поднялся Генеральный.
Закрыв фрамуги, я понял, что настроение, совсем недавно ракетировавшее к небу, опять срывается в крутое пике. Медленно возложив на парту последний стул, уставился в окно.
– Два-три-семь, Два-три-семь, ответьте Два-три-пятому. Дайте вашу точную настроечку.
– А-а, так это ж Миха! – бодро сказал я, «узнавая».
Лицо моего тезки дрогнуло, радостное оживление спряталось за тучку легкого замешательства – я уловил, как Михаил Андреевич скрывает смущение и неуверенность.
О, какими волнующими надеждами я жил, какие увлекательные картины рисовал в воображении! И вот этот день настал. Он тянулся целых пять уроков, обступая будничной суетой, да незатейливой школьной сума…
– Заходи, Джек, – откликнулся Келли скучным голосом. – Что нового?
Не находя слов для выражения, Наташа замотала головой и уткнула ее мне в грудь.
Сощурившись, Марина оглядела громадное здание, склонив голову к плечу. Черный локон выбился из-под шапочки и щекотал девичью щечку, из-за чего «скво» забавно морщилась.
Суслов сидел не за столом, а в уютном кресле, листая пухлый том сочинений кого-то из классиков. Сняв и удерживая рукой очки в серой оправе, он склонял голову, приближая книгу к тому глазу, что здоров…
Вздохнув, Андропов вернулся в кабинет и занял кресло за столом. Словно дождавшись хозяина, слева на пульте, выдерживая равные промежутки, тихонько зазвонил телефон внутренней связи.
По коридорам и рекреациям прокатился резкий перезвон, загоняя учеников на шестой урок, а я сжал губы, впадая в ожесточение.
– Вот тебе и «ого», – сухо сказал Келли. – Есть подозрения, что это убийство связано с операцией «Хилер», которую КГБ ведет наперегонки с Моссадом, а теперь и с ЦРУ. Русские тоже ищут Миху!
Заклацала, зазвякала разнокалиберная посуда, зашуршали конфетные бумажки.
– Не может быть! – пришатнулась Марина к самой решетке, чтобы лучше рассмотреть вышедшего из «Москвича».
– Мишка, – проговорила Рита, глядя на меня, – ты святой!
Я медленно покачал головой и улыбнулся – легонько и чуть меланхолично, словно выдавая свой истинный возраст. Не притворялся ничуть, просто на меня нашло умиротворение, а в спутницы ему годится светла…
На пороге стоял невысокий, коренастый, чуть располневший мужчина в самом расцвете сил, с типичным лицом грека, черноусого и пройдошливого. Это был Старос.
Парадокс: у постороннего я могу инфаркт замедлить, а себе даже зуб паршивый залечить – никак. Опыты на себе я ставил – вавку удалял на ноге, порез на руке. Однажды расхрабрился – решил камни в желчно…
– Закончил? – спросил Суслов-младший, перебивая мои мысли.
– Два-три-пять, мы на Жданова, – с ленцой отозвался эфир. – Ориентир – угол Тракторной… У зеленого «жигуля» – остановка… У нас выход объекта, он скоро будет на точке!
– Не будет, – выцедил я вслух, и оглянулся: никто не слышал?
– Ну? – выдавил из себя, будто делая одолжение.
– И пошире, – подхватила Сулима, – чтоб сумка не опрокидывалась! О! И ручки выдвижные приделать!
Черт, еще немного, и я начну сюсюкать! Опустив глаза – губы сами разошлись в выражении симпатии, – я соскреб с пломбирного «снежка» толстую стружку, зачерпнул подтаявшего мороженого и вобрал губами, …
Порой я сам себе напоминаю такого вот скупца, что носится со своим драгоценным послезнанием как дурак с писаной торбой…
– Ладно, – сказал я дипломатично, – ты тут разбирайся, а мы пошли.
