Девушка подняла голову и посмотрела на меня все еще незрячими глазами.
Михаил Андреевич вздохнул с облегчением – хоть не зря эликсир израсходовал.
Опять у меня настроение испортилось. Исаева выглядела просто великолепно. Стройная, длинноногая, она не шла, а дефилировала в манере кинодивы на красной дорожке в Каннах.
– Шо за дела? – послышался злой тенорок, готовый сорваться в фальцет.
– «Я тебя могу простить, – потек немного слащавый, но мощный баритон, – как будто птицу в небо отпустить. Я тебя хочу простить – сегодня раз и навсегда. «Я люблю!» – сказала ты, – и в небе загорелись две звезды. Я прощу, а вдруг они простить не смогут никогда…»
Целый час мы, все трое, молча и напряженно работали. Ромуальдыч доводил до ума старый гидропресс; Гоша кумекал, как ему сподручнее турбинку смастерить, а я вырезал пластину, просверлил, где надо, собрал «бутерброд» замка по памяти, как в одной из «Тойот», и стал прилаживать.