Все цитаты из книги «Восемь бусин на тонкой ниточке»
Но Маша не могла забыть слова Матвея Олейникова: за ужином Марк был чем-то ошеломлен. Он что-то услышал… или увидел… Кто-то из присутствующих неосторожно выдал себя. Но чем?! Матвей сам говорил, что …
Намек поняли: все вразнобой высказались в том смысле, что готовы предложить тетушке любую помощь. Дальше всех пошел Иннокентий, пообещав сделать все, что Марфа ни пожелает.
Сцена, которую она наблюдала, глубоко поразила ее. Таня не сомневалась, что стала свидетельницей сеанса самовнушения. Ей стали понятны и отлучки Евы, и ее старания всем понравиться, которые девушка т…
– А я их по домам пока отправила, в отпуск, – отозвалась старуха. – На ближайшую неделю они мне здесь ни к чему. У меня другие помощники будут.
– Не могли, – оборвала мать. – Не говори глупостей. Я не рассказывала тебе не потому, что это страшная семейная тайна, а потому, что эти люди меня не интересовали и были крайне далеки от нашей жизни.…
Супруги посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Я полагала, что системному администратору нечего красть на работе. Разве что вышедший из строя компьютер… Но вдруг ты права?
Удар был нанесен с такой силой, что Иннокентий выпустил из рук лопату и шмякнулся на колени. Грязь под ним издала довольный чавкающий звук. Пытаясь сохранить равновесие, Анциферов погрузил в бурую жи…
И вот теперь Иван звонит и спрашивает, можно ли ему присоединиться к ней.
– Разве ж я могу из тебя дурака сделать? – вздохнула Марфа. – И не шуми. Ты радоваться за меня должен, а не скандалить.
– Мама вечно боится, что я приведу кого-нибудь не того, – с улыбкой сказал он. – Постарайся ее понять. Все-таки я единственный сын.
– Вы кого-нибудь видели внизу? – заинтересованно спросила она. – А то все разошлись, и мне так скучно!
То, что Геннадий мог сделать что-то головой, в расчет не принималось.
И подвох нашелся. Он носил красивое имя Изабелла, сокращенно – Белла. Белла Андреевна.
Из соседнего двора вслед ей смотрел мальчишка, но Зоя не обратила на него внимания.
В следующую секунду Олейникова мелко перекрестила плошку со сметаной, и Маша усомнилась в своей правоте. Нет, не играет и не притворяется. Пожалуй, немного провоцирует, чтобы каждый раскрылся ярче.
«Сказать, что никто не подходит под это описание – это то же самое, что сказать, будто подходят все», – заметил внутренний голос.
«Прыгай», – явственно сказал взгляд кота.
Вообще-то Иван Воронцов презирал все возвышенное. Самые романтические праздники вызывали у него каскад желчных шуток и презрительных высказываний. Особенно злило его Восьмое Марта. Мужчин, покорно сл…
«Кроме Лены, – напомнил честный внутренний голос. – Но тебе хочется, чтобы убийцей Освальда оказался кто-то из этих двоих, правда?»
Иннокентий дико закричал и рухнул на пол.
– Кто не ждал, а кто и ждал, – загадочно бросила Марфа. – За себя говори, а за всех не надо.
Но в мелочах она цеплялась к Коровкину, как злой июльский слепень. Гена всем был нехорош: и хлипкий, и боится собак, и не помогает на даче. От предложения собрать колорадского жука вежливо отказался,…
Маша принялась потихоньку отползать назад, стараясь двигаться бесшумно. Ползти было неудобно, но подслушивать чужой разговор она не собиралась.
– Э-э, нет, – усмехнулся Борис. – Не такой Генка человек, чтобы возвращаться. Если уж его довели, на попятный он не пойдет.
Только теперь Маша осознала, что никто из них еще не видел ее с распущенными волосами. Да, наверное, эта копна, даже намокшая, производила впечатление.
– Еще бы не знать, если она последние десять лет только чихает, а не ездит, – едко возразила Лена, которую задели придирки матери. – Мама, Гена работает! И, между прочим, неплохо зарабатывает.
– Не обращайте внимания, – проблеял он и приветственно помахал рукой скелета на шарнире, – мы все здесь немного чокнутые!
– Точно, унесло! – согласился Иннокентий. – Бессмысленное дело, тетя.
Странная вышла сцена: по лестнице спускается молодая женщина, словно гостья, опоздавшая на бал, а пирующие взирают на нее снизу, разве что не перешептываясь между собой. «Мне не хватает шуршащего пла…
Маша забралась на него сзади, обхватила широченные плечи.
«Почему бы и нет? – возразил внутренний голос. – Несколько месяцев в ваших отношениях ты играла роль бессловесной овцы, избегавшей конфликтов. С чего бы что-то изменилось?»
– Но так нечестно! – возмутилась Ева. – Мы тратили на вас свое время, некоторые пожертвовали работой, чтобы исполнять ваши безумные требования! Вы что, издеваетесь над нами?!
– У меня нет пальто, – сказал Гена. – И я тебя люблю.
– Я давно отращиваю, – пробормотала Успенская, смутившись от всеобщего внимания, и поторопилась спрятаться за Марфой.
Так вот это кто: Матвей Олейников, сын Людмилы, младшей сестры Марфы Степановны. Неудивительно, что Олейникова гордится им: он продолжатель рода, единственный, кто сохранил наследственную фамилию.
– Полагаю, это Ева, – задумчиво сказал Геннадий, снова снимая очки и принимаясь вертеть их за дужку. – Мини-купер – в ее стиле.
За дверью кто-то прошел. От сквозняка хлопнула приоткрытая створка окна, и Маша вздрогнула. Нет, решительно невозможно оставаться здесь – она становится нервной, дергается от любого звука.
Но взгляд, брошенный Ярошкевичем, заставил его отступить назад.
«Жернова Господни мелют медленно, но верно».
Марк поднял на него голубые глаза – светлые, как голубой лед.
Ему удалось, наконец, встать. Анциферов поднял лопату и распрямился.
– Она не мучилась, – добавила девушка секунду спустя. – Ударилась о землю – и все. Если бы можно было выбирать свою смерть, я бы тоже так хотела.
– Бать, она не дышит, – прохрипел Степан, не отрывая взгляда от тела матери.
– «С любовью навсегда – А. И.» – громко прочитал Матвей.
Марфа остановилась так резко, что Успенская врезалась ей в спину. Когда старуха обернулась, на лице ее не осталось ни следа веселья. Оно даже испугало Машу.
– Вы доктор? – спросила Зоя, вглядываясь в странного старика.
– Зачем же тогда ты убила Дашу Мысину, если это был пустяк? – не удержался Матвей.
Соскучилась, да только не по тебе. Кеша, любимый Кеша с женой только что вернулся из поездки. Она не видела его целый месяц! И весь месяц ее раздирала глухая тоска. Впору было бы выть на Луну от охва…
Женщины обернулись. По дороге с медлительностью навозного жука тащился синий автомобиль. Хромированные детали сверкали на солнце.
– Точно! – просияла Марфа. – На ключ-то я ее не запирала. Это ты молодец, девонька, это ты хорошо сообразила. Заходи, заходи! Вот твоя светелка.
Надежда Алексеевна была возмущена до глубины души и отругала Лену за то, что ее муж не приехал лично.
Во время ее спокойного рассказа у Матвея ходили желваки.
Кот запрыгнул на соседнее кресло и оттуда негромко вякнул.
И многозначительным взглядом обвела племянников.
– Марк был женат дважды, второй раз – на Еве, – сказал Матвей. – Они прожили довольно долго, семь или восемь лет. У них есть ребенок, мальчик. Инициатором развода был Марк, но их расставание больше у…
Нюта с детства ныряла лучше всех в деревне. Она набрала воздух, сосредоточилась и ушла под воду.
И часы с инициалами, выброшенные – конечно же, выброшенные! – из окна.
– Давайте устроим заплыв! – громко крикнула Ева, переключая всеобщее внимание на себя. – Награда победителю…
Что, если все их предположения неверны? Возможно, она увидела или услышала что-то такое, что сделало ее опасной для убийцы. И он пошел за ней вовсе не потому, что ошибся – нет, ему было известно, ког…
Услышав слово, которое давно было под запретом, Маша окончательно убедилась: действие ее прививки закончилось.
Маша недобро улыбнулась своему отражению.
Дождавшись, когда Нюта отойдет в сторону, Маша присела на край кровати к Еве Освальд.
Маша вздохнула. «Боже мой, боже мой, что я делаю…»
Никто и не думал сердиться. Даже Ева Освальд, с сомнением глядевшая на угощение, в конце концов не устояла и, бормоча себе под нос: «прощай, диета, здравствуй, целлюлит» – осторожно положила на тарел…
Никогда в жизни Маша не видела такой огромной, такой невероятной свиньи.
