– Да ты, Кеша, законченная мразь… – удивленно протянул Коровкин.
Маша очнулась и встряхнула головой. Снежинки исчезли.
Обе они даже не догадывались, насколько непростым он окажется.
Николаю Михайловичу было очень любопытно, каким растет другой внук, Борис. Но девятнадцать лет назад, когда Раиса сообщила ему, что ждет ребенка, он наговорил ей такого, что дочь ушла и больше никогда не звонила отцу. «И на что она обиделась? – размышлял старый Олейников. – Сказал, что дура? Так это чистая правда, и обижаться не на что. Нехорошим словом назвал? Чего не скажешь под горячую руку. Отправил ее избавиться от ублюдка, не позориться перед людьми? Но ведь не избавилась же. Родила, вырастила… И не звонит уже двадцать лет, не хочет узнать, как ее старый отец поживает. Дрянь такая!»
Повинуясь неясному чувству, Маша толкнула дверь. Та беззвучно приоткрылась.
Марфа Степановна перекрестилась и благочестиво склонила голову.