– Ладно, чего уж тут… – махнул я обреченно рукой, поворачиваясь уходить. – Извините, что праздник испортил…
– Ты там поосторожнее, Мишка! Не ровен час, провалишься!
– Буду, – кивнул я. Голос у меня подрагивал, даже этакая нутряная хрипотца пробивалась. – Садись.
– Подождем, – сказал Ершов, глуша мотор. – О, кажется, это мать Бессмертнова! – Он быстро сверился с фото. – Точно!
«А ведь улыбка его здорово молодит», – подумал я.
Джек шел и улыбался. Удалось! Он чувствовал себя мустангом, долгое время проторчавшим в конюшне. И стойло теплое, и корма в достатке, а ему невмоготу стоять! Скачки хочется, бешеного бега, такого, что копыта едва касаются земли и ты летишь над прерией, ликуя, пьянея от простора и воли!