И эту же роль Иннокентий с упоением играл и в жизни.
– За Машей он, – подсказала Марфа и виновато посмотрела на племянника.
– Вот видите! – обрадовался Иннокентий. – Видите? Голос разума все-таки иногда побеждает!
Солнце уже начинало припекать. День обещал быть знойным, но в тени деревьев пока лежала густая утренняя прохлада и влажная трава холодила ноги. Возле курятника оживленно переговаривались куры, из деревеньки за полем доносился собачий лай, и Тявка жадно прислушивалась к нему, вскинув уши.
Второй стоит у окна, боясь идти в свою комнату. Там ждет жена, и если она хоть что-то прочтет по его лицу… Нет, об этом нельзя даже думать! Он торопливо снимает с руки наручные часы и швыряет их в кусты.
И когда, подойдя к яме, увидел ее среди каких-то заостренных палок, стоящую на одной ноге, нелепо машущую руками, жалкую, маленькую, посиневшую от холода, то испытал вовсе не облегчение. Запоздалый ужас, замороженный им на те десять минут, что он шел по лесу, с силой обрушился на него.