– Да. Вы, как я знаю, много лет занимаетесь исследованиями необыкновенных психологических явлений, изучали в свое время феномены Вольфа Мессинга и Нинель Кулагиной…
Исаева задумалась. Василий Федорович оказался вовсе не вредным занудой, каким чудился. Просто он из тех людей, кому надо сперва основательно повариться с незнакомцем или незнакомкой, чтобы расположит…
– Он станет замечательным, – понизил я градус, – но не раньше, чем вы сработаете проц… ну-у… хотя бы на двадцать тысяч транзиков. И еще бы памяти «Коминтерну» добавить, «метров» двести, для начала…
– Убедишься! – заверила меня девушка. – Давай задание.
И тут мне подфартило – выбросили сосиски по два двадцать! Я мигом сориентировался и взял три кило. Давно хотел пиццу сварганить, а тут такое везение!
Исаева повернула к нему голову, встречая бестрепетный взгляд.
– Ну-у… да, – неохотно согласился Игорь Елисеевич, – это куда ближе к физике.
Обогнув молодое деревце, я вышел на круглую полянку, от которой расходилась еще пара исхоженных троп. На одной из них топтался, держась в отдалении, охранник, а по полянке бродил Суслов. В темно-серо…
– Нет, Степан Петрович, – терпеливо сказал Суслов, – уберите ее вовсе, на чердак или в подвал. Мешает только.
– Да, – кивнул Синицын, – вы еще упомянули про показания приборов…
Вот молодой парень бережно занес в вагон букет белых калл, обернутых газетой, чтобы морозец не побил цветы. Женщина лет сорока озабоченно пересчитывает мелочь в кошельке, шевеля губами. А на станции …
«Еще б «шашечки» нарисовать по борту…» – подумала она отстраненно, глядя, как редкие хлопья снега тают на светло-оливковом капоте.
– Подтягивать на должный уровень добрых молодцев! – отпасовала Сулима и вздернула свой идеальный носик. – Ты не думай, я тоже кой-чего умею.
Иванов скользящей кошачьей походкой пересек кабинет и устроился рядом с Синицыным, пожав тому руку, а Лягину холодно кивнул.
Целый час мы, все трое, молча и напряженно работали. Ромуальдыч доводил до ума старый гидропресс; Гоша кумекал, как ему сподручнее турбинку смастерить, а я вырезал пластину, просверлил, где надо, соб…
Инна быстренько юркнула в машину, устраиваясь на соседнем сиденье, и сразу потянулась ко мне. Я подался к ней, наклоняя голову, и нежно поцеловал. Пытался задержать касанье губ, но девушка быстро отс…
Зажегся зеленый глазок селектора – связь с секретариатом, трудившимся неподалеку, через приемную.
– Агент Вендиго отзвонился нашему человеку по срочному коду, – горделиво объявил Джек. – Он выполнил задание и готов передать ценные сведения.
Я и рулю. Сдвинув рычажок на «Д», мягко добавил газку, и машина послушно покатилась вверх, по длинной и прямой улице Готвальда. Проезжая мимо мелкого универмага, я невольно притормозил, высмотрев зна…
– Обе вы хороши, – проворчал я. Дворская отстранилась огорченно, и мне пришлось спешно договаривать: – Просто чудо, как хороши!
– Это квартира Гариных? – прошамкали на том конце провода.
Нашарив рукой выключатель, я щелкнул им. Ярко вспыхнула лампа под абажуром, освещая Наташу, – девушка, закутавшись в теплый махровый халат, устроилась с ногами в кресле, прихватив полы коленями. Лицо…
– Да нет, я помню… – стушевался Максим. – Просто…
Михаил Андреевич вздохнул с облегчением – хоть не зря эликсир израсходовал.
Вода закипела, и Зенков щедро сыпанул заварки – чаинки плавно опускались на дно, распуская ржавый шлейф, а опилки плавали сверху.