Маша плавала как выдра, но ей не хотелось пугать ни Коровкина, ни тетушку. Нырнув, она повернула обратно.
Из горла вырывалось жалкое сипение. Но ее услышали. Над Зоей склонился пожилой мужичок с усталым, обветренным лицом и седой бородой. Он приподнял девушке голову, поднес к губам кружку.
– Развалился практически на наших глазах, – подтвердил Коровкин. – Крыша вдруг прогнулась одним махом, точно на нее сел великан. И провалилась в сарай.
– Кому долго, тот может уехать в любую минуту. Я здесь насильно никого не держу. Мне же легче будет выбирать из оставшихся.
Марфа Степановна перекрестилась и благочестиво склонила голову.
– Ну не узнаем мы, кто это, не узнаем! Или узнаем, когда будет поздно. Он уже два раза попытался, на третий раз его попытка может оказаться успешной.
– Слушаю вас! – ответил бодрый старческий голос. Маша никогда бы не сказала, что его обладательнице без малого восемьдесят лет.
Глюк и Фантом горделиво прошествовали внутрь и свернулись в клубки на стульях – точь-в-точь две полосатые шапки, забытые гостями.
«А ведь эти двое терпеть друг друга не могут, – поняла Маша. – Прямо-таки не переваривают».
На ниточке появилась золотая бусина. Зоя из кресла обеспокоенно смотрела на Машу и что-то говорила.
– Отдыхает, – с самым безмятежным видом ответила старуха.
«Машина! – запоздало сообразил он. – Значит, дорога просохла! Ну, все… В обед Марфа объявит свою новость, и начнется бегство крыс с корабля».
И что он почувствует, когда увидит старуху утром на кухне целой и невредимой?
– Уже уходите? – сочувственно спросил он гостя. – Может быть, останетесь на завтрак?
– Приходи ко мне, Глафира, и спиртного не забудь! Приноси кусочек сыра…
Девушка вынула из тюка бечевку, обмотала тулуп, чтобы удобнее было тащить, и свернула в прогон.
– Я тут подумала, Белла Андреевна, – начала Маша, взвешивая слова, – и решила: нам с Артемом лучше развестись.
Маша развела руками ближние ветки. Нет, ничего не видно. Но блокнот нужно найти! Вдруг кто-нибудь полезет, как она, вслед за котом, обнаружит книжечку и начнет читать… А начнет обязательно, если увид…
Во время второго визита к Анциферовой Нюта познакомилась с Иннокентием Петровичем. Увидела его – и сразу поняла: вот кто читает книги в этом доме! Не толстая грубая Вера Львовна в розовых туфлях с пу…
– Скажите хоть что-нибудь! – взмолился несчастный Гена.
– Девушка что-нибудь говорила о любовнике? – негромко спросил он. – Место работы? Имя?
– Я только что видел Марфу. Она ждет всех на завтрак через десять минут.
Кто-то мелькнул у входа в гостиную. Все обернулись, и Матвей тоже вынужден был посмотреть в ту сторону.
Машу с Коровкиным разметало по стенам, а Ева бросилась к выходу, едва не уронив Марфу. Визг ее стих где-то вдалеке, за домом.
Наградой Иннокентию был милостивый взгляд Марфы Степановны.
Откуда он взялся на их головы, этот Геннадий!
Сумрачный ельник вокруг них вдруг сменился березняком, и лес преобразился: посветлел, заиграл светло-зелеными и золотистыми пятнами.
Встала и вышла, сопровождаемая почтительным молчанием Леметины, которая впервые не облаяла уходящую Машу.
– Иннокентий, вы в своем уме? – поинтересовалась Лена. – А если что-то пойдет не так? До нее же врачи доберутся только через три часа. Вы угробите и жену, и ребенка.
– Правда, – подтвердила обрадованная Раиса, решив, что сын наконец-то нашел, чем увлечься. – Все его книги автобиографические.
Она распахнула дверь и ахнула. Перед ней стояла восьмилетняя Марфа, старшая из девочек Степана.
Машины одна за другой выезжали из леса, подскакивая и перекатываясь на ухабах проселочной дороги. Чаща неохотно выпускала их: то провезет по крылу корявым сучком, то подбросит на дорогу у самой опушк…
– Где они познакомились? В какие кафе ходили?
В прежние времена Анциферова назвали бы распутником. Сам же он считал себя сексуально открытым миру. К его сожалению, между ним и миром в этой области имелось одно значительное препятствие: супруга, …
– Но Марк, – осторожно напомнила Маша, – Марк Освальд…
Что ж, его ошибка неудивительна. Они с Марфой примерно одного роста, обе худые. Маша шаркала в своих сапогах, поэтому у него не возникло сомнений, что перед ним старуха.
Но в ее глазах за напускной строгостью Ева читала насмешку. Наверное, Марии Яковлевне она тоже казалась «китаезой» с узкими глазками. Стоять здесь, под этими взглядами было пыткой. Ей хотелось взмоли…
«Не кажется ли тебе, что не совсем правильно красоваться за мой счет? – возразила Маша. – Между прочим, шоколад чертовски плохо отстирывается. И, в конце концов, я хочу есть!»
Старуха уверенно ковыляла к коровнику. Но они не зашли внутрь, как ожидала Маша, а обогнули его по тропинке. За коровником, привязанная к колышку, паслась белая коза. Жесткая шерсть на загривке торча…
– Скажи, пожалуйста, – спросила она в лоб, – ты не знаешь, отчего Марк Освальд покончил с собой?
– А ты не делай из себя сестрицу Аленушку. Пойдем, покажу, что можно придумать с твоим богатством.
Но Маша так взглянула на подругу, что та поспешила ретироваться вместе с темнокожим спутником. Они исчезли, но Маше показалось, что широкая белозубая улыбка еще некоторое время висела в воздухе, как …
– Бывший. Давным-давно бывший. Доктором меня звать не надо, я этого не люблю. Зови Василием Ивановичем.
Ни она, ни Матвей в эту секунду не догадывались, насколько пророческими окажутся ее слова.
В ней ничего не осталось. В голове стояла пустота, гнетущая, как больничный коридор. Удивительно, но она никогда не попадала в больничные коридоры как пациентка. Или жена пациента. Оказывается, это с…
Постойте-постойте… Минуточку… Дайте сообразить…
Старуха прокашлялась. Маше показалось, что на глазах ее выступили слезы.
Несколько секунд Матвею было трудно дышать. И он сказал про зарядку – лишь бы что-то сказать, лишь бы выдавить комок немоты, застрявший в горле.
Так же осторожно, точно прислушиваясь, Матвей прощупал руку. Дойдя до плечевого сустава, он поморщился.
Слезы струились по ее щекам, пока она помогала Нюте раздеть бесчувственного Анциферова, пока молча ждали «скорую», пока Матвей разговаривал с врачом…
– Да. Они с Марком были не просто двоюродными братьями, они дружили. И у Гены были с ним прекрасные отношения. Знаете, если бы вы познакомились с Марком, я уверена, у вас сложилось бы совсем иное пре…
– Я тоже сомневаюсь, – согласилась с ним Маша. – Мужа Марфы звали по-другому. Инициалы не совпадают.
– Пойду, чтобы Вера Львовна не волновалась, – чуть поспешно сказал Иннокентий. И добавил тихо: – Жду вас!
– Лена, Лена, подожди, – забормотала она. – Разве можно так говорить о собственном муже?!
– Господи, да идите же вы! – в сердцах воскликнула Марфа. – Вот ведь стоят, выстужают тепло!
Она казалась такой юной, такой беззащитной…
– А какое у нее задание? – полюбопытствовала Успенская.
– Я хорошо плаваю, – отозвалась Нюта. – Только вот не додумалась, что вы всех проверяете. Я не очень сообразительная.
Маша про себя улыбнулась Нютиному представлению о длительности брака. Что такое «долго» для такой молоденькой девушки, как она?
– Не в деньгах счастье! – покачала головой Надежда Алексеевна.
Успенская осталась в гостиной одна. Стоило Марфе скрыться, как Тявка выбралась из своего угла и беззастенчиво разлеглась на шкуре.
Олейников издал невнятный звук. Но Маша отнеслась к ее словам спокойнее. Нюта сразу знала, что рыжая – толковая.
Когда я вернулся, Марк был уже хмур и неразговорчив. Потому что он все понял. Как и ты, вспомнил, в каком институте преподает наш Кеша, сопоставил, что влюбленность Даши совпала с ее поступлением на …
– Да. А через три дня Даша снова появилась у меня. И я снова не узнал ее, Матвей. У меня было такое чувство, что за эти три дня она прожила три года, не меньше.
