Она вскочила, как будто собиралась бежать куда-то. Взгляд исступленно перебегал с одного лица на другое и, наконец, остановился на Маше.
– Кеша… – задумчиво повторила Маша. – Это все из-за него?
– Я, Марфа Степановна, уже вышла из того возраста, когда мне делали замечания по поводу одежды, – чуть резче, чем следовало, сказала Маша. – И носить буду то, что мне нравится.
Борис нехотя опустился обратно, с ненавистью сверля глазами тетушку.
– А, неважно! Эту ее просьбу я выполнила. Но общаться с ее родней – боже упаси! Сразу после переезда я выкинула все их телефоны и адреса, не оставив своего. Поэтому никто из этих теток с чудовищными именами вроде Капитолины не мог разыскать меня.
– Ты о своей заботься, – посоветовала Олейникова. – А о своей уж как-нибудь я сама. Сказала «все» – значит, все! И не уговаривайте меня! Все равно не переубедите. Не пойду в монастырь и наследством разбрасываться не стану. Поторопилась я с этим делом.