– Вообще-то нет, – наконец призналась она. – Не считаю. Ты бы выбрал какой-нибудь другой способ убийства. Более… м-м-м… неандертальский.
Крик как будто впитался в стены ямы, не выбравшись из нее.
«Оплеуху он мне не простит, – поняла Маша. – Будет пакостить на каждом шагу».
– Спасибо тебе, милая! – прочувствованно сказала она. – Не так много у меня вещей, к которым я привязана.
– Олеся, кто она мне? – спросила Маша, изучая свое фамильное древо. – Вот эта Марфа Олейникова?
Чернота отступила окончательно, и в лесной тишине Успенская услышала наверху, прямо над собой, страшный звук. Он испугал ее больше, чем оскалившаяся навстречу пасть, чем боль в боку, чем пятна перед глазами.