Он сжал кулаки, тихо застонал. Потом, опомнившись, встал и вышел из домика.
– Молодая! – осуждающе заметила Вера Львовна. – Вам бы еще учиться и учиться, а вас отправляют тренироваться на живых людях!
Но когда Успенская с лестницы увидела залу, она поняла, что отсидеться в темном уголке не получится. Не в этот раз.
«Могла бы проявить великодушие и дать ему покрасоваться», – заметил внутренний голос.
Она вспомнила тетушку за ужином, как та покачивалась, хватаясь за стол… Определенно, для двух бокалов вина это было чересчур.
Свинья, базар, село Свиридово… Служение Господу, издевательство над людьми, будет жаловаться…
– Ы-ы-ы, – объяснила Маша, с отвращением рассматривая себя.
– Нет, – отрезала Маша так отрывисто, что лицо Евы вытянулось. – Я остаюсь. Причем надолго.
Освальд покачал головой, и у Евы упало сердце.
– Оладьи готовлю, – буркнула Марфа. – Две первых были комом, глядишь, с третьей попытки получится.
– Скажи, пожалуйста, ты закрывала задвижку в бане? – тихо спросила она.
– Об этом вам знать незачем! – заявила Марфа.
– Моя старушка – далеко не дура, – сдержанно сказала она. – А гостей, которые появляются без приглашения, терпеть не может.
Хлопнула дверь, раздраженно заговорил совсем рядом пронзительный женский голос, и в следующую секунду трубку повесили.
Ухватилась за колья и позорно разревелась.
И эту же роль Иннокентий с упоением играл и в жизни.
– Вы появились удивительно вовремя, – бросил он. – Лучше нельзя было и подгадать.
– И все расскажешь! – настойчиво потребовала Олеся.
– Не выйду, – отчеканила она. – За Гришку – никогда!
– За Машей, – подтвердил гость. – Можно ее увидеть?
– За обедом объявлю им, что можно не ждать от меня наследства, – решила Марфа, разливая новую порцию теста. – Не буду уж портить завтрак.
В коридоре – никого. Даже Глюка. Но снизу доносились голоса, и они успокоили Машу. Кажется, Коровкины о чем-то спорят с Борисом, и в их разговор вплетается хрипловатый голос Матвея.
Поцеловала меня на прощание в щеку и ушла. Я стоял на площадке, как дурак, и мне казалось, что лестница за ней светится.
– И что… – с замиранием сердца начала Маша, – что написал Марк Освальд? Вы можете мне сказать?
– Ни одной улики, говоришь? – усмехнулся он. – Я все-таки попробую кое-что предъявить в качестве доказательства твоей связи с Дашей. А там уж пусть следователь разбирается… У убийства нет срока давно…
– Второй раз спасаете меня, Василий Иванович! Как я благодарить вас буду?
Матвей Олейников выглядел рассерженным. Он бросил на Нюту такой хмурый взгляд, что Маша изумилась: неужели ему настолько хотелось достать браслет самому? Странно, очень странно. Олейников не произвел…
Пудра осыпалась с Иннокентия, как пыльца с крыльев мотылька, и лицо его покрылось вполне натуральной бледностью.
Но старуха Олейникова не держала собак. Нюта легко перебралась через ограду и скользнула к дому, стараясь держаться в тени.
Мать, до которой доходили нехорошие слухи из института, решила поговорить с ней.
Подпрыгнули все: и Артем, и Белла Андреевна, и собачка. Леметина рванула к выходу с такой скоростью, словно ей под хвост попала горящая спичка.
И эта богиня застенчиво улыбалась Геннадию.
– Неделю назад я здесь браслет уронила. Соскользнул с руки и камнем на дно ушел. Вот здесь примерно.
Ева так никогда и не узнала, что однажды вожатая Таня Коломеева вызвалась найти пропавшую куда-то Еву Лучко и привести ее на репетицию спектакля. В лагере постоянно работал театральный кружок, а Ева …
Вскоре Анциферов понял, что второй такой Нюты ему не встретится. В его голову даже закралась кощунственная мысль: а не развестись ли с Верой Львовной и не жениться ли на верной Нюте?
Когда они вручали свой дар Белле Андреевне, Маша тихо сияла. Артем развернул упаковку, разрезал огромную коробку, и глазам Беллы предстала ее тайная мечта – электронное пианино.
– А все остальное – в частной! Не будешь же ты говорить, что построила это все на свою пенсию в четыре с половиной тысячи?
– Спасибо хоть за то, что меня не добила, – поблагодарила Маша, криво усмехнувшись.
Ева медленно вернулась, следя, чтобы не сбилось дыхание. Собрание началось.
«Никто – слишком сильно сказано, – возразила Маша. – Пока мне не рад только один человек. Хорошо, пусть два. И именно поэтому я никуда не поеду. Они только этого и хотят».
– Плевать! – горячился Иннокентий. – Я сказал, что я вычищу этот проклятый загон, и я его вычищу! Это вопрос принципа!
– Марк должен был один раз как следует отлупить Еву за ее измены. Тогда она бы его зауважала, и они прожили бы еще много лет в счастливом браке. А все эти его страдания только убеждали ее, что он тря…
От звучного окрика хозяйки собачонка немедленно убралась в сторону и легла, стуча хвостом по земле. Борис вышел из машины, да так и остался стоять на месте, обводя взглядом дом и хозяйство.
– Хорошо, – кивнула Маша, – пусть не важно. Но мне все равно пока не ясно, почему ты решил, что его убили?
– А если будет, то сидеть нам здесь до осени, – закончил Матвей и вытер пот со лба.
Маша вздохнула. Она совсем забыла, что для того, чтобы перегрызться между собой, членам этой семьи вовсе не обязательно оказываться в ловушке.
– Дорогая моя, зачем?! – запротестовал Иннокентий. – Наши больницы – это гнездо стяжательства и невежества. Природа – лучший целитель!
– Вопрос не в этом, – возразила Анна. – Почему тебя это так задело – вот в чем загвоздка. Подумаешь, родственники! Уверяю тебя, очень дальние.
Это произвело магическое воздействие на женщину.
На крыльцо вышла, кутаясь в белую шаль, Лена Коровкина.
Иннокентий завел разговор о предстоящем им с Нютой важном событии. Он произносил эти слова с большой буквы – Важное Событие – и поглядывал на Марфу: оценила ли она?
Обиженный донельзя кот снова заполз под кресло. Подумать только – едва высунулся, и сразу на него напали.
Ее усадили в кресло и приступили к допросу.
Свою квартирку Успенская очень любила. Она любила бы и коробку, если бы ей пришлось жить в коробке. Маша обладала счастливым даром обживать и обустраивать пространство вокруг себя таким образом, что …
– Пойдемте, сударыня, в лесочек, – церемонно пригласила ее Успенская.
– Вовка, ты чокнутый, – убежденно сказала Маша.
Ева вспомнила актрису. Как?! Она, оказывается, похожа на эту невероятную, недостижимую красоту? Похожа настолько, что все это признают?! Один человек может ошибиться, но не все же!
– Нет ее здесь, – разочарованно бросил Воля. – Обманул нас пацаненок. Или ошибся.
Он вспомнил о подарке, который хотел вручить сразу, поразив тетушку широким жестом. Но, обернувшись, увидел, что во двор уже въезжает красная «мазда». Выходит, и с подарком он опоздал.
В четыре года Зоя начала читать сама. Изумляя окружающих, четко произносила слова, даже самые сложные.
– Боюсь, нам нужна помощь, – виновато сказала она. – Мы застряли.
Борис дернул уголком губы. Кажется, хотел усмехнуться, но получилось похоже на нервный тик.
Маше стало неловко. Надо бы уйти, а не стоять в десяти шагах от него, подглядывая за тренировкой, но она почему-то не уходила. Его движения завораживали. Хотя Маше никогда не нравились такие мужчины:…
– И когда вы достали ее снова? – медленно спросила она, догадываясь, какой ответ услышит.
«Жена его была страшная женщина. Толстая, одышливая…»
«Паршивый вор» в этот момент сидел в кресле, с усмешкой разглядывая расписку. Вовремя же он ее раздобыл! Борис уже начал бояться, что старик оказался умнее, чем он думал, и не хранит документ в кварт…
За десять минут до начала торжественной части Ева сбежала в туалет и тщательно осмотрела себя в зеркале. Помада не размазалась, чулки не морщат, лакированные туфли-«лодочки» блестят.
Но беда заключалась не в этом. Евина жадность распространялась преимущественно на чужое.
– Скромненько, конечно, – проворчала старуха. – Но уж чем богаты. Отдыхай, племянница!
– Марфа Степановна, вы не видели, куда Гена понес жабу? – спросила Маша.