Эти несколько лет, пока он «лежал на дне», как подводная лодка, тянулись невыносимо долго, будто в заключении. Былая радость увяла быстро, лишь изредка вспыхивая робкой надеждой.
Дивчина не запрыгала от счастья, а неожиданно успокоилась, лишь горькая улыбка на ее пухлых губах напоминала о только что пережитом отчаянии.
– Давно это у тебя? – осторожно поинтересовался я.
– А мы с Севой уже посидели за вашей машиной! – приподнято заговорил он, кивая на мужчину лет сорока, ерзавшего на стульчике перед «Коминтерном». Его окружали студенты, болея и наперебой советуя – Се…
– Ну-у, не знаю точно, как ее зовут и в каком она звании… – усмехнулся старик. – Помните одесские события? Сара вышла тогда на Рубена, чтобы взять под контроль КГБ всю его группу, но вмешалась банда …
– Времена меняются, Леня, – добродушно посмеялся главный идеолог. – Зато ты ни одной пятницы не пропускаешь!
– Уважаемый Юрий Владимирович! Я тот, кого вы называете Михой или Хилером. Только не анализируйте голос, который вы сейчас слышите – он не мой, я говорю через специальный преобразователь. Я пока не г…
Брежнев достал припасенные гостинцы и передал Федорову.
– Будем готовить пиццу! Продукты есть, духовка тоже, а теперь и рабсила сама пришла.
«Вся шайка здесь!» – усмехнулся Вакарчук, оглядывая скучающих пацанов, гревшихся на солнышке и в открытую смоливших папироски.
Один я не справлюсь. Спасать СССР нужно большим, дружным коллективом! Да таким, чтобы не только по мастерским да лабораториям ошивался, а мог бы и на баррикады выйти, если потребуется, оружие в руки …
– Правильно, – Изя сделал скорбное лицо, – если не кормит никто, поносят только!
Резидент сморщился, словно лимонную дольку ухватил. Достав расческу, он тщательно причесал редеющую шевелюру, а затем взялся чистить гребешок от волос. Даунинг терпеть не мог эту привычку шефа, но кр…
Время шло, свежий воздух вливался в легкие, звери с птахами привыкли к охотникам, а у тех азарт не остывал, приправляя жизнь остротой ощущений. Михаил Андреевич облизал сухие губы, обтер потную ладон…
– Все с тобой ясно… – Я вывалил тесто комом на противень. – А Аля что?
Рита тоже участвовала в нашем «корпоративе», но равноудаленно.
– Простите, бога ради, – угомонился он, продолжая улыбаться, из-за чего седые усы смешно топорщились. – Ах, Михаил Андреич, как бы это здорово было, если бы характер поддавался лечению! Увы, ни от жл…
Даунинг усмехнулся. Этот тип, когда-то завербованный им, сам выбрал себе оперативный псевдоним, толком не понимая, что это за броское и звонкое слово. А всего лишь дух-людоед из индейских мифов!
– Я ничего никому не рассказал, – поспешно заговорил ее визави, – ни о Михаиле, ни о тебе!
– Лучше не светиться, – Даунинг взял Степана под локоток и подвел к «Запорожцу». – Помеха сзади.
– На охотничью вышку, Михаил Андреич! На сто первую двинете, с Леонидом Ильичем вместе. Его вышка!
– Помним, – кивнул Иванов. – А я как-то тоже одну книжку прочел, «Голубой человек» называется. Про то, как парень из пятьдесят девятого года в прошлый век попадает, с Лениным встречается, ну и, само …
Оккупировав ближайшую телефонную будку, девушка потратила две копейки, чтобы позвонить в школу.
– Обязательно! – заверил я ее. – Я еще тебя недолечил. Дня через три-четыре ты начнешь различать не только свет, но и тени.
