А Марфа Степановна со спокойным достоинством подождала, пока племянник подойдет, и разрешила обнять себя и поцеловать в сухую загорелую щеку.
– Потому что находился в сарае, – закончил Гена.
Легкое ощущение неправильности происходящего на миг охватило Машу. Словно она зритель на спектакле, где один из актеров то ли сбился, то ли забыл свою роль.
– Спокойной ночи, – любезно попрощалась Ева. – Завтра предстоит непростой день.
Маша насторожилась. Конечно, не просто так. Они собрались, чтобы отметить юбилей Марфы: тринадцатого июня ей исполнилось восемьдесят. Но что-то в голосе старухи наводило на мысль, что предметом разговора будет вовсе не праздник.
Может быть, потому, что солнце как раз и освещало комнату. Оно лежало прямо на макушках деревьев, как будто и не собиралось подниматься выше. И небо, не выжженное им, еще было синее-синее, яркое, как в ясный зимний день.