– Я, между прочим, браслетом ради твоего расследования рискнула, – напомнила она.
Нюта вошла в воду бесшумно. Она знала, что на другом берегу он будет отдыхать. Он слишком быстро шел, потом стремительно плыл… Ему потребуется передышка. Его тяжелое дыхание разносилось над затаившей…
– Ого! – удивился он. – Здрасьте. Вы кто?
Сзади ее схватили за плечи и сильно встряхнули.
Ее немного смущало, что Иннокентий не спешит разводиться с постылой супругой. Но Нюта оправдывала его тем, что добрый, заботливый человек не может бросить больную женщину, уйдя к другой, молодой и зд…
Улыбка преобразила ее, придала мягкости и милоты. Из богини пахоты она превратилась в румяную хозяйку пекарни, что по утрам раздает соседским детишкам свежеиспеченные рогалики. «Да ведь она красавица…
– О, прекрасно! – восхитилась Маша. – Для того чтобы восстановить справедливость, ты готов выставить родную тетушку в качестве приманки. Отчего же ты сам не выступил в этой роли, а? Тетей Марфой ты г…
Ева торопливо распустила волосы, взбила челку. Выпрямила спину, заставила себя опустить и расслабить плечи. Подумав немного, достала из сумки помаду и накрасилась, глядя в размытое оконное отражение.
– Оставь себе, тебе они нужнее, – парировала сестра. – У меня и без гантелей все получится. А у тебя вряд ли.
– Спасибо тебе, милая! – прочувствованно сказала она. – Не так много у меня вещей, к которым я привязана.
Маша подумала, попыталась представить себя на месте Евы.
– Омуты! – устрашающе сверкнул очками Иннокентий. – И течение тоже. Вы же слышали, наверное, об этом трагическом…
Олейникова привстала, не сводя глаз с Иннокентия.
– Олеся, кто она мне? – спросила Маша, изучая свое фамильное древо. – Вот эта Марфа Олейникова?
И этим погасила начинавшийся конфликт. Баньке обрадовались все.
Полнота Лены не была сродни мягкотелости медузы или пышности булочки. В ней чувствовалось что-то могучее, навевавшее мысли о пахоте или сенокосе. Маша легко представила эту женщину, идущую по полю с …
– Ну что ты, моя маленькая, – ласково, как ребенку, сказал Матвей. – Все будет хорошо. Сейчас выберемся, потом пойдем домой… Я тебя отнесу. Ножку ушибла, да? Ну, тихо, тихо… Все уже прошло. Ты молоде…
Несколько минут Маша пыхтела над часами, затем снова протерла крышку.
Красивыми считались девочки с большими карими глазами, высоким лбом и удлиненным личиком. У таких девочек длинные темные волосы заплетены «корзинкой» вокруг головы. Вот, например, у Марины Воробьянов…
– Марк решил поговорить с ним после ужина. Они стояли в библиотеке – то есть, по-нынешнему библиотеке, а тогда это был чулан – и разговаривали. Освальд сказал, что ему все известно. Или что-то в этом…
И в глазах Евы вдруг сверкнула такая ярость, что мать опешила и свернула разговор.
– Дайте мне! – вмешалась Ева. – Ну, дайте же!
Наконец голоса стихли, и Маша решилась пройти в дом. Сталкиваться с Анциферовым и вновь выслушивать его разглагольствования ей не хотелось.
– Конечно, Марфа Степановна, – подтвердила Ева.
Поняв, что изменить случившееся ей уже не под силу, Изабелла перестала терять сознание. До конца вечера она слабым голосом жаловалась на мигрень, что не помешало ей с аппетитом съесть бутерброды с ик…
Вот когда настал праздник на улице Олейниковых. Шутка ли, сестра выйдет замуж за парторга! Николай и Степан обрадовались, выпили за светлое будущее, позвали Зою.
И в подтверждение своих слов плотоядно ухмыльнулась, отчего у Маши исчезли последние иллюзии на тему, какой именно будет ее новая жизнь.
– Ведь наша дорогая Ева не выполнила свою эволюционную задачу, – не торопясь, продолжала она. – Развелась с мужем, рассчитывая на хорошие алименты, а Марк взял и утопился. И второй раз замуж никак не…
– Н-но, лошадка, – сам себе сказал Олейников.
Но, к удивлению Маши, ее слова не возымели эффекта.
Нюта зашла в больничный корпус, и зеленая дверь закрылась за ней.
– Вы меня спрашивали, – Марфа повысила голос, – как я выберу самого достойного! Таиться не стану: я собираюсь неделю посмотреть за вами, родные мои, понаблюдать, проверить вас кое в чем. Есть у меня …
Но появление Успенской заставило Еву напрячься. В приезжей все было немного слишком: слишком большие глаза на заостренном лице, слишком рыжие волосы, слишком белая, чуть не до прозрачности, кожа, сли…
Маша ожидала от встречи всего, что угодно, но только не этого. Теперь стало ясно, отчего так неприязненно и молчаливо встретили ее новые родственники: опасались, что появился новый претендент на насл…
– Хотите, чтобы я подвезла вас до Москвы? – любезно поинтересовалась она.
На крики выскочил Степан, за ним Николай, и оба замерли в растерянности. Первым пришел в себя старший брат: оскалился и вразвалочку двинулся к приезжей.
– Поразительная была семья, такая душевная! Инна Павловна меня случайно в парке встретила, она там с внучкой гуляла, а я сидела на скамеечке и думала, куда мне податься. С вокзала вышла, а куда дальш…
Анциферов окинул его взглядом, полным снисходительного сочувствия.
Пошли бы гнусные слухи… А я ни в чем не виноват! У меня семья! Я должен был оберегать жену.
Стрелки в ее голове щелкнули и остановились.
– Матвей, Матвей, – успокаивающе обратился Борис. – Ты чего, брат?
– Скажи, пожалуйста, – начал он, – ты в самом деле полагаешь, что два бокала вина довели тетушку до такого состояния, что она перестала себя контролировать? Хотя… ты ведь действительно не знаешь Марф…
В предпоследний день лета Матвей остался дома, разрешив себе в кои-то веки ничего не делать. Два с половиной месяца он вел себя как законченный трудоголик, каким, в сущности, и являлся. Но сегодня с …
Маша задвинула дверной засов и присела на мягкую кровать, пахнувшую отутюженной наволочкой и еле слышной отдушкой для белья… Заманчивое приглашение ко сну после долгой дороги. Ехать пришлось почти се…
Маша живо представила себе белокурого немногословного Марка Освальда, юлящего Анциферова, его супругу, наливающуюся яростью в крошечной комнатушке: «куда делся Кешка?!» И ей стало совершенно ясно, чт…
Марфа толкнула дверь, и Успенская шагнула внутрь. С губ ее снова сорвался восхищенный свист, второй раз за этот день.
– «С любовью навсегда – А. И.», – прочитал Матвей.
Маша высунулась из-за спины Марфы и сказала «здравствуйте».
Коровкин отступил на шаг и вгляделся в Олейникова.
– Маша нашла их в кустах под окнами библиотеки. Экспертиза установит, что провалялись они там приблизительно десять лет. Сказать тебе, откуда они там взялись?
– А подозрения отвести! Слушай, Матюша, – Марфа схватила его за руку, – а колья в эту яму были глубоко воткнуты?
Маша обвела взглядом десятки картин, ни на одной из которых не было человеческого лица – ни в окнах, ни на улицах, ни в парках нарисованного города.
– Сказано, выйдешь – значит, выйдешь! А не выйдешь – убирайся из дома на все четыре стороны! Иди, живи, где хочешь, хоть на улице.
– Ты забыл добавить, что столкнул ее с моста, – бросил Матвей.
«Что он будет делать, если решит, что жива?»
Подумав о третьем варианте, Успенская хмыкнула. Выражение «гадить под окнами» в этом случае приобретало буквальный смысл. Вот только кому понадобилось бы…
– Она заваливается вперед! – чуть не плакала мама Белла.
– Мама не могла не знать, – вслух подумала Маша. – У нее даже есть альбом с фотографиями, я сейчас вспомнила. Фотографии середины двадцатого века… Снимки не подписаны, и мама всегда говорила, что эти…
И Анциферов женился, уже ничего не опасаясь.
– Спокойной ночи, – любезно попрощалась Ева. – Завтра предстоит непростой день.
Она села под дверью, не сводя глаз с кота.
– Да… – протянула она. – Вполне. Но в таком случае непонятно, почему она не уехала из России после его смерти.
– Ничего… У тебя… Не получится… – ожесточенно приговаривала она, обращаясь к убийце. – Я тебе так просто не сдамся. Бр-р-р! Думал, я усну в этой несчастной яме? Ни за что.
– Мам, этот мужик, Даррелл, он правда занимался животными?