Настя приоткрыла дверь на балкон, чтобы впустить свежий воздух, и в морозной темноте затлели два зеленых фосфорических кругляша. Коротко мяукнув, соседский кот метнулся в тепло полосатой молнией. Рас…
Выстрел Брежнева был точен, и последние метров пять секач несся уже мертвым, уходя в перекат.
Даунинг усмехнулся. Все же боязнь кадровых перестановок угнездилась и в нем. Это неспроста – разбазарил ты, Джеки, всю свою энергетику, изменил любви к перемене мест. Врос в этот кабинет, сроднился с…
– А если он пойдет на контакт? – повязка чуть приглушала голос Вальцева.
– В серию?! Мишка! Это же… это же… – Он затряс головой. – Ух!
Тусклая серая заря бесцеремонно забралась ко мне в комнату, высвечивая малогабаритное помещение. Под напором грубой яви, данной в ощущениях, истаяли лукавые тени.
– Алексей Николаевич… Знаю, что вы недолюбливаете Андропова, но он, как и вы, большой сторонник преобразований. Когда Юра работал в моей команде, то всерьез ратовал за венгерский опыт конвергенции со…
– «Я тебя могу простить, – потек немного слащавый, но мощный баритон, – как будто птицу в небо отпустить. Я тебя хочу простить – сегодня раз и навсегда. «Я люблю!» – сказала ты, – и в небе загорелись…
Пока шел в школу, упрямо не оглядывался, не шарил взглядом по сторонам, пытаясь заметить слежку. Мне казалось унизительным бояться преследования, тем более что работу профессионалов из «семерки» я вс…
– Рано, рано стрельнул… – вздрагивавшим голосом просипел Брежнев. – Ничего-о…
– Продолжим. Вы дали подписку о неразглашении, Алексей Петрович, поэтому я поделюсь с вами некоторой информацией. Я не зря начал издалека, буквально от Рождества Христова. Мы столкнулись с одним очен…
Рехавам смолк, но и Хофи утратил разговорчивость. Директор Моссада сидел, нахохлившись, уставясь перед собой, и думал свои директорские думы.
– Доброго дня, Револий, – проговорил Михаил Андреевич Суслов, по-горьковски окая. Стащив на ходу тяжелое пальто с каракулевым воротником, он передал его на руки сыну. – У нас гости?
Гордый обладатель сосисок, я шел домой как триумфатор. А до чего же пахла моя добыча! Просто одуряюще! Сочный мясной дух стелился за мной незримым кометным хвостом, как аромат духов шлейфом сопровожд…
– Да все равно ж ты не перестанешь думать об этом! – в девичьем голосе стал различим оттенок нетерпения. – А я и сама не знаю что! Конечно, я ему очень благодарна, и Миха мне симпатичен, но… – Чувств…
«А ведь Марина тогда рядом была… – мелькает в голове. Я бросил взгляд на гордый профиль спутницы и потупился. – Сидела и лупала глазами, пока я смердевшее козлище в образе Гришки Ершова кротким агнце…
– Еще немного, еще чуть-чуть, – фальшиво пропел я, испытывая разброд чувств. – Сейчас, подрумянится слегка, и можно будет…
– Не подгорит? – озвучила тревогу Инна, изящно приседая и заглядывая сквозь замызганное стекло духовки.
– Тайны Востока… – проворчал Олейник. – Угу… Угу… Ну шо ж, товарищи… Кое-што стало ясней, однако надежды, которые мы возлагали на свидетельства исцеленных, себя, получается, не оправдали… Товарищ Ерш…
– Это же не наши методы! – с ехидцей прищурился Генеральный.
Гоша покраснел до пунцового оттенка, и я поспешил его успокоить, пока он не сгорел от стыда дотла.
– Ну да! – энергично кивнул гость. – Подальше от этих партийных бонз! Я и втолковывал им, и на пальцах объяснял, говорил как газета «Правда» – давайте, говорю, сделаем так, чтобы советский народ обог…
– Заходи… – обронила хозяйка, переступая порог. – Это бабушкина квартира, она умерла в прошлом году, и теперь я здесь одна. Да мне так и легче – трудно жить, когда тебя жалеют. Обычно я гуляю, долго …
Папа от радости так стукнул ладонями по столу, что аж бутылка подпрыгнула.
