За десять минут до начала торжественной части Ева сбежала в туалет и тщательно осмотрела себя в зеркале. Помада не размазалась, чулки не морщат, лакированные туфли-«лодочки» блестят.
– Омуты! – устрашающе сверкнул очками Иннокентий. – И течение тоже. Вы же слышали, наверное, об этом трагическом…
– Мы все здесь трудолюбивы, – хохотнул Борис. – На словах-то уж точно.
– Не говори глупостей, – успокаивал супруг. – Ей просто хочется свободы.
Борис дернул уголком губы. Кажется, хотел усмехнуться, но получилось похоже на нервный тик.
Дело в том, что, кроме Лены, у нее была еще младшая дочь, Ольга. Лена росла самостоятельным, спокойным ребенком, с которым не нужно было учить уроки и заниматься музыкой – она все делала сама. Плаксивая, болезненная Олечка требовала постоянного надзора. Ее баловали, опекали, исполняли все прихоти, лишь бы девочка не капризничала. И, как это нередко случается, Надежда Алексеевна больше любила младшую дочь и даже не пыталась это скрывать.