Итак, часы… Небольшие, лаконичные. Похоже, мужские. Впрочем, Маша и на женщинах видела такие. Классика, никогда не выходящая из моды.
И обнаружила то, что и ожидала увидеть: печная вьюшка была плотно закрыта.
Когда она встретила Артема, ее все в нем удивляло. Во-первых, невероятный красавец. Во-вторых, что поражало еще больше, не глуп.
Она перевернула часы, разглядывая обратную сторону. Время, то самое время, которому они служили, обошлось с ними без жалости: и здесь обнаружилась та же отвратительная корка, что и на циферблате.
А Марфа Степановна со спокойным достоинством подождала, пока племянник подойдет, и разрешила обнять себя и поцеловать в сухую загорелую щеку.
И Ева сделала попытку ущипнуть Зорьку за кожу на загривке.
Иннокентий вышел на свет. Слова Нюты подействовали на него волшебным образом. Он выпрямился, бородку горделиво выставил вперед и сложил руки на груди. В эту минуту ни один из них не назвал бы его пер…
Марфа Степановна со всеми удобствами устроилась в теньке на подстилке. Заботливый Иннокентий подсунул ей под спину надувную подушку и почтительно снял с тетушки шлепанцы.
Они с Борисом дружно толкнули раскачавшуюся машину, Гена сдал назад, и «опель», разбрызгивая грязь из-под колес, выбрался из лужи на относительно сухое место.
– Потому что находился в сарае, – закончил Гена.
И побежала ловить собачонку. Выбитая из колеи Белла последовала за ней.
– Тихо! – перебила его Успенская. – Слышите?
В селе знали, что дом Олейниковых держится на Зое. Она готовила, мыла, стирала, штопала, ходила в лес за грибами-ягодами и даже рыбачила. Знала места, где хороший клев, и сама коптила во дворе рыбу.
В конце концов, одному из таких искушений Иннокентий и поддался.
Она тяжело опустилась рядом с Машей, протянула руки к камину.
– Ничего, дорогой, – ласково сказала Маша. – Для тебя почти ничего не изменится. Это наше с Беллой Андреевной дело. Правда, Белла?
– Да ты, Кеша, законченная мразь… – удивленно протянул Коровкин.
А Маша, глядя им вслед, внезапно осознала, что ее утренняя фантазия оказалась пугающе близка к реальности. Ловушка захлопнулась. Пока льет дождь, ни один из них не сможет выбраться из дома Марфы.
Но, как ни старалась Успенская, она была не в силах выудить из воображения лицо того, кто поджидал старуху. Не получалось даже решить, мужчина это или женщина.
– Что ты молчишь? – обернулась мать. – Скажи, что бы ты сделала с воровкой?
А из дома уже летели навстречу гостье еще две девушки. С криками облепили ее, будто маленькие. И перед глазами шофера вдруг встала сцена десятилетней давности: рыжая деваха, тощая, большеглазая, вози…
Но сейчас ее способность констатировать очевидные факты оказалась некстати.
Понемногу свежий воздух сделал свое дело – Маша пришла в сознание. В нескольких шагах от нее столпились все родственники, обступив что-то, лежащее на земле.
– Детишек нет, – суховато ответила Маша. – Вы меня уже спрашивали, Марфа Степановна. По телефону.
– Только учтите – банька будет по-черному. Новая моя баня внутри не достроена, да и привыкла я к старой. Я пойду первой париться, а вы уж сами решите, кто за кем.
– Нет, не обманывают. Мне тоже очень жаль.
– Она тебе и спасибо не сказала, – удрученно заметила девушка. – Ты ее вытаскивала из этой ужасной бани, чуть сама не потеряла сознание…
– И вам не хворать! – пожелал ему вслед Матвей, глядя, как длинноногий красавец запрыгивает в машину.
– Подлизываемся к Марфе, ага, – саркастически улыбаясь, констатировал Борис. – Стараемся заслужить ее одобрение. «Марфа Степановна, я уже вышла из того возраста…», – передразнил он противным тонким г…
Матвей слез с подоконника, подошел к Марку и опустился рядом.
Она мгновенно обернулась к нему, и вместо прекрасного лица он увидел перепачканную, расцарапанную мордочку в обрамлении растрепавшихся волос: точь-в-точь страшненький рыжий домовенок из старого мульт…
Она сделала несколько шагов, сжимая лист бумаги, который Марк дал ей. Зал притих. Ева взяла микрофон, обвела зал невидящим взглядом. Она прекрасно выглядит? Ева взглянула на стоящего сбоку Марка Осва…
Маша так и села с телефоном в руках. Господи, только этого не хватало… Иван! И, кажется, вновь настроен романтично.
Решение жениться на выгодной невесте Иннокентий принял через десять минут после знакомства.
– А, Матвей! – обрадовалась тетушка. – К нам, Матюша, гость приехал.
Надежда Алексеевна открыла рот и не сразу нашлась, что ответить. Семья Ларионовых действительно жила очень скромно. В глубине души она вовсе не желала такой же жизни для своей дочери.
– Что ноша сия не для меня и не по мне. Ибо сказано в Евангелии: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное. Деньги ведут к соблазнам, и только стойкий духом м…
– Ванечка, что ты здесь делаешь? Я ведь просила тебя не приезжать!
Неожиданно Олейников резко выдохнул и застыл, стоя спиной к Маше. Она разглядела длинный белый шрам, пересекающий левую лопатку. «Все, теперь нужно осторожненько уйти, сделав вид, как будто меня здес…
Но его слова прозвучали неубедительно, он и сам это понял.
Когда за деревьями показался дом, Маша нарушила молчание.
– Такой молодой красивой женщине, как вы, ни в коем случае нельзя иметь с ним дело, – продолжал нашептывать Анциферов, плотоядно поглядывая на Машину шейку.
Я спросил ее, что она скажет своему любовнику.
– Сейчас ее будет рвать! – послышался Нютин голос. – Разойдитесь, быстро!
– Спасибо, – выдавила Маша. – Через десять минут я приду.
Олейниковы приободрились: значит, вразумили дурочку. Но решили, что еще три дня до свадьбы пускай посидит под замком.
Женщина попросила высадить ее у дома Олейниковых. Шофер знал их семью. Обоим братьям повезло живыми вернуться с войны. В селе их не любили за грубость, жестокость и изворотливость, а рассказам Кольки…
– Если бы ты украла у своих коллег, я бы не стала считать тебя воровкой, – закончила она. – Потому что у тебя были бы серьезные причины для такого поступка.
Лену упрекали за полноту и ставили в пример сестру. Оля занималась фитнесом, следила за фигурой и не ела сладкого после шести. Она не могла выйти на улицу без маникюра и макияжа. В любую минуту ей мо…
– Упал немножко, – сквозь зубы процедил Иннокентий. – Бывает. Ничего, сейчас я всю грязь перекидаю наружу, и здесь хотя бы можно будет ходить без риска для жизни.
– Поэтому, глупая ты девочка, я и не хотела, чтобы ты приезжала, – проскрипела из кресла Марфа. – Еще перед тобой представление разворачивать…
До Иннокентия у Нюты не было мужчин, но она оказалась ничуть не похожа на скромных невинных девушек, приносивших в жертву Анциферову самое дорогое. Неискушенность сочеталась в ней с поразительным бес…
– Значит, ты поздно очнулась. Ждала до последнего, а потом схватилась за первого попавшегося… Большое достижение!
Раиса включила радио, чтобы заглушить страшноватую тишину, воцарившуюся в доме после ухода сына. Пела Вероника Долина. Этой песни Раиса прежде не слышала.
Маша всегда обращала внимание на носы. У бритого нос был короткий, словно обрубленный, с мясистыми крыльями. Он портил красивое самодовольное лицо. Но зато череп был идеальной формы, а отросшая на ще…
Когда-то его обидчивость привела к тому, что Маша стала соглашаться на любое предложение, лишь бы не ссориться. Она терпеть не могла скандалы, могла даже заболеть из-за них. Ваня неплохо изучил ее в …
Мать осталась недовольна Машиным решением. Один раз обмолвилась, что эти косы придают дочери сходство с бабушкой Зоей. Много позже Маша поняла, что Анна надеялась этим высказыванием заставить ее изба…
Глаза безумные, волосы торчат дыбом, как проволока, а на щеке свежая царапина. Словно лесная ведьма выбралась из своего убежища и тайком прокралась в человечье жилье.
Она накинула на шею козе шлейку. Погладила Джольку по жесткому затылку, почесала у основания серых рогов. Коза переступила копытами и подставила макушку.
В дверях стояла босая Маша Успенская в белом свитере и какой-то странной юбке, будто сшитой из заслуженной половой тряпки. Одну грязную ногу она поджимала под себя. По плечам золотистой мантией струи…
Генка вернулся на место и трижды поцеловал жену в макушку. Выглядел он и в самом деле не вполне вменяемым.