Первыми выбрались Рита с Инной, а уже потом зажатые посередине близняшки.
Мы шли в противоположную сторону от улицы Чкалова, к глубокой заснеженной балке, на противоположном склоне которой уступами выстраивались дома частного сектора, а еще дальше вставали в ряд пятиэтажки…
– Мы тут с женой все лето живем, – оживленно сказал Револий Михайлович, выходя из машины, – а зимой только по выходным наезжаем. Дима, привет!
На свежем воздухе испуганно заколыхалась штора, позвякивая кольцами с «крокодильчиками», а с улицы долетело занудное ширканье лопаты – дворник дядя Федя вышел на расчистку.
– Да ладно! – беззаботно махнула рукой эта притвора и делано всполошилась: – Слу-ушай, чуть не забыла! Надо же как-то условиться насчет связи!
Джек задумчиво потер зудевшую кожу на подбородке и поморщился – ох уж эти «безопасные» бритвы! Не спасешься потом от раздражения. Советским забористым «Шипром», что ли, прыскать?
– А еще Марина сказала, – перебила ее Рита, возбужденно блестя глазами, – что с Кацманом и Черноусовым уже поработал ее человек. Григорий, она сказала. Знаешь его?
– Так это ж не моя идея, а твоя, – воспротивилась Рита, – я просто угадала!
Чтобы перейти на сверхскорость, мне даже усилия воли не потребовалось. Рывком разняв захват, я ударил братца в грудь пяткой ладони. Бешенство горячило, окатывая красной волной, но головы я не терял –…
Погода, как зыбкие весы, – постоянно качается между «тепло» и «холодно», но в этот день она установилась точно посередке. Ясные выси невинно голубели вокруг солнечного жерла, а редкие облачка пугливо…
Забавно… Я отягощен знанием будущего, но уже не уверен в собственном завтра!
– В депрессии! – хихикнула Петерсон, тряхнув кудряшками.
– Ах хилер… – затянул профессор, с энтузиазмом подхватывая: – Вы знаете, это очень, очень интересная тема, но как же тут журналисты подгадили! Развели нездоровый ажиотаж, понаписали всякой ерунды – и…
– Ну да, можно было догадаться, – понятливо закивал «серый кардинал». – У меня и сын, и зять с кибернетикой связались…
Я уже прекрасно понимал, что влюбился, мне было весело и грустно, вот и подначивал себя, иронизировал, лишь бы сбить градус смущения и растерянности. Дескать, старикашка, а туда же – втюрился, как ма…
Сестричка бурно дышала, сопела, плотно сжав губы и щуря глаза – последний градус бешенства. Грубость она никогда не спускала, поэтому кудрявый «следак» пострадал первым – Настин сапожок ударил его ме…
– Здорово… Я буду тебя ждать! Каждый день! О-о… Я же теперь и день от ночи отличу?!
Тот, погруженный в чтение, мельком глянул на новую порцию бумаг, пробормотал: «Хлопковое дело»? Интересно…» – и снова, придерживая очки на лбу, впился глазами в текст «особой государственной важности…
– Вольно, – улыбнулась Марина. – Надеюсь, не стоит напоминать, что рассказывать о нашем визите… мм… не рекомендуется?
– Честно говоря, да, – сконфуженно выдавил Юрий Владимирович.
Быстро накинув куртку и сунув ноги в разношенные «прощайки», я спрятал послание и прихватил с собой преобразователь, завернутый в газету. Вышел, запер дверь, спустился по лестнице… Сегодня все эти пр…
– И вам здоровьичка, Револий Михалыч, – сказала она напевно, вытирая руки о передник. – Кушать не хотите?
