Девушка кашлянула, лишь бы нарушить «белое безмолвие», и решительно зашагала к дощатой веранде, обитой резными плашками. Веранду заплетали, словно лианы в джунглях, толстые, крученые лозы винограда. Летом в ней, наверное, зеленистая тень стоит, как под водой, да такая густая, что свет приходится включать.
Лениво перемывая посуду, отметил, что возбужденная кора угомонилась, оставляя в теле приятную истому. Благодушествуя, подумал даже, что зря я, пожалуй, ожидаю бешеного сопротивления перестройке, чуть ли не боев и потерь. Конечно, всяческой сволочи в высшие сферы просочилось изрядно – ну так это до первой чистки. Только действовать надо не грубо, не мести железной метлой до одурения, а действовать вдумчиво, бережно, как археологи, – легонькими щеточками, но до последней пылинки.
– Объект движется по улице Жданова к больнице.
– И вам не хворать, товарищ старший лейтенант, – ухмыльнулся полковник. – Шо, не верите в нашу окончательную победу?
Степан Вакарчук покинул гостиницу «Первомайск» и не спеша прошагал к вокзалу. Давненько он тут не появлялся. Город сменил образ, но не сильно – старая застройка проглядывала, делая окружающее узнаваемым, своим.
Заехав в самую глухомань, машины остановились. В наступившей тишине пичуги не подавали признаков жизни, молчали, как партизаны, но постепенно возвращались к обычной своей хлопотливой лесной жизни – вновь зачирикали, засвиристели, затенькали…