– Ваня, нет. Я тоже соскучилась по тебе. Но я не стану метаться между домом Марфы и палаткой. Это неудобно. И просто неприлично, в конце концов.
Маша взвилась, как лошадь, которую укусила пчела. Воронцов отскочил в сторону, опрокинул чашку, и шоколад разлился по полу.
В двадцать шесть лет Ева возглавила отдел кредитного обслуживания. В двадцать восемь стала заместителем руководителя филиала.
– Да. Мы с ним собирались пожениться, но тут началась война. Пришлось сыграть свадьбу позже, чем задумывали.
Неделю Григорий ходил как оглушенный. При любой возможности околачивался возле дома Олейниковых, смотрел на Зою жадно, с мольбой.
И тут же по лицу Маши понял, что зря это сказал.
На этот раз Маша без возражений позволила подсадить себя на край ямы. Она уже пришла в себя, и ей было неловко за тот концерт, который она устроила. Матвей вылез следом, отряхнул испачканные в земле …
Анна Успенская теперь осела в Таллине. Ей полюбился этот город, и она могла целыми днями бродить с этюдником по его улочкам. Квартиру мать превратила в мастерскую, как делала всегда, и десятки видов …
Не обращая внимания на смущенное бормотание Маши, он вытер шоколадную лужицу и ушел в свою комнату.
– Где тебя черти носят? – послышался недовольный голос Марфы Степановны. – Жду-жду, словно на свидание пришла.
– Боренька… – всхлипнула Ева. – Это он его убил, не я!
Если красит, то ничто человеческое не чуждо этой суровой, страшноватой, похожей на индейца старухе.
Нюта уцепилась за эту мысль, как за спасительную веревку, и попыталась обдумать со всех сторон. Но мысль ускользала. Перед глазами вставал бесконечный больничный коридор с бесконечными дверями.
– И вряд ли вы можете похвастаться таким же родословным древом, как у нее!
Маша покачала головой: нет, ей не слышно. Что ты хочешь, красавица Зоя? Что ты хочешь, бабушка?
Марфа и Матвей все еще спорили о том, как нужно было назвать полосатого.
– Мы все здесь трудолюбивы, – хохотнул Борис. – На словах-то уж точно.
– Кто-то едет, – сообщил он. – Даже без очков вижу.
Олейников светился от удовольствия. Наконец-то в его отпрысках нашелся достойный продолжатель семейных традиций! Чувство гордости не помешало ему выжать из внука все, что можно. Но деньги деньгами, р…
– Если хотите знать, – продолжала Ева, – я обеими руками поддерживаю вашу идею с этими… как его… родами в трущобе.
Марфа вывела Анциферова, всем лицом изображавшего горячий энтузиазм, но вскоре вернулась и поманила Машу. Не задавая лишних вопросов, Успенская последовала за ней.
– Сейчас-сейчас, – крикнула она, скача по комнате в одной штанине. Вторая штанина извивалась и уворачивалась от ее ноги. Наконец Маша усмирила джинсы, натянула футболку и открыла дверь.
Маша запрокинула голову и рассмеялась ведьминским смехом.
Матвея и чету Коровкиных запыхавшаяся Маша нашла в гостиной мило беседующими за столом. Олейников едва взглянул на ее раскрасневшееся лицо – и оборвал фразу на полуслове.
– Так Колупанов. Глава села Свиридова. У нас ближайший базар там. Тридцать километров всего, можешь завтра наведаться. Яички свежие привозят, мясо… Ну, да яички у нас и свои имеются.
Нюта сбросила туфли и поджала ноги под себя. Она была в том же светлом платье, в котором Успенская увидела ее первый раз. Только на плечи наброшена простецкая куртка слишком большого размера – явно о…
– Ох, что ж ты, Мишенька, – плакала за его спиной старуха. – Зачем же ты так, Мишенька? Отдали тебе кровиночку нашу, Танюшу, а ты ее убил.
А я и не сплю, хотела сказать Маша. Но поняла, что спит. Дрема была такой сладкой, такой теплой, что выныривать из нее в сырую холодную яму не хотелось.
– Ничего особенно опасного там нет, – отмахнулась Марфа. – Течение как течение. Омуты встречаются, это да.
Конец Машиному терпению наступил ровно на третью годовщину их свадьбы. Они с Артемом собирались ехать в ресторан, где она заказала столик.
– Приятно познакомиться. – Мужчина с перебитым носом улыбнулся одними глазами.
И дипломатично удалилась. Даже дверь за собой прикрыла плотно, чтобы не мешать.
Ровно за пять минут до выхода позвонила Белла Андреевна.
Послышался гудок. Девушка бросила взгляд в окно и оцепенела: по перрону, расталкивая народ, пробивался к поезду Григорий Воля. А за ним шли ее братья, оперуполномоченный и еще двое односельчан.
Старуха резко обернулась, сверкнула на нее черным раскосым глазом.
– Куда же вы в такую погоду, голубчики мои? – мягко укорила она. – Рассердились, укатили… И нашли на кого обижаться – на старуху восьмидесятилетнюю! Да я пять минут назад ляпнула, а сию секунду уже з…
– Конечно, Борис обойдется значительно дешевле, – тут же согласилась Успенская, сохраняя выражение идиотского дружелюбия на лице.
Олейников не выглядел ни смущенным, ни раскаивающимся. Скорее удовлетворенным.
Марфа оглядела сидящих за столом, будто желая убедиться, что ее слушают. Все глаза были устремлены на нее. Они слушали, и еще как!
– Браслет? – недоверчиво протянул Борис. – Вы что же, тетя Марфа, купались в браслете?
Самое поразительное – это короткие колья, почти вертикально торчавшие из земли. Маша насчитала двенадцать штук. Заостренные явно наспех, они все равно оставались грозным оружием.
Анциферов с порога забормотал про единение душ, про любовь и смысл жизни, но Лев Сергеевич, как человек дела, оборвал это бормотание. И огласил условия сделки.
Матвей шел легко и быстро, чуть раскачиваясь влево-вправо, словно ему было не впервой переносить охромевших девушек на спине. От его куртки пахло кожей. Маше ужасно нравился этот запах, и всю дорогу …
– Но дело в том, что я ошибался, – продолжал Олейников. – Предсмертная записка существовала.
Машиной любви к Артему хватило на три года. Все эти годы Белла зримо или незримо присутствовала рядом. Иногда Маше казалось, что она замужем за Беллой Андреевной.
– О бетоне! Ни о каком бетоне в нашем случае речи не идет! Даже напротив! Мы уходим к природе, подальше от человеческих изобретений, фактически в чащу!
«Комплекс чужака» – вот как называется это чувство. Успенская старательно изживала его, но к двадцати восьми годам не добилась особенных успехов.
– Для орловских рысаков? – не удержалась Лена.
Присела, пощупала пульс на шее. Кажется, есть… Жива!
– А по-моему, для двух дней расследования результат вполне приемлемый, – заметил Матвей. – Тетушка спровоцировала убийцу. Он боится, он торопится, а кто боится и торопится, тот совершает ошибки. Пове…
– Нельзя ли еще кого-нибудь исключить? – прикинула Маша. – Может быть, Лена Коровкина тоже вне подозрений? Какой у нее мотив?
«Пропала я, – мелькнуло в голове Зои. – Сейчас закричит».
– Отвратительно! – сказала она, будто выплюнула. – Я уезжаю сейчас же.
Анциферов вздрогнул и дернул себя за бородку, словно желая проснуться.
Но что-то не складывалось. Марфа Степановна показалась Маше на редкость здравомыслящей старухой, мало склонной к встречам с духами умерших. Впрочем, Маша отлично понимала, что впечатление могло быть …
Степан женился в восемнадцать, но детей долго не было. Только через семь лет родилась первая дочка, Марфа, и с тех пор каждый год толстая бессловесная Надежда приносила ему по ребенку. Оля, Вера, Нат…
– А вы не хотите составить нам с Борей компанию? – предложила она. – Это поможет нам лучше узнать друг друга. Раскрепостит.
Она задалась вопросом, где жена Матвея Олейникова. Должна же быть женщина, на которую он смотрит – и лицо его так же смягчается. Как она выглядит? Почему-то Маше представилась надменная темноволосая …
Матвей наблюдал за ее действиями с завистью и думал, что у него бы сейчас все посыпалось из рук, за что ни возьмись. Он может только сидеть на табуретке, ощущая себе до нелепости большим, громоздким …
– Отрежь?! Ты с ума сошла! Другая девочка за такую красоту полжизни отдаст!