Сулима пару раз озадаченно моргнула, а после глянула на меня с уважением.
– Вот-вот, – проворчал я. – В общем, ладно. Считай, что ты меня уговорил, но учти – побегать тебе тоже придется.
А еще у меня на примете один рукастый и головастый студент. Эдик его зовут. Надо будет его тоже привлечь – ценный кадр…
Приятно, что моих восхитили не подарки, а новые регалии их «Мишечки». Папа гордился, мама умилялась, а сестренка просто радовалась, незатейливо, но искренне.
Странно я ощущал себя – будто впервые увидел свою одноклассницу. Или просто разглядел? Иные фотографы-профессионалы штампуют очень похожие, очень яркие портреты, вот только люди на них не получаются.…
Чтобы меня «вести», человека неопытного, не обученного отрываться от слежки, достаточно пяти-шести наблюдателей-«топтунов». Нет, они не станут топать за мною всей толпой – будут передавать «объект» п…
– Шо за дела? – послышался злой тенорок, готовый сорваться в фальцет.
Мысли текли размеренно и плавно, как Южный Буг в половодье, но тут хлопнула дверь в прихожей, и поток сознания мигом слился. Родители вернулись с работы.
Ага… Выдан Наталье Фраинд. Прописана… Родилась… Так… Ей двадцать три. Бедолага…
– Если честно, я хотела сейчас выйти – и совершить… ну-у, скажем так – должностной проступок, – призналась девушка, напрягаясь в ожидании отказа. – Но одной мне будет трудно. Ты мне поможешь?
Канареечного цвета «ЛиАЗ» отъехал от остановки, натруженно фырча мотором, и толпа пассажиров организованно потопала к переходу. Это был единственный в городе подземный переход, и первомайцы им очень …
– Сначала – ужинать! – решительно заявила мама.
Вот такие помощнички и нужны агенту Вендиго. Остап Бендер не зря рассчитывал на мальчишек – этот мелкий народец глазаст, пронырлив и вездесущ. Взрослые не обращают внимания на отроков и отроковиц, кр…
– Сегодня я здорово выспался, – негромко заговорил Суслов, – хоть и лег поздно, и от мыслей голова гудела, а заснул сразу, как в молодости, – не помню даже, чтобы ворочался. Да и под утро изменил сво…
– Сделаем! – Я включил верезжащий инструмент, и абразивный диск жадно въелся в искореженный металл.
– Много! – махнул егерь здоровой рукой. – И на пальцах не пересчитать! И не на моих, хо-хо!
– Ну давай. Чертежи вон, на стенке, а я пока замками займусь…
– Я вижу свет… – блаженно тянула она. – Спасибо, спасибо тебе! Я теперь буду жить! Понимаешь? Господи, ты представь только – я вижу свет! Это… это…
Когда мы с дедком спустились вниз, то сразу окунулись в те же гомон и бестолковую суету – в Москву понаехали делегации какого-то очередного съезда или слета. Маневрируя в разгоряченной толпе, увертыв…
Облизнул губы, ощущая легчайшее послевкусие Маринкиной помады. Не пойму до сих пор, что же нас связывает. «Скво» испытывает ко мне благодарность за свое спасение? И все? Марина сказала сегодня, что с…
Тщательно все осмотрев, не забывая глядеть под ноги, я спустился по тропинке с насыпи и поспешил к будке телефона-автомата. Поблизости, на улице Революции, стояла такая, но мне она не подходила – уж …
– Опять что-то забыл… – глухо донесся брюзжащий голос.
Я остановился в растерянности, не зная, что предпринять, и стоит ли думать о плохом. Может, она вообще не читала «Анну Каренину»! А беспокойство росло и росло, поднимаясь, как столбик ртути в градусн…
– Это… вот столько? – Револий Михайлович развел пальцы.