Как бы не так! Собачонка бдительно стояла на страже хозяйских интересов. Белла Андреевна не желала, чтобы ее сын женился на музыкантше. И Лямочка следовала по пятам за Машей, точно конвоир, сопровожд…
«А ведь он на это и рассчитывал… Тот, кто сбросил меня сюда. Он позаботился обо всем заранее: заточил колья, утыкал ими дно ямы. Замаскировал ее сверху ветками, чтобы никто не обнаружил раньше времен…
В самолете Маша вытащила тетрадь и нарисовала семейное древо. До сих пор его единственная ветка обрывалась на бабушке Зое. Теперь у корней расположились имена Михаила и Татьяны, а влево и вправо прор…
– Не собачье, а человечье, – строго ответила старуха. – В честь Анджелины Джоли. Знаешь такую актрису? Ее, я слыхала, признали самой красивой женщиной в мире. И коза моя красавица. Вот и назвала.
«Ай да Лена! – ахнула Маша. – Сильно же ее задела Ева, когда напала на ее супруга. Но сейчас Освальд разнесет обоих Коровкиных».
– Ступай пока в дом. Вторая комната над лестницей – твоя. Иди, иди. А я остальных гостей встречу.
Она вскочила, как будто собиралась бежать куда-то. Взгляд исступленно перебегал с одного лица на другое и, наконец, остановился на Маше.
Девушка отодвинулась от стола и сложила ладошки на круглом, как мячик, животе, туго обтянутом платьем. Тотчас стала понятна отрешенность Нюты, ее взгляд, углубленный в себя. «Судя по животу, у нее се…
Ярошкевич остановился внизу, уцепившись за перила, глядя на Машу припухшими глазами. До нее донесся резкий запах алкоголя.
На Успенскую Борис не смотрел, глаза его буравили Олейникову.
Это было чересчур. Иван не переносил, когда над ним смеялись. Особенно, если не понимал почему.
В этот момент Маша впервые за полгода их знакомства отчетливо увидела, что Ваня Воронцов не такой уж неприспособленный к жизни маленький мальчик, каким ей казался.
И Белле, умной женщине, не оставалось ничего иного, как признать свое поражение. И как умная женщина, по возвращении молодой семьи она сделала вид, что ничего особенного не произошло. С невесткой с т…
– Растяжение, – констатировал Матвей. – Дома приложим лед, все пройдет за пару дней.
В День Всех Влюбленных Маша даже опасалась, что Ваня нагрубит ей или сделает что-нибудь неприятное – лишь бы не быть, как все. Но Воронцов всего лишь демонстративно купил ей на улице сосиску в тесте,…
И тут в приоткрытую дверь вбежало существо. У существа было толстое белое тельце, из которого там и сям торчали клочки, словно изнутри его слишком крепко набили ватой, четыре тощих кривых ножки и выт…
Она села напротив Марфы на пушистый ковер, подалась вперед и не удержалась – погладила тетушку по руке.
– Да, – сказала она. – Известны. Но все они для меня слишком сложные.
Нюта сидела на скамейке в больничном саду. Садик был чахлый, замусоренный. В неглубокой луже у скамейки дрейфовал косяк окурков. Нюта следила за ним, не отрывая глаз: влево-вправо, влево-вправо.
Коровкина постояла молча, теребя бахрому. Маша решила, что женщина вот-вот уйдет, но Лена все-таки решила ответить.
– И ты об этом знал?! – воскликнула Маша. – Знал, когда обвинял его?!
На следующий день река вынесла к левому берегу тело Марка Освальда.
Машу запоздало настигло острое, пронизывающее чувство смертельной опасности. Тот, наверху, продолжал ходить по краю ямы, точно охотник, обдумывающий, как ловчее достать кролика из капкана.
Ярошкевич составил компанию Марфе и вынужден был всю дорогу слушать ее рассуждения о душе. Тетушке поддакивал Иннокентий, а Нюта семенила рядом с ним, держа супруга под локоть, и соглашалась с каждым…
На четвертый месяц совместной жизни Белла устроила молодоженам «цыганочку с выходом». Повод не имел значения.
И это больше, чем что-либо другое, убедило Михаила в том, что ребенок не его. Чужое семя, чужое! Сыновья, Степка с Колькой, едва выучились грамоте. До сих пор губами шевелят, когда читают про себя, и…
У Люды, Веры и Наташи родилось всего по одному ребенку. Удивительно, учитывая, что сами они выросли в многодетной семье. «А может, потому и родили только по одному».
Сверху Машу вновь обстреляли шишками. Но на этот раз она была настороже и даже не дернулась, когда одна из шишек отскочила от земли и ударила ее в лоб.
Матвей смотрел, как Нюта робко дергает мужа за рукав, а тот, брызжа слюной, не обращает на нее внимания… «Видно, Марфа здорово завела нашего Кешу, – подумал Олейников, – ведь обычно он так заботлив…»
– Преступления в ваших отношениях не было, – согласилась Лена Коровкина, внимательно разглядывая Иннокентия, точно впервые увидела его. – Лишь нарушение этики. Но это, наверное, вас не очень беспокои…
– Вы очень заботливая жена, – думая о Марке Освальде, сказала Маша.
– Видала я, как на вас можно полагаться! Едва коровник мне не разнесли… Одна чуть корову с ума не свела, другой затеял со свиньей соревноваться – кто умнее. Одно радует – что свинья моя победила.
Иннокентий привстал и поклонился, Борис даже не шевельнулся. «А я-то представляла их гусарами!»
– Не буду, – пообещала Маша. – А что там опасного? Сильное течение?
Логика подсказывала, что второе куда более вероятно. Тем более что минимум у двоих был мотив для убийства: у Бориса и у Евы.
Маша прибавила шаг, сложила губы трубочкой, собираясь посвистеть. Этому лесу определенно не хватало свиста!
Маша сказала, что не родственница, и мысленно поставила напротив фамилии Коровкина галочку в графе «интеллигентный человек».
Маша встрепенулась. Откуда взялось множественное число, если свинья в загоне была одна?
– Да. Хотя, знаете, – Нюта доверчиво склонилась к Маше, – в юности каждое лето я мечтала только о том, как бы поскорее вырваться из деревни в Москву. Мне казалось, здесь так скучно! Пять лет назад ба…
– Где же героическая? – всхлипнула она. – Меня сюда сбросили, как тюфяк! Я чуть на эти палки не напоролась! А потом даже встать не могла!
Скрипнула дверь – и голоса смолкли, точно оборвались.
В детстве они с матерью часто переезжали, и Маша меняла классы каждый год, а иногда и чаще. Самым тяжелым всегда оказывалось расставание с музыкальной школой. Здесь существовал свой мир, казавшийся н…
– Здравствуйте, здравствуйте, Нюточка, рад вас видеть.
– Да ладно тебе, не придуривайся! Ты же наверняка все продумала! Появилась вовремя, не раньше и не позже. Приехала сюда, чтобы запудрить Марфе мозги. Сидела здесь, притворялась, что интересуешься нам…
– Это Лена напекла, – объявила старуха. – Я-то с утра совсем закрутилась без помощников.
А помнишь, мы все пошли на выручку Гене Коровкину, когда он застрял? Нюта очень не хотела идти. Если бы Иннокентий не потащил ее с собой, она бы осталась дома. И тогда – голову даю на отсечение – вер…
– Что за выражения! – возмутилась Маша. – Завтракать я не пойду! И вообще не выйду отсюда!
– Чушь вдвойне! Да, Марк вызвал меня на разговор, не стану отрицать. Я, признаться, так толком и не понял, чего он хотел. Мне показалось, он был пьян. И его смерть только подтвердила мои подозрения! …
– Тетя Марфа, вы ведь сказали, что будете выбирать из родственников? Вот и всплыл один критерий: значит, смогут участвовать только мужчины. Женщины у вас в наследниках не водятся!
– Девочка моя, милая, – она чуть не плакала, – мне бежать надо.
– Конечно, милая. Я его продала и билет на поезд купила. Правда, ехать тем поездом мне так и не довелось, но это долгая история.
Перепуганный кот сиганул в сторону, взъерошив хвост щеткой, а Ваня обрушился на пол. Книжные шкафы сочувственно простонали и негромко прозвенели застекленными дверцами.
«Случайность» носила имя Тани Коломеевой и звание лучшей вожатой. Глядя на нее, никто не усомнился бы и в титуле «первая красавица лагеря». У Тани было открытое, удивительно милое лицо, и она всегда …
– Ты прямо как Зоя. Только та все по голове меня гладила, как котенка. Ох, как же я жалею, что она не прожила хотя бы лет на десять подольше… Вы бы с ней очень любили друг друга.
– Спер у меня расписку, сволочь! – взвизгнул Николай Михайлович.
Она выскользнула за дверь, не дожидаясь, пока начнет свою речь следующий оратор. И в коридоре увидела Марка Освальда. Он сидел на подоконнике, болтал ногой в рыжем ботинке и явно ждал ее.
– Я нервничаю, потому что вы сами себе выдаете индульгенцию на любую гадость, – резко возразил Коровкин. – И оправдываете себя эволюционной задачей. Ваша демагогия отвратительна!
Но он понимал, что в случае развода потеряет все быстрее, чем успеет сказать «до свиданья, Вера». Лев Сергеевич, несомненно, вышвырнет Иннокентия из своего института, и прощай теплое привычное место …
– Какая вы сегодня красивая, – негромко сказал он. – И не только сегодня.
Маша со всей силы ударила плечом в дверь, не рассчитывая, что та поддастся с первого раза. Но крючок отвалился, и она с грохотом ввалилась в предбанник.
Нюта собралась и в тот же вечер рванула в родовое гнездо.
– У меня была коза, непослушная была! – тихонько пропела Маша. – Ай-люли, ай-люли, непослушная была!
Это прозвучало так, словно ее ближайшие родственники погибли от рук сумасшедшего флейтиста. Маша поежилась и попыталась исправить дело.
Хмельная злость ударила Успенской в голову. В другое время она вынуждена была бы согласиться с Ваней и тихо страдать, глядя, как он прет напролом. Но сейчас в голове у нее бродил коньяк, а в ушах еще…
Поджав ноги под себя, Маша устроилась поудобнее. Кот выбрался из-под кресла, запрыгнул к ней на колени и свернулся клубком.
– Это для того, чтобы завалить мужчину? Тогда я их лучше Ольке отдам.
Худая старуха с раскосыми темными глазами, загорелая до бронзового цвета, словно индеец. Лицо в морщинах – как шляпка гриба масленка, в которую врезались сухие травинки. Если осторожно отделить их от…
– И ты упрекаешь меня в том, что я лишила тебя такой возможности? Не буду спорить. Но я считаю, что избавила нас от обременительной родни. Ты еще скажешь мне спасибо за то, что почти тридцать лет про…
– Распоряжайся! – разрешила Олеся с широким жестом Деда Мороза, отдающего ребенку весь мешок с подарками. – Заодно попрактикуешься в английском.
«А если бы дороги были сухими? – вкрадчиво спросил внутренний голос. – Тогда бы ты уехала, а?»
Гена подарил жене машину такого синего цвета, что небо по ночам обливалось над ней слезами от зависти, и по утрам свежеумытая машинка блестела, приковывая взгляды прохожих.
«Да, Кеша, который тебе за отца, любовника, мужа и друга», – подумал Матвей. Но ничего не сказал. Олейников мало чего боялся, но девушка на скамейке пугала его, заставляла вспомнить жутковатые легенд…
В коридоре снова сидел кот – Фантом или Глюк, Успенская не смогла понять – и его присутствие показалось Маше очень логичным. Ведьме нужен кот – а как же иначе?
– Нет уж, позвольте! – высоким голосом воскликнул Иннокентий. – Мы, конечно, радуемся! Но так же нельзя! Вы же обещали! Обещания порядочными людьми должны выполняться!
Он так и сказал: «здоровьем плода». Маша почувствовала, что краткий принудительный прилив симпатии к Иннокентию растворяется, словно под воздействием кислоты.
– Я думала, думала, и вдруг мне все стало ясно! – быстро-быстро заговорила Маша. – Он их носил, потому что это был ее подарок! Даша подарила их ему, она была очень влюблена и купила хорошие часы. И с…
Поэтому, придя однажды домой и найдя Веру Львовну умершей от приступа астмы, Иннокентий испытал глухое удовлетворение: наконец-то преступник получил по заслугам.
Освальд помолчал, затем улыбнулся смущенной улыбкой.
Николай Михайлович крякнул и почесал в затылке. Значит, внук разведал обстановку, прежде чем идти в гости…
– Чтобы жениться, тоже, – уверенно сказал Коровкин. – Мои родители поженились после пяти лет близкого знакомства. А развелись через год. А мои бабушка с дедушкой были знакомы до свадьбы два месяца и …
Надежда Алексеевна встретила Гену с молчаливой враждебностью. Она была уверена, что ее старшей дочери не мог достаться качественный муж. Все, что делал Коровкин, было плохо потому, что исходило от не…
Раиса снова бросила трубку. Ни слова не возразила. Он слушал сначала ее молчание – а потом только короткие гудки.
– А ты не слишком торопишься? – поинтересовалась Лена. – Мог бы для приличия еще хотя бы пуховик сдать в чистку. Или пальто.
– Братья Зойку держат в черном теле, – шептались соседи. – Тощая, страшно смотреть.
– Произнесите первую фразу доклада! Ну же, давайте!
И вернул книгу матери, сказав, что кретинов и в жизни хватает, чтобы еще и в книгах про них читать.
Но за одно впечатление она могла ручаться: Борис Ярошкевич – неприятный человек, который по необъяснимой причине плохо отнесся к самой Маше. Хоть это и странно. И что означают его слова о ее своеврем…
Лицо Маши закрывал капюшон дохи, чудом не свалившийся при падении. Капюшон помешал ей заметить нападавшего, но сейчас помогал, скрывая от взглядов того, кто ходил сверху.
– У вас лицо без единой морщинки, – сказала Маша и присела перед ней на корточки. – Вы очень юно выглядите, Нюта. Я была уверена, что вам не больше двадцати трех.
– Ага, – сказал он, помолчав, как будто что-то понял. – Нет, ждать меня не надо. В смысле, пойдемте вместе.
Нюта приняла его с таким благоговением, будто ей вручили бриллиантовое колье.
Иннокентий стал страшен. Никогда раньше Маша не видела такого стремительного и жуткого преображения. Он побелел, челюсть отвисла, как у покойника. Глаза выкатились и, казалось, вот-вот вылезут из орб…
– А ты меньше смотри на ее задницу! – одернула Марфа. – Да и не о ней речь… Полагаешь, придуривается наша Евка?
– Поэтому мне потребовалось собрать всех, кто приезжал сюда десять лет назад. Восстановить события. Я решил, что это самый простой способ разобраться в произошедшем.
– Там гулял кот, – сказала Маша. – Круглый, толстый, полосатый. Может, вернулся?
Если Марфа и собиралась высказаться, ей не дали такой возможности.
Маша сбросила доху, растерла руки и заставила себя шевелиться, несмотря на боль в ноге.
– И нашли в ней записку, – утвердительно сказала Успенская.
«Они меня разыгрывают, – сказал кто-то в Машиной голове. – Не может быть, чтобы все это было всерьез!»
Красивые прически Успенская научилась делать в четырнадцать лет. Директриса очередной школы не поощряла распущенные волосы у своих учениц, а мать наотрез отказалась помогать Маше заплетать их.
– Да, – очень тихо подтвердила из-за его спины Марфа. – Матвей правду говорит, девочка моя.
Маленькие глазки горели жадным, недобрым любопытством. Жаба, мерзкая жаба, думала Нюта, стараясь не морщиться от отвращения. Такая съест ее Кешу, как комарика, и облизнется.
Николай Михайлович опешил. Он перезвонил и злобно осведомился, с какой стати его родная дочь не хочет с ним разговаривать? Что она вообще себе…
– Познакомься, это – Фантом. Родной брат Глюка.
– Что-то холодает… А я так надеялась, что установится жара и можно будет купаться в реке. Что ж, пойду к мужу, посмотрю, кто там хрюкал за окном. Спокойной ночи, Маша!
Она схватила документы и впилась в них взглядом. Зашуршали листы, которые женщина откладывала в сторону, пробежав глазами.
– Слушай, Марфа… – Матвей хмуро глядел Еве вслед. – Не думаешь ли ты…
– Вообще-то нет, – наконец призналась она. – Не считаю. Ты бы выбрал какой-нибудь другой способ убийства. Более… м-м-м… неандертальский.
Крик как будто впитался в стены ямы, не выбравшись из нее.
В шестнадцать лет мать отправила ее в пионерский лагерь. Ева первый раз в жизни ехала куда-то одна. В автобусе, куда набилось полсотни подростков, она сразу юркнула на любимое место – в самый конец с…
– Деревня, – доброжелательно поведал он. – Хорошо здесь, не правда ли?
– Девочка, кто тебе разрешил лезть в воду?! – ахнула Марфа. – Живо на берег!
– Отрежь их – и дело с концом, – посоветовала она. – Сделай каре, тебе пойдет.
«Не стали переносить окно, оно осталось там же, где и было. И стену не двигали».
С возвратившейся Олесей Маша попыталась поговорить очень сурово, чтобы вразумить раз и навсегда. Но куда там!