– Нос с горбинкой, длинные волосы? – проговорил я. Изначально, еще подходя к двери пионерской комнаты, я весь сжался внутренне, но сейчас, как ни странно, меня стало отпускать.
– Надеется она… – проворчал я, не сразу отводя глаза от манящих окружностей, что выступили в разошедшихся полах ритиного халата.
– Вот и отлично! – Суслов напрягся было, чтобы встать и откланяться, но расслабился, устраиваясь поудобнее. – Мне рассказывали, что вы не только с сердечно-сосудистой дело имеете, вы еще и психолог. …
– Я не буду стесняться, – прошептала девушка, расстегивая блузку.
Не договорив, девушка вздохнула и зябко поежилась. Я покосился на ее распахнутую шубку, открывавшую свитерок с люрексом и длинный вязаный шарф. Да нет, Марине не холодно – ветер стих, а солнце, хоть …
Ограды из замшелого плитняка едва удерживали старые, буйно разросшиеся черешни и шелковицы, а под ногами выгибали гладкие спинки булыжники мостовой.
Суслов облизал пересохшие губы, и вдруг его моложавое лицо как-то разом постарело, обрюзгло. Михаил Андреевич застонал, стон оборвался хрипом.
– Хэлло, Джек. – Резидент натянул улыбку. – У тебя такое лицо… Как будто ты полез в холодильник за пивом, а увидел там дохлую крысу.
– Нет, почему же? – пожал я плечами. – В Европе и зарплаты выше, и свобод больше, даже чересчур.
В хлебобулочном отоварился буханкой «Орловского» за шестнадцать копеек и булкой белого за двадцать две. Белый в Первомайске пекли не обычными «кирпичиками», а круглыми, в гофрированных формах – получ…
– Ни-че-го себе! – выдохнула девушка. – Но…
– Давай так, товарищ комсорг, – всерьез сказал я, приступая к обряду чаепития. – В принципе я согласен с идеей Центра, но ты даже не представляешь, какую мороку себе создаешь…
– Еще раз повторю, – зазвучал преобразованный голос Михи, – я далеко не всеведущ, просто мне кое-что известно. Разумеется, Юрий Владимирович, я готов поделиться всем, что знаю, но для начала стоило б…
Вендиго толкнул калитку и проскользнул на чужую территорию. Крадучись, приблизился к крыльцу, поискал ключ – советский народ беспечен и доверчив. Ключик обнаружился под ковриком на деревянной ступень…
Ну все, хватит жадничать! Хочется тебе или не хочется, а придется будить «спящего агента». Вздохнув, Джек порылся в папках и откопал нужную. Агент Вендиго.
Отец подцепил свои любимые тапки и, плотоядно потирая руки, пошел на запах. Тут же длинно зазвонили в дверь.
Мы спустились в школьные мастерские, и я издали услыхал громкий голос дяди Вили, нашего трудовика, – он был глуховат и потому всегда разговаривал на повышенных тонах. Наверное, ему казалось, что и на…
Юрий Владимирович – фигура важнейшая, но не в данный «исторический момент». Хотя мой план, мой проект реализуется далеко не сразу, года два уйдет на подготовку да раскрутку. А там как раз и пригодитс…
Бездумно поглядев в окно, где затаилась большевистская Москва, выдавая себя лишь фонарями да редким потоком машин, Даунинг уныло вздохнул.
– Говорят, – сказал Старос, смакуя вино, – это все с подачи Суслова.
– Это я еще поскромничал! – ухмыльнулся я. – Выдал версию, адаптированную для родителей!
«Мания преследования, – фыркнул я, – профзаболевание шпионов…»
– Понятно… – нахмурился Ершов, выслушав исповедь «демона». – Фотографии у тебя есть?
А, вот он, на самом севере Николаевской области, у реки Южный Буг. Разведчик задумался, задрав подбородок и выпятив челюсть. Подвигал ею и скосил глаза на календарь, с которого игриво улыбалась Рэкел…
– Остался младший брат, – сказала Марина.
Суслов как раз нагнулся за очередным сучком и повернул ко мне голову, не разгибаясь.
«Дублерка», подревывая мотором, вкатилась на стоянку у райисполкома-пятиэтажки, замерла, утробно рокоча, и Григорий выжидательно посмотрел на Марину. Девушка вздохнула.
– Да-а, – пробормотал Синицын. – Миха никогда не делал прогнозов. Любое предсказание или очень туманно и нечетко, как пророчества Нострадамуса, или же у него разная степень вероятности. Знаете, как у…
– Жду, – бросил Михаил Андреевич, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от эволюции, пущенной вспять. Натура его стремительно дичала, возвращая к первобытным временам. И слух, и зрение, и даже…
Болезненное нетерпение подгоняло меня, я будто бы все еще бежал, торопился жить. Приходилось то и дело осаживать вечно спешащую натуру, поступая ей назло, хотя подчас и против своих желаний.
– Странно, – приподняла брови Исаева, – а до меня только сейчас дошло, что мы оба – пришлые во ВГУ! Ну да… Ершов резко изменился после Нового года, совсем другим стал…
– Вы, Игорь Елисеевич, так и остались сугубо гражданским человеком. Офицер задает вопрос по уставу: «Разрешите?»
– Кого именно? – спросил резидент, продолжая блуждать взглядом по потолку.
– Пустое! – тем же движением ответила Лариса. – Ты только не переживай! Девушки – до того вздорные существа…
– Скажите, Миша, – медленно проговорил он, – насколько стойки изменения в моем, увы, немолодом организме?
– Уж не достойнейшего ли отпрыска Петра Семеновича Гарина имею счастье лицезреть? – в лучших традициях восточной куртуазности пророкотал у меня за спиною сочный баритон.
Дослушав, я вздохнул и вернулся в настоящее. Ничего… В войну отстояли город Ленина и теперь выдюжим. И Председатель Совмина СССР будет принимать парад 7 ноября 2017 года с трибуны Мавзолея. А узнават…
– Дядя Степа! Я его редко вижу, он теперь в Николаеве, а раньше в нашем доме жил.
– Согласная я! – хрустальным колокольчиком прозвенел ответ. – А почему с испытательным?
Кортеж остановился на «красный», и мысли Михаила Андреевича тут же вернулись к своей выстраданной папке, давеча запертой на ключ.
– Что ужас, то ужас, – проворчал. – Наташка под поезд хотела броситься, я еле успел ее оттащить. Проводил домой… Она тут рядом живет, в «военном дворе». Ну полечил… Ну жалко же! Наташка полгода как з…
Лариса не поджала губы из чувства солидарности, как я опасался, а лишь вздохнула расстроенно.
Вот как сегодня. Замов своих Юрий Владимирович решил не беспокоить, лишь одного хорошего товарища зазвал, но Василий, верный порученец, уже был тут как тут. И откуда только узнал?
– Да уж… – вздохнул я, косясь на девушку.
– А если обратиться к Келдышу? – спросил я. – Вразумить академика?
– Возьму тебя… – медленно проговорил я, с удовольствием замечая, как Ритины щеки вспыхивают румянцем, – …испытательным сроком.
– Да сиди, Василь, – улыбнулся председатель КГБ, входя в приемную и усаживая на место вскочившего было капитана. – Отдыхал бы лучше!
Хофи не вошел, а ворвался. Растрепав свои кучери, директор Моссада быстро приблизился к Алону с явным желанием схватить того за грудки и основательно тряхнуть.
Я, занятый своими мыслями, даже не кивнул, словно вступая в непонятную мне девчачью игру.
– Что-то мне подсказывает… – тонко улыбнулась Сулима. – Это лишь ма-аленький краешек настоящего секрета. И вряд ли Марина в курсе твоей тайны. Но я надеюсь, что однажды ты мне все-все расскажешь!